impossible

Тыкаю пальцем, с которого ручьем сбегает пот, на дисплей беговой дорожки ─ задаю самые жесткие параметры: бегу под горку с максимальным отягощением. Чем мне тяжелее, тем больше кайфа я ловлю. Люблю, когда все на таком волоске, что вот-вот улетит в пропасть. Жить не могу без адреналина, который стучит так, что вены почти лопаются от взбудораженной крови. ─ Эй, Чон, аппарат сломаешь, ─ шутит Хосок, который еле ногами перебирает; полотно под ним почти не двигается. Не знал, что у беговых дорожек есть прогулочный режим. Я не только пытаюсь хапнуть адреналина ─ бегу сам от себя. Бегу, пока хватает сил. Когда кончатся, упаду и буду ползти. Я такой: никогда не останавливаюсь. Никогда не сдаюсь. Соленый пот выжигает глаза; мышц уже не чувствую. Завтра буду ходить как робот из-за крепатур. Зато стану сильнее, физически и морально. Упрямлюсь и бегу дальше несмотря на то, что на ноги тяжелые, словно цементом залитые. Несусь, пока могу дышать. И только когда дыхалка совсем сдает, останавливаю тренажер. Некоторое время радую организм живой водой из бутылки и крупными глотками кислорода, а потом, стерев с лица пот мокрым, хоть выжимай, полотенцем, бодрым шагом направляюсь в душевую. Хосок спешит за мной, хотя даже и не вспотел за время меланхоличного перебирания полотна под успокаивающую музыку. У меня-то в наушниках всю тренировку громыхал тяжелый рок. Хлопает меня по плечу, а потом, заржав, выдает: ─ Тебе омега нужен, Гук, чтоб так на спорте не убиваться. ─ Мне никто не нужен, ─ парирую я и встаю под душ; теперь его и меня разделяет, облицованная плиткой перегородка. Подставляю лицо обжигающе ледяным струям, которые медленно охлаждают почти закипевшую кровь. Упираю руку в стенку, пытаясь прогнать вьетнамский флешбэк. Он живо напоминает мне, какую радость могут принести омежьи тонкие руки, ласкающие тебя под льющейся водой. ─ Ты женат был? ─ огорошивает он меня вопросом, который вмиг разгоняет сладкий морок. ─ Был, ─ отвечаю раздраженно, надеясь, что он этим вопросом и ограничится. ─ Долго? Это для него такие вопросы такие невинно-обывательские. Что же до меня, я бы сам себе иголки под ногти загнал, если б это избавило от подобного рода разговоров. ─ Полгода, ─ вновь отвечаю односложно. ─ И что разошлись? ─ Не сошлись характерами, ─ уже огрызаюсь я. На самом деле, мы ими никогда и не сходились. Люди с разных планет, которым не посчастливилось встретиться в один дождливый день. Было это в другом городе и, кажется, совсем в другой жизни. ─ Так его звали Тэхён? ─ спрашивает он, вновь выдернув меня из роя мыслей и воспоминаний. ─ Что? ─ переспрашиваю я, посчитав, что ослышался. ─ Татушка на санскрите у тебя на груди. Там написано «Тэхён». Касаюсь витиеватой надписи, которая выбита над сердцем. Наверное, если вскрыть мне грудную клетку, то его имя будет чернеть и на бьющимся в предсмертных судорогах органе, плюющемся кровью и отчаянно желающем вырваться из костяной клетки и пасть к его ногам. В тот день, когда я заклеймил себя его именем, Тэхён набил себе россыпь чёрных и белых звездочек на задней стороне шеи. Ни к чему не обязывающая мулька, которую можно трактовать как угодно. Интересно, свел или нет? Ведь это я держал его за руку, пока тату-мастер набивал всю эту скрытую красоту. А он шутил, что всегда видит такие звезды в моих глазах. ─ Ты откуда санскрит знаешь? ─ удивляюсь я его познаниям. Хотя, большую часть времени татуировка скрыта под одеждой, и всех, кто его видел, можно пересчитать по пальцам одной руки. Так что, не стоит особо удивляться, что среди них не нашлось знатока санскрита. ─ У меня брат старший ─ татуировщик. Знаю, как выглядят японские имена, набитые санскритом! Не перебиваешь, потому что новой омеге всегда можно будет наплести, что там какая-нибудь умная цитата набита? ─ ухмыляется он, поливая себя гелем для душа. Молчу. Мне насрать, кто и что подумает. Я бы хотел свести ее по другим причинам. Свести самым варварским способом ─ взять нож и срезать. Без анестезии и в полном сознании, чтоб прочувствовать каждую крупицу боли. Но тогда останется шрам. И он тоже будет напоминать о нем. Впрочем, даже если бы на моём теле не было клейма с его именем, я бы все равно Тэхёна не забыл. Невозможно забыть того, который залез под кожу, исполосовал душу порезами и бросил истекать кровью. ─ Гук, ты бы не тормозил так, а то тебя уже новый референт ждёт. ─ Я же сказал, что сам кого-нибудь найду, ─ рыкаю я. Ненавижу, когда решают за меня. ─ Ты бы еще долго собирался. А я нашёл отличный вариант. Резюме - блеск, так еще и на мордочку куколка. Я решаю сам. Все и всегда. Так что, милую омежку буду вынужден выставить на мороз просто потому, что мне его кандидатуру навязывают. Но собеседование провести всё же придется, если уж он Референт с милой мордочкой уже ждет в кабинете. Чтоб не сдвигать график, я торопливо облачаюсь в офисный доспех. Слежу за тем, чтоб костюм лежал идеально: чтоб ни складочки, чтоб воротничок почти резал кожу. "Виндзор" же затягиваю так сильно, что едва ли могу сделать слишком глубокий вдох. Последний штрих ─ защёлкиваю запонки. Его подарок. Почему я так люблю причинять себе боль? Почему они не пылятся где-то забытые? Почему всегда со мной, хотя дешманские и не особо стильные?

* * *

Омега сидит на самом краешке стула, спиной ко мне, и покачивает ногой, изящно закинутой на другую. Меня глючит с самого утра. Я знаю только одного парня, который неизменно сидит именно так. Он понимает, что уже не один, поднимается на ноги одним грациозным движением и резко разворачивается ко мне лицом. Этого просто не может быть. Я вконец спятил. Моё сердце срывается с тарзанки в пропасть, и в полёте отрывается пара тромбов. Почти не могу дышать. Судьба однажды вырвала его из моих рук, а теперь вновь впихивает в них же, но уже в роли нового референта. Как? Господи, как? Другой город. Другая жизнь. И вновь его глаза. Тоже узнал меня. Взгляд вон ошалелый, будто в ловушку пилы угодил. У меня, наверное, такой же, но я лучше умею держать лицо. Я никогда не останавливаюсь. Иду напролом. Меня сложно чем-то смутить. Даже тем, что происходит сейчас. Адреналина в крови так много, что подушечки пальцев пульсируют барабанным боем и вот-вот взорвутся, но я умею держать себя на поводке. Если очень нужно. Не люблю, но умею. Веду себя согласно ситуации. Веду себя так, как если бы реально был его боссом, а он ─ моим подчиненным. Я органичен в этой роли. Он тоже. Конечно, мы же были так увлечены ролевыми играми. И только когда мой котёнок ушел, я понял, что получал больше всего удовольствия в те разы, когда он был просто собой. Преодолеваю расстояние между нами и протягиваю ему руку для рукопожатия. С этого расстояния я вижу огромные зрачки и тонкую синюю жилку, которая пульсирует на шее. Боится меня коснуться, но того требует корпоративная этика, а потому, спустя пять лет, мы вновь соприкасаемся. Его пальцы привычно холодные и дрожат так сильно, что эта вибрация сотрясает и мое тело. Те самые пальцы, которые когда-то выделывали с моим телом невероятное. Мне так хочется наброситься на него с расспросами и любыми путями выпытать ответ на вопрос, который мучил меня годами: почему он бросил меня без всяких объяснений? А еще больше мне хочется накинуться на него. Молча уложить на письменный стол, расшвыривая его телом предметы, и овладеть, разом насытившись за все годы. Нет, один раз меня не насытит. Нужно больше. Он должен вернуть мне все, что забрал. Все. А потому я сухо чеканю: ─ Ким Тэхён, я ознакомился с вашим резюме и пришел к выводу, что ваша кандидатура прекрасно подходит на роль моего референта. Я впечатлен вашими профессиональными навыками. Вы приняты и можете приступать к своим обязанностям немедленно. Я без понятия, что написано в его резюме и впечатлен отнюдь не профессиональными навыками. И тем не менее, продолжаю играть с ним, раз уж Тэхён меня на это подписал. ─ Спасибо, Господин Чон! Мне очень нужна эта работа, ─ благодарит он, и у меня возникает подозрение, что Тэ и впрямь меня не узнал. Неужели так изменился? Я выпускаю его трепещущую ручку из своих пальцев, но зрительного контакта не прерываю. Можно начать выяснение отношений прямо сейчас, но пока, несмотря на голод, я буду довольствоваться игрой в босса и секретаря. Надеюсь, ему хватит благоразумия не сбежать вновь. Тэхён и сам, наверное, понимает, что если даже попытается, то сделает только хуже. Наверняка, все еще помнит, каково это меня провоцировать. Теперь все ясно и понятно. Прозрачно. Ким снова станет моим. А если попытается опять скрыться в тумане, я кинусь вдогонку. И на этот раз нагоню. Быстро и безжалостно. И тогда держись. Он сменил прическу, стиль и парфюм другой, но я все равно узнал его, стоило только окинуть нового референта быстрым взглядом, и почувствовать родной запах вишни. Уничтожил все, что я так любил. Убрал светлые кудряшки и перекрасился в темный цвет. Замаскировал, собственный аромат, который сводил меня с ума, пошлым цветочным парфюмом. И наконец прикрылся безвкусными шмотками, лишь бы никто вновь не увидел в нем сексуальную бестию, которым мой котёнок однажды был. ─ Тэхён, принесите мне кофе, как я люблю, ─ прошу я, ничего не уточняя. Пусть вспомнит, как я люблю. Все, что я люблю. Он знает это лучше других. И кофе я не хочу. Внешне я спокоен, а внутри ору во все горло. Мне нужна пара минут наедине с бурей, которая бушует в душе. Мне это нужно, чтоб не наломать дров. Приманить его можно, но только если не будет резких рывков. Пока не будет. Выжидай, Чонгук. Затаись! Ты же знаешь, каково это ждать. Мое тело ─ это клетка. Нельзя давать волю инстинктам. Но я представляю нас вместе во всех красках. Воспоминания такие живые, что я даже не могу понять, реально ли мои пальцы поглаживают его щеку, или это происходит только в моей голове. Поспешно выходит из кабинета, едва сдерживаясь, чтоб не сорваться на бег. Я ослабил поводок, но он все еще в моих руках. Отчего-то я уверен, что он сейчас вернется. И отныне будет возвращаться снова и снова. Возвращается быстро и с крошечной белой чашечкой в руках. Умение угождать ─ его главное оружие, которое делает Тэхёна почти имбовым персонажем. ─ Двойной эспрессо, ─ говорит тихо, ставя чашку передо мной и старательно отводя глаза. ─ Неверно, Тэхён, ─ проговариваю я ледяным тоном. ─ Я пью со сливками и сахаром. ─ Я переделаю, ─ Хватает трясущимися пальцами чашечку и уже готовится ринуться с ней прочь из кабинета. Как дрожит его голос. Как, должно быть, тлеет там внутри, под старомодной блузкой. Это страх. Чувствую его кожей, могу распознать его нотки в его дивном вишневом так уже отдаленном запахе. Я бы хотел сказать, что его страхи не имеют почвы. Но это будет неправдой. А себе и ему я врать не могу. Вот только мой Тэхён еще не знает, что я изменился. Обуздал зверя, который рвался из меня, когда мы были вместе. Приносит новый кофе, но вместо того, чтоб взять чашку, которая позвякивает о блюдце, прошу: ─ Тэхён, у меня к вам просьба. Немного личная. ─ Какая? ─ спрашивает, бледнея. ─ Поправьте мне узел галстука. Мне кажется, он криво лежит, а зеркала нет. Мне сейчас на встречу с япошками идти, а они педантичны и внимательны к таким моментам. Какая глупая просьба! Можно же выйти в туалет и привести себя в порядок. Хотя это лишнее ─ я знаю, что все идеально. И он тоже знает, что это лишь предлог. Способ проверить, выполнит ли он приказ. Приказ? Нет же, это просьба. Просто я очень соскучился по его теплу, запаху, ласковым рукам, которые, впрочем, могут впиваться в кожу ногтями, оставляя на ней кровавые полосы. Тэхен зависает. Реально, зависает, как компьютер с забитой операционкой. Отмирает и подходит вплотную ─ так близко, что на щеку ложится теплое дыхание, которое пахнет сладкими конфетками. Его почти заглушенный аромат спелой черешни столько всего будоражит внутри. Руки тянутся к нему сами собой, но я усилием воли сдерживаю рефлексы. Стою, как изваяние и делаю вид, что все хорошо, что это обычный день. На самом деле я жду этого момента затаив дыхание. Вот его тоненькие пальчики взметнулись вверх и почти коснулись моего лица. Ему тоже хочется потрогать, но нельзя. Можно потрогать человека, но уже не коснуться того, что стало лишь отзвуками. Мы с ним только отзвуки. Теперь есть Тэхён. И есть Чонгук. А нас вместе ─ нет. Расправляет узел, тщательно разглаживает его. Как бы я хотел, чтоб это было мое собственное тело. Накатило. Безумно хочется заключить его тонкие запястья в путы собственных пальцев и покрыть их поцелуями. Я почти готов умолять его остаться и вновь принять меня. Но не этого Тэхён от меня ждет. Педантично центрует «Виндзор» и отходит от меня. Хочет унестись на другой конец комнаты, но вместо этого только обходит стол. Теперь он стоит между нами как разделитель. ─ Спасибо, ─ продолжаю чеканить холодно и отстраненно. ─ Не за что, Господин Чон Чонгук, ─ выдыхает он. Только Тэ может произнести мое имя так, что оно начинает мне нравиться. Пусть казенно, но все же назвал меня по имени. Громкий стук в дверь. Как не вовремя черти кого-то принесли! ─ Да, ─ отзываюсь не в силах сдержать раздражения. ─ Чонгук, японская делегация ждет, ─ напоминает Хосок, зависнув в дверях. Киваю и иду на выход. Замедлю шаг. Хочу ему сказать что-то, но подходящих слов нет, а потому просто оглядываюсь. Тэхён не отводит глаз ─ взгляды наши сцепляются, как два промышленных магнита. Искрит. Ничего не прошло. Не только у меня. Его тоже «ломает». Я вижу это четко, потому что Тэхён не может контролировать свои глаза. Вам когда-нибудь приходилось смотреть в глаза человеку, который обдолбался героином? Зрачки такие огромные, что радужки не видно. Вот и у Кима сейчас такие же. Они всегда расширялись как у кота, стоило мне оказаться рядом. Точно знаю, что не сбежит. Не сможет. Сил не хватит.