Сломанная кукла

      Я сидела неподвижно, прикрыв глаза.       Тяжело было следить за временем, когда нет возможности покинуть комнатку, в которой заключена. Так что, сколько прошло дней с момента прощания с Тёдзи, я не знала.       Мальчика все-таки отправилась провожать Миюки. Как поделилась жрица, которая за советом сходила к Гудзи Яэ, то та сказала, что раз она взялась за это дело, то ей следует довести то до конца, если обещала.       «Не стоит перекладывать ответственность со своей головы на чужую», — Миюки процитировала кицунэ и вздохнула, активно уверяя, что все будет хорошо, она быстро справится со всем и вернется как можно скорее.       Но Миюки до сих пор не вернулась, вот я и сидела, так как заняться нечем. Иногда ходила по комнате, чтобы снова конечности не начало парализовывать.       Даже грамоту не попрактиковать, ведь писать не на чем и нечем.       И никто меня не навещал, не проверял, хотя я изредка слышала легкие шаги по коридору, но они никогда не приближались к моей двери, замирая, не доходя, и так же удаляясь спустя недолгое время. Отчего я сделала вывод, что сейчас в этом домике пребывала совершенно одна.       Пару раз на нейтральную тему разговор заводил Оробаси, пытаясь отвлечь от мрачных мыслей, но чаще змей молчал, и эта тишина с его стороны казалась тяжелой.       Было неуютно взаперти. И не раз, и не два посещали мысли покинуть помещение, но вспоминались слова и угроза Гудзи, отчего я опускала занесенную над створкой руку и возвращалась на место.       Кицунэ была слишком убедительна.       Окон в этом маленьком помещении тоже не обнаружила, поэтому даже со стороны не посмотреть на улицу.       А вскоре я услышала знакомые суетливые шаги в коридоре, и дверь спешно отъехала, впуская в комнатку жрицу. Женщина вежливо поклонилась, а после прикрыла створку и села напротив меня.       Я в нетерпении смотрела на Миюки в ожидании рассказа.       — Прошу прощения, что пропала на столь долгий срок, — жрица снова поклонилась, на этот раз с извинениями. — Я рассчитывала, что путь займет не больше пары дней, но когда мы с Тёдзи спустились с горы и двинулись к поместью Камисато, то погода сильно испортилась, а ближе к дому и вовсе налетел ураган. Мне пришлось воспользоваться гостеприимством госпожи Камисато, пока буря не улеглась, — женщина с сожалением качнула головой. — Ох, как же хорошо, что мы не попали под грозу, когда только добирались из Рито сюда.       И… сколько тогда не было Миюки, раз не вышло управиться за пару дней?       Но да, она права, что нам в пути по острову очень повезло с ясной погодой.       Попав несколько раз в шторм в море, корабль сбивался с курса, и капитан сетовал на задержку. Не говоря уже об опасности потопления судна, которого так боялась жрица, отчаянно вознося молитвы Огосё, когда налетала буря. Но я из-за слов Оробаси не особо пугалась кораблекрушения.       Море меня не обидит.       А в остальных случаях я могла ходить по воде.       А на суше без толкового укрытия увязнуть в грозе — ужасно. Я помнила такую погоду по Ясиори, и мало приятного путешествовать в ливень и ветер.       — И столько дней ушло в никуда, — вздохнула Миюки и опустила плечи. — Меня не было пять дней.       Я удивленно вскинула брови — так много времени прошло, и даже не заметила этого.       «Хм-м», — задумчиво протянул Оробаси. — «Значит, завтра в ночь».       — Как вы?       На ее вопрос неопределенно пожала плечами.       — Вас кто-нибудь навещал эти дни?       Мотнула головой, и жрица искренне удивилась.       — Как так? Никто не приходил? И… ничего не приносили? Вы так и сидели здесь, не выходя? — серьезно разволновалась Миюки, а ее взгляд рассеянно заметался по комнате.       — Не стоит так беспокоиться из-за нее, — раздался тягучий женский голос.       А я вздрогнула и вскинула голову, в удивлении смотря на Гудзи Яэ, которая замерла в пороге.       Совсем не заметила, как она подкралась…       — Она не нуждается ни в пище, ни во сне, — легкомысленно махнула рукой кицунэ, бросив на меня мимолетный взгляд. — И лишь имитирует человеческую жизнь. Так что большую часть твоего беспокойства она даже не в силах осознать.       Я нахмурилась, смотря на женщину с недовольством.       — О, — она вскинула брови и улыбнулась, переводя на меня внимание. — Хочешь сказать, что я не права?       Твердо кивнула.       — Что… вы имеете в виду? — растерянно вскинула брови Миюки.       — Только то, что я и сказала, — Гудзи мягко прошла в комнату и окинула ту ленивым взглядом.       Стало совсем тесно.       А я напряженно замерла, следя за кицунэ.       — Но… — жрица нахмурилась и прижала ладонь ко лбу в тяжелых мыслях. — Я ведь прожила с Аи полтора месяца и…       — Не забивай голову, — махнула рукой кицунэ и усмехнулась. — Ты сама видишь, что за эти дни она ни разу не покидала комнату, и даже не думала это сделать. Где ты ее оставила, там она и сидела. Она всего лишь безвольная кукла, которая делает то, что от нее требуют.       Миюки с недоумением смотрела на меня, тогда как я не отводила недовольного взгляда с Гудзи Яэ.       Почему она так решила? Она ведь сама сказала, чтобы я тут сидела и не вздумала творить глупостей. Иначе женщина откажется сотрудничать.       Я… не понимаю.       «С-скорее вс-сего это лишь провокация с ее с-стороны», — предположил Оробаси. — «Она хочет добитьс-ся от тебя какой-либо реакции, иначе вс-се ее с-слова выше будут подтверждены твоим бездейс-ствием».       Но я даже ответить ничего не могу нормально! — я нахмурилась и поджала губы.       И Гудзи Яэ совсем ведь со мной не знакома! Как она может утверждать такое?       Я фыркнула, скрестила руки на груди и отвернулась от женщины, которая совсем не впечатлилась моим видом и продолжала усмехаться.       — Оставь нас, Миюки, — резко отозвала жрицу кицунэ.       Та только открыла рот, чтобы что-то сказать, но ей пришлось поклониться и покинуть комнату. На ее лице хорошо читались сомнения и волнение, но высказаться ей не дали.       — Что ж, — Гудзи Яэ окинула меня безразличным взглядом. — Я закончила приготовления. И завтра будет подходящая ночь. Еще не передумал?       Я мотнула головой, передавая отрицательный ответ Оробаси.       — Хорошо, — женщина задумчиво посмотрела на стену позади меня. — Тогда завтра я пришлю за тобой. Будем надеяться, что все пройдет хорошо. А если нет, то что ж… такова Судьба.       Кицунэ дернула плечом и направилась к выходу, не оборачиваясь, и закрыла за собой дверь, оставляя меня дальше кипеть от возмущения за несправедливые слова.       — Гудзи Яэ… — сквозь створку послышался взволнованный голос Миюки. — Я… не могу согласиться с вами по поводу Аи… Вы не видели то, чему я была свидетелем. Аи достаточно самостоятельна. Порой что мне, что Тёдзи наоборот приходилось следовать ее указаниям, ведь ее очень возмущает, когда люди не заботятся о себе, пропускают сон или прием пищи. Она очень строго относится к распорядку. В конце концов, она сама восстановила оберег, по своей воле, своему желанию. И жила с Тёдзи, потому что хотела ему помочь. Сама. И их отношения с Куникудзуси, и как они близки друг с другом… Она очень привязана к брату, а он искренне заботится о ней, иначе бы не сделал всего этого для нее. Будь по-другому все, то он бы так и бросил ее в пещере под землей раненную, и не отправил на поиски стольких людей, не помог бы организовать всю эту поездку до Великого Храма Наруками. Вы не видели, как он обошелся с теми, кто напал на Аи. Я с теми заключенными сидела в одной темнице, но в разных камерах, и… сестра ему очень дорога. Да что там дорога — они все время держались за руки, и он лишний раз не оставлял ее ни на мгновение, будто… они одно целое. Возможно, я многое не понимаю, но я верю своим глазам.       Наступило молчание.       А я, замерев еще в самом начале речи, в напряжении стиснула кулаки.       Я благодарна, что Миюки вступилась и смогла объяснить то, что недоступно мне.       — Подготовишь ее к завтрашнему ритуалу очищения и изгнания, а потом возвращайся к своей первоначальной задаче, — достаточно холодно произнесла Гудзи Яэ.       — Но… — растерянно выдохнула Миюки, но только раздались легкие шаги.       И не было никакого ответа.       Створка приоткрылась и в комнату прошла расстроенная жрица. Она тяжело вздохнула и посмотрела на меня.       — Не сердитесь на Гудзи Яэ, — мотнув головой, попросила она. — Просто госпожа еще совсем вас не знает.       Я слабо улыбнулась Миюки, благодаря ее за старания.       — Пойдемте лучше пройдемся. Сходим, прогуляемся — я угощу вас и покажу территорию Великого Храма Наруками, — предложила женщина.       С сомнением нахмурилась, ведь кицунэ не разрешала уходить из комнаты. Но жрица расценила мои колебания по-своему.       — Не бойтесь. Я присмотрю за вами.       Кивнула и неспешно поднялась на ноги, не забывая взять с собой маску.       Прогулка в ветреную погоду очистила голову, а стоять и наблюдать за цветением сакуры даже понравилось, под увлеченный рассказ Миюки, как она в юности, когда проходила обучение в Храме, постоянно сметала веником лепестки, которые бесконечно осыпались, заполняя собой все. В те времена жрица злилась от бесполезной работы, а теперь только посмеивалась, понимая, что все юные ученицы проходили через такое, набираясь терпения.       Я же недоумевала — какое терпение? Если не собирать опадающие лепестки, то окрестность просто усеется ими по колено. И тогда будет неудобно передвигаться, и не полюбоваться округой, которая будет заметена завядшими листками.       Оробаси лишь тихо посмеялся на мои мысли.       В конце прогулки Миюки проводила меня к Священной Сакуре, которая росла на краю горы Ёго, окруженная храмовым комплексом. Просторная площадь перед ней была усыпана мелким светлым камнем, который хрустел под ногами. От главного здания, где я встречалась с Гудзи Яэ, шла каменная дорожка прямиком к Сакуре, окруженной деревянным помостом. Само дерево имело причудливую форму — одна из крупных веток изображала лису.       Интересно, как жрицы так сделали…       Огромная сакура шелестела кроной, с которой слетали розовые лепестки. Люди рядом с ней замирали с молитвами, оставляли подношения и просто любовались.       Молчаливо. Без суеты. С полным умиротворением.       Я тоже стояла и с удивлением рассматривала дерево, ствол которого в некоторых местах потрескался, открывая синее, чуть светящееся нутро.       Как сказал Оробаси — энергия артерий земли.       И что-то такое я помнила после его рассказов про элементы, которые текли по этим артериям под землей, смешиваясь… но все равно эти знания еще оставались сложными для моего понимания.       Когда начало темнеть, Миюки повела меня на ужин, ведь и сама она успела проголодаться за время прогулки. И в конце, когда везде зажглись красивые желтые фонарики, а небо окрасилось в черный, жрица вернула меня в комнату и пошла отдыхать, сообщив, что впереди у нас сложный день.       Да… день.       Который начался суматошно, все благодаря суетливой Миюки и ее обязанностей.       Я немного растерянно смотрела на женщину, которая настаивала, что должна помочь приготовиться к ритуалу, а для этого надо обмыть меня в купальне по всем правилам, чтобы очистить тело.       Жрица просила, чтобы я не смущалась, но я и не смущалась. Просто не понимала, зачем в этом деле нужна Миюки, ведь и самостоятельно могла все сделать, тщательно помывшись.       На такой ноте недопонимания нас и нашла Яэ, которая послушала со стороны, усмехнулась и самолично утащила меня в купальни, несмотря на мое недовольство, наказав растерянной Миюки подготовить церемониальные одежды.       Игнорируя мое явное возмущение, кицунэ проследила, как я избавилась от одежды, а после внимательно осмотрела со всех сторон.       — Какой уродливый рубец, — женщина провела пальцем по спине, а я дернулась, отстранившись, и обернулась, мрачно смотря на хмыкнувшую Гудзи.       Хоть и прошло больше месяца после ранения, но отметина все равно оставалась и не спешила сходить, тогда как на руке и брови следы исчезли. Рубец не беспокоил меня, и сама рана закрылась, но только он все еще держался, и я не знала, как скоро пройдет — Куникудзуси ничего не сказал про это.       И мне не понравилось, что кицунэ его трогала.       Гудзи Яэ все-таки усадила меня в глубокую деревянную ванную, и лишь посмеялась с моего нелепого вида, заливая водой. Я отфыркивалась от воды, пыталась убрать с глаз намокшие волосы, но женщина сверху еще рассыпала лепестки сакуры, хихикая. А потом, надавив на мою макушку, снова окунула с головой.       От раздражения я дернула рукой, бросив попытки вырваться из цепкой хватки Гудзи Яэ, и вода, послушная моей воле, окатила кицунэ, полностью промочив.       Такого поворота женщина не ожидала, замерев и уставившись на меня то ли злясь, то ли недоумевая. Но эмоции на ее лице так часто менялись, что я не понимала, чего она больше хотела сделать — стукнуть ковшиком, который сжимала в руке, или рассмеяться.       — Какая вредная недотрога, — в конце концов, хмыкнула Гудзи Яэ и мотнула мокрой головой, откидывая тяжелые волосы назад. — Смотри, зубок своих можешь не досчитаться, если кусаться будешь, — пригрозила она пальцем и снова набрала из соседней бочки воды. — Может, помыться ты можешь и самостоятельно. Но сейчас мы проводим часть ритуала, который ведет жрица. И раз ты смущалась общества Миюки, то… терпи теперь меня, хех, недотрога. Все-таки это вам двоим надо, а не мне.       На ее слова я только нахмурилась и сложила руки на груди.       А сразу нельзя было сказать, что это часть ритуала и не устраивать все это недоразумение, ничего толком не объяснив?       Вот у людей есть возможность говорить, а они не пользуются этим!       От Оробаси донесся тихий смешок.       Эта пытка закончилась вскоре, и меня вернули назад в комнатку, где облачили в белые с красным одеяния, в которых я быстрее запутаюсь, чем пройду несколько шагов. Я даже рукава закатить не могла и те свисали, не давая ничего подхватить. Покрыли голову легкой шалью, что падала на глаза и закрывала весь обзор. На одеждах были какие-то непонятные символы и узелки.       Да так и оставили.       Гудзи Яэ на прощание бросила, чтобы я подумала о чем-то хорошем, успокоилась и приготовилась. Она пообещала прийти к сроку, а пока мне посоветовали заняться душевным равновесием.       Но я наоборот больше разволновалась.       Это ведь получалось, что… все.       Моя цель… будет достигнута?       Ведь мы изначально планировали так сделать.       Но… а что потом? Что ждет меня потом? Что делать? Куда идти? Как жить?       Да, Куникудзуси обещал забрать меня. Только вот не ему же решать, как мне жить и что делать. Я ведь должна найти цель сама.       «Живи. Учис-сь. Познавай мир», — тихо говорил Оробаси. — «У тебя впереди много времени. Множес-ство открытий, как плохих, так и хороших. Прос-сто помни то, чему я тебя учил».       Только вот от его слов и напутствий становилось только грустно.       «Ты хотела помогать людям. Защищать с-слабых и уметь противос-стоять с-сильным. Искать с-справедливости и с-судить ос-ступившихся. Твоя жизнь не заканчивается на нашем прощании», — шептал змей. — «Ты не одна, Аи».       Я вздохнула и прижала ладонь к груди.       Не одна…       В каком смысле посмотреть.       Створки бесшумно отъехала в сторону.       — Твое послушание никак не вяжется с упрямством и вводит меня в недоумение все больше и больше, — раздался хитрый голос Гудзи Яэ, и она улыбнулась, окинув меня цепким взглядом. — Готовы?       Я кивнула и, подхватив края одежды, поднялась на ноги.       — Следуй за мной, — коротко бросила она и двинулась из коридора на улицу.       Ночь успела опуститься, и фонарики освещали комплекс, не давая соткаться ни одной тени. Кицунэ шла впереди, и вскоре привела к сильно изменившейся площадке у Священной Сакуры, на которой горели тонкие свечи и исходили мягким дымом палочки.       За всю дорогу я не заметила ни одного человека, вокруг стояла таинственная тишина, только слышен шелест деревьев.       — Не верти так отчаянно головой, — хохотнула Гудзи Яэ, обернувшись на меня. — На эту ночь я приказала всем покинуть территорию Великого Храма, чтобы не произошло никаких несчастных случаев. А то эти древние мертвые боги такие… непредсказуемые, — она хмыкнула и слегка склонила голову.       Я недовольно нахмурилась, а Оробаси тихо вздохнул.       — Вставай в круг, — кицунэ взмахнула палкой, которой вот совсем недавно не было в ее руках.       Откуда они все достают?!       Мотнула головой, избавляясь от лишних мыслей, и посмотрела, куда указала женщина.       Круг был выложен камушками и по краям утыкан теми самыми палочками. Я с сомнением посмотрела на Гудзи Яэ.       «Эти палочки — гохэй. А зигзагообразные бумажные ленты — шидэ. Гохэй ис-спользуют жрицы для ритуалов и благос-словений. Он очищает мес-сто и изгоняет темную энергию», — объяснял Оробаси. — «Это клетка для меня, чтобы ос-слабить, когда я покину твое тело».       Вот как.       Все еще неуверенная, но я перешагнула круг и встала в центре, подняв взгляд на кицунэ, которая кивнула и резко развернулась.       Гудзи Яэ взмахнула гохэйем и мягко повела им в воздухе, медленно разворачиваясь. Вслед за палочкой потянулись золотые искры, которые женщина резким движением взметнула на меня.       «Ритуал очищения», — заговорил змей.       А мне стало немного неловко. И я поджимала руки к груди, смотря на искры, которые мягко оседали на одежду и голову.       Кицунэ сделала шаг вперед и расставила уже пустые руки в стороны, а между ними с легкой вспышкой соткался новый инструмент — фиолетовый жезл, окруженный разными кольцами, на кончиках которых болтались колокольчики, разнося по округе мягкий перезвон.       Меня охватило беспокойство.       «Не бойс-ся, Аи», — успокаивающе заговорил Оробаси. — «Она не навредит тебе».       А тебе?..       Но он не ответил, отчего я с волнением вскинула брови, наблюдая за новым танцем Гудзи, которая мягко скользила вокруг, а за ней следом вились лепестки сакуры и золотые искры, как и легкий перезвон, раздававшийся по округе эхом. Я не поспевала за ней взглядом и не могла угадать ритм — все выглядело хоть и завораживающе, но страшно.       Что-то скрывалось за ее действиями, поднималось что-то угрожающее и сильное, но я не видела этого. От фигуры женщины потянулись золотистые нити ко мне, а вся она начала будто бы светиться. Я настороженно отступила, с подозрением смотря на искры.       А потом на лоб что-то капнуло.       Я растерянно вскинула голову, но взглядом натолкнулась только на белоснежную и полную луну, которая висела надо мной в темном небе. И в следующий миг поняла, что земля уходила из-под ног, а сама я падала, потеряв контроль над телом. Перед глазами стремительно появлялась дымка, размывая и застилая все.       «Легкого пути тебе, Аи. Пус-сть воды и глубина будут к тебе благос-склонны», — тихо прошептал Оробаси. — «Прими мои дары. Не ищи звезды в небе — ис-стина под ногами».       Я успела заметить, как Гудзи Яэ, все еще светясь мягким светом, замерла и протянула руку к белоснежному шарику, парившему в воздухе, а после резко схватила его, будто обычное яблоко, и дернула на себя, отрывая от золотистых нитей, которые опутывали в ловушке.       Я даже не успела испугаться и что-то понять, как мир погрузился во тьму. А в груди разлилось сосущее чувство пустоты.              ***       Девочка упала, будто марионетка, которой обрезали нити. На ее бледном лице застыло недоумение, а глаза были закрыты. Она выглядела прелестной. Милой и беззащитной…       Потерявшей волю, которая давала ей силы жить и идти вперед.       Нелепая кукла без хозяина.       Очнется ли она теперь? Кто знает…       Ее воля слишком робкая, трепетная и хрупкая — тронешь, и пойдет трещинами, опадая на землю.       Как сейчас.       Но Гудзи только качнула головой и перевела внимание на более важную деталь — духа.       Крупную белоснежную жемчужину. Казалось, идеальную, но… испорченную еле заметным черным пятнышком.       Древний бог, некогда бросивший вызов ее Архонту, и с разгромом потерявший все. Теперь он был в ее руках. И Яэ Мико могла делать с ним все, что захочет.       Нет. Она его не отпустит. Не даст ему свободу. Не даст ему возможности снова подселиться в кого-то более… способного и подходящего. Несмотря на его благосклонность к этому созданию, но действовал он тоже из личных мотивов, зная, что, как только его нити контроля над сосудом исчезнут, то… кукла снова отключится.       Яэ не нужны были новые проблемы и неожиданно появившиеся одержимые. Это наивной кукле можно задурить мозги, а если кто поумней попадется и воспользуется силой мертвого бога, то у Гудзи появится еще больше неприятной работы.       А ей такая головная боль — нет-нет, одной, вот, достаточно. У ног теперь лежит.       «Позаботься об этом дитя», — в ее голове раздался тихий мужской голос.       Кицунэ дернулась от неожиданности и чуть не выронила жемчужину.       — Убирайся из моей головы! — грозно приказала она и крепче сжала кагуру во второй руке.       Как ему вообще хватило сил ворваться в ее сознание?!       «Только ес-сли ты пообещаешь именем с-своего Архонта», — достаточно твердо произнес Оробаси.       Даже находясь во власти Гудзи Яэ, бог непоколебимо продолжал диктовать условия.       Кицунэ в гневе распахнула глаза.       «Аи нужен нас-ставник. Тот, кто проведет ее в мир людей. Она вс-сего лишь ребенок, который делает с-свои первые шаги. И нет, она обязательно прос-снется. Ее воля с-сильна, и ты даже не предс-ставляешь нас-сколько ты ошибаешься», — тихо говорил древний бог. — «В противном с-случае, она уже давно была бы мертва под давлением моей воли».       — Я не собираюсь давать никаких подобных обещаний! — в тихой ярости произнесла кицунэ.       Глаза ее заметно потемнели, а уши раздраженно двигались.       «Тогда тебя опередят другие…» — загадочно произнес Оробаси.       — Что?.. — Яэ растерянно моргнула и опустила взгляд на куклу.       Куклу, нежно укрытую розовыми лепестками.       Гудзи обернулась к Священной Сакуре, которая тихо шелестела, а глаза вырезанной лисицы вспыхивали синим огнем.       «В конце концов, она с-создание твоего Архонта, ее дитя», — с ноткой насмешки протянул змей. — «И как фамильяр ты должна ей помочь».       — Тц, — глаза кицунэ сузились в раздражении. — Не испытывай Судьбу, Ватацуми Омиками. Я и так по доброте душевной вам помогла и даже не взяла никакой платы.       «Как хорошо, что Судьба не влас-стна над богами», — со смешком произнес змей.       Женщина поджала губы в возмущении.       — Я дам ей выбор. Если она очнется, — выпрямившись, твердо сказала Гудзи Яэ, пойдя лишь на одну маленькую уступку.       «Она обязательно очнется», — хмыкнул и пообещал Оробаси. — «Прос-сто верь в этого ребенка».       Мико не верила.       И до сих пор жалела, что сразу не избавилась от «забракованных» кукол, когда была такая возможность.       А теперь снова ей придется пожинать плоды легкомыслия ее Архонта.       Но сейчас не время отвлекаться на благополучие куклы, и следует заняться приоритетным вопросом — запечатать и спрятать древнего бога подальше от мира.