Во власти страсти

Кобзона раздражало спокойствие Люси, он схватил актрису за шею, швырнул к стене, взял первую попавшуюся тарелку и замахнулся. Девушка опешила и замерла. И: - Ты моя жена! Живёшь в моем доме. Должна слушать своего мужа! Ясно тебе?! Он швырнул тарелку и разбил её о стену рядом с головой Гурченко, та только успела зажмуриться. Л: - Вот как мы заговорили? Твой дом?! Так я могу уйти! Девушке было страшно, она уже привыкла к пьяным выходкам Кобзона, но такого накала еще никогда не было. Но показывать свой страх она не собиралась. Иосиф резко схватил ее за волосы, намотал на кулак длинные пряди и оттянул голову назад. Люся взвизгнула, стала бить мужчину кулачками в грудь. И: - Ты уйдешь, когда я тебе разрешу. Сейчас я объясню, кто здесь хозяин. В следующий момент девушка получила крепкую пощёчину, потом еще одну и еще. Кобзон остановился только тогда, когда заметил, как из носа актрисы сочится струйка крови. Он ослабил хватку и оттолкнул от себя жену. Люся ухватилась за край стола, голова кружилась от ударов. Мужчина молча вышел из кухни, не оглянувшись не нее. Гурченко тихо осела на стул у стены, она прерывисто дышала, вытирая рукой кровь. Девушка пребывала в состоянии шока, слезы крупными каплями полились из глаз. Чуть запрокинув голову назад, актриса пыталась остановить кровь. В этот момент она решила уйти из квартиры и переночевать у себя. Ещё никому она не позволяла так с собой обращаться. Л: - Пьяный идиот. Пробубнила Гурченко, вышла в коридор, взяла пиджак и платок. В этот момент Кобзон вернулся к ней, выхватил из рук пиджак и бросил его в сторону, забрал ключи от квартиры. Заломил девушке руку назад и потащил в комнату, швырнул на постель лицом вниз и сел сверху, сжимая ее ноги. И: - Ты куда собралась? Мужчина уже не понимал, кто перед ним, глаза застилало красное пятно от ярости, ему казалось, что его любимая кукла хочет от него уйти. Он ещё сильнее надавил на ее руку за спиной, актриса слабо застонала от боли, не имея возможности хоть что-то сказать и даже пошевелиться. Кобзон размахнулся и ударил жену в плечо, потом посыпались сильные удары кулаком в спину, девушка глухо вскрикивала, уткнувшись лицом в подушку. Когда мужчина выплеснул на неё весь свой гнев и поднялся с кровати, она ещё лежала, вжавшись в подушку, сотрясаясь от рыданий и боли. Кобзон разжал кулак, потер глаза и завалился рядом на кровать. Гурченко пошевелила рукой, которую он завел за спину, и, плача, подтянула ее к себе, от сильной боли ей показалось, что она сломана. Певец громко захрапел. Люся не могла даже встать, сильно болела голова, спину и руку жгло пульсирующей болью. Тупая боль отдавала в грудь и живот, было тяжело дышать. Девушка потянула на себя одеяло и накрылась с головой, прижалась лицом к подушке, чтобы заглушить всхлипывающие рыдания.       Больше всего было обидно за свои чувства, она ему так слепо верила, так преданно любила, не понимая, в чем она виновата перед любимым человеком и чем заслужила такое отношение к себе.       Когда боль немного утихла, Гурченко, всхлипывая, уснула. На утро после новоселья Кобзон проснулся рано, открыл глаза и улыбнулся, слушая тихое дыхание своей любимой. Развернулся к спящей Люсе, убирая с лица спутанные пряди за ушко, и ужаснулся, заметив разбитую губу девушки и синяк на щеке. Певец приподнялся на локте, осмотрел комнату, и только сейчас в его памяти всплыла картина всего, что он натворил вчера.        Его глаза испуганно забегали, он потер подбородок, встал и вышел из комнаты в ванну. Включил холодную воду и засунул под неё голову. Поймав губами струю, сделал пару глотков. Осознавая, что натворил, мужчина стал бить кулаком в стену. И: - Твою мать! Твою мать! Люся проснулась, когда Иосиф уже выходил из комнаты, но лежала тихо, чтобы он не понял этого. Когда тот зашел в ванну и включил воду, девушка села на кровати и застонала. Ноющая боль пронзала спину и отдавалась в груди. В глазах потемнело, но времени себя жалеть не было. Собрав всю волю в кулак, Гурченко встала. Девушка быстро нашла свои документы, собрала в небольшую сумку самые необходимые вещи и вышла в коридор. Казалось, что у неё болит всё внутри, и от движения становилось только хуже. Люся быстро надела туфли, подняла с пола пиджак и хотела выйти, но дверь в квартиру была заперта, а ключей нигде не было. Она не помнила, куда певец вчера в пылу ссоры спрятал ключи, но где-то в ящике комода в коридоре должны были лежать запасные. Как можно тише Люся стала открывать каждую полку и трясущимися руками искать ключи.       Кобзон вытер голову полотенцем, выключил воду и вышел в коридор. Люся замерла, боясь повернуться к нему лицом. Девушка уперлась руками в комод и задержала дыхание. И: - Люсь. Солнышко моё, я не хотел... Иосиф вздохнул и стал подходить к жене. Гурченко обернулась, выставила руку вперед, внутри всё сжалось. Л: - Не подходи ко мне. Кобзон остановился в шаге от неё. Его лицо выражало сожаление, сморщив лоб, он опустил глаза. И: - Пожалуйста, прости меня. Я не знаю, что на меня нашло. Это просто помутнение рассудка. Когда рядом с тобой другой мужчина, я не могу себя контролировать. Мужчина упал перед женой на колени и обнял её ножки. Сзади девушки стоял комод, и отступать было некуда. И: - Как же я тебя люблю. Никого, никогда я так не любил. Никогда... Люся стояла молча и смотрела в стену, подняв руки выше, чтобы не касаться певца. От кома в горле стало тяжело дышать, но она сдерживала слезы, кусая губы. Кобзон стал целовать её ножки, уткнулся лицом ей в живот. И: - Хочешь, ударь меня. Обругай, накричи. Только не уходи. Я сразу же погибну без тебя. Как же я сожалею... Ммм... Сам себя ненавижу. Ударь меня! Ударь! Я заслужил! Иосиф взял ладошку жены, сложил её тонкие пальчики в кулак и стал бить её рукой себя в грудь. Люся перевела взгляд на него, смотрела сверху вниз, губы задрожали, и из глаз покатились слезы. Они скатывались по щекам и падали на руки Кобзона. Певец тут же встал, начал нежно целовать актрису в мокрые щечки, осторожно прижимая её к себе. И: - Люсенька, родная моя, хорошая. Я обещаю, что такое никогда больше не повторится. Я очень тебя люблю. Клянусь, больше ни одна слезинка не коснется твоих глаз. Будут теперь только улыбки. Весь мир брошу к твоим ногам. На руках буду носить. Ну что мне сделать, чтобы ты поверила? Гурченко задумчиво покачала головой. Л: - Когда-то ты уже обещал мне не пить... Ради нас, ради любви. И я тебе поверила. Но всё повторилось. Только на этот раз все еще хуже. Девушка посмотрела в глаза мужа, такие родные, такие любимые, и не могла поверить, что он, который носил ее на руках, горячо признавался в любви, способен быть таким жестоким. Она вдохнула глубже и поморщилась. И: - Я тебе клянусь, что больше одного бокала никогда не выпью. Прости, прости, прости. Кобзон обнял жену, прижав её к себе. Люся всхлипнула, зажмурившись, острая боль молнией пронзила под грудью, девушка даже стала на носочки, чтобы освободиться от объятий. И: - Что такое? Болит? Где? Иосиф испуганно смотрел на неё, теперь уже не решался дотронуться. Гурченко мелко и прерывисто задышала, боясь глубоко вдохнуть, приложила руку чуть выше талии. Л: - Сейчас пройдет. И: - Мы едем в больницу.