Твоя и ничья

Марина сидела в некогда родной квартире, казалось она уже не чувствовала тот зловонный запах, которым за не один десяток лет пропитался этот дом. Так тяжело и в тоже время легко, как будто тяжелый груз упал с души. Как же там Макс? Все ли у него хорошо? Почему Пчелкин до сих пор не позвонил… — Мариш, — в квартиру снова зашла соседка и отвлекла девушку от ее мыслей, — я тебе чай с мелиссой принесла, выпей. Станет легче. — Спасибо, Белла Павловна, — Марина взяла чашку ароматного чая и сделала небольшой глоток. — Вы столько лет мне помогали и до сих пор это делаете. — Милая моя, на то мы и люди, чтобы подать руку помощи нуждающемуся, — добродушная соседка прижала хрупкую девчушку к своему пышному телу, как тогда в далеком детстве. — Меня даже мать родная так не обнимала, — еле сдерживая слезы, проговорила девушка. — Увы, родителей не выбирают, — пожала плечами соседка, — но мы сами можем создать свою семью, стать лучшими родителями. Ты такая красавица выросла, жених-то у тебя есть? — Есть, — смущенно улыбнулась Бельжо. — Я на днях замуж вышла. — Наверняка парень он хороший? — Хороший, Белла Павловна, хороший… Москва Виктор, как обещал, приехал в больницу передать записку от Марины, хотя он до сих пор не может понять, почему беспрекословно выполняет все просьбы Бельжо, ничего не требуя взамен. Странное чувство. — Здрасти, — облокотившись на стойку поста медсестры, произнес Пчелкин. — Мне бы попасть в палату к Максу Карельскому. — Молодой человек, это невозможно, — мило улыбнулась молоденькая медсестра, — он только после операции. — Виктория, — прочитал имя медсестры он на бейджике, — кстати, а меня Виктор зовут, но мне очень нужно туда попасть. Вопрос жизни и смерти. — Ну, слава богу, смерть сегодня миновала, — девушка закрыла свой журнал. — Операция прошла успешно и пациенту необходим покой, поэтому все посещения возможны, когда его переведут в палату. — Значит, все хорошо, правильно я понял? — Пчелкин продолжал испепелять медсестру взглядом. — Все хорошо, если вам станет легче от моих слов… — Стало, — улыбнулся парень. — А передать вы ему кое-что можете? — Пока он в реанимации, конечно же нет, — девушка продолжила заполнять журналы. — Упертая, — Витя, держа в руках записку, последовал к выходу. Инга как всегда проходила мимо и случайно наткнулась на одного из бригадиров, быстро подбежав к посту, начала о чем-то расспрашивать коллегу, а потом пулей вылетела из отделения. — Молодой человек, Виктор, вроде бы, — Инга подбежала к Пчелкину и схватила его за рукав пальто. — Интересный способ знакомства, — Витя остановился, чтобы послушать эту даму. — Вы приходили к Максиму Карельскому, правильно я поняла, — карие глаза пристально смотрели в глаза собеседнику. — Приходил, но все мои попытки попасть к нему, не увенчались успехом, — иронично развел мужчина руки в стороны, — или все-таки вы моя та самая удача? — Я могу помочь, — довольно улыбнулась Островская. — Я работаю в отделении, где лежит Карельский, могу устроить вам встречу. — Даже так, — разговор становился все интереснее, — мне нужно, чтобы вы передали ему записку. — Всего лишь, — санитарка прикусила нижнюю губу. — Я помогу, но за вами будет должок. — Сколько? — Витя достал бумажник и хотел уже отсчитать купюры. — Мне не нужны деньги, — после слов Инги, Пчелкин вопросительно посмотрел на свою собеседницу. — Я хочу, чтобы вы пригласили меня на свидание. — Вот это заявление, — мужчина слегка закатил глаза. — Ну, если нет, тогда ждите когда разрешат посещения, — женщина в белом халате скрестила руки на груди. — Хорошо, хорошо, — мужчина протянул девушке записку. — Только передай сегодня. — Обязательно, — стервозно улыбнулась девушка. Утро нового дня Максим уже полностью отошел от наркоза и его перевели в палату интенсивной терапии. Вокруг снова все белое, такое скучное и однотипное. Обезболивающие уже практически не действует, от боли хочется лезть на стену. Но нужно терпеть, стиснув зубы, мужчина сжал белое полотно больничной простыни. Боль нарастала в геометрической прогрессии, сил терпеть ее, практически не осталось. — Доброе утро, — это совсем не тот голос, который он мечтал услышать. — Хреново выглядишь. — Почему ты опять здесь, — сквозь боль, прошипел Карельский. — Да успокойся ты, — девушка облокотилась о подоконник. — Как ни странно, но только я одна тебя все время навещаю. — Где Марина? — обеспокоенно спросил Макс. — Это я должна знать, где твоя благоверная, — рассмеялась Инга. — Может, тешется в объятиях какого-нибудь очередного бандита. — Заткнись… — А ты мне рот не закрывай. Я бы задумалась над тем, почему Витя Пчелкин так заботится о твой жене, может он уже и супружеский долг за тебя выполняет, — бывшая девушка продолжала провоцировать Максима, но его терпение было на пределе. — Пошла вон отсюда, — Макс из последних сил привстал с кровати, при этом выдернув какие-то шнуры. — Я тебя убью, клянусь. — Господи, стой. Тебе нельзя вставать, — испуганными глазами она посмотрела на Макса, а он, сделав шаг, упал у больничной койки. Островская позвала медперсонал на помощь, где Макса снова пытались привести в сознание. Снова эти белые халаты, снова пиликанье аппаратов. Может, стоит уже отпустить ситуацию и просто уйти. — Максим Александрович, ну что вы делайте, — приятная женщина-врач по-доброму отчитывала пациента. — Мы только сделали все, чтобы поставить вас на ноги, а вы пренебрегаете здоровьем. Так нельзя, если швы разойдутся, одному богу, известно, что будет. — Меня быстрее в могилу Островская сведет, — безразличным взглядом мужчина смотрел куда-то в стену. — Я вас прошу, пусть она не приходит в мою палату. — Хорошо. Только не нервничайте, нужен полный покой, — врач уже начала уходит, как все-таки Максим решился на вопрос. — Вероника Юрьевна, а моя жена… — Максим Александрович, она не звонила и не приходила, — сочувствующе ответила женщина. — Вы же знаете, мы бы ее пустили. Карельский ничего не ответил, снова это мерзкое чувство в груди. Неужели предательство и ложь будут сопровождать его всю жизнь. Екатеринбург Марина стояла на одном из кладбищ большого города. Мерзкая морось не переставала капать, а на совершенном лице не было ни одной слезы. В этом месте так тихо, спокойно. Все мертвое и холодное. — Ну вот и все, мама, — обратилась девушка к фотографии на мраморном памятнике. — Закончились твои мучения и мои тоже. Прости меня, что была твоей дочерью, а я прощаю тебя, что ты была моей матерью. Спи спокойно. Марина положила охапку алых роз на свежевырытую могилу и смахнула рукой скупую слезу, которая все-таки скатилась по бледному лицу. — Ты — молодец, Маришка, — Белла Павловна обняла девушку, — правильно, что простила, пусть земля ей будет пухом. Поедем ко мне, стол накрою, да помянем. — Спасибо, но я не могу, а если быть честной, то не хочу, — Марина потерла рукой у переносицы, — мне в Москву нужно ехать. — И когда ты приедешь? — взволнованно спросила соседка. — Больше никогда, меня здесь ничего не держит, кроме ужасных воспоминаний. И я хотела, чтобы квартиру родителей вы себе оставили, она мне не нужна. Сделайте в ней ремонт или продайте к чертям собачьим. Я долги погашу, пришлю ремонтников, пусть обновят интерьер. — Солнышко, не горячись. Вдруг она тебе еще пригодится, — Белла Павловна прижала девчушку к себе. — Надеюсь, что это никогда не случится. Бельжо попрощалась с соседкой, в знак благодарности, оставила ее деньги, которые она не охотно хотела брать. Поймав такси, Марина направилась в аэропорт, ведь со всей этой суетой, у нее не было времени позвонить Пчелкину. Ближайший рейс до Москвы был только на вечернее время, что весьма омрачало всю ситуацию, но она знала, что Макс поймет ее, обязательное поймет.

— Алло, Витя, привет. — Ты бы еще через неделю позвонила, — весьма взволновано говорил парень. — У тебя все хорошо? — Более чем. Как Макс? Ты передал записку? Видел его. — Я же не его жена, чтоб видеть его. Записку передал, все сделал в лучшем виде. По твоей милости, я уже второе свидание торчу бабам. — Видишь, как здорово. Все по твоей части. А вообще огромное спасибо. — Не парься. Для тебя сделаю все, что угодно.

Утро нового дня. Москва Рейс с Екатеринбурга постоянно задерживали, поэтому в столицу Марина прилетела только ночью, разумеется, попасть в больницу ей не удалось, так же как и сомкнуть глаз. Наконец-то утро, как она ждала это время суток. Быстро собравшись, она села в автомобиль и поехала до Склифа. Первым делом она побежала в реанимационное отделение, но Макса уже там не было. — Девушка, успокойтесь вы, — надменным голосом говорила медсестра. — Что же вы за супруга такая, даже не в курсе, что вашего мужа уже перевели в другое отделение. — Не вам судить, какая я супруга, — измученным голосом ответила Бельжо, выслушав еще тираду неуместных слов от медсестры, после чего ей все-таки удалось дождаться полезную информацию. Марина шла по длинному больничному коридору, она чувствовала себя виноватой абсолютно во всем. Это так больно чувствовать вину, когда ты ничего не сделала. Надев белый халат, она уверенно входит в палату, где ее тут же встречает холодный и безразличный взгляд голубых глаз. — Привет, — осторожно произносит девушка. Макс ничего не ответил, а лишь демонстративно отвернул голову, чтобы не встречаться с ней взглядом. — Максим, что случилось? — Марина двинулась к больничной койке и резко повернула лицо мужчины к себе. — Больше так не делай, — достаточно грубо он убрал ее руку, но тут же ослабил хватку, не давая эмоциям преобладать над разумом. — Мне больно, — резко она отдернула руку. — Что, черт возьми, происходит? Ты же знаешь, что я была в Екатеринбурге. — В Екатеринбурге? — удивленно переспросил Карельский. — И откуда я должен был узнать об этом? Я вроде не похож на экстрасенса. — Витя, он же передал записку, — на лице девушки была полная растерянность. — Он сказал же, что передал. — Значит, не передал ничего твой Витя, — в голосе Максима слышалась обида, хотя он всячески пытался ее скрывать. — Он не мой, — достаточно грубо ответила Марина. — Я не знаю, почему Пчелкин не выполнил мою просьбу, но так обращаться с собой, я не позволю. Я места себе не находила, винила себя, что уехала. Но я не могла поступить иначе. Мчусь в Москву, сломя голову лечу в больницу и что получаю взамен? Что, Макс? Ответь мне. Презрение с твоей стороны. Разве я этого заслужила? — Марин, послушай, — Карельский испепелял ее своим строгим взглядом голубых глаз, но она уже не хотела слушать. — Нет, теперь слушай ты, — девушка встала напротив своего бывшего охранника. — Ты спасал меня много раз, я свой долг перед тобой тоже выполнила. Скорейшего выздоровления, — Бельжо сняла кольцо с безымянного пальца, и оно небрежно стукнулось о кафельный пол. Скинув с себя белый халат, она покинула палату. Рвёт душу на части и где наше счастье? И где же всё то, о чём с тобой так мечтали. Прости, что был не прав; прости, не стал таким Ведь, я теперь с другой и ты теперь с другим. Целуешь, прощаешь — всё равно меня вспоминаешь, Уходишь, бросаешь, но как сердце болит — ты не знаешь. (с) А. Леницкий