***
Минуты с ним незаметно превращались в часы. Она вновь чувствовала тепло рядом, она вновь была не одна. Искренний хохот наполнял комнату, когда недовольные комментарии Нуара за просмотром фильма про экзорцизм слышали, казалось, все парижане. Разбавляли обстановку их истории из жизни, влетающие посреди фильма, будто бы из неоткуда. Оба узнавали друг о друге всё больше и больше, и, казалось, что они близкие давние друзья, решившие встретиться спустя долгое время и наверстать упущенное, но вот время вновь близилось к ночи. Оба понимали, что пора прощаться, и обоим так этого не хотелось. — Ты придёшь завтра? — напоследок спросила Маринетт, на что Нуар ответил ей своей фирменной улыбкой, и усевшись, словно кот, на подоконнике, сказал: — А ты не закрывай окно и увидишь, Маринетти. Последние слова в привычном игривом тоне сорвались из его уст, и тотчас он спрыгнул, оставляя Маринетт наедине со своими мыслями в четырёх стенах. — Ма-ри-нетт!!! Маринетт Дюпен-Чен! — подбежав к окну, закричала девушка, вслед тёмному силуэту, что быстро убегал от её дома по крышам.— Я знаю, ты услышал меня, — пронеслось в голове Маринетт. — Я знаю, ты откроешь окно, — пронеслось в голове Нуара.
***
On finit de faire penser quand on finit de faire lire. Люди перестают мыслить, когда перестают читать.
Очередной жаркий день превратился в более прохладный вечер, и Маринетт, предварительно налив холодного чая, вышла на террасу, дабы насладиться чтением любимой книги. Страница за страницей летели, заставляя Маринетт полностью погрузиться в мир литературы. Её серьезное лицо изредка улыбалось, а порой и заливалось краской, но затем вновь приобретало полную сосредоточенность. И за всем этим наблюдал Нуар, оставаясь незамеченным либо из-за тихих шагов, либо из-за того, что внимание принцессы было полностью погружено в чтение. — Что читаем? — подкравшись со спины, спросил Нуар, чем напугал Маринетт и заставил её подпрыгнуть на месте и начать неуклюже размахивать руками. — Принцесса, да ты в отличной боевой форме, — подавляя смех, добавил он. — Нельзя же так пугать, глупый кот! — запуская в темную фигуру небольшую подушку, крикнула Маринетт, стараясь перевести дыхание. — Ты не ответила на мой вопрос, принцесса, — напомнил Нуар. Он сложил руки на спинке кресла, где всего пару секунд назад сидела Маринетт, как вдруг его взору попалась та самая книга. — Маленький Принц значит? Маринетт ему не ответила, лишь показательно фыркнула и закатила глаза, но на её щеках появился румянец, то ли от злости, то ли от мысли, что всё это время Нуар подсматривал за ней. Говорил он так, словно тысячи раз видел эту книгу, но вряд ли дьяволы в преисподней уделяют час в день чтению? — «Он не ответил ни на один мой вопрос, но ведь когда краснеешь, это значит «да», не так ли?» — процитировал Нуар, расплываясь в фирменной улыбке. Голубые глаза Маринетт наполнились искрами удивления, а затем её губы расплылись в широкой улыбке. — Ты ведь не думала, что я необразованный кот? — Вообще-то да, именно так я и думала, — со смехом сказала Маринетт, и взяв книгу в руки, открыла её на странице, на которой остановилась. Закладкой служила красная роза. — Это... — Да, — кратко ответила Маринетт, поняв его вопрос с полуслова и, заметив его удивленный взгляд, добавила, — Так твоя роза сохранится надолго, и... — она прикусила язык, — не хочешь почитать вместе? Она хотела сказать совсем не это, но не смогла найти в себе силы объяснить, что эта засушенная красная роза, которая сейчас лежала между страниц — единственное напоминание о том, что Нуар когда-то был в еë жизни. И ей не нужно было произносить это вслух, чтобы он понял, как много данная роза значит для неё. — Я с удовольствием почитаю вместе с тобой, принцесса.Твоя роза так дорога тебе, потому что ты отдавал ей всю душу.
***
Шли дни, и Нуар забегал к Маринетт чуть ли не каждый день, запрыгивая в уже давно открытое окно, где она его ждала. И они всегда радовались друг другу, будто не виделись месяцами, и прощались, будто не увидятся столько же. Маринетт стала чаще ловить себя на мыслях о Нуаре, желание не отпускать его вечером росло с каждым днём. Когда она вновь неожиданно слышала его голос, то по телу проходили мурашки, а уголки губ сразу же расплывались в улыбке, и не важно, насколько ужасным был день. Одним своим видом Нуар поднимал Маринетт настроение. И этот очередной вечер с ним был так же прекрасен, как и предыдущие. Нуар приподнял крышку люка и вышел на балкон, наслаждаясь прохладным ветром и мраком, что уже окутал Париж. Девушка поднялась вслед за Нуаром, что рассматривал красоту ночного города. Лицо Нуара вмиг стало грустнее, что потревожило Маринетт, и она уже приоткрыла рот, дабы спросить, что его терзает, но задумалась. Ведь он рассказывал так много историй, но ни разу не делился тем, что происходит у него на душе. Нуар знал о Маринетт очень многое, а она о нём — толком ничего. Нуар перевёл взгляд с ночного Парижа на задумчивое лицо своей близкой подруги. — Я думаю, моей принцессе стоит прогуляться, — возвращая Маринетт с небес на землю, сказал Нуар. Он не стал дожидаться её согласия, не желая услышать отказ. Нуар поднял Маринетт на руки, будто бы она была весом с пёрышко, и от резкого движения с её уст сорвался тихий вскрик неожиданности. В следующее мгновение Маринетт почувствовала, как Нуар перепрыгивает с крыши на крышу, словно находясь в полёте, но не перестаёт прижимать хрупкое тело к себе, будто она была его фарфоровой куколкой и единственным драгоценным сокровищем. Спустя пару минут стало несложно догадаться, куда именно Нуар нёс Маринетт — в центр города любви, на самую высокую его точку, дабы сполна насладиться видом вечернего Парижа. Удлинив свой шест, Нуар с легкостью добрался до самой верхушки Эйфелевой башни, аккуратно поставив Маринетт на ноги, но продолжая придерживать её за талию. — Это просто волшебно, — сказала Маринетт. Она затаила дыхание, словно не веря собственным глазам и не имея возможности оторвать взгляд от ночных огней, что озаряли самые темные уголки родного города. — Ты преувеличиваешь, — посмел заявить Нуар, но затем, прижав хрупкое тело к себе и склонившись прямо над ухом Маринетт, добавил — Париж не сравнится с твоей красотой, принцесса, — эти слова заставили еле заметный румянец появиться на её лице, после чего она повернулась лицом к Нуару, желая вновь и вновь утопать в его изумрудных глазах, что, казалось, сияли ярче обычного. Нуар приблизился к лицу Маринетт, оставляя между их губами пару сантиметров, и закусил губу от мыслей о предстоящем поцелуе. — Какие твои губы на вкус? — еле слышно спросил Нуар, а затем нежно, будто боясь спугнуть Маринетт, прикоснулся к еë губам. Поцелуй был невинным, без капли похоти, столь чувственным, что по позвоночнику Маринетт пробежали мурашки, а руки, словно живя собственной жизнью, медленно стали поглаживать плечи Нуара. Он то прикусывал её губы, то, будто кот, зализывал слегка кровоточащие трещинки, проводя когтями вдоль её бедер, поднимаясь выше к талии. От столь приятных прикосновений, которых с каждой секундой ей хотелось получать только больше, Маринетт зарыла свою руку в непослушных блондинистых волосах, тем самым углубляя поцелуй. — Клубника, — оторвавшись от губ Маринетт, произнёс Нуар, прикасаясь с ней лбами. — Ммм... что? — не поняв чёрного кота, спросила Маринетт. — Твои губы... клубничные на вкус, — ухмыляясь, сказал Нуар прямо в губы Маринетт. Её разум был затуманен, и в мыслях крутилось лишь одно желание — вновь примкнуть к его губам и почувствовать, как его руки блуждают по всему её телу, но Нуар отстранился первым, взяв над собственными желаниями и эмоциями верх, ведь позволить Маринетт ещё хоть раз коснуться его руками означало, что Нуар сорвëтся, не сумев совладать с собой.***
POV: Кот Нуар
Я вновь выпрыгнул из её окна, на прощание пожелав доброй ночи, хотя прекрасно знал, что ей будет тяжело уснуть. Меня забавляло, как каждый раз на прощание я неправильно называл её имя, после чего каждый раз слышал её возмущённые крики, пока перепрыгивал с крыши на крышу. Это стало небольшой традицией. Она стала личным раем, и поэтому я просто не мог долго прощаться, ведь от мысли, что совсем скоро покину её, чтобы вернуться в столь отвратное место как Ад, меня бросало в дрожь. Я стал зависим от запаха свежей выпечки, её шампуня, геля для душа и духов, но сейчас к этому списку прибавился клубничный привкус её губ. Я ненавидел клубнику, но попробовав её губы на вкус, сразу изменил своё мнение, так что теперь это моя любимая ягода. Добравшись до темного переулка и осмотревшись по сторонам, я собирался вернуться домой, хотя язык не поворачивается назвать преисподнюю домом. — Катаклизм, — сказал я, и в моей руке появился тёмный шар с разрушающей энергией, с помощью которой я мог легко уничтожить любого человека одним лишь касанием. Я дотронулся до асфальта, и под моими ногами образовалась дыра, можно сказать, портал в ад. И я падал, постепенно начиная ощущать ранее родной холод, что пробирал до костей. Я слушал крики умерших душ, словно мелодию, пока не коснулся ногами пола. Перед моим взором предстали привычные, отвратительно скрипучие ворота, рядом с которыми стояли ненавистные мне три чёртика, ростом не выше моего бедра. Всё их существование ограничивалось тем, чтобы открывать и закрывать врата, вечность. Ничего глупее в жизни не придумаешь. Я предпочёл бы умереть дважды, лишь бы не заниматься этим изо дня в день. — Представляться ещё надо, чтобы открыли? — недовольно спросил я у этих глупцов. Они были чересчур болтливы, словно кричащие за окном вороны, и столь же надоедливы. — Что-то ты почасту прогуливаешься в тот мир. Отец будет на тебя очень зол, — подметил один из чертей, чьих имён я не знал, не имея надобности различать их, ведь они были одинаково уродливы, буквально. — Тебя это не касается, мелкий ублюдок, — сказал я холодным тоном, ведь болтать с глупыми воронами у меня не было ни желания, ни сил. — Да-да, но отец уже ждёт тебя, — злобно хихикая, будто насмехаясь надо мной, сказал второй чëрт, открывая передо мной врата в ад. Единственная причина, почему мне приходилось заходить к отцу — работа, но я был больше чем уверен, что в этот раз меня будут допрашивать о частых прогулках в мир живых. Нет, не то чтобы я нарушал правила из-за глупой девчонки.Я нарушил половину кодекса ради Маринетт.
Мои ноги сами привели меня к кабинету отца, в то время как я надеялся, что он не будет трахать мой мозг продолжительное количество времени. Я постучал костяшками пальцев по деревянной двери, и тотчас услышал разрешение войти. Отворив дверь, я увидел перед собой отца, не одарившего меня и взглядом. — Холоден, как и всегда, — пронеслось в моей голове. Извольте, я не жалуюсь. Наоборот, я рад, что у него нет той отцовской любви, иначе я бы точно не возвращался в ад, испытывая рвотный рефлекс. К тому же, мне трудно представить собственного отца добрым, заботливым и ласковым. Всё же, у него обязана быть идеальная репутация дьявола. — Что нужно? — Кто та девушка? Довольна милая, я знал, что у тебя отменный вкус, — без единой эмоции спросил мой отец, соизволив наконец обернуться на меня. Не знаю, способен ли я испепелить дьявола взглядом, но будь это возможно, то мой отец уже превратился в небольшую гору пепла. — Тебя это не касается, — грубо ответил я, оперевшись руками о стол. — Вообще-то касается, ты, напомню, нарушил половину кодек.... — Кодекс — это правила, а правила созданы для того, чтобы их нарушать. Не твои ли слова, Габриэль? — перебил я отца, что он и так ненавидел, но слыша имя своего смертника, он всегда приходил в ярость, мгновенно. — Если тебе просто захотелось поразвлечься с еë чистой душой — без проблем, но не капли больше, Нуар, — стараясь впервые сохранить холодный тон, сказал Габриэль, чем вызвал мою усмешку. — Ты знаешь меня, отец, и прекрасно знаешь, для чего она мне нужна, — я частично ответил на его вопрос. — Очень надеюсь на это, — он показательно развернулся к окну, демонстрируя, что разговор окончен, на что я лишь фыркнул, удаляясь из его кабинета. Я долго мучался вопросом, что чувствую к Маринетт, но одного чёткого ответа не нашёл. Я лишь знал, что мне не хочется ею пользоваться, манипулировать и даже просто трахать, хотя моë чертовски сильное влечение к ней порой трудно скрыть. Я хочу защитить её от всего мира, лишь бы каждый следующий день видеть её счастливую улыбку. Но в одном я был точно уверен — я не хочу оставаться в этом месте. Без предисловий я распахнул врата и взмыл ввысь, вновь к моей прекрасной Маринетт. Закрыв глаза, я представлял запах выпечки и приторный вкус клубники, что ощущал, целуя её губы.Ce qui ressemble a l’amour n`est que l’amour. То, что похоже на любовь, и есть любовь.
Конец POV: Кот Нуар
***
Маринетт ворочалась в постели, не находя в себе силы забыть о столь возбуждающем поцелуе, из-за чего все её попытки уснуть были тщетны. Воображение дорисовывало продолжение порыва их страсти, от чего Маринетт чувствовала, как жаждет вновь ощутить его руки на своём теле. Но из эротических фантазий её вырвал стук в окно, и, тотчас подпрыгнув, она заметила белокурую макушку, из которых торчали кошачьи ушки. — Ты чего так поздно, котик? — спросила Маринетт, впуская Нуара в комнату. — Не мог уснуть, — положив руки на талию Маринетт, кратко ответил Нуар. Он взглядом прошёлся снизу вверх, оглядывая стройную фигуру девушки, и сам не заметил, как сжал её стан сильнее. За девичьей спиной ему открылся вид перевёрнутой простыни, от чего Нуар издал смешок. — У тебя, кажется, та же проблема. — Может, поможешь мне уснуть? — само слетело с уст Маринетт, отчего она покрылась румянцем. Её невинное личико, полыхающее жаром, выглядело поистине привлекательно, но Нуар, что любил выставлять каждое второе предложение Маринетт в извращенном виде, сейчас явно не понял её намёка. — Нам поможет фильм на ночь? — предложил Нуар, но увидел в голубых глазах почти звериный голод. — Я неясно выразилась? — наигранно надув губки, спросила Маринетт, а еë руки легли на плечи Нуара, — Я попросила тебя помочь мне уснуть, — после этих слов Нуару стала ясна просьба Маринетт. Они продолжили стоять у окна, пока Нуар разглядывал Маринетт при лунном свете, чувствуя, как с каждой секундой его сердцебиение учащается, в особенности когда Маринетт нежно прикусила нижнюю губу, при этом не разрывая контакт их глаз. Столь невинный, но кричащий вид Маринетт не мог быть не замечен Нуаром, и он прижался губами к тонкой шее, сладко посасывая нежную кожу. Маринетт старалась подавить стоны, заменяя их тихими вздохами при каждом движении языка Нуара по её телу. Невольно Нуар поймал себя на мысли, что будь в аду её стоны, которые он в особенности хочет услышать этой ночью, то он не покидал бы преисподнею ни на секунду. Лëгким движением Нуар приподнял Маринетт за ягодицы, усаживая хрупкое тело на подоконник и, словно сорвавшись с цепи, страстно впился в её пухлые губы, сливаясь с ней во французском поцелуе. Её бедра были прижаты к его телу так плотно, что Нуар чувствовал каждое движение Маринетт ему навстречу. Нуар чувствовал, с каким желанием Маринетт отвечает на его поцелуи, стараясь сдерживать подступающие стоны при малейшем прикосновении к ней. Нуар проводил острыми когтями вдоль её спины, оставляя незначительные царапки, но Маринетт этого даже не чувствовала, лишь изгибалась в спине, открывая ему доступ к ключице. Маринетт впервые была так близка с кем-то, и её удивляли все те эмоции и чувства, что она испытывала рядом с Нуаром. Его прохладные руки то поглаживали её бедра, то с силой сжимали их, принося приятную боль, что несомненно сводило Маринетт с ума. Когда же рука Нуара медленно спустилась к ноющей зоне, оттягивая резинку трусиков, Маринетт забыла как дышать, ожидая долгожданного прикосновения его пальцев к ней, но он так сладко тянул время, что это ожидание Маринетт казалось вечностью. Она чувствовала холод, исходящий от его руки, но он оставался в сантиметре от её тела, покрывая её шею дорожками поцелуев. — Дразнишь? — словно захныкала Маринетт, находясь в ожидании прикосновения, на что Нуар одарил её похотливым взглядом, и без лишних слов стало ясно, что это только начало. Но в следующую секунду он надавил на клитор девушки, и от неожиданности Маринетт не смогла сдержать громкого стона, что уже успел стать любимой мелодией для ушей Нуара. Его рука недолго доставляла Маринетт удовольствие, ведь, как ей уже стоило понять — это только начало. Её тонкие пальцы впились в волосы Нуара, пока в голубых глазах с каждой секундой виднелось всё больше и больше азарта. Растрепанный вид Маринетт, которая, отклонив голову назад, тихо постанывала, сильнее возбуждал Нуара. Его маленькая прихоть подразнить Маринетт, дабы их первая проведённая ночь запомнилась ей хорошо, вышла ему боком, ведь с каждой секундой он терял контроль над собой не меньше самой Маринетт. Затуманенный разум Маринетт не сразу дал ей понять, что она уже лежит на кровати, пока Нуар, нависая над ней, покрывает оголённые участки ключицы нежными поцелуями, изредка покусывая и посасывая кожу, оставляя красные отметины. Медленно, но с невероятной легкостью, Нуар стянул с девушки спальную футболку, и перед ним открылся прекрасный вид её обнаженной груди, с которой он желал поиграть. Сжимая одной рукой её грудь, он выстраивал дорожку поцелуев от ключиц к груди, а затем обхватил сосок губами, слегка прикусив его, вновь наслаждаясь сорвавшимся с еë уст громким стоном. Голубые глаза Маринетт были прикрыты, а некогда краснеющее лицо сияло, показывая, что каждое его движение сильнее заводит еë. Он медленно исследовал её тело, как взглядом, так и губами, улавливая четким слухом каждый её вздох. Подобные прелюдии могли бы продолжаться ещë долго, если бы сам Нуар не находился на пределе. Он плавно стянул её мокрые трусики, входя пальцами внутрь, и впервые сам заглушил её стоны собственным поцелуем, не переставая медленно двигать пальцами внутри неё. — — Я... ахх, Нуар, — простонала Маринетт, чем ещё сильнее возбудила парня, и хоть он не переставал покрывать девичье тело поцелуями и двигаться в ней, но слушал её. — Я... ммм... хотела бы отдать... ахх, тебе свой первый раз. Сказать, что Нуара эти слова выбили из колеи — ничего не сказать, но он старался сделать как можно более непринужденный вид, хоть и был польщен таким предпочтением в выборе первого полового партнера. Единственное, что волновало сейчас Маринетт, так это то, что Нуар был полностью одет, в то время как сама девушка извивалась под его телом полностью обнажённая. Положив руку на грудь Нуара, она взглянула на ошейник с колокольчиком, как у настоящего кота, и, аккуратно проведя пальцами под этот аксессуар, нащупала застежку, за которую с громким вздохом потянула, постепенно оголяя тело Нуара. —А ты находчива, — ухмыляясь сказал Нуар, вновь впиваясь в её губы и давая Маринетт возможность стянуть черный костюм, который ему был уже безумно мал в паху. — И чертовски прекрасна, — добавил Нуар. Он не соврал, сказав, что под костюмом нет буквально ничего, но то было на руку Маринетт. Его член упирался в промежность Маринетт, и она затаила дыхание, в предвкушении и желании отдаться Нуару, испытав новые эмоции. — Очень рад быть у тебя под номером один, — последнее, что произнёс Нуар, а затем, стараясь перевести внимание с окончательной потери девственности Маринетт на что-то более приятное, примкнул к её губам, не торопясь утолить собственное желание войти в неё. Их языки сплелись, и Маринетт старалась показать этим поцелуем, насколько ей необходим Нуар, но продолжала при этом чувствовать, как он медленно вводит в неё член. Нуар делал это осторожно, давая Маринетт привыкнуть к нему, и доставляя ей удовольствие не только поцелуями, но и руками, что всё еще заставляло Маринетт постанывать в его губы. Оба не знали, сколько прошло времени с начала прелюдных ласк, но прекращать им не хотелось. Маринетт двигалась бëдрами навстречу Нуару, практически не замечая ноющую боль, которая отчасти казалась ей сладкой, и вскоре она почувствовала, что Нуар уже полностью был в ней и начал медленно двигаться. Стоны сами продолжали слетать с её губ, и остановить это было ей не под силу. Маринетт лишь крепко впилась тонкими пальцами в его плечи, чувствуя, как с каждым толчком теряет голову. Все представления о продолжении их страстного поцелуя на Эйфелевой башне и рядом не стояли с теми ощущениями, что Маринетт сейчас испытывала. Каждое следующее движение Нуара было более резким и грубым, словно он старался выбить из неё громкие стоны, и, безусловно, у Нуара это получалось отлично. Он терял рассудок, наблюдая за извивающимся под ним телом и чувствуя её полный контроль, в то время, как сам терял его. Их тела словно слились в одно целое, двигаясь навстречу друг другу и доставляя самые яркие эмоции, что оба когда-либо испытывали. Безумная страсть накрывала с головой, как и предстоящий оргазм, и голос Маринетт всё громче наполнял комнату, и эту мелодию разбавляли вздохи Нуара прямо на ухо девушке, после чего она неосознанно сделала вывод, что мужские стоны не менее возбуждающие.***
Маринетт до последнего думала, что после всех утех, что доставил Нуар, ей будет некомфортно даже взглянуть ему в глаза, не говоря уже о том, чтобы скрыть румянец на щеках, но всë оказалось совсем не так. Не то чтобы Нуар вёл себя так, словно ничего не было, но пара его каламбуров и шуток насчет их ночи вернула всё на свои места, хоть порой и вызывала на щеках Маринетт румянец. — Чем теперь займемся ахх, Маринетт? — промурлыкал Нуар, повторяя попытки девушки заявить о том, что это был её первый раз. Всего на секунду Нуару показалось, что он переборщил с шуткой, ведь краснота её лица перешла и на уши, но полетевшая в него подушка переубедила его, вызывая смех у обоих. — Может, нам поможет фильм на ночь? — в той же манере напомнила предложение блондина Маринетт, и получив кивок сквозь смех от Нуара, обмотала обнажëнное тело в одеяло, направляясь взять ноутбук. — Нет-нет-нет! — сказал Нуар и поставил ногу на скользящее по полу одеяло, тем самым оставив Маринетт голой. Он прошëлся изумрудным взглядом по еë фигуре, прикусив нижнюю губу, отчего Маринетт, смутившись, убрала прядь иссиня-черных волос за ухо, желая как можно быстрее взять ноутбук и направиться обратно в кровать.***
Не прошло и получаса, как Маринетт начало клонить в сон. Её голова лежала на оголённой груди Нуара, и ей доставляло удовольствие слышать биение его сердца. Глаза предательски закрывались, желая уйти в объятья царства морфея, а на утро проснуться от голоса Нуара и отправиться завтракать, словно они обычные люди — Нуар... — прошептала его имя Маринетт, заставляя блондина оторваться от просмотра фильма. — Да, принцесса? — Когда я проснусь... ты будешь рядом? — спросила Маринетт с долей надежды в голосе, ведь сколько бы ночей она не проводила с Нуаром, под утро от его ночного визита оставались лишь воспоминания. — Обещаю, — лишь сказал Нуар, поцеловав Маринетт в макушку, а затем сильнее прижал к себе. Одного его слова хватило, что бы она ему поверила, но...— out passe, tout casse, tout lasse — ничто не вечно под луной.