Семь грехов

— И вам не хворать… Прошу, проходите, — пожал руку Илья, решив всё же впустить гостя в дом. — Насть, проведи его в гостиную и помоги нам на кухне, надо поговорить. Настя появилась на кухне спустя несколько минут, где её встретили недовольные взгляды родителей. — Это из-за Вити? — дочь поняла, что её ждёт не самый приятный разговор. — Да. Ты кого к нам в дом привела? Кулон его не видела? — получила она первый упрёк от отца. — Ну да… — Настя вздохнула, подперев голову руками. — Но хорошим от этого Витя быть не перестаёт. Сами же говорили, что в человеке главное душа и поступки. — Ладно, допустим. Как давно вы встречаетесь? — опустив факт, что дочь привела в дом не просто безбожника, а сатаниста, Фрося продолжила допрос. — Ну, месяца два уже есть. Полюбили друг друга и проблем не знаем, — напряжённо ответила дочурка. — Интересно… Как же вы познакомились и где ты находишь время на регулярные свидания на протяжении двух месяцев? Ты большую часть времени либо на учёбе, либо дома, — заметил Илья, смотря в растерянные от вопроса глаза дочери. — Да, большую, но так и от коллектива отрываться вредно, — развела она руками. — Где ж ты такой коллектив нашла? — Евфросинья донималась с беспокойным любопытством. — В чате по «тайному санте», это такой обмен подарками между незнакомыми людьми под новый год, — Настя постаралась пояснить понятными родителям терминами. — Встретились чтоб подарок передать, разговорились, оказывается, у нас много общих черт и интересов! Половина музыки, что мы слушаем, одинаковая, и он тоже любит рисовать, он даже зарабатывает как художник. Хотя ему тоже в детстве запрещали. — А тебе-то кто запрещал? — не переставал удивляться отец. — Да вы сами в школьную стенгазету не разрешили рисунок отдать, чтоб я «гордыню не взращивала»! А когда я к художкам присматривалась, смеялись, что туда только через постель попадают. Не было, что ли? — Ты тогда многое не понимала, а мы делали всё для твоего же блага. Да, может, мы допустили несколько ошибок, но прошлое уже не исправить, — вздохнула Ефросинья. — Да и на наш взгляд, художник — несерьёзное занятие. Мы лишь хотели, чтобы у тебя был стабильный доход и ты могла в случае чего сама себя обеспечивать, — сказала мать, взяв дочь за руку. — Но ведь каждый человек волен распоряжаться своей жизнью, как он того хочет, — Настя вспомнила одну из народных мудростей, что так часто слышала от других. — Да, но ты и правда считаешь, что он — тот кто тебе нужен? Может стоит поискать кого-нибудь другого? — отец понимал свою кровинушку, но всё ещё был неуверен в правильности её выбора. — Мы не выбираем, в кого влюбляться. Этот выбор непредсказуем! Нельзя прожить свою жизнь для других. Надо выбрать то, что нужно именно тебе, даже если это не понравится твоим близким. Я люблю его! Дайте ему шанс! Пожалуйста… — Настёна взглядом стала похожа на бездомного уличного котёнка, умоляюще смотрящего на проходящих мимо людей. — Ладно… но сначала мы зададим ему ещё несколько вопросов. Надо же знать, кому мы своё дитятко отдаём и с кем оно намеревается строить дальнейшую жизнь, — сдался Илья под давлением эмоций и совести. — Спасибо! Мой Витя вам понравится, вот увидите! Пойдёмте же к нему в гостиную! — казалось, ещё немного, и Настя засветится от счастья. Витя сидел на диване, гладил задремавшего у него на коленях кота и подозрительно смотрел на ряд икон над телевизором. Как только его девушка и её старшие родственники подошли к нему, он сложил аккуратно кота на диван, сам встал и неуверенно протянул руку Евфросинье — то ли для рукопожатия, то ли для галантного поцелуя её пальцев. — Ещё раз здравствуйте… я Виталий. Приятно с вами познакомиться. И увидеть вас вживую, ваша дочь столько рассказывала о вас… хорошего, только хорошего. — Кем работаешь, Виталий? — Илья решительно сел в кресло и закинул ногу на ногу, принимая хозяйскую позу. Витя смутился ещё сильнее: — Художником. — Ого, творческая профессия! — заблестели глаза Фроси. Это и впрям объясняло для неё неряшливый вид Вити… по крайней мере это, да. — Можно полюбоваться работами? Дочурку мою уже рисовал? — Рисовал, — Витя стал пунцовым от стыда. — Ну, честно говоря, вам это не понравится, — настрой Насти тоже стал менее оптимистичным. — Голой, что ли, позировала? — поднял брови отец. Настя подала ему свой телефон, где на заставке была поставлена прямоходящая волчица с настиной причёской и еле помещавшейся в настину футболку грудью. — И где? — Илья даже не сразу понял, что эта заставка и олицетворяла его дочь, но Настя снова показала на изображение. Батя почесал макушку. — Ну, знаешь, не похожа. Хотя если голову на твою поменять, будет что надо! — У тебя все рисунки такие странные? — подозрительно прищурилась Фрося на Витю, но судя по тому, как он отвёл взгляд, у него бывали и постраннее. — А чего ты… — Илья поводил вверх-вниз телефоном на уровне своей груди и показал им на пентаграмму, — разве можно за раз крест и сатанинскую звезду носить? Тут, как говорится, либо крестик снимай, либо трусы одень, хе-хе. — Так я не ношу крест, — ляпнул Витя. Старшее поколение переглянулись в тихом ужасе. — «Либо» в вашем случае безальтернативное, — с горестным вздохом заключила дочь. — Какая разница, если человек добрый, любит искренне и даже зарабатывает хорошо? — Давай я тебе всё объясню, — Фрося взяла дочь за руку, утаскивая в коридор. — Может он и хороший, но мы — воцерковлённая семья и придерживаемся традиционных ценностей, нам и так чертовщины хватает. — У нас в государстве свобода совести! Нельзя ограничивать человека в вере, каждый верит во что хочет именно он. Витя тоже сделал свой выбор, — чуть ли не прокричала Настя, возмущённо размахивая руками. — Сатанизм это не вера, а секта. Но даже без учёта этого, ты посмотри на его рисунки! Грудь чуть ли не в два раза больше головы, это даже некрасиво! Мало того, что сатанист, так ещё похотью от и до пропитан. Ты видела, как он на тебя смотрит, и чуть было не облизывается? Такой легко изнасилует в переулке, или ещё что похуже, — Фрося решила вспомнить классические сюжеты передач «вечернего» тв, про маньяков и насильников-потрошителей, шастающих по ночному городу в поисках жертв. — Да ну… мам, не преувеличивай. Первое впечатление обманчиво. Узнаёшь его получше и изменишь мнение. Сколько искренних подарков он мне сделал, — Настя хотела начать перечислять, но была остановлена руками матери, что легли ей на плечи: — Знаешь, как говорят: похоть в мужчине возбудить легко, но только не серьезную симпатию, а тем более любовь. Всё это — всего лишь его манипуляция тобой, поэтому иди и выстави своего горе любовничка за порог. Не знаю, что ты ему скажешь, но чтоб ноги его больше в нашей квартире не было. — А кто мне говорил, чтобы я поскорее себе мужа нашла? — Настя сняла руки со своих плеч, но тут уже отец встал с кресла: — Господь пошлёт… либо мужа, либо нафиг, — и, собираясь проделать с Витей второе, вышел в коридор. Настя пассивно насупилась: — Сами о себе впечатление портите… — Спасибо, что навестил, Виталий, приятно было познакомиться! — чрезмерно радушно заявлял Илья, выдворяя тощего парня из прихожей на лестничную клетку и запирая за ним входную дверь: — Фух! Ещё одним демоном меньше. — Не того вы демоном считаете! — проворковал приторный голосок розовой акулы разврата, вышедшей из ванны и обворожительно оскалившейся. — А что ты так смотришь, хороший мой? Ты ж не думал, что на гневе и жадности всё закончится? — похоть, виляя бёдрами и хвостом, сблизилась с Ильёй и ущипнула его за подбородок. — Скажу даже больше, вся эта «влюблённость Насти» не более, чем моя постановка. Да, неудачная, но не то чтобы я возлагала на неё большие надежды. Лучше всё контролировать самой, — малиновая прическа, такие же глаза и белый нос зашлись в тихом хихиканье. — К-контролировать что? — не сразу пришёл в себя Илья, разглядывая очаровавшую его акулу окрас которой розово-белыми разводами разливался по всему телу, от шеи до хвоста и бёдер. Дополнялся образ золотыми кольцами в ушах и хвосте и браслетами того же цвета на руках. — Как что? Любовь и наслаждение конечно же! Чтобы каждое существо смогло получить столь необходимые всем чувства! А сейчас, пойдём, мой сладкий, представишь меня, Луксурию, своей семье, — акула, также виляя бёдрами, переместилась к двери, зазывая Илью за собой. Он помотал головой, а потом с охотой ухватил её за проколотое золотыми туннелями ухо и привёл в гостиную: — Вот, пожалуйста! Посмотрите, кто таких развратников приводит! — Ай-ай, это уже слишком жёсткие отношения для меня! — вырывалась демоница, пытаясь поцарапать или укусить обидчика. Настя встала и завизжала от ужаса. Одно дело на рисунках видеть таких существ, но другое — в жизни! — И чего ты к нам её привёл? Тоже за порог! — Фрося подорвалась помогать мужу спроваживать акулу разврата из квартиры. — К вам по-хорошему, чаем поишь, а вы так! — Меня-то ничем не поили! — обиженно причитала демоница, прежде чем за ней захлопнули и перекрестили дверь. — А хотелось бы виагры! — Что это за чертовщина?! — выбежала и Настя в коридор, немного оправившись от шока. — Именно что чертовщина… — чуть ли не хором ответили родители. — И, чувствуем мы, она только начинается…