Лето запомнит нас

Серое. Серое небо. Облака подсвечены изнутри, клубятся подобно пару или дыму. Небо далеко. Высоко от земли. Тепло. Спокойно. Одиноко. С облаков срывается капля. Одна. Вторая. Вверх взлетает вихрь. Ветер, сильный весенний ветер. Летний шторм. «Завтра будет дождь» «Тоже хорошо» Дождь это хорошо. И солнце — хорошо. И ночью хорошо, и днём. Главное чтобы они были рядом. Главное, чтобы они помнили. Чтобы дождь помнил их. «Летний дождь запомнит нас.» Изабелла открывает глаза и трясёт головой, прогоняя полусон — наваждение. В спальне, как обычно бывает по утрам, все заняты — приводят себя в порядок, что-то ищут, спорят и мирятся. Среди всей этой утренней возни девочка поначалу чувствует себя спокойно, словно не было бессонной ночи, скорой помощи за окном и липкой паники. Вот только сегодня в воздухе нет привычной весёлости, соседняя кровать пуста, а сама Изабелла уснула как сидела, если судить по затёкшим ногам и спине. — Ну наконец-то, — вздыхает разбудившая её Сестра Элен, — Давай, приходи в себя потихоньку, завтрак уже скоро. Воспитанница провожает чёрную юбку сонным и печальным взглядом и недовольно потягивается. Есть не хочется. Если честно, всё, чего хочется — вернуться на день назад, чтобы не трясло от нервов и не нужно было волноваться. Интересно, а это правда что взрослые всегда чувствуют себя вот так? Может быть, она не очень-то и хочет быть взрослой? Завтракают все тоже в какой-то напряжённой тишине — без смеха и беззаботной болтовни, старательно глядя в свои тарелки — может быть, дети и не понимают, но чувствуют волнение взрослых и тоже боятся. Сами же взрослые всё утро о чём-то тихо советуются с очень обеспокоенными лицами, и когда старшие наконец решаются спросить, как там Лесли, прогоняют их, говоря, что объяснят всё позже. Изабеллу это раздражает и в то же время насквозь вымораживает страхом — если бы это было простое отравление, им бы уже давно всё объяснили, ещё бы и ввели какие-нибудь меры, чтобы не повторилось. Значит, случай серьёзный. До обеда Изабелла прячется под лестницей и рассматривает потаённую наскальную живопись, оставленную от предков. Помимо не имеющих смысла надписей и непристойных рисунков, явно выполненных старшими детьми, она замечает две кривые человеческие фигуры — видимо сюда забрёл кто-то из малышей. Над треугольным человечком с каракулями вместо волос написано «мама», а над овальной фигурой с большими ногами — «папа». Девочка надломленно улыбается. Мало того, что она не знает свою биологическую семью, так она ещё и не знает что с ними стало. От неё отказались? Они умерли? Что случилось? Она знает, что произошло с семьёй Лесли — автомобильная авария, он был единственным, кто выжил. Он часто видел кошмары с ослепляющим светом фар и грохотом столкновения, когда был младше. После них он часто плакал, а Изабелла отдавала ему свои конфеты и обнимала, ведь успокаивать тогда ещё не умела. Интересно, а что больнее — знать, что твои родители тебя любили, но теперь их нет и ты один в этом мире, или знать, что ты никогда не был нужен своим родным и они сами решили тебя бросить? Она не может ответить на этот вопрос. Возможно, именно поэтому детям, попавшим сюда во младенчестве, не рассказывают об их семье? Хотя, скорее всего, это неправильно, но не ей судить. Изабелла прикладывает ухо к стене и прислушивается — над ней топчут десятки ног, приют, несмотря на всеобщую тревогу, продолжает жить. Девочка вздыхает — возможно, она лишилась своей первой семьи, но теперь у неё есть новая, и её-то она не потеряет. Что угодно сделает, но не потеряет. Ближе к обеду возвращается Сара. Одна. После обеда всех детей собирают в одном классе, и детектор вместе с ней объявляют, что Лесли серьёзно болен, и ему придётся остаться в больнице на неопределённый срок. Младшие дети спрашивают, надолго ли, но Изабелла уже знает. «Неопределённый срок» на языке взрослых означает очень долгое время, практически навсегда. Это их способ сказать, что всё очень плохо, когда нельзя такое говорить, совсем как сейчас. Не стоит пугать детей. Именно поэтому наверное они не говорят название болезни. Но это не значит, что Изабелла не сможет его узнать. Казалось бы, она уже знает, что всё плохо, знает со вчерашней ночи, но ей этого мало — нужно узнать, как именно плохо и насколько. Поэтому, когда всех отпускают, она подходит к воспитательнице. — Пожалуйста, Мама, расскажи, чем болеет Лесли. Я никому больше не скажу, правда. Сара вздыхает и качает головой. — Прости, Изабелла. — Не расскажешь? — Всё будет хорошо, обещаю, — женщина устало улыбается, и эта улыбка выдаёт её с потрохами. То, что Мама врёт, девочка понимает сразу же. Ну что ж, если взрослые хотят «защитить» её от излишних переживаний своим молчанием, то, во-первых, они не справляются, во-вторых, защищать её не нужно, ведь она всё равно не успокоится, пока не узнает правду. А поэтому, нужно выбрать самую разговорчивую из работниц приюта и уговорить её всё рассказать. Выбор падает на Хелен — она самая молодая, довольно нервная и раздражительная, к тому же падкая на сплетни. Изабелла увязывается за ней хвостом на весь оставшийся день, старательно ей надоедая. Бедняжка Сестра ещё не знает, что «гордость приюта» (по словам Сары) может быть абсолютно невыносима. — Ну чем он болеет? Ну скажите мне, пожалуйста, вы же такая добрая, такая хорошая, у вас такие красивые волосы, — на этом моменте девочка умоляюще складывает руки, а девушка закатывает глаза, — А мне он очень нравится, и мне очень важно знать, что конкретно с ним происходит. — Ладно, — наконец сдаётся сестра, — Я тебе всё расскажу. — Правда? — с надеждой спрашивает Изабелла. — Да, — кивает Хелен, — Только при условии, что младшим не расскажешь. Старшим-то они всё уже объяснили… — говорит она сама себе. — А меня всё ещё относят к младшим, — печально вздыхает девочка. — Ага, — Сестра заводит её в пустой кабинет и отодвигает стул за одной из парт. Изабелла послушно садится, — И ещё. Пообещай себе, что не пожалеешь, когда узнаешь. — Не пожалею, — уверенно говорит девочка, глядя прямо в глаза Хелен. Та смотрит на неё взволнованно, но серьёзно и твёрдо. — У него опухоль. В желудке. — отчётливо и спокойно говорит она. — Что? — переспрашивает Изабелла. — Рак, — поясняет Сестра. Что такое «рак» Изабелла уже знает, пускай и крайне размыто, но вспоминает что-то про «сломанные» клетки, быстро растущую опухоль, её опасность для жизни и здоровья человека. Тогда она просто прочитала пару страниц в учебнике, закрыла его, пожала плечами и подумала, что в нём нет вообще ничего, что могло бы пригодиться ей в жизни. Надо же, как же она ошибалась. Хелен вдруг, похоже, замечает её отрешённый и напуганный взгляд и немного тушуется. — Держись в общем, — она слегка трогает плечо девочки, — Нравится он тебе? — Угу, — кивает Изабелла, не выходя из оцепенения. — Ну, значит надо надеяться на лучшее, — Сестра улыбается уже ставшей привычной за этот ненавистный день нервно-поддерживающей улыбкой и помогает выбраться из-за парты. Девочка думает, что они, наверное, слишком рано записали её в зануды. На самом деле она честная и понимающая. Конечно, никто и никогда не сравнится с Мамой по доброте, рассудительности и заботливости, но, в конце концов, Хелен ещё только учится. Кто знает, быть может, со временем она тоже станет Мамой для кого-нибудь? Они возвращаются к остальным, как ни в чём не бывало, только Изабелле теперь кажется, что дурное предчувствие стало ещё страшнее и тяжелее и провалилось свинцовым комком из области груди прямиком в живот, а мир слегка потускнел и посерел. Она плохо представляет то, с чем пришлось столкнуться её другу, но не забывает, что рак — это очень и очень серьёзно и что шансы вылечиться крайне малы. Значит ли это, что Лесли… Умрёт? Нет, нет, нет, этого не может произойти! Они же уже договорились вырасти вместе, уехать далеко — далеко и пожениться! Да и к тому же, что она будет делать… Без него? Она ведь совсем не привыкла быть одна. Хочется, как в пять лет, сползти на пол и заплакать или убежать и спрятаться от всех страхов под плотным одеялом, надеясь, что монстры из-под кровати не тронут её в этом укрытии. Вот только в отличии от монстров, её нынешний кошмар более чем реален, и как бы она ни закрывала глаза и ни зажимала уши, он всё равно останется с ним. Изабелла уже жалеет, что захотела узнать правду. Но теперь ей действительно остаётся только одно — надеяться, что её друг выберется. С другой стороны, надеяться — это так мало… Она же уже пообещала, что сделает всё ради своей семьи, и, кажется, теперь она должна это доказать. Только как? Помочь Лесли выздороветь она, скорее всего, не может, но может поддерживать, может помогать Маме и Сестре с малышами, ведь теперь у них будет меньше свободного времени. Это, конечно, немного, но зато это в её силах. Изабелла изображает улыбку и идёт к своим братьям и сёстрам, помогая им разобраться со сложной головоломкой. Ненадолго она поднимает глаза на Хелен и словно бы отвечает ей: «Видите? Я не жалею о том, что знаю.»