«i wish i could give you my set of eyes
cause i know your eyes ain’t working».
✧
пламя рассветного солнца мелькает в окнах встречных многоэтажек, от пробирающегося под ветровку холода улицы хочется вернуться домой и нырнуть обратно под тёплое одеяло, а не тащится в школу на своих двух чёрт знает сколько остановок. сегодня хан снова проснулся рано и пол ночи шатался по квартире, не зная куда себя деть в четырёх стенах. джисон сам не понимает, почему ему в голову взбрела идея прогуляться пешком, и тысячу раз жалеет о необдуманном решении, пока ноги еле волочатся, запинаясь друг о друга потёртыми носками. протяжно зевая то ли от резко свежего воздуха, то ли от бессонной ночи, и без конца натыкаясь на торопливых прохожих, хан протирает заспанные глаза. пройдя почти половину всё никак не заканчивающейся дороги, старшеклассник слышит за спиной окликающий его запыхавшийся голос. — хан! хан, да твою ж... стой! — ликс выдыхает, бросая руку на плечо парня. — фух, еле догнал. — привет, ты чего так рано? — то же могу спросить у тебя, — парирует ли. — я был тут в кофейне напротив, — парень поворачивается, указывая на заведение за их спинами. — а потом заметил тебя и решил догнать, всё равно кофе я уже допил. — ясно, — джисон опускает глаза, внимательно разглядывая под ногами шелуху мёртвых листьев, выстилающуюся на тротуаре. — ты сегодня какой-то вдвойне уставший, плохо спал? — аниме всю ночь смотрел, — на ходу придумывает джисон, обыденно пряча усталость за отполированной улыбкой, которая уже давно приелась и была частью неизбежной рутины. — о, неужели? могу посоветовать тебе парочку своих любимых, — предлагает феликс. и кто тянул джисона за язык? угораздило же ляпнуть. мог бы придумать что получше, а теперь выслушивать трёхчасовой монолог ликса о его любимых аниме и мангах, хотя хан и не против узнать больше об увлечениях друга, только вот проблема – когда речь одноклассника заходит об аниме, он перестаёт говорить на корейском и начинает лепетать на каком-то инопланетном. хан на втором предложении перестаёт понимать смысл сказанных слов и слышит вместо них лишь белый шум. до начала урока остаётся несколько минут, когда парни подходят к воротам школы и срезают путь к кабинету через чёрный вход. пара лестничных этажей и монолог ликса о глубоком подтексте недавно просмотренного тайтла прерывается раздражающим звонком, когда они входят в нужную аудиторию.✧
на удивление занятия проходят достаточно легко. учителя не дёргают новенького, а на некоторых предметах ему даже удаётся поспать на задних партах, скрывшись за широкой спиной чанбина, сидящего перед ним с веснушчатым. джисон чувствует непривычную лёгкость, хоть и не успел вдоволь насладиться прерывистым сном. конечности кажутся легче и хан не то что бы чувствует себя полным сил, но по крайней мере ему уже не хочется выйти в окно от тягучей бесконечной усталости. после занятий он прощается с ликсом и тот обнимает его, прежде чем направиться в другую сторону. хан опешивает от такого проявления тактильности, и инстинктивно дёргается, пытаясь вырваться из крепкой ликсовой хватки. джисон всё ещё думает об этом проходя по рядам овощного отдела в продуктовом, выискивая ингредиенты для будущего супа. как феликсу не противно его касаться и почему он относиться к нему с такой заботой? или он просто испытывает к нему жалость? не найдя однозначного ответа в спутанном клубке мыслей, хан откладывает их подальше, задвигая в тёмный ящик. теперь его голову занимает предстоящая тренировка, ему не терпится снова ощутить каждую мышцу своего тела, почувствовать ритм музыки, бьющей по ушам, заглушающей бешенный стук собственного сердца. кажется, это было так давно, но внутри приятно трепещет от смутных обрывистых воспоминаний, будто это было и не с ним вовсе, а с каким-то другим хан джисоном из параллельной реальности. оказавшись дома, парень легким движением бросает рюкзак с несколькими тетрадями под письменный стол и относит пакет с продуктами на кухню. испытывая необоснованный ничем прилив уверенности, хан с энтузиазмом начинает работать ножом, нарезая свежие овощи и отправляя их маленькую кастрюлю, расчитывая, что ещё поест перед самой тренировкой.✧
хан лежит на животе перед ноутбуком, весело дёргает ногами под полюбившийся за несколько серий опенинг. он смотрит подряд уже восьмую серию и без сомнения может сказать, что это были самые весёлые два с половиной часа за эту неделю. в голове почему-то всплывает минхо и парень представляет, как они лежат вместе с огромными пакетами пахнущего на всю квартиру попкорна и в унисон смеются над милыми персонажами. на секунду от этой картины в груди расплывается приятное тепло, но прийдя в себя хан машет головой, смущённо пытаясь вытряхнуть из неё глупые мысли. боже о чём он вообще думает? минхо точно никогда не посмотрит на такого жалкого парня как он. не с его толстыми ляжками, покрытыми отвратительными шрамами, не с его глупыми беличьими щеками. пока на фоне идёт следующая серия, джисону становится уже не так весело смотреть её в одиночестве, как-то тоскливо. парень часто думает о том, чтобы завести себе домашнее животное, например кота, чтобы тот встречал его после тяжёлого дня и мурчал под боком одинокой ночью, но остатками здравого ума хан понимает, что не сможет взять на себя ответственность за живое существо. он за собой то уследить не в состоянии, а если с ним что-то случится? хан переживает не за себя, волнуется о судьбе гипотетического питомца. а чего ты хотел? сам же отгородился ото всех, лишь бы не привязываться ни к кому. что такое? теперь сам недоволен своим выбором? так определись уже, чего ты хочешь, хан джисон. ответ прост – он не хочет быть один. не хочет, но привык. привык пить кофе в одиночестве, сидя на холодном подоконнике поздо ночью. привык писать все мысли на выцветшие страницы блокнота и никогда не перечитывать, чтобы лишний раз не ковырять старые раны. хан привык убеждать себя, что ему не нужен живой собеседник, потому что не может высказать свои чувства кому-то, боится осуждения, непонимания, равнодушия. а листок бумаги молча выслушает, впитая слёзы размазанными чернилами, он не расскажет твоих секретов, не выдаст никому твои страхи, запрятанные глубоко за душой. до тренировки тем временем остаётся часа два, один из которых уйдёт на дорогу. хан выключает аниме, уже не вызывающее былой интерес, и захлопывает крышку ноутбука. парень встаёт с постели и, раздражённо поморщившись, оглядывает отражение зеркала в полный рост. сейчас надо привести себя в порядок, хотя-бы попытаться. джисон наскоро принимает душ, заматывает порезы свежими белоснежными бинтами и мажет по синякам под глазами тёмными тенями, чтобы хоть немного скрыть замученный вид, но в итоге лишь сильнее подчёркивает их. затем хан закидывает посуду в разваливающуюся (как и всё в этой проклятой квартире) посудомойку и одевается на этот раз теплее, чем утром: водолазка под безразмерной толстовкой с начёсом, длинные рукава натягиваются до кончиков пальцев, под джинсы длинные носки, немного сползающие на тонкой голени. перед выходом хан проверяет сменную одежду, воду, таблетки, карточку, ключи от дома... а может ну эти танцы? жил же как-то без них всё это время и ничего, а что если там всё будет ещё строже, чем в прошлой студии? конечно он обожал современные танцы, но всей душой ненавидел дополнительные занятия классикой, из которых помнил разве что некоторые экзерсисы и основные позиции, а ещё постоянные груповые взвешивания. — тебе нужно похудеть, чтобы красиво двигаться, в танцах нужно быть лёгким и быстрым. — простите, но я думаю у меня обычный вес для подростка... — скажи мне, хан джисон, ты хочешь быть обычным или лучшим? если не второе, то можешь больше не появляться на моих занятиях. в то время фраза, брошенная преподавателем, никак не повлияла на джисона и на занятиях он перестал появляться совсем по другим причинам, но если ему прийдётся пережить подобное снова, на этот раз с его расшатанной самооценкой он точно не выдержит... но в последний момент джисон отмахивается и успокаивает себя, если ему не понравится, он просто не станет туда ходить, вот и всё решение глупо раздутой проблемы, не о чем переживать. протестующий мозг затыкается и хан, быстро обувшись, покидает квартиру, боясь снова запутаться в терзающих сомнениях.✧
перед парнем возвышается огромное стеклянное здание, острые углы которого упираются в безоблачное тёмное небо, оно больше похоже на головной офис крупной фирмы и джисон несколько раз перепроверяет адрес, вроде бы он не ошибся. пройдя сквозь вращающуюся дверь, хан пересекает просторный вестибюль с гладким мраморным полом, в котором отражаются лампы, свисающие с высоченных потолков. за стойкой на ресепшене улыбчивая девушка любезно подсказывает ему нужный этаж, но предупреждает, что лифт сломан и починят его только к завтрашнему дню. прийдётся идти по запасной лестнице на двенадцатый этаж. ну да, джисон видимо ещё тот везунчик. хан тащится по бесконечным ступенькам, думая, что после этого в принципе можно и не идти на тренировку, все необходимые калории он уже сжёг вместе с верой добраться обратно домой живым. наконец дойдя до нужного этажа, он из последних сил тянет на себя широкую металлическую дверь и входит внутрь. брюнет осматривается, пока тяжело переводит дыхание, и смотрит на часы над стойкой регистрации, слишком рано пришёл. администратора поблизости нет, юноша самостоятельно догадывается пройти в единственную серую дверь, находящуюся справа от стойки и ведущую в довольно просторную раздевалку. выбрав для своего пользования пустой шкафчик в дальнем углу, хан меняет одежду на более тонкую серую толстовку и спортивные штаны. ♪ 'billie eillish – no time to die' едва слышная музыка доносится из зала, похоже что он не один решил прийти пораньше, ну хоть что-то успокаивает разнервничавшегося парня. джисон только сейчас смутно вспоминает чёрные кроссовки, стоящие у входа, когда он заходил, в тот момент голова кружилась слишком сильно, чтобы обратить на них внимание. хан прокрадывается за приоткрытую дверь осторожным котом и замирает на пороге. ритм песни приглушённым эхом рассеивается в огромном помещении с панорамными окнами, за которыми открывается пейзаж вечернего города. вдоль правой стены тянутся большие зеркала, половина которых прикрыта плотной шторой до самого потолка. тусклый свет прожекторов в дальнем конце зала освещает силуэт юноши, поглощённого танцем и не замечающего присутствия посторонних. на незнакомце толстовка с объёмным капюшоном и кепка, черты лица стираются в слабом свете софитов, потому хану не удаётся разглядеть его с такого расстояния и он просто продолжает заворожённо наблюдать за отточенными движениями, будто записанными на плёнку. его тело движется... нет, плывёт, будто совсем ничего не весит, и хан не моргает, дышит через раз, а то и вовсе забывает, когда незнакомец вытворяет совсем немыслимые вещи своим телом, словно то работает по иным законам гравитации. хан не замечает, как позади него появляется высокая фигура и по залу разносится бодрый голос, выводящий его из транса. — привет! это ты записался на пробное занятие, верно? чего-то ты слишком рано пришёл, — высокий брюнет дружелюбно протягивает руку. — меня зовут хван хёнджин. незнакомец в другом конце зала оборачивается на шум и хан замирает, когда тот снимает капюшон, из под которого показывается фиолетовая копна, собранная в хвост. джисону требуется несколько секунд, чтобы растерянно проморгаться и осознать происходящее, возможно весь масштаб трагедии он осознает чуть позже свои заторможенным мозгом. да нет, ну не может жизнь быть настолько жестокой по отношению к хан джисону. это уже ни в какие ворота – это только в петлю и затянуть потуже. вот же... "пиздец" – думает джисон. он влип. чёртов ли феликс, пусть только теперь попадётся ему на глаза этот хитрый веснушчатый дьяволёнок. — ты сегодня снова вместо учителя? — минхо обращается к хёнджину, проходя мимо парней в раздевалку, попутно щёлкая свет, в зале поочерёдно загораются линии ярких ламп. ли не говорит хану ни слова, лишь мельком бросив на него взгляд из-под прилипшей чёлки, от которого по предплечьям пробегает арктический холод. а чего ты ожидал хан джисон? ты для него никто, так, пыль под ногами. по телу джисона пробегают мурашки из-за отсутствия отопления или от взгляда минхо, он сам не понимает, но рефлекторно опускает глаза, натягивая рукава толстовки до ледяных костяшек. тренировка не упела начаться, а хану уже хочется заместись куда-нибудь в угол и не подавать признаков жизни до окончания всей этой трагикомедии. — да, преподаватель ким всё никак не может выздороветь, у нас в училище все его занятия отменили, — хван облокачивается на дверной косяк и буднично скрещивает подкачанные руки на груди. — а ты всё репетируешь свой сольный? у тебя итак уже всё идеально. — я ещё делаю ошибки. — все делают ошибки, идеальных людей не бывает, — театрально тяжко вздыхает танцор, склоняя голову набок, но минхо будто-бы и не обращает внимания на его поучения. — не переусердствуй, я тебя знаю. к началу занятия в зал с каждой минутой подтягивается всё больше людей, постепенно наполняя его оживлёнными диалогами, сливающимися в один общий гул. хан теряется, чувствуя себя невероятно лишним в этой непринужденной дружеской атмосфере, впрочем, джисону это не в новинку, он молча занимает своё место с края заднего ряда. минхо последним выходит из раздевалки и встаёт на первом ряду, равняясь с хёнджином. хан до зубного скрежета завидует, рассматривая стройное тело хвана, его идеальные длинные ноги, тонкие, но подтянутые руки, точёное лицо, выразительные глаза, талию... чёрт возьми, да у парней вообще может быть такая талия? его девушке явно прийдётся поднапрячься, чтобы соответвовать таким высоким стандартам. хан прикусывает губу, отставляя вмятинки на пересохшей коже. был бы у него такой рост, он бы мог не беспокоиться о том, что съест лишнего. хёнджин может есть больше и выглядеть при этом намного худее, он может есть ароматные булочки с заварным кремом, карамельные пирожные с ореховой посыпкой и запивать всё это латте с малиновым сиропом, а хану остаётся только глотать слюни и горький кофе, от которого сказать по правде уже тошнит, и надеяться, что когда-нибудь, он сможет приблизиться к своему идеалу. это несправедливо, почему джисон не родился таким? почему не мог вытянуть билет генетической лотереи получше? хан сжимает зубы до бугристых впадинок по кромке языка. несправедливо. под руководством хвана проходит энергичная размиразминка. танцоры синхронно двигаются в ритм приятной музыки. хан старается не пялится на ли стоящего в первом ряду, хотя другие присутствующие даже не стараются скрыть свои восхищённые взгляды. минхо явно выделяется среди толпы любителей, на расстоянии десяти метров от него прёт энергетикой главного танцора, он двигается наравне с хёнджином, а тот на минуточку учится в хореографическом училище не первый год. все движения ли так естественны и совершенны, как будто он вовсе и не напрягается, а просто наслаждается каждым своим движением, словно дышать музыкой он научился с рождения. в это время хан еле дышит кислородом и лишь успевает подхватывать темп на задних рядах. то ли какая-то сверхъестественная сила, то ли расплывающийся образ ли минхо перед глазами не даёт ему совсем упасть на пол, держась из последних сил. тарелка супа (если несколько кусочков овощей, плавающих в бульоне, можно назвать супом), съеденная перед тренировкой, не сильно ему помогает, он выдыхается уже через час, чувствуя, как ноги подкашиваются от слабости и перед ним начинают плыть очертания людей и предметов. спустя полтора часа объявляется долгожданный перерыв. пол под ногами кружится, словно джисон только что сошёл с раскрученной карусели, в уголки пергаментных губ стекает солёный пот. в грудной клетке всё сжимается, словно каждый короткий вдох может стать для хана последним. парень подходит к светящемуся автомату в коридоре рядом со стойкой регистрации, голодные глаза разбегаются в большом разнообразии ярких баночек с охлаждённой газировкой. хан чувствует на языке этот сладкий привкус, сглатывает несуществующую слюну, тыкая на нужную кнопку, обычная минералка – сойдёт. джисон успевает сделать пару глотков прохладной жидкости, слыша предупреждение об окончании перерыва, он жмурится и встряхивает головой, пытаясь разогнать туман в сознании, и возвращается обратно. гул в ушах не даёт нормально сосредоточиться на ритме, смешиваясь с музыкой из колонок, потому движения хана выглядят, словно он слепой котёнок, делающий первые шаги. сейчас ему вырубаться никак нельзя, нет уж, надо дотерпеть до конца. хан путается в своих конечностях, старается, правда старается повторить связку движений, но весь его вес будто резко уходит в ноги, а остальное тело наоборот становится ватным и лёгким. со стороный он наверное выглядит так себе, да ему уже плевать как он там выглядит, лишь продержаться ещё пол часа, хорошо, что он стоит в самом конце зала и минхо не может наблюдать это жалкое зрелище. сейчас бы вообще стать невидимым и рухнуть на пол, отдышаться, пару десятков минут как минимум. — всем спасибо, сегодня все хорошо потрудились! — звонкий хлопок ладоней хёнджина как знак завершения двухчасовой тренировки. господи, наконец-то. джисон вроде был рад, что выжил, но, почувствовав глоток свободы, тут же пожалел об этом. упёршись в колени первое, что он чувствует – жгучая тошнота, которую мозг каким-то чудом блокировал всё это время, но, кажется, больше не мог. хан направляется в сторону уборной, не решаясь подвергать сомнению явные предупреждения желудка. проскочив через раздевалку и выйдя в коридор, парень неожиданно сталкивается взглядами с блондинистым юношей, в смятении уставившись на нежданного знакомого. — хан? ты в порядке? — феликс, какого чёрта ты здесь делаешь? — это так важно сейчас? что с тобой? да ты бледный как смерть... ли испуганно пялится на друга, уже порываясь к нему, чтобы помочь, но джисон останавливает его, выпалив первое, что взбрело в помутневший мозг: — просто душно в зале, мне нужно охладиться. хан быстро сворачивает в сторону туалета, хлопнув дверью, и включает кран, выкручивая напор воды на максимум, чтобы заглушить неприятные звуки. всё о чём он молится в данную минуту, чтобы ликс, сидящий за дверью в нескольких метрах, не слышал его безобразных мучений. желудок уже опустел от желчи, но рвотные позывы не прекращаются. хан хватается за рёбра, не успевая глотать воздух, его органы сейчас вывернет наружу, иначе это не остановится. несколько минут ада наконец-то подходят к концу, он пытается отдышаться из последних сил вцепившись в край раковины, чтобы не свалиться от резкой слабости в коленях, и поднимает взгляд на зеркало перед собой. в отражении джисон не узнаёт себя, выглядит он просто зверски отвратительно. с изодранных губ почти кусками сдирается тонкая кожа, белки глаз опутаны красными паутинками полопавшихся сосудов, веки опухшие и взмокшие от слёз. хан не хочет верить, что это происходит с ним, не в таких обстоятельствах. ну почему он доставляет всем столько проблем? лучше бы сейчас закрыть глаза и исчезнуть вместе со всем этим позором. — хан, ты там в норме? — голос ликса звучит крайне встревоженно, от чего внутри всё сжимается ещё сильнее. — да, — тихий ответ утопает в плещущихся звуках, джисон умывается приводя себя в чувства, ледяная вода противно щиплет кожу. если бы не веснушчатый, то кто знает, сколько бы ещё он просидел там в полной прострации на грязном кафеле и думал о своей ничтожности. хан выходит к заждавшемуся парню, встречаясь с обеспокоенным щенячьим взглядом, оглядывающим его с ног до головы. — у тебя вид такой уставший, зачем ты вообще на тренировку пошёл? — да я... мне только сейчас плохо стало, дома был как огурчик. так что ты здесь забыл? — по книжным мангу одну искал, а тут рядом студия, думал подождать тебя и вместе до остановки прогуляться, ты же не против? — феликс врёт как ребёнок, слишком очевидно и потому забавно, но неужели он действительно приехал только ради него? впрочем, джисона сейчас это мало волнует. — не против, только предупреждай в следующий раз. я сейчас, только быстро переоденусь. феликс провожает взглядом мотающуюся из стороны в сторону фигуру хана, покачивающуюся словно маленький парусник на морских волнах. парень скрывается за дверью, устало выдыхая и ощущая в заложенных ушах сбившийся пульс. вроде как ликс ничего не заподозрил или только позволил ему так думать, в любом случае джисону не пришлось долго ускользать от вопросов, на ходу придумывая новые небылицы. спустя несколько минут он появляется перед ликсом со слабой улыбкой, не столь убедительной, но сейчас более он выдавить из себя не в состоянии. ли на всякий случай хватает друга под локоть одной рукой, спускаясь по скользким мраморным ступенькам, а другой цепляется за прохладные перила, что действительно ни раз спасает хана от неприятного падения, когда тот не единожды оступается. каждый раз сердце обоих замирает и феликс сжимает крепче чужое предплечье. без внимания не остаётся то, насколько легко оно обхватывается его маленькой ладонью, даже через толстую скомканную ткань толстовки, а брюнет в эти моменты изо всех сил старается не вскрикнуть, потому как ликс тревожит искалеченную самим же ханом руку. парни, ни говоря ни слова, проходят все этажи и также молча выходят из здания, каждый думает о своём. прохлада улицы непривычно обдаёт лицо после спёртого воздуха в помещении, от чего дышать полной грудью становится намного легче. феликс не спешит отлипать от джисона, а тот и не торопит, пригревшись к тёплому телу, словно дворовый кот, нуждающийся в ласке. ли оборачивается, завидев высокую фигуру, выходящую из здания, пару секунд заторможенно хлопает ресницами, вглядываясь через сумрак. — джи, можешь подождать минутку? — так и не дождавшись ответа, ликс кидает друга, направляясь к парню в бежевом драповом пальто. джисон застывает на месте, растерянно наблюдая со стороны, как феликс возбуждено тараторит что-то, а незнакомец, коим оказывается тот самый длинноногий хван хёнджин растерянно вынимает телефон из глубокого кармана пальто, и быстро скачет своими изящными пальцами по клавиатуре. по неловким жестам хан понимает, что тот смущается, и удивляется с какой лёгкостью ликс добывает номер телефона у минутой ранее незнакомца. хотя сейчас хван не выглядит такой уж недосягаемой жгущей звездой, к которой опасно приблизиться – иначе сожжёт тебя в пепел своей харазмой. но, стоящий немного позади него, минхо, уравновешивает его, тот всё такой же холодный и внимательный, каким обычно выглядит в школе, в его лице ничего не меняется. танцор беспристрасно глядит на происходящее и его взгляд на секунду встречается со взглядом хана, того одёргивает словно разрядом в 220, он резко опускает голову, нервно сжимая внутреннюю ткань кармана толстовки. ну что он ему сделал? неужели джисон настолько жалкий, что раздражает ли одним своим присутствием? к чёрту. он больше никогда не вернётся в эту студию. нервы у него не железные, как и сердце, да и лёгкие слишком слабые, чтобы выдерживать тяжёлый воздух, окружающий гордого непреступного танцора. ликс достаёт свой мобильник и одобрительно кивает входящему звонку, после чего паренёк бежит обратно к джисону чуть-ли не в припрыжку, растягивая довольную улыбку. — представляешь, это тот самый бариста, про которого я тебе говорил. поверить не могу, что он тоже здесь занимается. хан обрывками вспоминает восхищённые монологи феликса о парне, по его словам, будто бы вышедшим из аниме, ради которого он жертвует своим драгоценным сном, чтобы успеть зайти в кофейню перед школой и уже привычно попросить высокого брюнета приготовить ему кофе с сиропом на свой вкус. ну и ещё куча деталей, которые мозг джисона даже не старался запомнить, аккумулируя энергию для чего-нибудь поважнее. ли вообще редко затыкается при джисоне и постоянно о чём-то щебечет, он рассказывает ему всё от глупых абсурдных снов до новых приключений, которые он в очередной раз нашёл на свою упругую часть тела. от чанбина после таких историй ему вечно прилетают нравоучения, он старше феликса всего-то на год, но опекает его как младшего брата. насколько хану известно, эти двое знакомы ещё с детского сада и с того времени скленны друг с другом словно фруктовый лёд с двумя палочками. чанбин по началу даже ревновал ли, боясь, что тот слишком много времени проводит с каким-то подозрительным новеньким парнем, но позже сам узнал джисона получше и успокоил свои собственнические чувства, так джисон непреднамеренно обзавёлся ещё одним хорошим другом. — ха-ан, ты меня слушаешь вообще? — да... то есть нет, прости. — собственная рассеянность, из-за которой постоянно приходится склеивать обрывки воспоминаний между серой пустотой, как мозаику с растерявшимися деталями, заставляет испытывать стыд и вызывает брезгливую жалость к самому себе. — ты точно в порядке? — феликс очень пристально осматривает друга, словно пытаясь понять, что сейчас творится у того в голове, но безуспешно. хан ощущает внимательный взгляд друга, но не сдаётся до последнего, продолжая играть этот детский спектакль, в котором всё картонно неправдоподобно. и сказать честно – актёр из него тот ещё, враньё всегда даётся ему через тугой ком в горле, но выбора у него нет. хотя есть конечно. выбор всегда есть, но иногда за него приходится дорого расплачиваться. джисон к этому точно не готов. столько мучений и в итоге всё впустую? однозначно нет. идея ремиссии наотрез отвергается, игнорируется сознанием как что-то, что конкретно здесь и сейчас ему не под силу. расстройство, оккупирующее мозг столько времени, стало частью его личности, частью его плоти. жизнь без него не представляется возможной, как больному астмой последней степени не представляется возможным дыхание без ингалятора. пора прекратить эти издевательства над собой... пора, но это значит, что он перестанет терять вес и начнёт терять мнимый контроль. "лучше я сдохну, чем снова наберу вес" – навязчивая мысль въелась в сознание парня и обросла его массивными корнями, на ней по сей день держится весь хрупкий смысл его существования. просто попроси помощи хан джисон, в чём твоя проблема? всё просто, нет, скорее очень и очень сложно, ведь вся проблема кроется неотделимо в нём самом. джисон не хочет помощи и не хочет портить никому жизнь своими глупыми проблемами. его жизнь дерьмо, потому что он это заслужил, так? и всем должно быть плевать насколько ему плохо. он лжёт близким, друзьям, лжёт самому себе, что всё под контролем, джисон стоит по шею в болоте и продолжает повторять, что он в полном порядке, пока его тело медленно засасывает на дно. — всё в норме, — заверяет хан, словно заранее извиняясь за то, что заставил волноваться. и это "всё в норме" не даёт ликсу покоя. он ведь не слепой идиот, чтобы не замечать время от времени странное поведение джисона, но насильно расспрашивать и копаться в чужой душе ему не хотелось. пусть лучше хан сам ему всё объяснит, когда будет готов довериться, а пока он будет ждать сколько потребуется. пройдя дальше от оживлённых улиц, они сворачивают на узкую дорогу, неосвещённую многочисленными яркими вывесками и огнями, всё также в тишине, и вроде всё нормально, но что-то не так как обычно. ли то поворачивается к нему, то снова опускает голову, словно хочет спросить что-то и никак не решается. выжидающее напряжение повисает над ними, словно закипающий чайник, который вот-вот, но всё никак не щёлкнет. "не спрашивай ничего, пожалуйста, просто молчи, ликс" – бормочет про себя джисон. пальцы нервно перебирают подкладку толстовки, а глаза беспокойно мечутся, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы отвлечься. хан уже мысленно перебирает все оправдания своего подозрительного поведения, готовясь к неприятному разговору. но ли не слышит его мольбы, он поворачивается, приоткрывая свои пухлые губы и наконец спрашивает: — ты смотрел то аниме? хан беззвучно выдыхает и даже немного теряется от неожиданной безобидности вопроса. — ...то аниме? а, да, смотрел. сначала было скучно, но к середине уже не мог оторваться. — согласен, только меня иногда бесил главный герой, особенно в пятой серии. — точно, меня тоже! до остановки они доходят незаметно быстро, увлечённо обсуждая новую тему для разговора. теперь заинтересованность неподдельная с обоих сторон, в отличие от утренней болтовни ли, сопровождавшейся монотонными угуканьями хана. парни усаживаются на скамейку, придвигаясь поближе друг к другу, пронизывающий ночной холод постепенно укутывает своими лапами. джисон зевает, сонно потирая глаза, и как-то неуверенно осторожно кладёт голову на чужое плечо. феликс даже не дёргается, продолжая тихо напевать какую-то незнакомую хану песню своим низким глубоким голосом, и последний прикрывает глаза. сейчас не хочется шевелить и пальцем, пригревшись как два цыплёнка, но вдалеке так некстати показывается автобус с нужным номером. ли слышит чужое размеренное сопение под ухом и неохотно будит друга, мягко хлопая по коленке, – "джи, кажется, это твой". с отчаянным усилием хан поднимается и, опасно покачнувшись, закидывает спортивную сумку на плечо (она и до этого была такой тяжёлой?), вот и пришло время им расходиться. феликс ещё здесь, но неизбежное чувство пустоты уже выжидающе притаивается холодом в области живота. — напиши, когда приедешь домой, — ли обнимает аккуратно и чуть давит кончиками пальцев волны выступающих рёбер. всегда ли джисон был таким худым? феликс прижимает того ближе к себе, забирая немного усталости и отдавая своё тепло насколько это возможно через тонкую ветровку. — угу, ты тоже, — хан понимает, что слишком долго не отпускает феликса, но не сразу медленно расцепляет пальцы на чужой куртке, впервые за долгое время почувствовав чью-то заботу. ли вообще-то не против того, чтобы постоять так немного дольше, вот только приближающийся автобус не будет их ждать. в тёплом салоне автобуса ни души. несмотря на это, джисон проходит в самый конец и заваливается на сидение, кидая сумку на соседнее. еле слышно в тишине играет водительское радио, воющий звук автоматических дверей предупреждает об отправке. джисон утыкается лбом в заляпанное окно, наблюдая за отдаляющейся фигурой ликса. как только они скрываются из поля зрения друг друга, на обоих накатывает тоскливое одиночество. сейчас совсем не хочется домой. после утомительной тренировки ноги гудят с непривычки. только сейчас отчётливо ощущается, как мышцы по всему телу непроизвольно дёргает и сводит от перенапряжения, словно кто-то тянет и выкручивает их как мокрую тряпочку. тупая боль в голове не стихает, будто изнутри бьют молотком по воспалённой черепной коробке. хан отлипает от окна и, зажмуривая глаза, откидывается на жёсткое сидение. во рту пресно и сухо, хочется съесть что-то, но что именно не понятно, голову окутывает сплошное облако из рассеянных мыслей. призрак еле ощутимого голода в конце концов заглушается усталостью, от которой все системы выживания мозга экстренно вырубаются, как полетевший от перегрева ноутбук. ♪ 'bloo – bud light' джисон вытягивает из кармана толстовки спутанный клубок наушников и, закончив нехитрые манипуляции с проводами, не долго думая, выбирает первую попавшуюся песню в плейлисте. музыка пускается по проводам, затуманивающим мысли наркотиком. заткнуть окружающий мир наушниками, отделяющими от безразличной реальности, хану порой куда проще, чем без конца копаться в бездонной яме своих переживаний, такой вот бесконечный цикл избегания проблем. посылая все правила куда подальше, парень с ногами укладывается вдоль сидений, заменив подушку не столь мягкой, но вполне подходящей для этого спортивной сумкой. дорога долгая, а он ещё чуть-чуть и приложился бы виском о стекло от усталости, такой невыносимой свинцовой усталости, которой невозможно сопротивляться никакими усилиями воли. плевать, что это переходит все рамки приличия. кому до них будет дело, когда икры ног прошивает сотнями игл и от боли хочется истошно скулить, сжавшись в комок от бессилия. всё равно здесь никого нет, кроме пожилого водителя, который увлечён подпеванием себе под нос каких-то незамысловатых песен, крутящихся по местной радиостанции. хан отчаянно борется с собой каждую секунду в надежде остаться в сознании, чтобы потом ему не пришлось ночевать на конечной остановке, но в итоге расслабляется и немного прикрывает глаза. в воспоминаниях неожиданно всплывают холодные карие глаза. хан морщится и крепко сжимает веки, чтобы навязчивый образ побыстрее растворился и исчез, но воспоминания лишь чётче прорисовывают аккуратные розовые губы, взмокшую лиловую чёлку, выбившуюся из хвоста, спадающую на слегка нахмуренные брови, холодный блеск глаз исподлобья и это идеальное гибкое тело. джисон непроизвольно сглатывает. господибоже. ну почему именно сейчас, когда он хочет просто расслабиться?.. нужно думать о чём-то другом, о чём-то что не связанно с тёмными омутами и крепкими бёдрами. чёртовы танцы. чёртов ли минхо. нет, надо срочно подумать о чём-нибудь другом, иначе он не доберётся сегодня до дома, скончается прямо на ободранной обивке автобусных кресел с выведенной надписью на лбу "умер от безответной любви к ли минхо". давай же, думай хан джисон. а что там по калориям сегодня? немного овощного супа и три кружки чёрного кофе? так, ну это не больше ста калорий, неплохо. а после такой интенсивной тренировки должен быть приличный отвес, хотя последнее время они его совсем не радуют, цифры движутся вниз слишком медленно. при недостаточном весе килограммы уходят уже не так быстро как в самом начале, теперь нужно намного больше времени и после нескольких дней голода вес может не измениться или даже увеличиться из-за отёков. к сожалению, до истощённого мозга не доходит, что вес слишком низкий и жира осталось только на первоочерёдные жизненные процессы, поэтому хану кажется, что это он виноват, что старается недостаточно, слишком ленится, в то время как его организм работает не то что бы на пределе, а уже давно за. когда джисон добирается домой, часы в коридоре показывают уже далеко за одиннадцать вечера. спать хочется жутко, поэтому он сразу кидает вещи на кровать и направляется в ванную, прихватив с собой весы. плитка здесь идеально ровная, по сравнению с остальными полами квартиры, потому вес должен быть точным. недолго думая, хан ступает на стеклянную поверхность и выжидающе глядит на дисплей... тот показывает минус 800 грамм, кажется достойной наградой за все его мучения сегодня. парень поднимает глаза на зеркало и досконально ощупывает взглядом все проблемные места, теперь ему кажется, что лицо стало чуть меньше, а тазовые кости выпирают чуть сильнее нежели до этого. хан берёт телефон, чтобы обновить вес в приложении. на панели уведомлений висит недавнее сообщение от феликса, что тот добрался домой и собирается спать. джисон печатает короткое "я тоже" и, не дожидаясь ответа, ставит телефон заряжаться и падает на кровать. сейчас хану как никогда катастрофически нужен сон, но перед ним встаёт внутренняя дилемма – а стоит ли ему вообще продолжать танцевать? возвращение к тренировкам отщёлкнуло замок на старых воспоминаниях. чувства, казавшиеся смутным сном, вновь проснулись в нём и заставили почувствовать себя на мгновения живым. прежде занятия танцами спасали его, но сейчас всё совсем по-другому, с того времени всё в его жизни перевернулось с ног на голову и тело, совсем отвыкшее от таких нагрузок, больше не слушалось его как раньше. хотя пол года без практики могли быть не так критичны, если бы не истощённый организм, но всё случилось как случилось. отныне он был лишним в танцевальном зале, как впрочем и везде. с момента переезда джисон везде чувствует себя лишним и потерянным, будто ни для кого его не существует. снова начать заниматься современной хореографией было ошибкой, фатальной, не стоило ему копаться в прошлом. и всё-таки феликс оказался неправ, хану не место среди танцоров, он больше не один из них. и это ставит точку во всех сомнениях. больше в его жизни нет места танцам, теперь это часть прошлого, закопанного в двух метрах под землёй, как и тот, благодаря кому он когда-то по-настоящему жил.«танцор умирает дважды. первый раз – когда перестаёт танцевать, и эта первая смерть наиболее болезненная».