Во власти страсти

      Прижав к себе Гурченко, Кобзон почти сразу уснул. Люся была уставшая, нервно истощена, но удовлетворенная. Она устроилась под большой рукой певца и прикрыла глаза, тело будто налилось свинцом, не хотелось шевелиться, она подтянула к груди все ещё связанные руки, но боли больше не чувствовала, и незаметно для себя погрузилась в сон.       Утром мужчина проснулся первый, голова гудела, он оторвал голову от подушки, осмотрелся и тут же сел. Его глаза бегали по комнате, приводя певца в шок. На полу были разбросаны вещи, он перевел взгляд на спящую рядом жену, она лежала полубоком, подтянув к животу ноги, лицо закрывали спутанные волосы, руки, всё ещё связанные ремнём, были вытянуты в сторону, вечернее платье грубо задрано почти до талии.        Кобзон потер руками лицо, пытаясь хоть что-то вспомнить. Осмотрел себя, брюки были скомканы, но еще болтались на ногах внизу, он так и не смог их полностью снять. Иосиф склонился над девушкой и нежно убрал спадавшие на лицо пряди, увидел синеющие полосы на её щеке, оставленные его пальцами. Мужчина громко сглотнул, отрывки их вчерашнего вечера всплывали в памяти. От этих мыслей ему стало еще больше муторно. Он аккуратно расстегнул ремень и освободил тонкие женские запястья, ужаснулся при виде огромных фиолетовых синяков и ссадин на нежной коже любимой. Кобзон осторожно прикрыл девушку одеялом, чтобы не разбудить, натянул брюки и вышел из номера.        На этаже в гостинице кто-то пробежал по коридору, громко топая ногами. От резкого звука Гурченко проснулась и приподнялась на кровати, запястья отозвались ноющей болью. Поморщившись, девушка простонала и взглянула на руки, которыми больно было даже пошевелить. Осмотрелась вокруг, понимая, что она одна в номере. В отличие от мужа Люся помнила весь вчерашний вечер, она снова рассмотрела посиневшие запястья и нервно усмехнулась, вспомнив все пережитые вчера ощущения: страх и боль, смешанные с тягучими волнами удовольствия, с ней такое было впервые.        Она медленно встала, поправила платье и присела за столик у зеркала. Причесала волосы, заколов их, стерла размазанную тушь под глазами. В это время дверь в номер тихонько открылась, и вошел Кобзон с большим букетом белых роз. Люся взглянула на него через зеркало, гордо вздернула носик и стала припудривать щеки, чтобы скрыть синяк.       Певец подошел к ней, положил цветы на столик, встал на колени и покорно опустил голову. И: - Моя королева, моя звезда, прости своего окаянного мужа. Я напился, и мне снесло крышу. Кобзон стал целовать её ножки от колен и поднимался поцелуями выше. Гурченко делала вид, что не замечает его. Отодвинула букет в сторону и продолжила пудрить носик. И: - Люсенька, я готов искупить свою вину. Сделаю всё, что пожелаешь. Только прости меня. Я сам себя презираю за содеянное. Эти нежные ручки никогда не должны были узнать боль, только поцелуи. Он взял ее руки в свои и покрыл поцелуями, поднимаясь к запястьям, коснулся их губами. Люся с шипением отдернула руки, любое прикосновение к коже сейчас было болезненно. Смягчаясь, посмотрела на него, но сохраняла молчание. И: - Я так люблю тебя. Всему виной этот чертов алкоголь. Я становлюсь дурной. Сразу ревную тебя и безумно хочу. Всегда хочу тебя, даже сейчас. Гурченко вздохнула, покачав головой, эти щенячьи глаза певца растопили её сердце. Л: - Я попробую простить тебя, но при одном условии. И: - Всё, что угодно! Моя любимая, все, что пожелаешь. Он обнял её, стоя на коленях, уткнулся лицом ей в живот. Люся погладила певца по волосам. Л: - Ты должен пообещать мне, что не будешь столько пить. И: - Обещаю. Ради нас, обещаю. Пробубнил Кобзон, не выпуская девушку из объятий. Люсе так хотелось верить его словам, несмотря на то что в сердце ещё таилась небольшая обида за вчерашнее. Но чувства перевешивали разум, она так сильно была влюблена, что была готова простить эту пьяную выходку и надеялась, что это больше не повторится.        Через несколько часов пара, держась за руки, спустилась вниз и сдала ключ администратору. Женщина просто сверлила их глазами, когда они направились к выходу, она пробурчала. Ж: - Бессовестные. Люся обернулась у двери, услышав её слова, довольно улыбнулась. Л: - Счастливые! И пара вышла на улицу.       Через пару дней Люся вернулась в Москву, её вызвали на запись песни к фильму. Кобзон продолжил свою гастрольную деятельность. Супругов увлекла творческая жизнь, съемочный процесс, музыка, но всё это было у них по-раздельности друг от друга.       Шли дни, недели, месяцы. Иосиф старался при любой возможности приехать к любимой жене хоть на день, если не получалось, то обязательно звонил. Он постоянно приезжал с  приятными сюрпризами, дарил цветы, духи, помады, доставал заграничные чулочки, платья, шляпки. Даже посреди лета привез натуральную шубу из песца, которую было очень сложно достать в то время.       У Гурченко была работа, была семья, была любовь. Она чувствовала себя любимой и желанной, от этого она счастливая пархала с утра до вечера, а все вокруг ей завидовали и шептались за спиной.       Маша хорошо ладила с мамой, девочка уже закончила первый класс. Вечером, уложив дочку, Люся читала книгу, постоянно отвлекаясь в мыслях на другие темы. Зазвонил телефон, девушка подняла трубку буквально через секунду, чтобы звонок не разбудил Машу. Л: - Слушаю. И: - Моя рыбка, я так соскучился. Голос мужчины разливался в трубке, Гурченко сразу же расплылась в улыбке. Л: - Йося, я тоже очень скучаю. И: - Милая моя, я здесь сижу, в холодном гостиничном номере, совершенно один... Л: - Но сейчас август, на улице жара, а ты не на северном полюсе. Люся рассмеялась в трубку и перенесла телефон на длинном проводе в свою комнату. И: - Без тебя мне везде холодно и одиноко... Люсь, могу я попросить тебя кое о чем? Л: - Конечно. Девушка прикусила свой пальчик, внимательно вслушиваясь в голос мужа. И: - Я соскучился по тебе, по твоим объятиям, тонким линиям, ключицам. Помнишь, я привозил тебе платье? Черное, длинное, с вырезом на спине. Ты можешь его сейчас надеть? Л: - Я? Сейчас? Но зачем? И: - Я хочу представлять тебя в нем. Ты опишешь мне себя, свои изгибы... Голос певца звучал медленно и мелодично, Люся игриво улыбалась, отложила телефонную трубку, зная, что Иосиф ждёт на том конце провода. Она быстро надела платье и подошла к зеркалу. Взяла помаду и накрасила губы, брызнула на запястья капельку духов и коснулась шеи, вздыхая в трубку. Кобзон слышал ее шаги, лёгкие шорохи, пока она переодевалась, случайные вздохи, и это мгновенно взволновало фантазию певца, он стал учащенно дышать на том конце провода. Иосиф попросил жену провести пальчиками по своим губам, потом по шейке, Люся всё это делала, не отрываясь от своего отражения в зеркале, кончиками пальцев провела от шеи к вырезу платья, слегка сжав, обвела грудь и остановилась на талии, представляя на себе руки мужа. С придыханием проговаривала свои действия в трубку и слышала, как Иосиф прерывисто дышит. И: - Какого цвета на тебе белье? Л: - Белое. Ты подарил мне его на Новый год. Очень давит грудь, придется его снять... Гурченко провела рукой по бедру, задевая край платья, и медленно поднялась вверх, сама заводилась от своих действий, слыша возбужденную реакцию певца. Разговор прервал звонок в дверь. Л: - Любимый, я вернусь через минуту. Люся поправила платье и открыла дверь. Но там никого не было, только на пороге стояла корзина, наполненная наполовину персиками, наполовину охапкой белых тюльпанов.