Артифики

      Под пригорком горели костры, черный дым уходил в небо — сливался с мрачными тучами. Костры окружали палатки — с десяток штук примитивного вида и один шатер побольше и побогаче. В него-то и нужно было попасть.       Егор поправил топор на поясе, оглянулся на Киру. В отличие от него, по самую макушку упакованного в сталь, она была в легкой мантии, вместо шлема ее прическу венчала диадема с крупным изумрудом. Россыпь изумрудов покрывала серьги и ожерелье. Кроме красоты это сочетание несло смерть — разумеется, только их врагам.       — Давай начнем оттуда, — Кира показала посохом на западную часть лагеря, которая располагалась почти под пологом леса.       — Мы в первый раз пробовали, — напомнил Егор. — Забыла?       Они стояли на этом пригорке уже в пятый раз. Или в шестой — Егор сбился со счета. Задача казалась простой. Пробраться в шатер, украсть кубок у главного — в рамках лагеря — злодея, уйти незамеченными. Или замеченными, но живыми. И не просто уйти, но унести кубок и благополучно доставить его конклаву магов Братства. А уже конклав, в свою очередь… но это была другая история. Сейчас им предстояло решить насущную проблему, над которой они бились весь вечер. Дважды они попадали в ловушку, еще два раза натыкались на охрану, один раз охрану успели перебить, но их убил уже лично главарь… Первую попытку они начали с того самого участка леса и, кажется, не успели обезвредить часового, прежде чем тот поднял на ноги весь лагерь.       — Мы теперь знаем, где часовой, — возразила Кира. — Попробуем его обойти.       — Вряд ли получится без боя, — Егору казалось, надо выманивать врагов по одному, однако эта замечательная тактика ни разу не сработала: противники чуяли своих, быстро сбегались и помогали навалять непрошенным гостям.       — Вдвоем нам всех не перебить.       Егор нехотя признал ее правоту. Задание было рассчитано на группу из пяти человек, и то, что они добрались до главаря, теперь казалось чудом.       — Ладно, давай собирать пати, — вздохнул Егор. — Так, кто у нас онлайн…       — Уже поздно, — покачала головой Кира. — Вдвоем бы мы еще успели, а пока соберется группа, нужно будет идти спать.       Егор мысленно застонал. Элис, которая тоже следила за его режимом, по крайней мере не играла с ним, и ее можно — и нужно — было переключить на попозже. С Кирой этот номер не проходил. Разумеется, она уважала его выбор и не укладывала спать силком. Зато сама тут же выходила из виртуальности, оставляя его в одиночестве размышлять о жизни.       — Ну милая, ну еще один бой! — принялся уговаривать Егор. — Пошли тогда вдвоем, что ли...       Подобные уговоры на Киру никогда не действовали. Не подействовали они и сейчас.       — Уже почти одиннадцать, а мне еще надо умыться и почитать, — очень логично объяснила Кира. — В общем, я пошла, да и тебе стоило бы.       Ее виртуальный силуэт растаял в воздухе. Он ощутил прикосновение и поцелуй реальной Киры, и ее шаги затихли тоже.       Собственно, можно было созвать команду, благо, половина гильдии Егора была онлайн. Но…       Но. Без Киры игра теряла изрядную долю очарования.       Ему стало не по себе. Черт возьми, играл же он один до нее! Виртуальные миры затягивали, заставляли забыть о реальности или вспоминать ее как досадную помеху. Если бы не Элис, он бы сидел (точнее, стоял, бегал и прыгал) до утра — как и большинство геймеров. Что изменилось?       Разве что у него появился благодарный зритель и добрый критик, кто-то, перед кем он может выпендриваться…       Егор помотал головой и решительно развернул свиток с именами соратников. Несколько минут — и азарт битвы вернулся к нему.       И все же ее не хватало.       Егор забрался под одеяло, потушил слабенький ночник — Кира всегда оставляла свет. Иногда она дожидалась его, иногда засыпала — в конце концов Егор привык оперировать человеческими терминами в отношении Киры. Почему нет, если он не видит разницы?       Сегодня он засиделся в игре, и она уже спала. Егор тихонько улегся рядом, обнял Киру. В первые недели он хотел ее постоянно, и редкая ночь обходилась без секса. Потом гормоны поутихли, но вот странно — Егор не чувствовал, что устал от нее. Напротив, ее всегда чуть-чуть не хватало. Сейчас хотелось рассказать ей об игре, о победе, обсудить миллион тем… Но если ее разбудить — он проверял, — она оставалась рассеянной и не скрывала желания вернуться в объятия Морфея.       Пусть спит.       Егор поцеловал ее шею — выступающие позвонки, покрытые нежнейшим пушком волос, — прикрыл глаза и тут же провалился в сон.              На следующий вечер Егор сидел в одиночестве за столиком «‎Орлеана». В баре было людно и шумно, как в любую субботу, но шум не раздражал, и предложенное официантом бьер-де-марс — мартовское сезонное пиво — оказалось неожиданно неплохим. Пожалуй, Кира была права: он засиделся в четырех стенах. Если бы не она, Егор бы отказался выходить из дома — когда Витька предложил встретиться, домашнее кресло стало вдруг особенно уютным, а игры — увлекательными.       Они договорились на семь часов, однако Витька опаздывал. Егор почти допил бокал, когда у входа показалась его спортивная фигура.       Витька на ходу помахал официанту и уселся напротив, излучая оптимизм и жизнелюбие.       — Здорóво! Сто лет не виделись! Че как? — извиниться за опоздание Витька и не подумал.       — Привет. Да вот...       — Чего пьешь? — Витька бесцеремонно засунул нос в бокал. — Мартовское, что ли? Буэ... Бьер-де-гард! — объявил он подошедшему официанту. — И сырную тарелку. Ну давай, рассказывай.       — У меня все то же, Витек. Пишу игрушки, играю в игрушки. У тебя что нового?       — Я женюсь!       Это было что-то новенькое. Витька постоянно был в отношениях, однако жениться решил впервые.       — На Мадлене? — уточнил Егор. Витька писал, что они помирились. Впрочем, для него два месяца с лишним — более чем достаточный срок, чтобы найти кого-то еще.       — Ну да! На ком же еще?       — Кто тебя знает. У тебя это быстро.       — Не. Я определился.       — Поздравляю! — Егор отсалютовал бокалом.       — Спасибо. Жду на свадьбу, не вздумай слиться!       — С Кирой? — учитывая последнюю встречу девушек, вопрос был актуальным.       — Э-э… Ну да, наверное, — очевидно, Витька об этом не подумал, но тут же переключился на более волнующий вопрос: — Как у тебя с твоей куколкой? До сих пор живешь с ней, значит?       — Нормально, — Егор улыбнулся воспоминаниям. — Знаешь, она… почти идеальная, еще чуть лучше — было бы скучно, а так в самый раз. Понимает меня, но чуть-чуть парит мозг. Когда нужна — рядом, но не всегда, а опять же почти. Играет хорошо, но немного хуже меня. Дайсон к ней спать приходит… — Наверное, последнее прозвучало с оттенком зависти, потому что Витька заржал и хлопнул его по плечу:       — Ревнуешь, ага?       — Да прикинь — живешь с котом, царь и бог для него, — пожаловался Егор, — И тут появляется какая-то цаца, а эта продажная скотина ложится к ней на колени и мурлычет, потому что у нее теплее. Хренов предатель.       — У нас пол-конторы живут с артиками, — Витька вдруг стал серьезным. — Мужики, бабы. И говорят примерно как ты. Понимающий, почти совершенство… И живут уже кто два года, кто пять, кто больше. Детей даже заводят.       — Приемных, что ли? — не понял Егор.       — Не, в пробирке. Ищут донора нужной внешности — и вперед. Поговаривают, на Западе легализуют браки с артами, чтобы дети в полной семье были. Ну или просто, типа, права человека и все такое. Ты бы вот женился на своей?       Егор покачал головой. На самом деле, даже будь Кира живой женщиной, он бы вряд ли зарегистрировал брак.       — Я бы и на живой не женился. Зачем?       — На Маринке женился же, — напомнил Витька.       — Дурак был. Думал, на всю жизнь. А ты-то как решился? Залетели, что ли?       — Не-е. Я просто… знаешь, прям чувствую, что мы родственные души! Думаем одинаково и все такое.       На месте Мадлены Егор послал бы Витьку подальше после новогодней ночи. Видимо, она разделяла мнение Витьки о родственных душах или попросту хотела замуж. Егор поставил бы на второе, потому что Витька пустился в рассказ о капризах невесты. Наверное, это не противоречило его понятию родственных душ.       — Интересно, артифик бы себя так же вел с тобой? — сказал Егор. — Ну, они же подстраиваются. Не интересно было бы проверить?       — Да ну! Я ж говорил, не смогу с ними жить. С ней. Ну… ты понял.       — Я помню, да. Ты так и не сказал, почему. Ты же не пробовал.       Витька слегка смутился.       — Ну, я ж часто хожу в «‎Е-стрип»... Ходил то есть. А счас еще и варюсь в этой среде. Вот взять Мадленку. Она кричит, возмущается, требует что-то! Или наоборот, ласковая и послушная. И ты орешь в ответ! Или извиняешься. Или еще чего-нибудь. На нее смотришь и видишь: ты ей нужен. Она ждет от тебя чего-то. Ей нужна твоя… ну… забота, поддержка там, внимание. Она может и не пропадет без тебя, но все-таки. А вот артики — кто им нахрен сдался? Нажал на кнопку, и они уже другого любят. С другой стороны… они все для хозяина. Хозяин похвалил — рады. Хозяин дал леща — тоже рады.       — Да ну! Леща...       — Реально! Погоди, договорю. Ну и еще одно. Мы с Мадлюхой — из одного теста. А эти для меня чужие, хоть лопатой меня бей.       — Что же ты мне советовал артифика? — Егор кисло улыбнулся.       — Я не думал, что у тебя все так серьезно будет! — Развел руками Витька. — И вообще… Ты гик долбанутый, весь в своей виртуальности, и тебе никто… э-э… Вернее, тебе-то артифик подходит как раз.       Невысказанное «‎тебе никто не нужен» повисло в воздухе. Егор вдруг разозлился. Он слышал это от матери и бывшей жены — всегда обвиняющим тоном. Захотелось немедленно вернуться домой и пожаловаться Кире. Она бы успокоила его, объяснила, что он — это он, и вообще, не такой уж он социопат, а в последнее время социопатия — норма. Витька его, может, и не обвинял, но злость кипела и требовала выхода. Брошенная фраза про «‎леща» возмутила его не меньше, и Егор с удовольствием прицепился к ней:       — С чего ты взял, что артифики радуются побоям?       — Ну, это я так, для красного словца. Да и не радуются они. У них все — социальное взаимодействие и адекватные реакции.       — А у людей не так, что ли?       — Не так! Я вот если радуюсь, то радуюсь.       — Посмотрел бы я на тебя, если б тебя волки воспитали, как бы ты радовался.       — Какие еще волки? — Не понял Витька. — Егорка, ты чего, обиделся, что ли? Я чего-то не то сказал?       — Все нормально, — отмахнулся Егор. Он бы скорее онемел, чем признался Витьке в собственной ранимости. — Про Маугли вспомнил. Я к тому, что все наши реакции привиты социумом. Артификам — тоже. Наша радость — химия мозга. Их радость — электромагнитные импульсы нейросети. В чем разница?       — Как это «‎в чем»? А душа? А вдохновение?       — Никакой души ученые не нашли. А вдохновение — опять же гормоны.       — Ну не-е-е. Вот я когда рисую, иногда такая муза придет, что сам удивляюсь! Как будто это и не я, а кто-то моей рукой водит. Скажешь — гормоны? И артифики так могут?       — И скажу! Артифики… Черт их знает, Витек. Пока не могут, но я уверен, это вопрос времени.       — Нафига тогда мы? — Витька разом поскучнел и как будто нахохлился.       — Чтобы создавать артификов? — Егор невесело усмехнулся. — Вот он, венец творения…       — Не, Егорка, не верю я, что они заменят нас везде.       Егор пожал плечами. Сто лет назад мало кто поверил бы в современных артификов, а они есть.       — Может, в искусстве и не заменят. Но во многих областях уже заменили, это факт. Я тут почитал про них… В развитых странах что-то около пятнадцати процентов семейных пар — человек и артифик. Так что, наверное, для них реакции достаточно адекватные.       — Ну и хрен с ними, — резюмировал Витька. Долго рефлексировать о судьбах человечества он категорически не мог. — Ты же счастлив? — Егор задумался: а счастлив ли он? Если нет, Кира в этом определенно не виновата. Пока он размышлял, Витька решил за него: — Ну и вот. И я счастлив. За женщин! Настоящих и почти настоящих, делающих нас счастливыми!              Кира встретила его в прихожей вместе с Дайсоном. Ее взгляд, спокойный и внимательный, показался Егору прикосновением прохладной ладони к пылающему лбу, раздражение стало сходить на нет. Они с Витькой просидели в баре добрых три часа, и маленький спор за вторым бокалом был завален кучей других разговоров — и все же не давал Егору покоя.       — Как думаешь, что будет дальше? — Он прислонился к двери, не раздеваясь.       — Привет. Где будет и когда — дальше? — Кира подошла, расстегнула на нем куртку, потянула с плеч.       — У людей и роботов, через десять лет, через сто, через миллион.       — Мне нравится теория, что человек и робот эволюционируют, перестанут нуждаться в теле и сольются разумами. — Она повесила куртку в шкаф и легонько шлепнула Егора по заднице, побуждая разуться и зайти, наконец, домой.       — Во-о-от. И мне она нравится. Воруешь мои мысли? — он отлип от двери, разулся. Кира направилась на кухню, Егор поплелся за ней.       — Тебе нужен единомышленник, — она пожала плечами. — Ты бы его нашел так или иначе. Элис, согрей чай, пожалуйста.       — Сию минуту, — отозвались динамики.       С Егором Элис говорила полушутливым тоном, с Кирой — мягче и уважительнее. Будто Егор был для нее подопечным, а Кира — ровней. Впрочем, так оно и было.       Он уселся за стойку, подпер кулаком голову.       — Как посидели? Почему ты спросил, что дальше? — поинтересовалась Кира, ополаскивая маленький заварник. Умный дом умел многое, в том числе заваривать чай. Однако у Киры получалось лучше — может быть, дело было в настоящем глиняном чайнике, который она не ленилась мыть после каждой процедуры.       — Нормально. Поболтали о всяком. Пива попили. — С любой другой девушкой Егор бы ограничился этим описанием. Кире он мог рассказать то, в чем бы не признался живому человеку. После неудачных отношений Кира была как глоток чистого воздуха, как передышка. Не обвиняющая. Не требующая. Благодарная за все, что он дает. Прекрасная, как сама Афродита. Если бы еще она была настоящая… Егор спрашивал себя, что с того, что она артифик? Ответ не приходил, а ее поразительная человечность одновременно восхищала и приводила в отчаяние. Тем не менее, с ней хотелось говорить и обнажать мысли — даже глупые, даже гадкие. Ее мир не рушился, если Егор оказывался не идеальным. — Знаешь, Витька сказал интересную вещь…       Кира слушала его, время от времени отвлекаясь на чай: залить кипятком, добавить воды, разлить по чашкам. Когда он закончил, сказала:       — Мне кажется, Витя прав по-своему. Мне ближе твоя точка зрения, но пока отличия между человеком и роботом очень существенные. Наверное, он это чувствует.       — «‎И ты, Сарочка, тоже права»... — пробормотал Егор. — А я, выходит, не чувствую?       — У тебя другое отношение к искусственному интеллекту. Тебя это устраивает. — Кира отпила из своей чашки, поморщилась, разбавила холодной водой.       — То есть ты тоже считаешь, что мне никто не нужен?       — Если бы так, у тебя бы не было ни меня, ни Вити, — очень серьезно ответила она.       — Ну, с Витькой мы видимся редко. А ты, ну… как-то так себя ведешь, что не надоедаешь мне.       Она расхохоталась, демонстрируя отличные, без единой пломбы, зубы. Егор провел языком по своим чиненным-перечиненным зубам — результату заботы Элис, которая записывала его к стоматологу и строго следила за тем, чтобы он попал на прием.       — Егор, а ты почему решил, что человек тебе обязательно надоест? — поинтересовалась она, отсмеявшись.       — Опыт, — вздохнул Егор. — Жена, и девчонки, с которыми жил до жены, и просто подруги.       — Судя по твоим рассказам, ты им никогда не говорил, что хочешь побыть один, и удивлялся их непонятливости… А мне ты не стесняешься сказать, что пошел играть, или смотреть сериал, или в бар с коллегами.       — Ну, так… — Он растерялся, потому что с его точки зрения все было наоборот. — Нет, ты сама ко мне не лезешь.       — А ты не задумывался, почему? — Кира его к чему-то подталкивала, но он не мог взять в толк, к чему.       — М-м. Потому что ты артифик и все чувствуешь?       — Да нет же. Я ведь не волшебник — я чувствую твою энцефалограмму и гормоны, и оперирую опытом других людей в аналогичных случаях, и постепенно накапливаю базу знаний именно о тебе. У людей это аналогично притирке.       — Ага, только не тащишь в отношения свои комплексы, как некоторые… — буркнул Егор.       — Нечем крыть, — снова рассмеялась Кира. — И все-таки ты недооцениваешь разницу. Я к тебе не лезу, потому что ты меня просишь не лезть. Все просто.       — Попробовал бы я сказать такое живой!       — Егор, но ты не говоришь ничего обидного, — горячо заговорила Кира. — Ты говоришь: «‎Милая, я пойду поиграю». А если я подхожу в процессе, ты напоминаешь: «‎Давай чуть позже, если не срочно». Так ведь?       — Я не помню, — честно ответил Егор. Возможно, так все и было, но так получалось само собой. — Но это тоже твоя заслуга.       — Да почему?! — Кира всплеснула руками.       — Потому что ты не обижаешься на это.       — А по-моему, потому что ты чувствуешь свою правоту в данном случае, — продолжала настаивать она.       — Ладно, ладно. Я чувствую свою правоту, и говорю живой девчонке, что занят. А она вот хочет быть со мной сейчас, и дает мне такой заряд бодрости, что я сразу начинаю чувствовать неправоту. Что делать, мисс умница?       — Разговаривать.       — Разговаривать?       — Угу.       — Эк у тебя все просто, — вздохнул Егор.       — А я и не говорю, что это просто, — серьезно ответила Кира. — Судя по опыту людей, это очень сложно, но это единственный путь к пониманию.       — Как хорошо, что мне вся эта фигня не нужна, потому что у меня есть ты, — искренне сказал Егор.       Кира промолчала, глядя на него с нежностью и с едва угадываемым сожалением.       Чай остыл. Егор залпом допил остатки, сунул кружку в посудомойку. Предложил:       — Ну что, один бой в «‎Лольчик» и спать?       Егор думал, она откажется, но Кира, чуть поколебавшись, ответила:       — Давай.       Они пошли в игровую. Свет в кухне погас, и Элис запустила цикл уборки, чтобы утром кухня встретила их чистотой и порядком.