Сломанная кукла

      Во внутреннем дворике главного дома сидела красивая женщина с длинными розовыми волосами, опустив босые ступни в воду пруда. Она была сосредоточена на книге в руке, а во второй держала пиалу с напитком. Рядом с ней находился поднос с полупустой тарелкой неизвестной мне еды и с глиняным кувшином. С другой стороны от нее лежала кисть, тушечница и свиток с заметками.       Часть густых волос дернулась, и я изумленно замерла, распознав, что это… ухо, на котором висела не золотая заколка, а тяжелая серьга.       «Кицунэ», — напомнил Оробаси. — «Божес-ственные звери. Лис-сы».       — Миюки, оставь нас, — не оборачиваясь, твердо приказала, судя по всему, Гудзи Яэ и опустошила пиалу.       Жрица рядом глубоко поклонилась и тихо покинула нас.       Время тянулось.       Лепестки сакуры красиво парили на солнце и, когда падали на голову женщины, то она дергала ухом и тихо хмыкала. Тень тонкой чертой скользила у здания, рядом с которым я замерла, не зная, чего ждать, да и Гудзи молчала, отдавая внимание книге.       — Ужасно, — неожиданно произнесла женщина и, вздохнув, захлопнула книгу. — Но поработать есть над чем.       После чего подхватила кисть, окунула в тушь и внесла новую заметку в свиток. Как только она освободилась, то отложила пустую пиалу на поднос и похлопала ладонью рядом с собой.       — Иди сюда, — немного ворчливо позвала она. — И сними маску. Тут она тебе не нужна.       Я, избавившись от маски и сжав ту в руках, послушно приблизилась и в ожидании замерла.       — Присядь, — потребовала она и дождалась, пока я опустилась на колени, после чего с прищуром посмотрела на меня. — Ну-ка… удивительно.       Гудзи цепко меня осматривала и была явно чем-то недовольна, судя по тому, как она слегка нахмурилась. Ее фиолетовые глаза были и так темными, а тут потемнели еще сильней.       — Я действительно удивлена, зачем он это сделал, — тихо произнесла она. — И что именно он этим преследует, отправив тебя сюда… а?       Она осторожно коснулась моей щеки, явно желая подхватить и повернуть голову, но резко отдернула руку, будто обожглась, а во взгляде смешались испуг и недоверие.       — Кто это?..       «Она почувс-ствовала меня», — пояснил Оробаси чужую реакцию.       Пожалуй, тогда надо начать знакомство? — предположила я.       «Да», — согласно ответил змей.       Но интересно, что она почувствовала, и что ее так сильно поразило? Я вот совсем ничего не ощущала.       Я указала на свиток и вопросительно вскинула брови. Женщина в замешательстве все еще смотрела на меня, поэтому с запозданием отреагировала.       — Ах, да, — немного рассеянно пробормотала Гудзи. — Миюки упоминала, что ты нема.       Я раскатала немного свиток, чтобы на чистой части написать уже привычные иероглифы.       Оробаси.       В первое мгновение в фиалковых глазах кицунэ скользнула решительность и твердость, которые напугали уже меня. Тень на ее красивом лице показалась жуткой и холодной маской. Даже создалось ощущение, что она... нападет на меня, отчего непроизвольно стиснула кисть и растерянно вскинула брови, понимая, что не смогу сбежать от нее.       — И что же тебе от меня понадобилось, Ватацуми Омиками? — серьезно и тягуче произнесла Гудзи, выпрямившись и потеряв весь свой расслабленный вид, и посмотрела мне в глаза. — Твое нахождение здесь немного странно, учитывая весь путь из Ясиори до Наруками, тогда как там же находились твои люди, которые, выходит, и вернули тебя ценой жизни целого острова. И еще страннее выглядит то, что, оказавшись в руках Предвестника Фатуи, он... отпустил вас, да еще и помог добраться сюда. Зная его, не думаю, что он мог воспылать добротой и щедростью и так легко отпустить такую добычу.       Она знакома с Куникудзуси? — я с напряжением нахмурилась.       Ее слова в его адрес звучали так... пренебрежительно. Мне это не понравилось.       Но я продолжила писать ответы Оробаси на свитке, а не свои вопросы.       — «Я желаю, чтобы ты освободила от моего духа это дитя», — прочитала и недоверчиво фыркнула Гудзи. — С чего бы тебе это желать, обретя сосуд спустя тысячи лет забвения и тьмы? Почему ты отказался от возможности вернуться к власти, когда твои последователи тебя возродили? Тем более в такой удобный момент. После всей этой суеты ты проделал такой путь только ради того, чтобы... тебя изгнали как какого-то мелкого духа?       Я вздохнула, вспоминая такие же вопросы от Куникудзуси в нашу первую встречу. Он тоже не понимал мотивации древнего бога, который вернулся к жизни и пожелал... вернуться назад во тьму.       И продолжила писать дальше, передавая ответы Оробаси.       — «Да. Я не желаю зла этому дитя. Она достойна жизни и свободы». Пф, ты не убедил меня, — она дернула ухом и вскинула подбородок с долей высокомерия, да сложила руки на груди. — «Она умирает». А вот это уже больше похоже на правду, — хмыкнула женщина и налила себе из кувшина напитка, подхватывая блюдце. — Зачем тебе испорченный и непригодный сосуд, от которого отказалась даже создательница, не так ли? Но в таком случае ты мог опять же воспользоваться помощью Сангономии Кокоми. Полагаю, она бы с радостью помогла тебе, и даже бы нашла подходящего носителя. Но ты пришел просить у меня. Почему? — и она прищурила фиолетовые глаза.       От нее разило непонятное хищное предвкушение, от которого было не по себе.       Да и слова про создательницу... выходило, что она знала не только о Куникудзуси, но и обо мне, и почему меня бросили?..       Ощутила недовольство Оробаси, которому совсем не нравилось идти на поводу у Гудзи Яэ, но выхода у него не было.       И подняла руку с кистью для нового ответа.       Хотя уже начинала жалеть, что мы пришли за помощью сюда.       — «Она умирает из-за меня. И я хотя бы осознаю ценность жизни. Даже если та приняла такую форму. Если бы я поступил, как предлагала ты, то эта война затянулась бы еще на дольше. Ты знаешь, что такое смерть. Но ты не умеешь ценить жизнь, раз столь легкомысленно и безответственно относишься к своим обязанностям». Да как ты смеешь меня отчитывать?! — кицунэ побледнела и в ярости напряглась, но ничего не сделала, хотя я и ожидала удара.       Ее глаза... взгляд неожиданно ледяной.       И она резко отвернулась, опустошая пиалу одним глотком.       — Я... не смогу провести ритуал сейчас, — спустя минуты молчания безлико произнесла женщина. — Изгнать дух бога — это не изгнать очередного ёкая-вредителя. По меньшей мере нужно дождаться второго дня полнолуния, и мне потребуются приготовления.       «Через неделю», — заметил в мыслях Оробаси. — «Хорошее время».       Я кивнула.       — За излишнюю инициативу Миюки эти дни за тобой будет присматривать, — сухо проговорила кицунэ и подхватила палочками из тарелки кусок пищи. Прожевав, женщина задумчиво нахмурилась. — Но я все еще не понимаю, почему Сказитель отпустил вас... Что же ему известно... — тихо закончила она, щелкнула палочками и вздохнула.       Я просто пожала плечами, не понимая, чему она удивлялась. Гудзи Яэ ведь знает о нас, значит, и должна понимать причины, почему Куникудзуси так сделал.       Разве не так?..       «Хм-м», — задумчиво протянул змей. — «Заблуждения и недоразумения».       А? — я недоуменно моргнула, не разобрав, что именно хотел этим сказать бог.       Но он не объяснился.       — На это время ты останешься на территории Храма, — снова заговорила Гудзи Яэ твердо, с нотами высокомерия, хмуро смотря на меня. — И я надеюсь, что ты не натворишь глупостей. В противном случае, я пересмотрю наш договор.       Я растерянно вскинула брови.       «Она не доверяет нам. И это вполне разумно», — спокойно произнес Оробаси.       — А теперь ступай. И позови Миюки, чтобы я ее обрадовала новыми распоряжениями, — хмыкнула женщина. — Она проводит тебя в комнату, и ты будешь там находиться, пока я все не приготовлю.       Я поджала губы и подхватила маску, после чего поднялась на ноги под цепким взглядом кицунэ и направилась к выходу.       Жрица действительно ожидала у двери, склонив голову. И стоило мне появиться, как она встрепенулась в беспокойстве, но я не дала ей ничего сказать, лишь мотнула головой в сторону проема, к Гудзи.       — Она желает видеть меня? — переключилась Миюки, на что я кивнула. — Тогда подождите здесь. Я скоро вернусь.       Снова кивнула и проводила взглядом женщину, оставаясь в просторной и пустой комнате в одиночестве, пока жрица спустилась во дворик к Гудзи.       Ее слова... про то, что я буду находиться в комнате, пока она все не подготовит... она запрет нас? Как пленников? — я с печалью посмотрела на руки, которыми стискивала маску.       «Она с-считает нас угрозой. И единс-ственное, что в ее с-силах — это контролировать нас-с. В противном с-случае Гудзи имеет право ус-странить нас-с, ес-сли пос-считает, что мы нес-сем опас-сность», — ответил Оробаси.       Я вздохнула и поджала губы.       Еще в первый день нашей встречи Куникудзуси предупреждал об этом и говорил, что мы рискуем.       Ничто не мешает Гудзи убить меня и Оробаси...       Тем более на ее территории.       Жрица вернулась вскоре, вырывая из мрачных мыслей, и с ходу засуетилась, утягивая за собой.       — Гудзи Яэ приказала расположить вас в гостевой комнате и наказала присматривать за вами, — вздохнула Миюки и повела по коридорам на выход из здания.       Я вернула маску на лицо, чтобы никого не смущать.       — Придется решать, что делать с Тёдзи, — женщина закусила губу в раздумьях. — Я не могу одновременно следить за вами, а также проводить его в поместье Камисато. Эх-х... — она прижала ладонь ко лбу. — Наверное, на ночь придется предложить ему остаться здесь, а с утра определимся, как поступить.       Солнце клонилось к горизонту, отчего территория Храма наполнилась красными и оранжевыми оттенками, которые после прошедшего разговора казались тревожными, а не успокаивающими и приятными.       Но по темноте на самом деле неразумно отпускать ребенка, да еще и в одиночестве.       Да и... снова прощание.       С каждым шагом... я будто теряла важную частицу.       А ведь вскоре еще и...       Я прижала ладонь к груди, слыша, как в сознании тяжело вздохнул Оробаси, но промолчал.       — Аи! — к нам подбежал взволнованный Тёдзи, заглядывая в видимые сквозь маску глаза. — Как все прошло? Гудзи... поможет тебе?       «Да, он вс-се-таки вс-се понял», — утвердительно пробормотал змей.       Понял? Что? Что я...       — Гудзи Яэ оставила Аи в Великом Храме, — кивнула Миюки, отвечая вместо меня, и вздохнула. — Но она еще и приказала мне присмотреть за ней. Поэтому придется решить, кто проводит тебя до поместья Камисато.       — Не страшно, я помню дорогу, — мотнул головой мальчик.       — Нет-нет, я решу эту проблему, — твердо произнесла жрица. — Но завтра. Сейчас уже поздно куда-либо идти, так что сначала ужин, а потом я провожу вас.       Тёдзи повернулся ко мне, заслужив мой кивок, после чего вздохнул, соглашаясь.       Добившись послушания ребенка, Миюки теперь уже нашу дружную компанию повела в сторону дальних строений.       — Паломники часто остаются на ночь в Великом Храме Наруками, поэтому для них на территории есть отдельный дом с кухней, общей комнатой для сна и все удобства, — объяснила жрица, ведя нас сквозь рощицу сакуры.       Пока мы добрались до места, на гору опустились сумерки. Нас накормили супом с лапшой, удон, и Миюки попробовала оставить мальчика в этом доме среди паломников, а меня повести назад к главному зданию Храма, но ребенок заупрямился, не желая отпускать меня, как бы женщина не убеждала.       И ей пришлось смириться с желанием Тёдзи.       Махнув рукой, Миюки повела нас назад. Жрица оставила нас в тесной, но светлой комнате, освещенной подвесным фонарем. Пол укрыт татами, а во встроенном шкафу лежали спальные принадлежности. По дороге женщина показала на купальню, где можно было после трудного дня освежиться, и чтобы утром не искали, где умыться, хотя она обещала прийти перед завтраком.       — Аи, — позвал вернувшийся из купальни Тёдзи, когда я стелила единственный футон. — Я...       Я обернулась к мальчику, выражая интерес. Он запнулся и отвел взгляд, замявшись.       — Ты ведь... с Куникудзуси... вы не люди? — вскинув брови, ребенок присел на пол, напротив меня, и сжал руки на коленях. — И вся эта история в самом начале со жрицей и... прочим... неправда?       Я вскинула брови с напряжением и кивнула, прекращая поправлять матрас и выпрямляясь, переводя все внимание на мальчика.       — Я догадывался все это время, что с тобой что-то не так, — вздохнув, тихо заговорил он, все еще не смотря на меня. — А в последние дни взрослые говорили многое. И многое непонятного. По их словам я собрал картину, но...       «Не удивительно», — фыркнул Оробаси. — «При нем говорили с-свободно. А с-слышать ребенок умеет. Поэтому он ос-сознал с-свое недопонимание, когда углубилс-ся в с-суть».       И теперь получается, что я его обманывала, — я поникла, ведь не нравилось это чувство.       «Недоразумения рождают множес-ство недопонимания. И чтобы разрешить те, надо говорить. Ис-стина тоже не с-сразу даетс-ся. И только ищущий найдет к той путь», — чересчур заумно сказал змей.       А мне вспомнился момент, как из-за подобного случая в первую встречу и разозлился Куникудзуси. И тогда Оробаси впустил того в сознание, чтобы все рассказать и уладить бессмысленную злость. А что было бы, если бы бог тогда не остановил его? Я бы... никогда не познакомилась с Куникудзуси, и не узнала много нового. Не узнала бы, что у меня есть старший брат.       Надо... говорить.       Я поняла, — кивнула мыслям.       Только вот когда ты нема, то недоразумения только растут, ведь толком объясниться не выходит.       Я потянулась и коснулась руки Тёдзи.       Мальчик вздрогнул и вскинул голову, переводя печальный взгляд на меня. Но я легко улыбнулась и сжала его запястье, пытаясь передать доброе намерение. На что ребенок ответил слабой улыбкой.       — Мне грустно и... я не знаю, что делать, что думать, — он мотнул головой. — Мы ведь друзья...       Я твердо кивнула, подтверждая его слова.       — Но теперь выходит, что... все было обманом? Притворством? — Тёдзи с вопросом смотрел мне в глаза. — Что ты воспользовалась моим заблуждением?       Но я решительно мотнула головой, пытаясь развеять его плохие мысли.       — Я ведь сам говорил никому не верить и не доверять, а сам... — он тяжело вздохнул и часто заморгал, но тут же опустил голову, пряча лицо.       Я с сочувствием вскинула брови, не зная, как реагировать.       Я...       Куникудзуси ведь обхватывал меня, когда я расстраивалась. И мне сразу становилось спокойно. А потом и легче думалось. Да и сам мальчик так часто вис на мне от избытка эмоций и радости.       Оробаси в сознании хмыкнул.       «Это зоветс-ся объятьями», — объяснил он. — «Их ис-спользуют для поддержки, либо, чтобы поделитьс-ся положительными эмоциями. Объятья — важный элемент в отношениях людей, показывая уровень доверия и близос-сти».       Хорошо, — кивнула я и придвинулась к Тёдзи, мягко обнимая за плечи и прижимая к груди.       Ребенок обхватил меня в ответ, и я заметила, как мелко тряслись его плечи, и до слуха донесся еле слышный всхлип.       — Аи, — тяжело выдохнув, мальчик отстранился и утер влажные от слез щеки, а после вскинул голову и посмотрел мне в глаза. — Если бы ты... могла говорить, то рассказала бы все?..       Я без раздумий кивнула и улыбнулась ему.       — Мы друзья, Аи, — уверенно произнес он и снова обнял меня. — Мне все равно, человек ты или нет, — бормотал он еле слышно. — Но мы друзья.       Я снова кивнула, хоть Тёдзи и не видел этого жеста, но почувствовал.       Сколько недоразумений можно было бы избежать, если бы я не была нема...       «Ты бы с-столкнулась с другой проблемой — не вс-сем с-словам можно верить», — произнес Оробаси.       А я вспомнила встречу с Камисато, который хоть и отнесся с уважением, вроде бы приняв мой рассказ, но все равно расспросил всех свидетелей, а потом приставил Тому наблюдать за нами.       «Верно», — отозвался бог. — «Порой к с-словам нужны будут доказательс-ства».       Какой же мир сложный, — я тяжело вздохнула, а змей тихо посмеялся.       «Ты вс-сему научишьс-ся», — уверенно сказал он. — «Это займет время и с-силы, но ты познаешь этот мир».       Я ощутила, как мальчик в моих руках расслабился и спокойно задышал.       Уснул.       День был долгим и тяжелым, а час поздний.       Я с тоской посмотрела на черную макушку ребенка.       Предстояло еще одно прощание.