***
Сяо почувствовал, как слабеют мышцы. Он пошатнулся на месте, хватаясь ладонью за пульсирующий висок. В груди всё сдавило с такой силой, что на секунду показалось, словно лёгкие просто лопнут от напряжения. Итэр. Он стоял в конце коридора, такой сияющий, словно самое настоящее солнце. Он стоял там и даже не поворачивал голову. Он разговаривал с кем-то из одногруппников, чье имя Сяо не помнил, и улыбался ему. Такой светлый, такой прекрасный… Сердце забилось чаще. Раньше Итэр всегда поворачивался, кидал свою прекрасную улыбку и кивал в качестве приветствия. Он никогда не игнорировал. Но сейчас он упрямо не поворачивал головы, хотя парень который с ним разговаривал, уже поздоровался. Но Сяо на него было плевать. Даже его лицо было таким смутным на фоне яркости Итэра. Сяо огромным усилием, но заставил себя не дрогнуть ни мускулом. Он на ватных ногах дошел до собственного кабинета, где беспомощно осел на стул, обхватывая голову руками. Как же больно. Почему глупое сердце так оглушающе завопило, стоило увидеть Итэра в институте? Только сейчас, спустя два дня после того странного события на балконе, Сяо начал осознавать, что же он натворил. Он буквально его оттолкнул. Буквально потерял того, кто последние месяцы всегда был рядом и ничего не просил взамен. Черт возьми… — Какой же я идиот… — болезненный, хриплый шепот криком отозвался в затуманенной голове, и Сяо с силой оттянул собственные волосы. С чего он вообще решил, что сможет быть один? С чего решил, что может решить за них двоих? С чего вообще решил, что ложь — это лучшее, чем он может отплатить Итэру за его открытость и искренность? Тщательно забинтованное запястье заныло, словно напоминая о том, что Сяо, при всех попытках быть нормальным и хорошим, всё такой же кусок дерьма, от которого многие отказались, включая собственных родителей. Когда он вообще созванивался с матерью в последний раз? Неужели ей стало настолько всё равно на своего единственного сына? Захотелось разодрать все раны, которые были на теле. Сяо испытал почти бешеное желание ощутить адскую боль. Как можно больше боли. Потому что в голове каша. Потому что перед глазами так четко стоял Итэр, что от этой картинки невозможно было отмахнуться, как-то закрыться, защититься… Он всё же пришел в институт. Значит с ним в ту ночь всё было в порядке. Значит он не пошел к своим бывшим. Не наделал глупостей. На сердце от этого стало спокойнее. Боль в голове запульсировала агрессивнее, когда в дверь громко постучали. Большой перерыв уже прошел? Или в очередной раз он понадобился кому-то, кто хочет исправить долги, которые накопил еще с прошлого семестра? — Что вы сделали с моим братом? — вопрос прозвучал так оглушающе громко, что Сяо тут же сжал руки в волосах сильнее. Ему не нужно было поднимать голову, чтобы понять, о ком идет речь и с кем он сейчас будет выяснять отношения. А ее голос всегда казался таким раздражающим? Или сегодня какой-то особенный день? Итэр так сильно от нее отличался… Его голос всегда звонкий, но до безумия мягкий, чарующий, в котором Сяо каждый раз тонул… — Что случилось? — кое-как выдавил он из себя и всё же поднял взгляд на стоящую напротив девушку. — Он вернулся домой посреди ночи весь в слезах, ничего не объяснил и просто заперся у себя. Он каждый вечер плачет и молчит. Он не рассказывает ничего. Вы его домогались? Что вы с ним сделали?.. Обвинения звучали так отвратительно, что злость внутри вскипела почти моментально. Сяо крепче стиснул зубы. Нельзя было кричать на нее. Нельзя было вести себя неподобающе, потому что от нее многое зависит. Потому что она — бомба замедленного действия, которая пока что пытается решить ситуацию самостоятельно, не впутывая в это родителей. И, отчасти, Сяо даже должен быть благодарен за это, да вот только ни капли благодарности в своей душе он не находил. Единственная радость была в том, что Итэр вернулся домой. Он не пошел искать себе приключения. Он просто вернулся домой, хотя и там обстановка оставляла желать лучшего, но он хотя бы не шатался ночью по городу и не поехал к Альбедо. С сердца свалился огромный камень. — Люмин, послушай меня внимательно, — тихо начал он, игнорируя то, как сильно колотилось сердце в груди от одной только мысли об Итэре. — Твой брат признался мне в чувствах, которые я отверг. Я и пальцем его не трогал. Прекрати кидаться в меня пустыми обвинениями и душить Итэра своей чрезмерной заботой. Ты делаешь ему только хуже, — выпалил Сяо, чувствуя, как истерика в груди растет с каждой секундой всё сильнее, потому что, черт возьми, хуже, чем он, Итэру никто больше не сделает. — Признался вам? Так вы действительно не встречались? — непонимающе переспросила Люмин, и весь ее настрой дал трещину. Сяо лишь кивнул, чувствуя, как покалывает за веками. — И то, что ты видела тогда у кафе, это был просто жест поддержки. Мы тогда совершенно не ожидали, что кто-то станет намеренно следить за нами… — Я не следила, — уязвленно произнесла Люмин и тут же поджала губу. — Откуда тогда ты знаешь? — Мне прислали фотку… У Сяо внутри всё сковало ледяным холодом. Только не фотография. Если ее слова легко можно было расценить как клевету, то вот объяснить то, почему они держались за руки на фото — практически нереально. — Кто это был? — холодно спросил Сяо, чувствуя, как руки начинает бить крупной, нервной дрожью. — Я не скажу… Сяо едва сдерживался, чтобы не закипеть окончательно. Мозг словно затуманило пеленой. Все эмоции ощущались такими чужими, инородными, потому что сам Сяо давно уже не испытывал такой бури внутри. — Люмин, ты скажешь. Если ты возомнила себя достаточно взрослой, чтобы приходить ко мне с обвинениями, то, будь добра, отвечай за свои поступки и слова до конца. Сяо давил. Он видел, как дрогнули губы Люмин, когда он произносил последние слова. Сделает ли он хуже подобным напором? Откуда вообще взялись все эти эмоции? Кажется, раньше он был именно таким. Неужели это действительно прогресс?.. — Мне прислал ее Скарамуш, — выпалила она на автомате, и ее взгляд, как будто, стал теплее и спокойнее. — Я рада, что Итэр дома. И спасибо, что… что не воспользовались им, — бегло произнесла она и, больше не говоря ни слова, покинула кабинет, оставляя Сяо один на один с ворохом противоречивых мыслей и чувств.***
— Скарамучча, останься на пару минут, — попросил Сяо, замечая, как напряглись плечи Скарамуша от этой просьбы. Полдня прошли словно в тумане. Сяо не помнил, как прошли лабораторные, не помнил, что он вообще говорил. Все его мысли крутились только вокруг факта того, что он их с Итэром сфотографировал. Как это мерзко. Сразу вспоминались слова Итэра о том, что Скарамуш делает всё это потому, что однажды они переспали. Ревность? Просто отрицание собственной ориентации? Страх?.. — Чайльд, выйди, пожалуйста, — раздраженно произнес Сяо, когда в аудитории остались они втроем, и Тарталья, судя по всему, даже не собирался никуда деваться. — Да ладно, я вам не помешаю, — с какой-то слишком уж странной улыбкой произнес он, и Сяо ощутил, как внутри закипает. Сегодняшний день — такой выматывающий, такой эмоционально тяжелый, каких не было уже долгое время. Сяо впервые за последний год чувствовал такую злость, даже, наверное, ярость, и не понимал, как ему со всем этим справляться. — Плевать, — устало прошептал он себе под нос и впился немигающим взглядом прямо Скарамучче в глаза. — Я не буду заходить издалека. Ты ведь знаешь, что закон в нашей стране защищает личные границы всех граждан? — внутри кипело так сильно, что Сяо едва держался, чтобы не повысить голос. — Закон защищает всех от исподтишка сделанных фотографий и их распространения, — почти прошипел он, опасно прищуривая глаза и замечая, как в глазах у Скарамуша промелькнуло настоящее волнение, а может и даже страх. — Не понимаю, о чем вы… — Понимаешь, — перебил глупую попытку уйти от разговора Сяо и скрестил руки на груди, понимая, что не может просто нагрубить своему студенту, хотя очень сильно хотелось это сделать. — Ты сфотографировал нас с Итэром. Зачем ты сделал это? — Чтобы показать Люмин, где и с кем ошивается ее брат по ночам, — выпалил Скарамуш, не задумываясь, и Сяо почувствовал такое странное и резкое опустошение, словно прямо сейчас упадет в обморок, а лучше просто замертво. — Показал, молодец. Испортил отношения между ними, а дальше что? Стало легче? Чайльд молчал, но выглядел крайне заинтересованным в этом диалоге. Сяо вновь испытал желание выгнать его к черту из аудитории, но препираться с его паршивым характером не было никаких сил. — Это не я испортил их отношения. А любовь Итэра к таким же как он, — с омерзением в голосе выпалил Скарамуш. — Тебя вообще это касаться не должно, — с нотками злости в голосе ответил Сяо и устало сжал пальцами переносицу. — Я не стану просить удалять эту фотографию, потому что знаю, что она, так или иначе, уже на двух телефонах, и избавиться от нее бесследно не получится. Но знай, что если ты попытаешься ее распространить, то мы абсолютно точно встретимся с тобой в суде. Сяо блефовал. Он ни за что не пойдет судиться из-за фотографии, и если вся эта отвратительная правда про его ориентацию и любовь к студенту, всплывет, то… Сердце болезненно сжалось. Сяо не хотел снова и снова ловить себя на мысли, что единственным выходом из этой ситуации он видит только смерть. Не хотел идти к врачу на этой неделе и говорить, что он, кажется, сделал огромный шаг назад. Сначала запястье. Теперь это… — Знаете, учитель, закон ведь и не на вашей стороне, — вдруг подал голос Чайльд, и Сяо бросил на него опустошённый взгляд. — Да что ты? — «Таких» в нашей стране закон не защищает, а наоборот, — с явной насмешкой произнес Чайльд и пожал беспечно плечами, словно ему было всё равно, словно он ни на секунду не задумывался о том, что стоящий рядом с ним Скарамучча тоже из таких, но о чем он, вероятно, не знает. Скарамуш рядом побледнел. Он уже даже не пытался что-то говорить. Стоял молча и впивался напряженным взглядом куда-то в пол, нервно заламывая пальцы. — Было бы интересно посмотреть на доказательства, подтверждающие твои слова, — тут же нашелся Сяо и чуть оскалился, когда в ответ получил лишь изучающий прищур. — Пока у тебя нет доказательств, это всего лишь клевета, которая, между прочим тоже преследуется законом, Чайльд Тарталья. Хорошего вам дня, — с искренней неприязнью процедил Сяо и махнул рукой на дверь, не желая и дальше продолжать этот отвратительный диалог. Всё тело болело так сильно, словно все раны открылись и кровоточили, лишая жизненной энергии. Сяо достал дрожащей рукой телефон, стоило только двери захлопнуться за их спинами. Хотелось написать Итэру. Рассказать про всё это. Спросить, в порядке ли он. Попытаться попросить прощения и сказать, чтобы тот обращался, если будет нужна помощь, вот только по телу прошлись неприятные мурашки, стоило Сяо открыть их переписку. «Вы в черном списке этого пользователя». Захотелось истерически рассмеяться, но Сяо лишь беспомощно зажал рот рукой, надеясь, что крик, рвущийся изнутри, так и застынет на губах немым отчаянием…***
— Я разбил зеркало на шкафчике в ванной и отломил дверцу, — опустошенно произнес Сяо, не глядя в глаза психиатру. Костяшки до сих пор болели от этой странной вспышки гнева, которая застала в понедельник вечером. Вспышки, которая была абсолютно не знакома Сяо. За последний год он испытывал так мало эмоций, что даже и не мог представить, что способен на такое. На полу до сих пор валялись осколки зеркала, так как убирать весь этот беспорядок не было банальных сил. — О чем вы думали в тот момент? — совершенно спокойно спросил врач, словно не было ничего ненормального в том, что Сяо разгромил комнату в собственной квартире, едва сдерживая тогда крик и настоящую истерику. — Я… я не знаю… Внутри было так много мыслей. И о том, что я сам же отверг чувства того, кого действительно люблю. И о том, что он теперь даже слышать и видеть меня не хочет. И о том, что будет, если я потеряю работу из-за своей странной влюбленности… На глаза вновь навернулись слёзы, но не такие, какие были тогда. Эти эмоции были родные, слабые, скребущиеся где-то на сердце, но не доставляющие таких неудобств. А та вспышка… пугала. Сяо даже спустя несколько дней все еще постепенно выковыривал мелкие осколки из костяшек и в институте бездарно врал о том, что его сбил велосипедист, когда он выходил вечером до магазина. — Это ведь не нормально. То, что я так внезапно стал таким. И то, как я разговаривал со своими студентами в тот день. Меня будто подменили, я не понимаю… — Сяо, это абсолютно нормальная реакция на внезапный стресс. К вам постепенно возвращается возможность испытывать и ощущать всё, что копилось внутри так долго. Вы почти год жили как в вакууме. То, что вы испытываете сейчас — это нормально, — тихо произнёс врач и что-то бегло записал у себя в заметках. — Попробуйте назвать мне главные чувства, которые преобладали в тот день над вами. Сяо вновь погрузился в себя. Перед глазами четко стояло отражение в зеркале, когда он вернулся с работы. Он четко помнит, с каким отвращением и ненавистью смотрел на свои мешки под глазами, а в мыслях тогда пульсировали только обрывочные фразы из разговора на балконе. Скольких усилий стоило Итэру признаться в своих чувствах? До этого момента он был всегда только с теми, кому нравился он. Но сейчас он попытался всё изменить. И что получил взамен? Ложь. Мерзкую, грязную ложь, которая ощущалась на языке горечью и раздражением от собственной слабости. — Ненависть… Отвращение… — выдавил из себя Сяо, чуть наклоняясь вперед и роняя лицо на ладони, чувствуя, как же сильно он утомился за эту неделю. — К кому? — К себе, — пусто отозвался он и усмехнулся. — Я вижу его в институте. Вижу, как он улыбается, как он проводит время с ребятами. Но мое существование он упорно игнорирует. Словно меня нет. И пары мои он тоже прогуливает, — обреченно произнёс Сяо и зарылся пальцами в спутанные волосы. Врач помолчал пару секунд, после чего поудобнее уселся в кресле и задал вопрос, который неприятными мурашками отозвался по всему телу. — Если бы ваши чувства отверг тот, кого вы сильно любите, как бы вы поступили? Сяо истерически усмехнулся. — Точно так же, как и он… Я не осуждаю его… Я понимаю… Но не могу перестать думать о том, что я без него не справляюсь. Меня ломает от желания поговорить с ним, попытаться объясниться… — А вам станет легче от того, что вы объяснитесь? — Не станет… — и вновь тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами Сяо от собственной беспомощности. — Но что мне тогда делать? Как правильно поступить? — Сяо, на этот вопрос можете ответить только вы сами…