***
Сколько времени они уже проторчали в этих клетках? Казалось, вечность. Минуты тянулись медленно, словно вовсе остановились, а поскольку здесь нечем было заняться, Чак чувствовал, что начинает сходить с ума. Однажды доктор Тео, конечно, предложил им книгу, но какой толк от этих листов с буквами, если ни один из братьев не умел читать? Там даже картинок не было. Так что близнецам оставалось лишь сидеть без дела и покорно ждать чего-то. С каждым днём Чак всё больше волновался за Нила: он совсем раскис. Большую часть времени молчал, забившись в угол, и не поднимал головы, словно не хотел смотреть на Чака, а когда тот начинал разговаривать или петь, иногда с раздражением, иногда с мольбой в голосе просил замолкнуть. А ведь раньше он всегда с большим удовольствием его слушал… Но сейчас Нил словно пытался отгородиться от Чака — особенно когда его отчего-то бросало в дрожь, и он весь сжимался, крепко обхватывая себя за ноги, звучно дышал и тихо плакал, не поднимая головы. Лишь раз он заговорил первым. Спросил, как Чак себя чувствует, а потом извинился за своё поведение и попросил не обижаться на него за его действия и слова, потому что он словно не в себе. — Я боюсь совершить что-нибудь ужасное, — еле слышно прошептал он. Чак совсем не понимал, о чём говорил Нил, и не чувствовал того же, что и он. Его не бросало в дрожь, и не было ни толики мысли о чём-то ужасном, но он чувствовал, что это важно для Нила и парализовало его. С каждым днём Чаку всё сильнее хотелось обнять брата, защитить и успокоить… но эти клетки были целой пропастью между ними. А снять оковы или отогнуть прут не получалось, сколько бы раз Чак ни пробовал — его руки оказались ничтожно слабыми. Оставалось только смиренно выжидать подходящего момента и думать. Что это за место? С самого начала всё выглядело очень подозрительно. Нил рассказал, что когда их избили и бросили умирать, он заключил сделку с каким-то иностранцем с синими глазами. Тот пообещал, что они выздоровеют, а ещё получат силу и власть. И, если учитывать, что они и правда живы, часть обещания иностранец сдержал… А ещё доктор Тео не раз твердил, что они с Нилом уже не люди, а что-то другое, более совершенное. И Нил в это верил — иначе бы не стал себя так вести и говорить, что он становится монстром и чувствуется себя по-другому. Всё это полная чепуха. Наверняка они в каком-то каменном здании без окон, и над ними ставят эксперименты. Иначе зачем здесь доктор Тео? К тому же никто не спохватится о пропаже двух близнецов из испанского гетто. Удобно. И паршиво. Чем дольше они будут тут торчать, тем больше проблем у них будет. — …мне не сложно… — раздался голос Однорукого вдалеке коридора, а вместе с ним и шаги. Он говорил по-английски. — Но не думаю, что что-то поменялось. Чак тут же вскочил и прибился к краю клетки. Они снова идут. Но это был первый раз, когда они так громко и беззаботно разговаривали, словно не боялись, что их услышат или поймут. — А что мне остаётся? — приглушённо протараторил доктор Тео в ответ. — Теперь небезопасно оставлять их вдвоём. Нил уже готов, а Чак нет. И я не знаю, как лучше поступить. Неизвестно, что будет, если их разделить, думаю, это сделает только хуже, но и обращать Нила при Чаке тоже неправильно. Однорукий звучно вздохнул и иронично сказал: — Ты слишком много думаешь о мелочах. Больше не раздалось ни слова: доктор Тео и Однорукий замолкли и зашли в пролёт с клетками так, будто этого разговора вовсе не было. Сначала подошли к клетке Нила, но даже не заговорили с ним: доктор Тео лишь сочувственно посмотрел на него и еле заметно покачал головой. Однорукий же с подозрительным прищуром уставился на Чака. — На что смотришь? — съязвил Чак. Однорукий лишь усмехнулся, а потом, когда к Чаку подошёл и Тео, стал переводить его слова: — Как ты себя чувствуешь? — Просто прекрасно. — Голова больше не болит? — Нет, всё прошло, — соврал, натянуто улыбнувшись. У Чака начала болеть голова ещё с того дня, как их посадили в эти клетки. Болело во лбу, в висках, в затылке — раньше никогда не было ничего подобного, поэтому сейчас эта боль была невыносима. Оттого-то Чак однажды и пожаловался доктору Тео. Вот только тот ничего не сделал и лишь продолжал интересоваться о болях, которые с каждым разом только усиливались — иногда становилось настолько плохо, что легче было бы раскрошить себе череп об стену, чтобы не мучиться, — но Чак больше не говорил об этом. Он не доверял доктору Тео. С самого начала доктор Тео выглядел слишком подозрительно-дружелюбным и робким, хотя, если пораскинуть мозгами, он в этом месте всем заправлял. Разве это не странно? А теперь, когда Чак услышал его разговор с Одноруким, недоверие лишь усилилось. Доктор Тео что-то замышлял. Он явно неспроста запер братьев в этих клетках и ждал чего-то, без конца проверяя их состояние. Он был очень осторожен — вёл себя сдержанно и терпеливо и не говорил лишнего, — но оказался невероятно глуп, думая, что у Чака не было козыря в рукаве: он даже не догадывался, что безграмотный испанский парень понимал каждое его английское слово. Спасибо за это Конраду, беглому американскому преступнику, который растил их, пока не умер. «Говорите только по-испански и делайте вид, что не понимаете ни единого английского слова, — вечно твердил он. — Когда-нибудь это станет вашим засапожным ножом». А старик знал, о чём говорил. Чак улыбнулся от этой мысли, когда доктор Тео, как и ожидалось, лишь покивал головой и ушёл, а вслед за ним последовал и Однорукий. В этом месте никому нельзя доверять. Только себе. В какой-то степени это даже устраивало Чака: они с Нилом всю жизнь так прожили, полагаясь лишь друг на друга. И сейчас, когда Нил не в состоянии здраво мыслить, Чак должен был сделать всё возможное и невозможное, чтобы вытащить их отсюда. С того момента, как Чак подслушал разговор доктора Тео и Однорукого, прошло несколько дней, и за это время они больше ни разу не приходили и не проверяли состояние братьев. Это казалось странным, оттого и беспокоило Чака. Что-то случилось? Власти рассекретили это место для опытов? Раз так, то это их шанс сбежать, пока не поздно. Чак замельтешил, начал искать взглядом что-нибудь, что помогло бы открыть наручники, но так ничего и не найдя, решил, что лучше снова попробовать отогнуть прут. Но как бы он ни хватался, как бы ни упирался ногами, как бы ни пыжился, ничего не менялось. И перелезть через них тоже не получится: клетка с пола до потолка встроена в каменную кладку. — Это бесполезно, — без единой эмоции сказал Нил, неподвижно наблюдая за потугами Чака. — Самим нам отсюда не выбраться. Весь запыхавшийся, Чак со злобы и досады с силой ударил ногой по решётке и, схватившись за голову, болезненно пожмурился от раздавшегося звона. Противно это признавать, но Нил прав: они здесь бессильны, и самостоятельно им отсюда никогда не выбраться. Им нужен кто-то, кто будет на их стороне. Чак замер, когда звон в ушах наконец прошёл. Он услышал шаги. Они исходили из глубины коридора и с каждой секундой становились всё отчётливее. Вот только это точно был не доктор Тео и не Однорукий: они всегда стучали каблуками ботинок, а в этот раз кто-то словно ступал босыми ногами по каменному полу. Шёл неспешно и почти бесшумно, но точно знал, куда именно. — Ты это слышишь? — прошептал Чак, обеспокоенно посмотрев на Нила. Его переполняло какое-то странное предчувствие опасности, а интуиция Чака ещё никогда не подводила. — Нет. А что? Но выдержав паузу и прислушавшись ещё раз, Нил тоже услышал странные шаги, которые раздавались уже совсем близко, за поворотом. И он тоже почувствовал что-то неладное. С замиранием сердца братья уставились в сторону коридора… Чак был прав: это кто-то незнакомый. Из-за поворота вышла девушка, невысокая и довольно худая, с короткими тёмными волосами. Откровенно говоря, в ней не было ничего примечательного, за исключением того, что она была вся лохматая, в ночной рубахе до голени и босая. — Что он тут делает? — взволнованно выпалил Нил, замерев, словно боялся лишний раз пошевелиться. — Он? — не понял Чак. Но когда присмотрелся внимательнее, осознал: это никакая не девушка, а тот самый парень из комнаты, в которую они забежали. И сейчас, внимательнее всматриваясь в его лицо, Чак чувствовал, что не зря его что-то тревожило. Глаза парня. Серые, бездонные, невероятно гипнотические. В них отражалась эмоция, которую Чак просто не мог понять. С одной стороны казалось, что парень зол и хочет навредить братьям, но вместе с расплывающейся улыбкой на его лице глаза становились заговорщически счастливыми. Остановившись, парень с какой-то игривостью в лице посмотрел сначала на Чака, потом на Нила и ступил в его сторону. — Нет! Не подходи ко мне! — закричал тот, отступая спиной. Нил не на шутку испугался — это читалось по его лицу, — и его страх усиливался с каждым разом, когда парень приближался к нему. И это липкое тревожное чувство передавалось Чаку. Кто этот парень? Что он здесь делает? Что он хочет от Нила? Он заодно с доктором Тео? Если так, то нужно срочно что-то делать. Вот только Чак ничего не мог — оцепенев и потеряв дар речи, с вытаращенными глазами наблюдал за происходящим. — Пожалуйста, не трогай меня, — бормотал Нил, обеспокоенно держа руки перед собой. — Я ничего не делал!.. Это чистая правда! — Но парень не слушал его и продолжал наступать, пока вплотную не подошёл к клетке. Что он собирается сделать? В любом случае, он никак не доберётся до Нила: у парня явно не было ключа от замка, а по-другому в клетку не попасть. Но парня, кажется, это не беспокоило: он схватился за прутья клетки обеими руками так, словно собирался их раздвинуть. — Это бесполезно, — подал голос Чак, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь через спину парня. — Я сотни раз пробовал, но у меня… Чак запнулся и потерял дар речи, когда прутья погнулись с такой лёгкостью и быстротой, словно они были не из железа, а парень даже не приложил силы и нисколько не запыхался. Да он настоящее чудовище… И Чак не мог понять наверняка, стоит ему этому радоваться или ужасаться: он не понимал, чего этот парень добивался. Может, он пришёл их спасти? Нет. Точно нет. Это стало очевидно, когда парень не отступил в сторону и не пошёл высвобождать теперь и Чака, а пролез к Нилу в клетку и продолжил приближаться, звучно выдыхая через рот. В глазах Нила заблестел неописуемый ужас. Не сводя взгляда с парня, он отступал до тех пор, пока не упёрся в стену, забился в угол, сжавшись, и не мог пошевелиться или закричать, оцепенев. Это плохо. Со спины парень не выглядел опасным — он был почти на две головы ниже Нила и хрупче на вид, — но по его уверенным и плавным движениям и угрожающей ауре, витавшей вокруг, было понятно, что он намного сильнее Нила физически. — Эй, отойди от него! — тут же закричал Чак, вцепившись в прутья клетки. — Слышишь меня? Но Чака словно не существовало для парня: он видел только Нила и зажимал его в угол. Подойдя вплотную, он поднял голову, прожигающим взглядом посмотрел Нилу в глаза, а потом, словно беспомощного котёнка, резко схватил за воротник и силой притянул к себе. Чак снова закричал, сыпля угрозы, но замолк в исступлении, увидев, что парень прильнул к шее Нила и, вдохнув его запах и довольно улыбнувшись, высунул язык и широко лизнул до самого подбородка, а потом с таким блаженным выражением лица выдохнул и повис на Ниле, словно у него подкосились ноги. Что всё это значит? Чак ничего понимал, как и Нил, который боязливо посмотрел ему в глаза. «Что ему от меня нужно?» — читалось в его настороженном взгляде. Вскоре силы вернулись к парню, и он напористо прильнул к Нилу, снова потянулся к его шее, коснувшись щекой, глубоко вдохнул. Держа Нила за воротник так крепко, что тот не смел пошевелиться, свободной рукой погладил его по груди, по животу и без всяких церемоний залез к Нилу в штаны — Нил тут же смущённо скрючился и попытался сопротивляться. Парня ничто не волновало. Он был в таком возбуждении и экстазе, что не мог сдержать стонов. Его интересовало только тело Нила, и, казалось, он не слышал и не видел ничего вокруг. Вился и тёрся с такой грациозностью и пластичностью, словно танцевал. Парень выглядел настолько обворожительно и развратно и нисколько не смущался — он был явно опытный и очень умелый, — что Чак невольно поймал себя на мысли, что Нилу стоило бы тоже расслабиться и получать удовольствие. Не похоже, что парень пришёл навредить. Но что-то всё же заставило парня очнуться и посмотреть в сторону коридора — в одно мгновение его лицо переменилось с расслабленного и возбуждённого на недовольное и раздражённое, а во взгляде промелькнуло презрение. Шаги. Шумные и торопливые. Они нарастали вместе с взволнованными криками доктора Тео. — Ту часть подземелья тоже проверь! — долетал его голос. — Он мог пойти куда угодно! Чака вдруг осенило. Неужели этот парень сбежал… чтобы домогаться до Нила? Эта мысль казалась полным абсурдом, но была единственным разумным объяснением. Оттого следить за действиями парня стало вдвойне интересней. Выпустив Нила из хватки и смерив его пристальным взглядом, парень отступил на пару шагов и… разделся. Причём с такой лёгкостью и непринуждённостью, словно делал это постоянно. Без ночнушки его тело выглядело ещё более хрупким, словно и правда женское, и теперь каждое его движение было более пластичным и пошлым одновременно. Парень явно хотел завершить начатое до того, как его поймают. Забавно. Будь Чак на месте брата, он бы рискнул и попробовал удовлетворить похотливого парня, но Нилу всё это совсем не нравилось: на его лице отчётливо виделся страх, перемешанный с паникой и мольбой о помощи. Только парня это ни капли не смущало. Кокетливо и грациозно, он вновь прильнул к Нилу, залез рукой под рубашку и посмотрел ему прямо в глаза, а потом медленно опустился перед ним на колени, обхватил за бёдра и уткнулся носом в низ живота, и то ли целуя, то ли облизывая, не переставал смотреть Нилу в глаза. — Пожалуйста… не надо… — обессилено и с мольбой попросил тот по-английски, не смея, но отчаянно желая закрыть пах руками. — Пожалуйста… И, кажется, парню это совсем не понравилось. Крики и шаги доктора Тео уже совсем рядом, а он от прелюдии ещё не перешёл к делу — значит, накрылись его влажные фантазии медным тазом. И в этих рассуждениях не было ни капли злорадства, наоборот, Чак искренне сочувствовал парню: в этой скуке и тишине его самого преследовали подобные мысли, а у Нила даже ему, своей второй половине, не было желания подыгрывать. Это очень обидно. Вот только упорства парню было не занимать. Он плевал на всё: на сопротивления и мольбы Нила и на крики доктора Тео, который был уже за поворотом, — он был согласен уже на что угодно. «Сгорел сарай, гори и хата», — наверняка так он подумал, не упуская возможности напоследок полапать член Нила, потереться об него и, возможно, попрощаться. — ПОЛ! — оглушительно заорал доктор Тео, вылетев из-за поворота, озираясь с настолько выпученными глазами, словно они вот-вот вывалятся и покатятся по полу. — Оттолкни его! — кричал он Нилу, подбегая к его клетке. Но Нил даже с места не сдвинулся. Оцепенел от испуга, словно на него взобралась метровая ядовитая гадюка и вот-вот укусит за яйца. Доктор Тео паниковал не меньше. Сначала он попытался пролезть сквозь погнутые прутья клетки, но поняв, что не протиснется, принялся судорожно открывать замок и, наконец ворвавшись в клетку, оттаскивать парня от Нила так же рьяно, как когда-то оттаскивал Нила от самого Чака. Словом, за этим было так уморительно наблюдать, что Чак просто не мог сдержать улыбки. Потом, конечно, веселье быстро пропало. Парень, когда его всё-таки оторвали от Нила, словно с катушек слетел: принялся кричать и извиваться и был настолько агрессивным, что чуть не расцарапал доктору Тео всё лицо и не впился ему в шею. Всё-таки не зря в нем чувствовалась опасность — она обрушилась на доктора Тео с невероятной силой. С большим трудом доктор Тео и Однорукий всё-таки смогли увести парня прочь, а с близнецами остался выряженный индус, который однажды помешал им сбежать, — в этот раз он остался, чтобы пересадить Нила в другую клетку. К счастью, Чак вовремя подсуетился и попросил, чтобы Нила посадили в соседнюю от него клетку, сказав, что им нет смысла куда-то снова бежать, да и не хочется уже, а вот хотя бы за руки подержаться ещё как хочется. Лицо индуса было безразличным, но он всё же выполнил просьбу Чака, а потом, пристально смерив их взглядом, приглушённо сказал: — Держитесь подальше от этого парня, если не хотите проблем. И ушёл. Только сейчас Нил звучно выдохнул и сел на пол, с потрясением уставившись в пустоту. Чак опустился рядом с ним, коснулся руки Нила и аккуратно спросил: — Ты как? — Кажется, это было самое страшное событие за всю мою жизнь… Меня до сих пор всего трясёт. — Так сильно испугался? — усмехнулся Чак, крепче сжимая ладонь Нила. Он в самом деле дрожал, хоть и пытался успокоиться. — Я думал, что он меня изнасилует, а потом убьёт. Или наоборот, если буду сопротивляться. — Скорее это он хотел, чтобы его изнасиловали, — Чак улыбнулся собственной шутке. — Он наверняка заскучал в этом месте и очень сильно хотел повеселиться… — Это не смешно, Чак. Ты не видел его глаза. Он был как… — Нил запнулся и, кусая нижнюю губу, долго пытался подобрать подходящее слово, — …как одержимый!.. Вот каким он был. И его глаза блестели, как у настоящего сумасшедшего. Уверен, он даже не слышал, что я просил его не трогать меня. А когда он с лёгкостью раздвинул прутья клетки, которые ты не смог хоть немного погнуть… я думал, мне конец. Чак внимательно слушал, не перебивая. Нил прав: он не понимал в полной мере то, что Нил пережил, и ему легче всё это забыть, но даже так, наблюдая за парнем со спины, Чак тоже чувствовал невероятные мощь и опасность, которые от него исходили. И сейчас отчётливо чувствовал через прикосновение страх, волнение и обречённость Нила. Ему нужно время, чтобы успокоиться. Поэтому Чак решил пока что не говорить Нилу, о чём думал, — вряд ли он будет рад слышать, что этот парень умудрился понравиться Чаку. Откровенно говоря, Чак впервые испытывал что-то подобное. Раньше он с лёгкостью делил людей на тех, кто ему нравится, и к кому он хочет тянуться, и тех, кто ему совсем не подходят или кого стоит обходить стороной, а когда он думал об этом парне, то внутри Чака возникало противоречие. Тот парень опасен. По нему видно, что он в самом деле безумен, и никогда нельзя знать наверняка, что ему взбредёт в голову, — оттого разум говорил, что лучше с ним больше никогда не связываться. Но… в глубине души Чак был заворожён парнем. Пусть от его взгляда пробегались мурашки по коже, в нём всё равно было что-то цепляющее, даже родное. Наверное, он тоже многое пережил. Чем больше Чак об этом думал, тем чаще задавался вопросами: кто он такой, как он сюда попал и почему решил так поступить? Им наверняка что-то движило. Возможно, он такой же подопытный, как и Чак с Нилом, — это бы объяснило его неприязнь к доктору Тео, — и его тоже держат в неволе и бдят за каждым его движением. Тогда… может, это не просто желание с кем-нибудь переспать, а настоящий вызов доктору Тео? Чак еле заметно усмехнулся. А этому парню смелости не занимать. Если братья объединятся с ним, из них выйдет неплохая команда, да? Однозначно.***
— Всё становится только хуже, — шумно выдохнув, расстроено произнёс Тео и зашагал вокруг комнаты, — а я ничего не успеваю. Мне нужно следить за состоянием близнецов и сделать так, чтобы они не навредили друг другу, но тогда мне не хватает времени на Пола, а от него проблем не меньше! Поверить не могу, что он вышел из комнаты… Он ведь раньше даже не пытался переступить порог!.. — Раньше ему было не к кому идти, а теперь появились близнецы. Слова Лиама были очевидны и понятны каждому в подземелье, в том числе и Хели: чем дольше он наблюдал за Полом, тем очевиднее это становилось. Проблемы нарастали как снежный ком долгие месяцы, и теперь ситуация начала накаляться. Неужели Тео ничего не замечал? Впрочем, как он может что-то замечать, съехав от Пола в комнату Гаса? Эти простор и царское убранство явно отвлекают его от правильного потока мыслей. Хели краем глаза посмотрел на Лиама, развалившегося на диване. А кое-кто только подливает масла в огонь. Именно после того, как Лиам стал всё чаще появляться в подземелье, Тео начал совершать ошибки. Да, ещё пару лет и Лиам тоже станет ветераном, а значит, его слова имеют силу, вот только Тео и подземелью они только вредят. Именно из-за Лиама Тео стал уезжать из подземелья на несколько дней, а то и на неделю, слепо полагаясь на Хели и Призрака. Из-за Лиама Тео оставил Пола в комнате одного без какого-либо надзора… а теперь удивлялся, как же он решился выйти. Именно из-за Лиама Тео не хватало времени на исследования. И из-за Лиама Тео стал ужасно рассеянным и распылялся на бесполезные дела, пытаясь усидеть на двух стульях: заботе о делах в подземелье и праздной жизни, которой и жил Лиам. Медленно и незаметно Лиам разрушал всё то, что Тео пытался удержать, ничего не замечая. Какая ему от этого польза? Хели не знал. Но сейчас, когда близнецы и Пол встретились и перешли черту невозврата, влияние Лиама было Хели на руку. — В таком случае, оставь близнецов на меня, — влез в разговор Хели, не поведя и бровью. — Я ведь всё-таки твой помощник. — Ну конечно, — саркастично фыркнул Лиам. — От тебя так много пользы… — Один из близнецов уже готов к полноценному обращению, а второго нужно лишь подтолкнуть к этому, — продолжил говорить Хели, словно ничего не услышал: что толку обращать внимание на какого-то хама, который не соблюдает границ и правил уважения старших подданных? — Через месяц они уже будут готовы выйти из подземелья. Глаза Тео заблестели от облегчения: по его лицу было очевидно, что он полностью согласен на такое предложение. Внезапно Тео засомневался. — Но ты ведь не знаешь испанского… — Это не проблема, — уверил Хели, улыбнувшись. — Чтобы поставить в клетки миски с мясом, знать язык не нужно.***
— …Хорошо, сколько пальцев я теперь показываю? — слышал Хели, пока шёл по коридору к близнецам. — Три? — Нет! Ещё одна попытка. — Воцарилась тишина, которая затянулась на дольше, чем требовалось на раздумье. — Ну, так что? — Не знаю. Я устал, — раздалось с раздражением, и зазвенели цепи: один из близнецов встал и зашагал по клетке. — Опять? Ты серьёзно? Хели мимолётно улыбнулся. Даже с такого большого расстояния один из близнецов уже чувствовал запах человеческой плоти и реагировал на него. Он однозначно готов. А вот второй… то ли он совсем непробивной, то ли с ним что-то не так: всё это время он чувствовал запах брата, но ощущал себя так же, как и он. Кажется, такое было впервые. В любом случае, у Хели уже был план, как заставить обоих съесть мяса. Стоило ему прийти к клеткам братьев, они тут же встретили его пристальными взглядами, только если у одного читались тревога и страх, то у второго — неприкрытая враждебность. — Сегодня вы впервые сможете поесть, — сказал Хели по-испански и поставил возле клеток по миске. — Ешьте. Каждый из братьев осторожно взглянул на содержимое. Первый тут же нервно сглотнул слюну и не мог оторвать голодного взгляда от мяса, на лице второго же появилась брезгливая гримаса. — Это что, сырое мясо? — недовольно спросил он. — С какой стати я должен его жрать? — Это непростое мясо. Оно человеческое. И именно оно так вкусно и сладко пахнет. — Это всё чушь, — ядовито хмыкнул один из братьев и, скрестив руки на груди, с вызовом посмотрел Хели в глаза. — И мы не будем ничего есть. Как бы ни старался, Хели не смог сдержать ответной ухмылки. Указал на соседнюю клетку: — Боюсь, твой брат с тобой не согласен. Кровавое мясо манило первого близнеца, и он никак не мог сопротивляться его силе — возможно, он даже не отдавал себе отчёта в том, что уже потянулся и схватил один из кусочков и дрожащими руками вот-вот положит его в открытый рот. — Нет, не смей! — закричал второй близнец и, вскочив с места, подлетел к соседней клетке и потянулся за рукой брата, но так и не смог достать. — Прости, Чак… Я больше не могу… — отвернувшись от брата, пробормотал первый дрожащим голосом и положил кусок мяса в рот. Тут же проглотил. Хели злорадно ухмылялся, наблюдая, как близнец потянулся за вторым куском, потом за третьим, четвёртым, пятым, глотал их, почти не жуя, и слизывал кровь с пальцев с таким голодным взглядом, что становилось даже жутко. А его брат в исступлении следил за этим и не понимал, что теперь ему делать: злиться и кричать или плакать. — Советую поступить так же, — глядя на парня сверху вниз, сказал Хели. — Стать полноценным подданным — единственный способ выбраться отсюда. — С чего бы мне в это верить? — со злобой прошипел тот. — Что вы все от нас хотите? — А Тео тебе не сказал? — Хели опустился на корточки. — Сейчас вы в подземелье под маленькой страной, где живут не только люди, но и существа посильнее любого человека. Подданные. Тот развратный паренёк, который к вам приходил… вот он подданный. Очень сильный. А ещё он слышит и видит лучше, чем любой другой человек. А вы сейчас что-то среднее между человеком и подданным, и вот это, — Хели подвинул миску ближе к клетке, — поможет вам стать настоящими подданными. И когда это произойдёт, вы выйдите отсюда и сможете жить, как и раньше. — И какая тебе от этого польза? — Мне? — Хели звучно выдохнул, улыбнувшись. — Мне будет выгодно, если в подземелье не будет лишних глаз и ушей вроде вас. Демону, который вас обратил, это выгодно, потому что ряды его подданных пополнятся. А вам это выгодно, потому что у вас появится вторая жизнь, о которой просил твой брат. Съешь это, и все будут в плюсе, — Хели развёл руками, — разве это не здорово? В пристальном взгляде близнеца читалось, что он не доверял Хели и не спешил верить его словам, вот только у него не было другого выхода: его брат уже сделал шаг к полноценному обращению. — Когда мы выйдем отсюда? — Через месяц. А может, и раньше. Тут уж всё зависит от вас. Близнец всё ещё колебался, правильно ли поступает, поэтому, пока придвигал к себе миску и брал кусок мяса в руки, и не сводил подозрительного взгляда с лица Хели, который пристально следил за ним в ответ. Наконец, поднеся кусок к губам, зажмурился и медленно положил его в рот.***
Что он наделал?.. Индус намеренно загнал Чака в тупик и заставил играть по его правилам. Жуткий тип. Из-за него Чаку пришлось съесть какое-то странное кровавое мясо — оно было сырое, но тем не менее невероятно вкусное и сладкое, как и его дурманящий запах, — и, съев один кусок, Чак уже не мог остановиться. Он и правда человеческое?.. Это ужасно. Кажется, Чак тоже стал терять рассудок. Возможно, в это мясо что-то подмешали — какое-нибудь сильное лекарство, которое помутнило его разум и усыпило. Это ведь был сон?.. Чак помнил всё лишь обрывками. Помнил, как ему было тяжело, тошно, и что-то не давало покоя. Он попросту не мог усидеть на одном месте. Помнил, как разговаривал с Нилом, держа его за руку. Тот жаловался, что его словно распирает изнутри и всё его тело горит и пульсирует от возбуждения. И Чак чувствовал то же самое. Ему хотелось быть как можно ближе к Нилу, но прутья между ними мешались. А потом Чак помнил лишь Нила. Его крепкие объятия, его нежные прикосновения, его непривычно сладкий запах, его горячее тело и громкие стоны и шёпот. Они переспали?.. Этот сон был такой живой и реалистичный, а ещё очень возбуждающий. В этом сне не было никого смущения — лишь неудержимая животная похоть. Даже в самых смелых мечтах Чака не было столько разврата. Всё потому что он соскучился по Нилу? Да… очень соскучился. Этот сон был прекрасен… А сейчас он исчезал. Что-то щекотало Чака за бок, и он невольно дёргался, возвращаясь в реальность. — …как любопытно, — до нёсся до него чей-то бубнёж. Сон окончательно пропал и больше не хотел возвращаться, как бы Чак ни закрывал глаза. Вот же чёрт!.. — Чего тебе там любопытно? — резко раскрыв глаза и поднявшись, проворчал Чак и схватил того, кто трогал его за руку. Яркий свет тут же ослепил и заставил сощуриться, а кто-то попробовал вырваться из хватки. — Чак, как ты себя чувствуешь? — Голос подозрительно сильно походил на доктора Тео. — Не тошнит? Голова не болит? Точно доктор Тео. — Да что ты ко мне пристал? — слепо оттолкнув того от себя, Чак сел и закрыл лицо руками. Замер. Что-то и правда поменялось… Голова. Она больше не болела. И во всём теле чувствовались невероятная лёгкость и сила, которой давно не было. Словно Чак отоспался на всю жизнь вперёд. А ещё он отчётливо ощущал прохладу, словно был без одежды… Наконец, глаза перестало слепить, и Чак увидел уже давно знакомое окружение: железные прутья клетки, каменные стены и потолок и лицо Тео с выпученными глазами. Он был явно встревожен. Смотрел на Чака так, словно тот из золота сделан… Взглянув на себя, Чак тут же с криком вскочил на ноги. Зелёный! Чешуя! Его правые рука, нога и часть туловища покрылись сотнями маленьких тёмно-зелёных округлых чешуек, словно кожа у ящерицы! — Нииил, — испуганно завыл Чак, чувствуя, что вот-вот свалится в обморок, и, заметив его рядом на полу, вскрикнул ещё громче. Он тоже! Вся его левая сторона покрылась такой же кожей ящерицы! Даже на лице есть! Бросившись к Нилу, Чак судорожно затряс его за плечи. Он ведь живой, да? Не сразу, но Нил всё-таки открыл глаза и, сонно проморгавшись, вытаращился на Чака. На его лице безмятежность сменилась на непонимание, а потом на нарастающую панику. — Какого… — только и смог произнести он, дернувшись. Чак лишь ошеломлённо помотал головой. Он и сам ничего не понимал. И не мог отвести от Нила взгляда, в исступлении пялясь на его левый глаз — неестественно жёлтый с огромным чёрным зрачком, как у настоящего ящера.