***
Сгустившаяся под вечер темнота сияла своими многочисленными монотонными красками. Тьма опускалась на бренный мир всегда, и даже Небеса не были исключением. Они погружались во тьму, принимая её время. Звёзды мерцали на небе, отливая холодным светом. Однако их свет не мог сравниться тем ярким сиянием, что в один миг прорезало небо, освещая его тысячами огней. Молитвенные фонари, предназначенные множеству небожителей, взмыли ввысь, устремляясь к самим Небесам, их столице, и дальше дальше к небесным светилам. Яркие, имеющие особенность не гаснуть почти всю ночь, они поплыли по небесам, очаровывая одним лишь своим видом любого, — будь то смертный или же небожитель. Небесная Госпожа подняла голову, устремив взгляд на яркие огоньки, плывущие совсем рядом. Губы её легко шептали что-то, не оглашая мысли, а в светлых глазах пылали отражения этих фонарей. Те словно бы глядели в чистый пруд, а сама девушка глядела на них с особой любовью. В груди расцветало давно позабытое чувство, годами хранимое где-то глубине. Хуалинг казалось, что она перестала дышать. Негромкий звук плавным шагов заставил её оторваться от созерцания прекрасного неба и взглянуть в сторону. Ресницы трепенули, выхватывая из полумрака высокий силуэт Бога Войны. Му Цин остановился в нескольких метрах от Небесной Госпожи тоже взглянув на плывущие фонари. Их свет отразился и в его глазах. Не так ярко, но столь же прекрасно. Статный подбородок слегка приподнялся, любуясь каждым новым огоньком, выплывающим из-за колонн дворцов, а пальцы принялись монотонно постукивать по серебристым наручам. Девушка отвела взгляд. Она не решалась сказать хоть что-то. Хуалинг казалось, что ещё пара лишних секунд и небожитель уйдёт. Он пришёл сюда не ради неё, лишь чтобы понаблюдать за фонариками. Особой важности она не представляет. Но, вот Небесная Госпожа смотрит в его сторону. Силуэт Му Цина мелькает перед глазами, а их взгляды пересекаются. На девушку в упор смотрят глубокие обсидиановые глаза, тонуть в которых она готова вечно. — Помнишь его? — чуть слышно, почти одними губами, произносит небожитель, доставая из складок тёмных одежд маленькую хрупкую вещицу. На его ладони расцветает аккуратная фиалка, один взгляд на которую заставляет Хуалинг в удивлении вздохнуть, издав еле слышное «ах». Пальцы дёргаются в неимоверном желании прикоснуться к давнему подарку, но девушка отдёргивает руку, поднимая взгляд на возлюбленного. — Ты…хранил его сколько лет? Небесная Госпожа сглатывает. Это единственное, что она может сказать, единственное, что срывается с её губ. Му Цин продолжает смотреть на девушку. Лишь уголки его аккуратных губ слегка дёргаются, выдавая скрытые чувства. — Это ведь было тайное послание? — с придыханием спрашивает небожитель. Он чувствует, что внутри него колотится сердце, будто бы желая выскочить наружу, а внешне он совершенно спокоен. Холодная маска отстранённости не спадает с лица. Хуалинг кивает, завороженно глядя на живую фиалку. Она чувствует, что от той исходят тонкими нитями потоки магической энергии. Тёплые, приятные, такие знакомые и близкие. — Ты понял его значение? Му Цин не сдерживается и ехидно улыбается. Улыбается так, словно бы скрывает что-то или же явно веселиться собственной шуткой. Он подходит ещё ближе, аккуратно вкладывая цветок в нежную руку девушки. Мягкая ладонь принимает его лепестки, ощущая их самой кожей. Хуалинг вздрагивает на миг, а затем смотрит на свою руку. — Не так важно, понял ли я, — выдыхает Му Цин, — важнее, поймёшь ли теперь ты. Небожитель взмахнул рукой, и цветок поднялся с девичьей ладони, словно подхваченный порывом ветра. Стебелёк, подобно лозе, обвился вокруг безымянного пальца правой руки девушки, осторожно ложась на кожу. Хуалинг выдохнула, осознавая, что эти несколько секунд не дышала. Фиалка засверкала на её пальце, медленно превращаясь в серебристое кольцо, на пике которого сверкал маленький кристалл такого же пурпурного цвета, повторяя оттенки лепестков. Некогда прекрасный цветок, наполненный искренними чувствами, пронесся через века, обратившись тонким колечком на не менее тонком девичьем пальце…Ах, прекрасный чувственный цветок...
10 ноября 2022 г. в 13:11
С громким стуком, разносящимся протяжным звоном, сабля падает на пол, ударяясь острым металлическим наконечником. Звук, что она издаёт, напоминает протяжный плач. Он отлетает от высоких стен дворца, теряясь где-то у самого потолка. Тот разукрашен невероятными узорами, под стать своему благородному хозяину.
Му Цин в молчаливом ожидании остаётся стоять посреди просторного зала, бездумно глядя на расцветающие над головой строгие, но при этом достаточно пëстрые, витражные узоры. Они идеальны, совершенны. Каждому узору есть своё место, каждый создан либо лучшими мастерами Небесной Столицы, либо точь в точь повторён с образов мастеров Поднебесного мира.
Они идеальны, а годами отточенные навыки фехтования — нет. Это злит Му Цина, заставляет до боли сжимать зубы, почти ощущая треск, и впиваться короткими ногтями в нежную бледную кожу, сжимая кулаки. Юго-западный Бог Войны не терпит несовершенства. Если что-то не достигает той планки, что он поставил себе ещё столетия назад, то небожитель просто уничтожает это, возводя на месте разрухи и обломков прошлого новый идеал.
Вот только он уже битый час пытается повторить чëтко отложившиеся в памяти приёмы, а те не удаётся осуществить в совершенстве. Ежедневная тренировка — неотъемлемая часть вековой жизни любого Бога Войны. Она так же важна, как и патрули, в которые небожители отправляют своих младших служащих, сохраняя спокойствие на Небесах, а, тем самым, и в Поднебесном мире. Му Цин прекрасно знает это, блюстит этим, как правилом, верно выполняя каждый день знакомые ему ещё со времён Сянь Лэ приёмы. Те выходят ужасно.
Небожитель с нескрываемым отвращением смотрит на поблескивающий металл своей сабли. В отражении длинной Чжаньмадао он видит своё собственное лицо. На его бледном полотне, словно алые яблоки, виднеются яркие пятна, оставшиеся после длительной тренировки. Небожители не устают, однако он чувствует — дыхание сбито, сердце колотится.
Му Цин проклинает себя за одну единственную мысль, которая и не даёт Богу Войны сосредоточиться, быть самим собой — холодным и отстранённым. В его голове неотрывно, на протяжении уже нескольких дней, мелькает один единственный образ. Изящный стан, шëлковые пурпурные одеяния. Они мелькают в воздухе, словно бы паря не только над землёй, но и над самими Небесами, а на их фоне мелькает острый взгляд вересковых глаз. Те смотрят с прищуром и некой давней любовью, затаённой в самых дальних уголках. Изящные руки с нежными пальцами мелькают среди одежд, как и ярко поблëскивающее лезвие меча, что одним ударом разрубает цветок. Его лепестки, покачиваясь на лёгком ветре, падают прямиком к ногам небожителя.
Он болен, очарован. Причём уже давно. Эта болезнь проникла в него ещё сотни лет назад, засела, пустив корни. Только из этих корней растёт чарующий одним своим видом цветок, называемый любовью.
Му Цин отказывается поддаваться ей, верить в неё, ведь, если он отдастся этому чувству, то проиграет в битве, от которой зависит его жизнь, его гордость. Такое чувство, как любовь, для него — слабость. Такова она почти для каждого. Тем более, если он — небесный чиновник, Бог Войны.
Быть может, он просто не умеет принимать её? Не способен выражать свои собственные чувства? Эти вопросы переплетаются между собой, намертво ввинчиваясь в голову небожителя каждый раз, когда он думает о ней — о Хуалинг.
Каждый раз, возвращаясь чувствами и мыслями к этой девушке, носящей на Небесах гордое имя Небесной Госпожи Лин, а для него являющейся попросту смелой, но одновременно чарующей Хуалинг, Му Цин достаёт тот заветный цветок.
Вот и теперь. Рука тянется к длинным ножнам Чжаньмадао, доставая изящными пальцами хрупкое создание. На бледной ладони появляется цветок. Маленькая, но яркая фиалка. Она не засохла, не стала подобием какого-то мертвенно уродливого гербария. Цветок выглядит живым, жизнь дышит в нём, питаясь толикой магических сил.
Он получил этот цветок ещё пять сотен лет назад. Пять веков прошло с тех пор, как в тот день, далеко за полуразрушенными строениями, служащими людским повстанцам домами, эта девушка вручила ему цветок.
— Красивые? — спросила тогда Хуалинг, кивая на только только зарождающиеся посадки ярких фиалок, радующих глаз своими пурпурными лепестками.
— Цветы, как цветы, — пожав плечами, ответил тогда Му Цин.
Она стояла тогда над неидеальными клумбами цветов, и сама являясь неидеальной. Простым человеком, имеющим доброе сердце, хранящее отвагу и готовое сражаться за каждого, кто верит в себя и людей.
Теперь же Хуалинг выглядит идеальной. Прекрасный образ богини, тысячи храмов и верующих, прихожан, что готовы молиться в её храмах. Цветы в её руках, постоянно изображаемые не только скульпторами, но и художниками — произведение искусства, совершенство во плоти. Му Цин выглядит точно также. Идеал не только юношеской красоты, но и Бога Войны.
Казалось бы, что может быть не так?
— Это не просто цветы, — почти шепчет небожитель, глядя на хрупкий цветок в своей руке. Он покоится на его ладони, — безмолвный, но таящий в себе безумное количество нерассказанных тайн, неописанных чувств.
«Цветы, знаешь ли, иногда бывают проводником чувств и даже отношений одного человека к другому…»
О, если бы он понял значение этих слов ещё тогда. Если бы взглянул в тот день на этот хрупкий цветок, осознал, что он был самым прекрасным из всех цветов скромной клумбы. Возможно, он бы не гадал сотни лет напролёт о том, что скрывается за словами молодой богини. Понял бы, что у неё на душе.
Му Цин по-прежнему смотрит на распростëртый на его ладони цветок. Фиалка всё такая же. Пять сотен лет ничуть не изменили её. Может, даже сделали краше. Пальцы небожителя с особой осторожностью касаются лепестков, проводят по ним невидимые линии, сорвёт вычерчивая узоры, а затем поднимаются к лицу. Два пальца опускаются на висок, лишь слегка надавливая, чтобы войти в сеть духовного общения.
— Всезнающая ЛинВэнь?
Голос Бога Войны звучит по другую сторону сети, отдаваясь лёгким эхом прямиком в голове Богини Литературы. Она отрывается от свитка, в лёгком удивлении распахивая глаза.
— Генерал СюаньЧжэнь? Не часто услышишь вас прямо здесь.
Му Цин кривит губы. Он почти никогда не общается ни с кем из божественных коллег напрямую. Лишь общие каналы сети общения, — никак не личные. Однако на подобное он решается лишь сейчас. Всего один разговор напрямую с Верховной Богиней Литературы. Юго-западный Бог Войны не отправится к ней лично, нет. Потому что, если придёт во дворец, встретит её. Хуалинг будет там, ведь она второй человек на Небесах после ЛинВэнь.
— Не обольщайтесь, — сухо выдаёт он привычным холодным тоном, — у меня к вам лишь один вопрос. Достаточно важный.
— Звучит уже интересно, — почти также, без особых эмоций, произносит ЛинВэнь. — Что же Ваше Превосходительство хотели бы узнать?
— Вам известно что-нибудь о языке цветов?
Му Цин невольно перестаёт дышать, озвучивая этот вопрос. В горле будто бы пересыхает, кислород не приливает к голове, туманя разум и все мысли небожителя.
Он готов услышать что угодно в ответ на свой глупый вопрос. Если ЛинВэнь сдавленно рассмеëтся или выдаст сухой смешок, Му Цин будет готов. Сейчас ему ничего не страшно, даже собственная репутация.
— Кое-что мне известно, — неспешно произносит женщина, — возможно, не в полном объёме, но отдельные детали мне известны.
— Прекрасно, — выдыхает Му Цин, пряча расплывающуюся по губам улыбку. Никто сейчас не видит его, однако небожитель всё же заставляет уголки губ опуститься вниз, принять свойственный ему строгий вид.
Он прекрасно понимает, что любой цветок, каково бы ни было его значение, символизирует чистоту, искренность. Цветок не может желать смерти или отвергать кого-то, но он может быть лживым и полным противоречий. Цветы — они как люди. Му Цин понимает это. Он осторожно сжимает в ладони фиалку, прикрывая длинными ресницами глаза, и набирает побольше воздуха в грудь.
— Что на языке цветов означает фиалка?
— Всего-лишь фиалка? — переспрашивает ЛинВэнь, будто бы озадаченная вопросом. Ответ она получает однозначный и чёткий. — Обычно фиалка означает искренность, чистоту помыслов и намерений того, кто дарит её. Однако этот цветок не часто используют в качестве подарка. Лучше дарить вместо этого лилию или же пышную астру…
— Это не столь важно, — перебивает её Му Цин. Женщина замолкает, вероятно, слегка озадаченная подобным поведением Бога Войны. — Цвет имеет значение?
— Иногда, — тянет в ответ богиня.
— Что, если фиалка фиолетовая? Самая обычная. Яркая и большая.
ЛинВэнь молчит пару секунд, будто бы задумываясь или вспоминая, а затем выдаёт своим приятным, но всё таким же прохладным тоном:
— Фиолетовый цвет — всегда символ духовности и гармонии. Фиалки подобного цвета говорят об уважении к человеку и признании его высоких духовных качеств.
Теперь уже молчит в некой нерешительности Му Цин. Он слегка хмурится, будто бы не понимая сам себя, но тут же расслабляется. Холодный взгляд падает на хрупкий цветок, зажатый в ладони.
— Я понял вас.
Этой короткой фразы достаточно, чтобы показать Богине Литературы — разговор окончен. Му Цин уже собирается бросить сеть духовного общения, даже не поблагодарив ЛинВэнь за выданные ему сведения, как её голос заставляет небожителя остановиться на несколько последних секунд.
— Знаете, генерал, — негромко хмыкнув, тянет женщина, — фиалки ведь ещё означают тайную любовь…