Топливо для писателя

Николай Васильевич, был беден, как церковная мышь. Даром что дворянин. Чтобы было на что оплачивать съёмную квартиру и не потерять единственного оставшегося слугу, который был с ним с самого раннего детства, пришлось вынуждено пойти работать обычным писарем в полицейское управление. Работа его не радовала. Начальник был ленив и относился к нему с пренебрежением. Его интересовало больше попасть вовремя домой на ужин, чем хотя бы немного подумать об совершённых преступлениях. И пока были какие то незначительные правонарушения, то всё было хорошо. А вот если происходили убийства, то у Гоголя стали проявляться неприятные симптомы профессиональной деформации — обмороки. В эти моменты он что-то беспорядочно писал на листах бумаги. После этого ему всегда было очень стыдно за свою слабость. Информацию от видений следователь никогда не принимал. Отмахивался и приказывал молчать и не портить статистику раскрываемости, своим желанием найти настоящих виновных. Всё это действовало крайне удручающе на настроение молодого дворянина. Но несмотря на это, он не терял веру в мечту стать поэтом. Хотя на данном этапе своей жизни, у него это не очень хорошо получалось. Он даже уже напечатал сборник своих стихов, но через время понял, что этот позор мир знать не должен. И стал скупать свои книги обратно и сжигать. И правильно, правильно его ругает Яким. Потратить кучу времени и сил, чтобы написать эти стихи, потом потратить деньги на издание книг, чтобы впоследствии потратить ещё денег, для того, чтобы выкупить свою бездарность обратно и сжечь в камине - плохой план, чтобы стать известным. Но по другому пока что не получается. Алкоголь стал частым вечерним гостем, который отлично справлялся с помощью в самобичевании. А на утро, похмелье напоминало, что грань между адом в собственной голове и адом реальности слишком тонка. Это утро не стало исключением. С трудом проснувшись, Николай Васильевич сидел на кровати, ждал пока Яким подготовит воду для утренних процедур и смотрел в окно. На улице было пасмурно и сыро. Как и всю неделю до этого. Дождя вроде бы не было и это немного улучшало настроение. На службе, первая половина дня была на удивление спокойной и скучной. Без происшествий. А вот после обеда, их вызвали на убийство. Хороший дом, хоть и пустоватый. Красивая девушка. К сожалению мертвая. Гоголь сел на стул подальше от тела и очень старался сосредоточиться исключительно на своих обязанностях и не думать об этом чудовищном преступлении в целом. То, что смерть была насильственной, не отрицал даже полицмейстер. В глазах знакомо всё поплыло. Небольшое усилие воли, и разговор о гусе на ужин помогли отогнать туман из головы. Он даже смог написать несколько предложений по делу. Но тут в комнату стремительно вошёл модно одетый мужчина. И сразу же спросил доклад у Королевского. Николай Васильевич, забыв о любых правилах приличия, откровенно разглядывал нового следователя. Контроль сознания был потерян и в этот же самый момент пришло видение. Очнулся он уже через пару минут на полу. На него смотрели двое мужчин. -ну что Вы, Николай Васильевич, опять?! Тон у начальника хоть и мягкий, однако в нём явственно сквозит усталость от подобного рода происшествий со своим подчинённым. А вот взгляд Гуро цепкий, любопытствующий. Будто под кожу залезает и душу открывает. Королевский пытается оправдаться. Рассказывает, что это уже не первый случай. Но Гуро ещё не разгадал загадку, а потому уточняет: -Гоголь? Это что, фамилия такая? -Гоголь-Яновский…..Николай. Он представляется будучи стоя на коленях и в этот момент прекрасно осознаёт, что такое положение безусловно правильное, по отношению к этому человеку. Однако ему всё же неловко. Чего не скажешь о Якове Петровиче. Он вообще воспринимает это как должное и даже проявляет эмоцию, наподобие дружелюбия. Коротко улыбается, оценивающе разглядывая молодого писаря. Внутри непроизвольно всё замерло. Гоголю стыдно от этого взгляда и своей реакции на него. Он неуверенно опускает голову и нервно сжимается в комок, делая вид, что собирает бумаги. Яков Петрович понимает этот яркий ответ языком тела и отходит к трупу девушки, обсуждая детали с полицмейстером. Гоголь же опасливо выдыхает и пытается скрыть свой листок с надписями и максимально тихо его комкает. Он знает, что ему нельзя вмешиваться в расследование, что Королевский будет недоволен, но промолчать он не смог. -он её знал. На удивление, Гуро от него не отмахнулся, как это делал Королевский, а наоборот, принял информацию к сведению и использовал в расследовании. Благодаря этому, настоящий убийца во всём сознался уже через пол часа. Гуро сразу же ушёл, Королевский попал вовремя на ужин, а Гоголь выкупил в очередном книжном магазине свои книги и был готов провести вечер в привычной компании бутылки из тёмного стекла. Вот только в этот раз, книги горели хорошо, а алкоголь вызывал повышенную жалость к себе, ведь сегодня мысли крутились не вокруг собственной писательской несостоятельности, а совсем около другого человека. О его ладной фигуре, манере общения, чёрных глазах и собственном бесконтрольном желании ему подчиняться. Гоголь зашвырнул в камин очередную книгу и залпом выпил большую порцию алкоголя прямо из горла бутылки. Но вместо того, чтобы помочь, это лишь усугубило ситуацию и Гоголь со стоном опустился на колени. Пелена слёз на глазах не даёт чётко видеть комнату. Он прижимается лбом к подлокотнику кресла и инстинктивно сжимает в ладони член через ткань брюк. Его словно током прошибает волна желания. Воображение любезно рисует любопытствующие глаза Якова Петровича и Гоголь спускает штаны в невозможности больше себя сдерживать. Проводит пальцами по стволу вверх-вниз, а затем плотно обхватывает его ладонью и быстро двигает рукой, часто отрывисто дыша. Воображаемый Гуро наклоняет голову в бок и Гоголь касается пальцами и перекатывает между ними свои яички, а затем сжимает их и до боли оттягивает мошонку. Стонет в голос, плотно зажмуривая глаза. Возвращает ладонь на член и через несколько фрикционных движений обильно кончает сотрясаясь всем телом. Гуро хмыкает и уходит из грёз. И сразу начинается новый приступ видений. Деревня под Полтавой, морозная погода, из-за которой пар изо рта становится виден на воздухе и девушка. Прекрасная и далёкая. Мельница, церковь, гроб, кровь и смерть. И посреди этого хаоса мистический всадник с окровавленными кинжалами. Гоголь очнулся посреди ночи на полу от панического страха. Видение ещё несколько минут не отпускало его голову но когда это случилось, он шарахнулся от осознания, что вечером кончил от желания мужика. Да так и провалялся на полу невесть сколько. Спущенные штаны и рука в засохшей сперме, явно свидетельствовали о том, что это произошло на самом деле. -нет, нет, нет. Нормальный я! Он встал, надел штаны, максимально тихо вышел в кухню и помыл руки. После чего взял тряпку и ещё час оттирал пол, от засохшего свидетельства своего желания. Когда всё было кончено, он устало опустился в кресло, взял бутылку и хлебнул противного пойла. -я ничтожество. -Тяжёлый вздох. Он прекрасно понимал, что этот эпизод скорее всего не последний.