Цербер

«Нежность. Гук не знал, что может быть столько нежности. Он её воплощение. Мягкий и податливый. Робкий и смущающийся. Невероятный. Красивый. Его губы сводят с ума. Длинные ресницы дрожат. Шёлковая кожа скользит под ладонями. Горячий. Волнующий. Как сдержаться? Как не сойти с ума от его умоляющего шёпота, тихих стонов, тяжелого, быстрого дыхания. Сколько он сможет находится на грани? Он бы хотел остаться тут навечно. Невозможно горячий и тесный. Удары сердца заполняют всё тело, разрывают лёгкие и весь его мир. Он вскрикивает, в глазах плещутся слёзы и удовольствие. Закидывает голову и беззвучно смеётся, прекрасный, немыслимо близкий. Его всего лишь на одну ночь. Ещё пару толчков и Гук присоединяется к нему, падает, устало дышит, целует в висок, замирает, крепко обняв, запоминая вкус и запах: «Мини, Мини, так хорошо. Мини…» — Да, проснись ты уже! Низкий с хрипотцой голос выдернул его из нирваны. Гук открыл глаза и удивлённо осмотрелся, не понимая, почему лежит в кровати Юнги, который зло и обиженно смотрит на него снизу. Похоже во сне он подмял его под себя, навалившись почти всем телом. — Кто такая Мини? — спросил Юн, всматриваясь в лицо охранника, хмуря брови. — Что? — Гук таращил сонные глаза и всё никак не мог осознать реальность. — Почему я здесь? И голый. И ты тоже? Он испуганно отодвинулся и сел, Юнги зашипел от боли. — Да, блять, аккуратнее, наручники. Юн потянулся за ним и сел напротив, довольно усмехаясь. Гука пробил пот, он в ужасе смотрел на голого парня перед собой и не мог поверить глазам. — Этого не может быть… — прошептал он. — Почему это? Ты сам пришёл ко мне, сам пристегнул меня и опять обломал мне секс. Что мне оставалось делать? Я, знаешь ли, не железный. Как тут сдержаться, когда рядом такая офигенная накачанная задница? — Мин откровенно упивался ужасом в глазах Гука. — Ты не мог это сделать. Ты же понимаешь, что это преступление… Мин закатил глаза: — Ну, не знаю. Ты сам сюда завалился, я тебя не звал… а теперь на попятную? И вообще, твоё тело неплохо так откликалось, ты его видать голодом моришь. Целибат что ли держишь? Во имя чего? Или кого? Кто эта Мини? Или всё-таки он? Гук в шоке обводил глазами постель, не веря словам мажора: — Не можешь же ты быть таким подонком… Взгляд упал на бутылочку смазки, он задохнулся и посмотрел в глаза Юнги, тот лишь снова ухмыльнулся и пожал голыми плечами. В одну секунду Гук схватил его за шею и прижал к кровати сжимая пальцы. С губ парня всё-также не сходила издевательская улыбка: — Боже! Чон, как ты сейчас горяч. До этого отшлёпал меня, а теперь у нас придушение? Ты все мои скрытые фантазии хочешь реализовать? — спросил он хрипло, положив свободную ладонь на его колено и ласково продвигая её выше по бедру, сжимая. Чон тут же отпустил его и быстро отодвинулся, так далеко, как только позволяли наручники. «Нужно вернутся к себе и проверить по камере. Я не верю. Так. Стоп!» — Вчера ты был полностью одет. Как ты разделся с наручниками? Мин хмыкнул и закинул руку за голову: — Что сознание возвращается? Чон вопросительно поднял брови, ожидая ответ. — Юнги, я всё узнаю. Признайся лучше сейчас сам. — Мини — девушка или парень? — Мин лёг на бок, соблазнительно выставив бедро и хитро улыбаясь, поглаживая подушечками пальцев закованное запястье Чонгука. — Это не твоё дело. — Хммм…значит парень. — Мин счастливо улыбнулся, развернулся и потянулся к тумбочке, заставляя Гука придвинутся ближе. — Не трогал я тебя… ладно, почти не трогал… без пенетрации точно обошлось. — успокоил он, вставляя отмычку в замок. — Хотя соблазн был огромный. У тебя шикарное тело, Гуки. Только откуда столько шрамов? Юнги расстегнул наручники, Гук тут же спрыгнул с кровати, хватая свои вещи и быстро натягивая на себя, к огромному сожалению парня. — Уже уходишь? И даже не поцелуешь? А потом говорят, что я легкомысленный. — Мин насмешливо наблюдал за тем, как суетится телохранитель. — Оставь свои шутки при себе, — зло буркнул Чон, убегая из комнаты. Мин хихикнул, провожая его взглядом и откинулся на подушки, по привычке прикусывая ноготь на большом пальце. Из головы не выходил порывистый шёпот Гука во сне. — Кто же этот Мини? Вот чёрт! Я что ревную? Да, ну, нафиг. Вернувшись к себе в комнату Гук сразу включил ноут и открыл запись с камеры, которую он установил в комнате Юнги ещё в первый день. Перематывая видео, он похолодел, увидев как Мин раздел его, а вслед снял всё с себя. Чон остановил запись, набрал побольше воздуха в лёгкие и снова включил. Мин несколько минут сидел рядом и просто разглядывал его, потом провел подушечками пальцев по груди и животу, вырисовывая какие-то только ему понятные узоры. У Гука всё сжалось внутри. Смотреть на то, как Мин ласкает его оказалось невероятно волнующим. Он поморщился и снова остановил воспроизведение. В голову закралась трусливая мысль стереть запись и забыть о ней. Остаться в слепом неведении показалось очень заманчивым. Отогнав слабость Чон решительно кликнул мышкой. Юнги достал из ящика тумбочки смазку, мягко толкнул его, перевернув на живот и сел на ноги. Ладони легли на спину, он неторопливо оглаживал спину, переходя на поясницу и зад. Гук закрыл рот руками и не отводил глаз от экрана, сердце бешено колотилось, стало душно и стыдно. Юнги выдавил смазку и начал ласкать себя, сидя на нём и сжимая ягодицы. Гук закрыл глаза не в силах больше на это смотреть. Когда он открыл их снова, Мин уже лежал на нём сверху и тяжело дышал. Чон ускорил воспроизведение, просмотрел, как Юн скатился с него, ушёл в ванную и вернулся с мокрым полотенцем, аккуратно вытер с его спины сперму и шлёпнул по заднице. Удобнее уложив его на кровати, он приглушил свет, лёг рядом и снова соединил их руки наручниками. Гук был уверен, что при этом он гаденько улыбался, а может даже и хихикал. Выдохнув, он удалил запись и откинулся на спинку кресла. Хотелось выть от злости, а ещё пойти к Наму и сказать, что он сдаётся и уходит из его дома прямо сейчас. Он бы так и сделал, если бы не возбуждение, которое всё не отпускало, не образ обнажённого Юна, сидящего на нём, закинув голову, не его улыбка, которая сводила с ума, если бы не ненормальное, ничем не объяснимое желание Гука защищать эту занозу в заднице от всего плохого на этом свете. Чон вскочил с кресла, ушёл в душ и встал под холодную воду, надеясь, что она поможет ему забыть, всё что он увидел, но главное то, что почувствовал.

***

— Тебе нет необходимости их носить, — Чон кивнул на зелёные часы, которые Мин привычно поправил на запястье. — Ты уже навтыкал своих жучков во все мои вещи? — Во все не получилось, их слишком много. Мин равнодушно покачал головой, отворачиваясь к двери машины. — Юн? Он удивлённо обернулся. — Хорошего дня! — пожелал ему Гук, искренне улыбаясь. — Может и поцелуешь, если ты сегодня такой добрый? — Мин хитро прищурился и придвинулся поближе, вытягивая губы уточкой. Улыбка тут же сошла с лица Гука, он резко отстранился, Юн театрально закатил глаза, вздохнул и покачал головой. — Никуда не денешься, когда-нибудь ты сдашься. — он резко притянул его к себе за галстук, чмокнул в нос и вышел из машины. Уже больше двух месяцев между ними шла эта непрекращающаяся борьба. Мин во что бы то не стало решил затащить Гука в постель, при каждом удобном случае напрямую и без всякого стеснения заявляя об этом, а Чон всеми силами сопротивлялся, делая вид, что не замечает откровенных подкатов. В интересе Юнги были для него свои плюсы — мажор стал послушным и покладистым, никуда не пытался сбежать и был почти всегда рядом. Гук был бы вполне доволен, если бы не режим соблазнения, который был включен 24/7 исключительно для него. Хочешь не хочешь, но им приходилось много времени проводить вместе. Юн даже допустил его в свою студию и дал послушать музыку, которую пишет. К удивлению Гука, он оказался талантливым композитором, его мелодии трогали его сердце. Юнги скинул ему записанные треки, которые он часто и с удовольствием слушал. В доме Нама был оборудован хороший спорт зал, в котором они часто вместе занимались. Мин никогда не отказывался от возможности посмотреть, как Чон потеет на тренажёрах, а тот радовался возможности скинуть напряжение за счёт физической нагрузки. Кроме того, как оказалось, Юнги хорошо играл в баскетбол и часто обыгрывал его на площадке, пользуясь возможностью шлёпать его по заднице, и умирая каждый раз от смеха, видя его смущение. Несмотря на разницу в возрасте, Гук часто чувствовал себя рядом с Юном не в своей тарелке. Мин был самоуверен и раскован, всегда добивался своего, зачастую забывая о чувствах других людей, в угоду собственным желаниям. Он был избалован с младенчества, ни в чём не зная отказа. Гук всё прекрасно понимал, и как, ему казалось, всё держал под контролем. Всё, кроме своих собственных чувств. С каждым днём его невозмутимость таяла, как первый снег. Стоило лишь Юнги улыбнуться, как сердце Гука начинало бешено колотится, а руки предательски потели. Мин умел быть очень обаятельным, когда хотел этого. С Гуком он становился невероятно милым и соблазнительным, разбивая одним взглядом маску сдержанности и хладнокровия. Чон то и дело одёргивал себя, заставляя отводить глаза от худой фигуры, которую хотелось стиснуть в крепких объятиях. Сжимал пальцы в кулаки, запрещая пригладить взъерошенные светлые волосы и дотронуться до белоснежной кожи, которая, как он прекрасно помнил, от малейшего прикосновения становится чудесно-розового цвета. Касаться. Его хотелось касаться. Постоянно. Сидя в машине и провожая Юнги взглядом, Гук печально вздохнул. Он надеялся на время. На то, что Юну надоест эта игра, и он просто оставит его, как старую игрушку, найдя новую забаву, которую он захочет больше. Чон с надеждой и страхом ждал, когда наступит момент и Юн посмотрит на него равнодушно, как на пустое место. А пока он старательно играл роль телохранителя, всеми силами стараясь защитить Юнги от опасности, разыскивая информацию о том, кому выгодна его смерть. Проблема была в том, что Мин готов был болтать с ним о чём угодно, кроме как о семье. Эту информацию, он держал за семью замками. Он любил мечтать о будущем, говорил, что они с Хосом после окончания университета собираются уехать за границу, чтобы избавится от влияния Нама. — Когда мне исполнится 23 я смогу самостоятельно распоряжаться своими деньгами, — как-то обмолвился он, но тут же перевёл разговор в другое русло. — Кого ты подозреваешь? — снова и снова спрашивал Чон. — Поцелуешь, скажу, — отшучивался Юн. Гук вздыхал и продолжал собирать и анализировать любую информацию, к которой мог получить доступ. С Намджуном они не пересекались, всё свободное время политик проводил с сыном. Лишь пару раз они поговорили у него в кабинете, где он похвалил его за работу и выразил надежду, что покушение успокоило темперамент Юнги. Гук для вида согласился, в душе понимая, что Мин — это бомба замедленного действия, от которой можно ожидать взрыва в любой момент. Полиция продолжала свои вялотекущие поиски, не выйдя даже на следы убийцы. Очнувшийся Хос, так же не смог ничем помочь следствию, от страха и шока, он не дал ни одной зацепки, чтобы найти киллера. Гук не верил, что убийца, так просто отступил и ни на секунду не ослабевал охрану. Бездействие и неопределённость убивали. Он не мог больше просто ждать, поняв, что полиция похоже намерена закрыть дело, он решил воспользоваться старыми связями. Было тяжело решиться, но всё же набрал номер, человека, которому когда-то давно пообещал себе никогда не звонить. — Сколько лет? Не верю своим ушам. А я-то уже, надеялся, что тебя где-то пришили в темном переулке, — услышал Гук на той стороне. — Здравствуйте, Сокджин. Я не могу умереть, пока не получу с вас долг. — Ты за этим звонишь? Созрел? И чего ты хочешь? — Всего лишь информацию. — Слабо верится. — Мне нужно знать, кто заказал пасынка политика Ким Намджуна. В трубке раздался громкий смех. — Ты серьёзно? — наконец успокоившись, спросил Джин. — Абсолютно. — Я не советую тебе лезть в эту игру. Я кое-что слышал, она может оказаться тебе не по зубам. — И всё же я настаиваю. — Упёртый сукин сын. Всё ещё ищешь смерть? Хорошо. Позвони мне через неделю. После этого мы будем в расчёте. — Хорошо. Спасибо! Гук выдохнул и закрыл глаза, откидываясь на спинку сиденья. Голос Джина всколыхнул в нём события прошлого, о которых он всеми силами хотел забыть. Но ему стало спокойнее, если он найдет киллера, Мин будет в безопасности. Только это стало единственно важным в его жизни. *** — Мне скучно! Гук обречённо поднял глаза от книги и посмотрел на Юна, нависающего над ним. — Что ты хочешь? — спросил он опасливо. — Трахаться, — улыбаясь как чеширский кот, тут же ответил Мин. Чон испуганно прижал книгу к груди, что заставило парня расхохотаться. Его всегда умиляло, как этот огромный грозный мужчина теряется от его подкатов. — Стоило попытаться, а вдруг сегодня тот самый день? Давай выпьем? — Я на работе. — Я даю тебе выходной. Ну, Гуки, пожалуйста. Я два месяца словно монашка, только и делаю, что учусь, пишу и молюсь на твой зад. Мне нужно расслабиться. Давай по парочке бутылок соджу, пошли к бассейну, поболтаем по душам. Мин положил ему руки на плечи и умоляюще заглянул в глаза, сердце Гука плавно переместилось в район кадыка, он громко сглотнул, пытаясь отправить его обратно на своё законное место. — Только пару бутылок, — обречённо согласился он, понимая, что Юн не отстанет. Был уже очень поздний вечер, теплый майский ветерок приятно ласкал кожу, Гук плюхнулся в удобное кресло и вдохнул полной грудью. Мин вплотную придвинул своё кресло к его и сел рядом, протягивая бутылку. — Правда или действие? — насмешливо спросил он. — Нет, только не эти детские игры. Мне кажется я достаточно тебе рассказал о себе. — Ни черта ты не рассказал. Какие-то общие ничего не значащие факты. Гук отхлебнул из бутылки и посмотрел в небо. — Хорошо, обещаю честно ответить на три личных вопроса. Но и ты тоже тогда. — Пять. Гук спрятал смех в кулак. — Ты невероятный. — Тогда почему ты отказываешься? — Это уже первый вопрос? — Нет. Откуда шрамы? Гук покачал головой. — Глупо было надеяться на лёгкие вопросы. Да, Мин? Ладно. Был такой период в моей жизни, когда я потерял смысл. Я ушёл из армии и приехал в Сеул, у меня как будто сорвало крышу, я болтался по барами и искал повод для драки. В один такой вечер, после очередной потасовки ко мне подошёл человек и предложил заработать, участвуя в боях без правил. Мне тогда показалось это забавным. Почти год я провел на октагоне, участвуя в самых жестоких боях, часто с применением холодного оружия. Мин удивлённо вытаращил на него глаза. — С ума сойти. Чёрт, Гук у меня привстал. У тебя было имя для боёв? — Это второй вопрос? — Сука хитрожопая. — У тебя набираюсь. Мин фыркнул и прикусил губу, раздумывая, стоит ли тратить ценный вопрос. — К чёрту! Какое у тебя было имя? — Цербер. — Ваууууу. Я бы многое отдал, чтобы увидеть, как ты пускаешь кровь на ринге, — он задумался, рассматривая мужчину из-под опущенных ресниц. — Ты невозможно горяч, Гук. У меня никогда не было таких, как ты. Обычно я люблю быть сверху, но с тобой мне хочется подчиняться. — Так, перестань или я уйду, — Гук был рад, что темнота скрывает его лицо. — Ладно, у меня осталось три вопроса. Теперь твоя очередь. — Что ты знаешь про своего биологического отца? — Мало. Матери было шестнадцать, когда она забеременела. Вроде как он был партнером деда, намного старше и женат. Мне так и не сказали его имя. Мин — фамилия деда. Да я особо никогда и не настаивал, мне хватало любви деда. — Вы были близки? — Да, очень. Он был мне за отца, Нам не смог его заменить, хоть и пытался. — Почему ты так его не любишь? Мин отвёл глаза, разглядывая блики на воде бассейна: — Нам лживый до мозга костей, настоящий политик. Он виноват в том, что мать оказалась в дурдоме. Но мне никто не верит. Всё! Моя очередь спрашивать. Ты, кстати, израсходовал три вопроса. — Что? Да, как так? Мин пожал плечами и задумался. Чон допил бутылку, он порядком нервничал, уже сто раз пожалев, что согласился. — Хм… Пять вопросов оказалось чертовски мало. Ладно, сколько у тебя было партнёров? Если что, речь про секс. Будешь сейчас юлить, — Мин придвинулся ближе, приготовившись удивляться. Чон показал три пальца на одной руке. Мин вскочил с кресла, не веря своим глазам. — Да ты какой-то питекантроп. Этого просто не может быть! Как? Стоять! Это не вопрос. Они замолчали, Юнги просто разрывало от желания задать сам собой напрашивающийся вопрос. Он метался вдоль бассейна, зло зыркая на довольного Гука, потягивающего соджу. —А-а-а-а! Я сдохну от любопытства, а ты же теперь просто так не скажешь. Так ладно. Чтоб тебя, — Мин сел обратно на кресло рядом. — Когда у тебя был секс последний раз? — Пять лет назад. У тебя остался один вопрос. Мин в шоке хлопал ресницами, не находя слов от удивления. Спустя пару минут его отпустило, он стал оглядываться по сторонам, в поисках свидетелей невиданного, по его мнению, идиотизма. Гука задел этот безмолвный спектакль. — У тебя, я так понимаю, было в разы больше? — Если честно, я не знаю точной цифры. Дай подумать. Плюс, минус тридцать, наверное. — Что? Тебе двадцать, да когда ты начал? — В тринадцать. Всё, твои вопросы закончились. Гук зарычал, злясь на себя за то, что так глупо поддался на хитрость Юнги. К его удивлению, тот вдруг стал очень серьёзным. Он кусал губы и не отводил взгляда от его лица. — Ты обещал ответить честно, — начал он, — никакие отговорки не принимаются. Я, в принципе, знаю ответ, просто хочу это услышать. Чон похолодел, разговор принимал плохой оборот, он внутренне сжался, приготовившись к буре. — Мин, возможно не стоит… — пытаясь спасти ситуацию тихо сказал Чон. — Ты хочешь меня? — спросил он решительно, скорее утверждая, чем спрашивая. Мин схватил его за лацкан пиджака и притянул к себе ближе, так что практически касался губами щеки, нетерпелива шепча на ухо: — Я вижу, как расширяются твои зрачки, ты постоянно смотришь на меня, дыхание учащается, как сейчас, ты краснеешь, чёрт, как же соблазнительно ты краснеешь. Гук, я чувствую всё то же самое. — Юн слегка отстранился и посмотрел в глаза. — Я люблю тебя Чон Чонгук. Гука словно окатили ледяной водой, стало невозможно дышать, он слабо дёрнулся, когда Мин попытался коснутся его губ. — Перестань, зачем эта бессмысленная борьба? Сдайся. Нам будет хорошо. Чон мягко перехватил руки Юнги, убрал от себя и встал с кресла. Мин зло сжал челюсти. — Отвечай! — приказал он жёстко. — Это неважно. Юн, послушай, ты очень молод, мы много времени проводим вместе, вполне нормально, что у тебя возникла…привязанность. Это скоро пройдет. — Отвечай, немедленно! — Мин встал напротив и требовательно смотрел в глаза. Гук в панике отвёл взгляд, судорожно придумывая, что делать, но сдался, видя, что на лице Юнги появилось отчаянная злоба. — Да, меня тянет к тебе. Глупо врать. Мин тут же счастливо улыбнулся и потянулся к нему. Чон отступил. — Я уже говорил, между нами ничего не будет. — Да какого чёрта?! Я не понимаю. Мы взрослые люди и можем делать, что хотим. — Взрослым людям очень редко удаётся делать, что они хотят. Юнги, существует долг и обязанности. Мы слишком разные. Возраст, социальное положение, мировоззрение… всё… между нами пропасть. — Что за бредовые предрассудки! — Это не предрассудки, а мои жизненные принципы, я не намерен ими поступаться ради временного увлечения. Мин дёрнулся, так, как будто он его ударил. Чувство вины захлестнуло Гука, он быстро подошел к нему, схватил за запястья, заглядывая глаза. — Прости! Я не то хотел сказать. Юнги покачал головой, отступая к краю бассейна. — Давай, успокоимся и поговорим, — примирительно сказал Чон, не отпуская его рук. — Не о чем нам больше говорить, — с этими словами Юн резко толкнул Гука в воду и изо-всех сил побежал к воротам.