Больше, чем слова

По мнению Аарона, средняя школа Колумбии была гораздо более дерьмовой, чем все ее оценивали. Маленькая, она даже не дотягивает до среднестатистических размеров, настолько что ее с натяжкой можно назвать школой, расположенной так близко к городу, она была поразительно разоренной по сравнению с соседними учебными заведениями других районов. Несмотря на отремонтированную начальную школу через дорогу, школьный округ, как известно, не получал достаточного финансирования. Школа смогла позволить себе недавний ремонт только за счет объединения средней и старшей школы в одно здание и умоляя соседние районы о помощи в покрытии расходов. И тем не менее, не самая плохая учебная программа, а также коридоры пропахшие природным запахом тел и жвачки, были не самым худшим, что было в его школе. Нет, решает Аарон, когда его запихивают в шкафчик, самое худшее в средней школе Колумбии — это люди, а точнее, Трент Боуэр. Непомерно высокий и широкий даже для старших классов, Боуэр выглядит как типичный школьный хулиган. И все же Аарон знает его оценки, знает, что Боуэр не идиот, что он так же умен, как и силен. Знает, что Боуэр — звезда по бегу. Вот почему его до сих пор не поймали, в конце концов. Вернее, почему его еще не наказали. В отличие от него, Аарон еще маленький, невысокий даже для семиклассника. Он не слабак, у него была своя доля драк в которых он удержал победу, и он не глуп. Ему и так было бы трудно победить в драке с Боуэром, но против друзей Боуэра… его превосходят числом три к одному. Боуэр возвышается над ним, внушительная стена подлости и мускулов, изо рта его доносится запах жевательного табака, когда он смотрит Аарону в лицо. — Ну, Миньярд, — усмехается он, — что у тебя есть для меня сегодня? Я ужасно голоден, знаешь ли. Его друзья громко фыркают у него за спиной. Боуэр оглядывается на них, ухмыляясь, явно ожидая их одобрения. Если бы он не рисковал получить еще один синяк под глазом, Аарон мог бы с удовольствием закатить глаза. — Отвали, Боуэр, — говорит он, сохраняя голос как можно более ровным, а маленькая пачка банкнот горит в его кармане, совсем как горячие угли. — У меня для тебя ни хрена нет. Он делает движение, чтобы протиснуться мимо Боуэра, и его тут же отпихивают назад к дверцам шкафчика. Его голова сильно ударяется о холодный металл, стучат зубы и звенит в ушах. Боуэр смеется; недружелюбный, жестокий звук. — Что? — издевается он. — Твоя мамаша-наркоманка добралась до них первой? Потратила твои деньги на обед на свою следующую дозу? Забавно, я бы подумал, что она просто снова станет шлюхой, если ей не хватит денег. Не то, чтобы такая шлюха, как она, много получала. Какая у нее цена, а? Ярость, ослепительная и горячая, закипает в его животе. Даже не задумываясь, Аарон наносит удар, попадая Боуэру в подбородок и отбрасывая его на несколько футов назад. Он поднимает кулак, чтобы ударить снова, но друзья Боуэра — Брок Харрингтон и Тревис Купер, вспоминает он смутно, — ловят его за руки и прижимают к шкафчику, как раз когда звенит звонок. Он тщетно борется, но они оба выше его и сильнее. Боуэр выпрямляется с гримасой, зажимая рукой синяк, расцветший на его челюсти. — Ты маленький засранец, — рычит он, обхватывая рукой горло Аарона, — теперь ты действительно довел меня, Миньярд. Теперь я зол. — О нет, — прохрипел Аарон, пытаясь послабить хватку на своей шее, — я дрожу, Боуэр. Что ты собираешься сделать, ударить меня? Давай, попробуй. Теперь у тебя есть зрители. Боуэр снова оглядывается на толпу учеников, заполнивших коридор и спешащих на следующий урок. Несколько учителей стоят у дверей своих классов дальше по коридору, сканируя глазами толпу на предмет возможного нарушения дисциплины. Они еще не заметили Боуэра, но это лишь вопрос времени. — В чем дело? — насмехается Аарон, внутренне пиная себя за слова, вылетающие из его рта: — Боязнь сцены? Да ладно тебе, Боуэр. Шоу должно продолжаться. Разве ты не собираешься развлекать своих глупых друзей? Боуэр бросает на него убийственный взгляд и делает низкий замах, нанося удар кулаком прямо между ребер и выбивая воздух из легких. Харрингтон и Купер перестают держать его, и он падает на пол, хрипя и задыхаясь. — Кричи сколько хочешь, маленькая сучка, — шипит Боуэр, — это ничего не меняет. Мы с тобой оба знаем, что ты никогда не поднимешься выше того, чтобы быть гребаным грязным белым мусором, ниже грязи, которой испачкана твоя одежда. — Он делает паузу, чтобы плюнуть на Аарона, а затем бросается прочь, его ботинки почти раздавливают пальцы Аарона, когда он проходит мимо. Аарон оставался сгорбленным, пока коридоры не начали очищаться, его ребра горели и пульсировали, а то немногое, что у него осталось от гордости, все еще болело. Слова Боуэра не новы, он слышал их уже десятки раз из десятков разных уст. Это уже не должно причинять боль, когда он знает, что это правда, но под кожей все еще саднит. Он пытается выкинуть их из головы, не желая показывать слабость. Не сейчас, когда вокруг столько глаз, ищущих слабое место. Не тогда, когда здесь нет никого, кто мог бы прикрыть ему спину. С тихим стоном он осторожно поднимается на ноги и собирает свои книги, тихо шаркая, идет на следующий урок.

***

Звонок звенит как раз в тот момент, когда он садится за парту на уроке немецкого языка. Его одноклассники громко болтают между собой, обсуждая планы на выходные и делясь сплетнями. Аарон не сводит глаз с парты, понимая, что эти разговоры предназначены не для него. — Alle zusammen, beruhigt euch bitte und nehmt Platz! — призывает Миссис Джонсон: — Успокойтесь, класс! Сегодня к нам присоединился новый ученик. Аарон поднимает взгляд, несмотря на то что он пытается казаться безразличным ко всему, ему все же любопытно. Последний год, с тех пор как его мать внезапно переехала из Сан-Хосе в Южную Каролину, он был самым новым учеником в своей школе. Весь последний год он был либо объектом сплетен, либо предметом издевательств, либо просто игнорировался одноклассниками. Может быть, новая кровь отвлечет от него внимание, для разнообразия. Незнакомый ему медноволосый мальчик неловко переминается на своем месте через три ряда от него. Аарон фиксирует взгляд на его спине, отмечая жесткую позу и сгорбленные плечи. Несмотря на беспокойство мальчика, его лицо безучастно, а глаза холодны. Должно быть, новенький, думает Аарон, почти морщась от сочувствия. Мальчик выглядит младше его на год или два, но он все еще почти ростом с Аарона. — Не хочешь ли ты представиться классу? — спрашивает миссис Джонсон мальчика доброжелательным тоном. Мальчик некоторое время молча смотрит на нее, прежде чем встать. — Нил Хэтфорд, — произносит он беззвучно, как будто читает по памяти, а не представляется. Он избегает смотреть на других учеников, вместо этого устанавливая прочный зрительный контакт с пустым участком стены. Аарон уверен, что никогда раньше не встречал Нила, но что-то в нем странно знакомо. — Спасибо, Нил, — говорит миссис Джонсон, ее улыбка слегка дрогнула от его отрывистого представления. — А теперь все повторяйте за мной: — Nett dich kennen zu lernen, Neil. — Nett dich kennen zu lernen, Neil, — без энтузиазма повторяет класс. — Отлично! А теперь, все, откройте страницу девяносто шестую ваших учебников. Сегодня у нас групповая работа, поэтому я делю вас на группы по три человека. Каждая из вас создаст беседу, основываясь на подсказке на странице, а затем читает свои беседы вслух друг другу. Двадцать предложений минимум, пожалуйста, а затем положите их мне на стол в конце урока. Раздается негромкий ропот жалоб, когда большая часть класса встает на ноги, двигаясь по указанию миссис Джонсон, пока они не разделятся на свои группы. Аарон остается на месте, его взгляд останавливается на брюнетке, идущей к нему. — Привет, Аарон, — говорит она, застенчиво улыбаясь. — Привет, — говорит он, колеблясь, когда понимает, что не знает ее имени, — Э… — Макайла, — говорит она, ее улыбка немного ослабевает. — Мы вместе занимались математикой в прошлом году, помнишь? Сразу после того, как ты переехал сюда. Я сидела через два места от тебя. — О, — красноречиво говорит он, чувствуя явную неловкость. — Точно. Извини. — Все в порядке, — говорит она, ее щеки окрашиваются в розовый цвет, когда они погружаются в неловкое молчание. Аарон только собирается открыть рот, когда новенький внезапно опускается на сиденье рядом с ним. Макайла чуть не вскочила со своего места от удивления, и Аарон не может ее винить. Он тоже не слышал, как подошел Нил Хэтфорд. — Привет, Нил, — говорит Макайла, ее поза подозрительно напряженная. — Ты тоже в нашей группе? — Очевидно, — говорит Нил, даже не потрудившись поднять глаза. Аарон раздражительно хмыкнул. — Подумаешь, Джонсон собрала двух новеньких вместе, — ворчит он. Это, кажется, привлекает внимание Нила. Он смотрит на Аарона, его взгляд удивительно острый и оценивающий. — Ты тоже новенький? — спрашивает он. Аарон закатывает глаза и открывает свой учебник. — Очевидно. Нил хмурится, но Макайла спешит вмешаться. — Аарон переехал сюда в конце прошлого года, — объясняет она, — но он все еще самый новый ученик в школе, кроме тебя, конечно. Не многие родители хотят отправлять сюда своих детей. Поблизости есть много более богатых районов, куда можно поступить, так что мы довольно редко принимаем новых учеников. Нил тупо смотрит на нее и возвращается к своей работе, не говоря ни слова. Макайлу, кажется, пробрала неловкость какое-то время, прежде чем выпустить пораженный вздох и тоже открыть учебник. После этого они работают в относительной тишине, разговаривая только для того, чтобы перепроверить работу друг друга. Нил вообще почти не разговаривает, произнося всего несколько слов за все время. Скудные разговоры дают Аарону время подслушать своих одноклассников, их тихие голоса летают вокруг них, как жужжащие пчелы. — Разве новенький не тот, который…? — Он очень похож на него, не так ли? Тот, чей отец… — Ты думаешь, это может быть он? Нам стоит пойти и спросить? — Нет, идиот! Ты хочешь, чтобы тебя убили?! Кроме того, возможно, это не он. Аарон смотрит на Нила краем глаза, любопытствуя, несмотря на себя. Нил не подает никаких признаков того, что он слушает, как ученики сплетничают о нем, сидя за несколькими партами, но Аарон уверен, что он должен это слышать. — Ты смотрел суд? Я слышал, что отец заставил своего сына научиться разделывать. Например, мертвых животных, мясо и все такое. — Фу, Бетани! Это мерзко! — Это было в новостях! — защищалась Бетани: — В любом случае, это едва ли худшее из того, что было. Очевидно, когда сын не хотел делать то, что ему говорили, отец вместо этого резал его. — Как его звали? Вачовски? Вилковски? — Разве это не Веснински? Звенит звонок, и шепот обрывается грохотом учеников, поднимающихся на ноги и собирающих свои вещи. Нил встает первым, молниеносно запихивает учебник в сумку, бросает задание на стол миссис Джонсон и выскальзывает за дверь класса. Аарон хмурится, глядя на его поспешный уход, и его подозрения, что Нил, должно быть, подслушивал сплетни учеников, только подтверждаются. Макайла задерживается возле его стола, как будто хочет что-то сказать. Аарон бросает на нее вопросительный взгляд, но она снова краснеет и хватает учебник. — Пока, Аарон, — пищит она. Аарон удивленно моргает, смущенный ее странной реакцией, но прежде чем он успевает что-то сказать, она уже выходит за дверь.

***

Когда он возвращается домой после обеда, из кухни доносятся повышенные голоса. Его мать с кем-то спорит, скорее всего, с мужчиной, судя по глубокому тембру голоса. Ее разгневанный голос уже стал привычным фоновым шумом. Аарон даже не останавливается, чтобы снять ботинки или бросить сумку, а сразу направляется к лестнице, надеясь незаметно запереться в своей спальне. К сожалению, ему редко так везет, и сегодняшний день не стал исключением. Поспешив улизнуть, он наступает на скрипучую вторую ступеньку, предупреждая о своем присутствии маму и их таинственного гостя. — Аарон, — кричит Тильда, ее голос напряжен и пронзителен. По ее тону Аарон может сказать, что сегодня она не принимала таблетки. Скорее всего, они закончились. Он застывает на месте, зная, что если проигнорирует ее зов и продолжит подниматься по ступенькам, это только разозлит ее еще больше. — Да? — осторожно отвечает он, не двигаясь с места на лестнице. — Тащи свою задницу сюда, — требует Тильда. — Сейчас же. Медленно Аарон прошел на кухню, не сводя глаз со странного мужчины, прислонившегося к кухонной стойке. Обычно, когда его мать приводила домой мужчин, это был либо новый парень, либо новый дилер. Судя по раздраженному, торопливому выражению лица этого человека, Аарон предположил, что, скорее всего, последнее. — Ты вытащил двадцатку из моего бумажника в начале недели, — говорит Тильда, протягивая руку. — Отдай. Аарон удивленно моргает, остатки двадцати долларов надежно спрятаны в его кармане. — Это деньги за обед, — говорит он. — Мама, помнишь, ты сказала мне, что я могу покупать обед в школе на… Бам! Аарон отшатывается назад, его щека болит, а глаза слезятся. Он хватается за лицо, на котором наверняка уже расцвел покрасневший отпечаток руки. — Не оправдывайся, — огрызается Тильда, — тебе просто придется придумать что-то что заменит школьный обед, не так ли? Отдай все, сейчас же. Молча, Аарон тянется в карман и достает остатки двадцатидолларовой купюры. — Я уже потратил часть из них, — заикается он, — осталось еще 16,50 долларов, но… Тильда выхватывает его из рук, пересчитывая купюры. — Иди в свою комнату, — приказывает она. Тяжело сглотнув, Аарон поспешно удаляется, торопливо поднимаясь по лестнице в относительную безопасность своей спальни. Его щека все еще горит от пощечины, а когда он отдергивает руку, на его ладони остается мазок крови, вероятно, от длинных ногтей его матери. Он вздрагивает, бросает школьную сумку на кровать и смотрится в дешевое зеркало у маленького комода. Конечно, на его скуле, в нескольких дюймах от правого глаза, видна длинная царапина. Он достает из ящика для носков свою аптечку и аккуратно обрабатывает рану антисептиком и заклеивает пластырем. Красный след от руки матери уже начал исчезать, хотя завтра утром на его месте наверняка появится синяк. Ему нужно будет придумать другое оправдание на случай, если кто-нибудь из учителей снова попытается задавать ему вопросы. Может быть, ему стоит заняться каким-нибудь видом спорта, чтобы было чем прикрыться. Не то чтобы Тильда позволила ему это сделать: спорт стоит дорого, а с деньгами и так туго. Но, может быть, если он сможет убедить ее, что это поможет ему держаться подальше от нее… Аарон вздохнул, уже измученный перспективой даже спрашивать. Он ложится на кровать и достает сумку, смиряясь с тем, что ему предстоит провести еще один вечер в одиночестве, не имея ничего, кроме отдающего болью лица, домашней работы и знакомого чувства одиночества, засевшего в груди.