об усталости выживать

ваймак находит его ночью. аарон сидит в раздевалке и с ним все нормально для человека, которого искали по всему кампусу. просто усталый, просто безразличный. в тусклом свете потолочных ламп (он специально подбирал освещение так, чтобы лисы не чувствовали себя выставленными на всеобщее обозрение) тренер почти путает его с эндрю, но они совсем разные, если знать, на что смотреть. ваймака пугает, что в последнее время аарон все больше похож на своего брата, такого, каким он стал без своих таблеток. но, наверное, экзамены делают с людьми вещи и похуже. ваймаку хочется выматериться, но он просто устало говорит: — я не знал, что ты разделяешь стремление эндрю проникать в закрытые помещения. аарон пожимает плечами. он и обычно неразговорчив, но становится очевидно, что добиться от него чего-то внятного будет тяжело. сейчас поздно и у ваймака действительно нет желания выяснять, как он сюда влез и где шлялся весь день, вернее — почему бегал по всему кампусу с места на место. он слишком привык не задавать идиотских вопросов, тренируя молодежь разной степени отшибленности. не мать же он им, и не отец. и вообще, ему не за это платят. после того, как проходит пару мгновений, а аарон не сдвигается со скамьи, на которой устроился, оперевшись спиной на шкафчик, ваймак подавляет вздох: — ты что, решил здесь спать? я думал, у вас с бойдом нет проблем. то же пожатие плечами. на этом тренер сдается: — если хочешь, можешь переночевать у меня, если вы там посрались или что-то еще, плевать мне. на этой хрени спать — только все мышцы себе забить, завтра не сможешь даже разогнуться, а просрать еще одну тренировку в наш договор не входило, усёк? аарон смотрит куда-то сквозь него. ваймаку кажется, что он сейчас снова дернет плечами, но миньярд просто остается сидеть. это плохо, и особенно потому, что он уверен, что аарон совершенно трезв. ладно. судя по лицу, бессонница доканывает. он то думал, что студенты спят во все возможные моменты, ан нет же. подавляя тяжелый вздох, ваймак бросает: — сходи к эбигейл. или к бетси, а лучше к обеим, если проблемы со сном. так ты и играть не сможешь, и завалишь свои экзамены. не строй героя, все мы там были. не дождавшись ответа, добавляет: — и для тупых: либо ты поднимаешь задницу и ночуешь у меня, либо хреначишь в башню. раздевалки на ночь закрываются не для того, чтобы ты спрашивал. он не говорит, что не хочет, чтобы аарон оставался один. в течение пары секунд, когда ваймак обдумывает, не плюнуть ли ему на это все и не отъебаться, миньярд просто молчит, сидя неподвижно. потом встает. кажется, что ему невыносимо тяжело говорить, потому что он открывает рот пару раз и закрывает снова, пока возится с сумкой, не спортивной, подчеркнуто-учебной. уже проходя мимо тренера, наконец выдаёт спокойное: — извините. это раздражает, но дэвид очень старается не орать: — да что мне с этого, черт тебя дери. слушай, парень, мы мало с тобой говорим и я к тебе не лезу, но это совсем не дело. ты до башни пешком собрался, по заветам великого джостена? это работает: аарона ожидаемо передергивает. слабо, по сравнению с реакцией, которую ожидал ваймак, но это уже что-то. миньярд молчит, но это больше не такое пустое молчание. он просто не уверен в том, что делать дальше. ваймак мысленно хлопает себя по плечу: хотя бы что-то. вслух он вздыхает: — ну пошли значит, черт с тобой. и только посмей завалить свою химию или что там у тебя. аарон отвечает не сразу и механически, но отвечает: — биология. дэвид отмахивается: — ну и славно. с этим уже можно работать.

***

аарон приходит на тренировку утром. аарон приходит на пары. аарон ночует в своей комнате. близятся экзамены и близятся выездные игры. впору включить тот идиотский фильм, в котором месяцы сводятся до названий. но это не месяцы, так, дни. может, неделя. клюшка в руки, ручка в руки, клавиатура, бритва, лейка душа, зубная щетка. убрать два последних. в какой-то момент посреди тренировки аарон понимает: все. поезд дальше не идет, освободите вагон. решись он поговорить с добсон, рассказать что-то было бы сложно. у него все нормально, у него ничего не происходит. и в голове тишина как на семинаре, когда никто ничего не знает, а преподаватель ждет и ждет ответа, зная, что это тишина послужит лучшим наказанием чем плохие отметки или угрозы вылететь из универа. неловкое молчание в ответ на вопрос — вот и все. он катает эту мысль в голове: а не пойти ли к бетси? нет, врачам нельзя верить, особенно психиатрам. а еще с ним все нормально. а еще ему стыдно. а еще он не такой, как эндрю, чтобы ходить к бетси добсон. сходил уже, все. лимит превышен. у него нет сил переодеваться перед тренировкой и он тупо сидит на скамье. новички что-то трещат. ники что-то говорит. бойд что-то гундит, кевин ядовито шипит. он почти радуется глухому молчанию джостена и эндрю. он почти рад, что у них вооруженный нейтралитет. аарону очень хочется зажать уши, только чтобы не слышать, только чтобы этого не было. лампы еле слышно гудят под потолком, как гудели лампы в ванной с отбитым кафелем, как гудели лампы в туалетах парковок, в мутных зеркалах отражается мать: белые, выжженные осветлителем волосы, вспухшие круги под глазами, запавшее, старое лицо. она всегда казалась ему самой молодой и красивой. она ходила в майках, которые не одобрял дядя, в джинсах со стразами и забирала волосы в конский хвост. его было легче держать, когда ее тошнило в туалете, пока он стоял босыми со сна ногами на холодном кафеле... его все ждут. он не сделал ни движения и теперь все смотрят на него. лампы гудят и шепотки как на похоронах. хочется заорать и разбить что-нибудь. он не эндрю. он нормальный, а они будут молчать и пялиться. аарон переодевается в рекордные сроки, усилием воли сгибая деревянные пальцы, в которых потом будет так тяжело удерживать клюшку. холодный свет ванной комнаты освещает поле.