***
— Я не пойду туда, — дрожащим, сиплым голосом в который раз произнес Сяо, крепче цепляясь за ручку в машине. Идти в квартиру было так страшно, что казалось, будто легкие вывернет наизнанку от волнения и подкатывающей тошноты. Сяо хотел кричать, до того униженным и разбитым он ощущал себя сейчас — сидя с перевязанным запястьем в машине и отпираясь от Венти с Кадзухой. От одной только мысли, что Итэр увидит его в таком виде, становилось так плохо, что хотелось исчезнуть. И пускай Итэр знал о его состоянии. Пускай он неоднократно говорил, что ему не противно, что он готов быть рядом, всё равно предстать перед ним в таком унизительном виде хотелось меньше всего. — Сяо. Ты пойдешь, — спокойно произнес Венти и вновь протянул руку, чтобы помочь выйти из машины. Сяо отчаянно замотал головой. Итэр слишком замечательный. Такой светлый, хороший, самый добрый и открытый. Он не должен видеть это. Не должен осознавать, насколько Сяо обречен. Не должен, блять, видеть кривые порезы, обессиленное тело глупого взрослого и стыдливо спрятанный взгляд. Сяо не верил, что сможет посмотреть Итэру в глаза после того, как он снова хотел сделать это. И пускай не получилось. Он хотел. Он стоял там и пытался совершить свой последний прыжок, на который так и не решился. — Венти… Ты не понимаешь… Там Итэр… Я не хочу… — бессвязно шептал Сяо, чувствуя, как всё тело сводит дрожью. — Вот именно потому, что там Итэр, ты и пойдешь, — заговорил Венти и осторожно сел рядом, глядя куда-то в пол. — Сяо, он очень волнуется за тебя. Ты ведь знаешь об этом, — тихо произнес Венти, и от этих слов по коже побежали мурашки. — Откуда такая уверенность?.. Ему будет мерзко видеть меня таким… Он не должен… — Сяо… С чего ты вообще взял, что хоть кому-то из нас мерзко смотреть на тебя? Кадзуха стоял на улице, но Сяо всё равно казалось, что он слышит этот разговор. Хотелось позвать его, посмотреть в его сочувствующие глаза и спросить напрямую — что он ощущает, когда в очередной раз выслушивает от Венти рассказы о том, как его лучший друг снова не смог свести счеты с жизнью. Захотелось истерически рассмеяться от абсурдности этой ситуации. Хотелось Венти встряхнуть — чтобы он открыл, наконец, глаза. Чтобы начал жить спокойно. Без огромной проблемы в лице своего старого друга. Ему ведь сразу станет легче. Почему он просто не уйдет? Почему?.. — Потому что я порчу вам жизнь… Я порчу ее тебе уже не первый год… Я не хочу испортить ее еще и Итэру, — кое-как выдавил из себя Сяо, и горло обожгло болью. Когда Венти потянулся навстречу, Сяо весь сжался, ощущая себя таким убогим, как никогда раньше. — Какой же ты идиот, — совершенно беззлобно произнес Венти и всё же прижал к себе — крепко, уверенно, и эти объятия каждый раз казались такими родными, что в них хотелось утонуть и больше никогда не открывать глаза. — Знаешь, иногда я вспоминаю то, какими мы были во времена учёбы… Вспоминается сразу, как мы любили с тобой шляться по барам, а после слёзно клясться на утро, что больше никогда не будем пить до такого состояния. А потом напивались снова и снова. А потом ползли на экзамены, едва соображая с похмелья… В голове тут же всплыл самый яркий момент со второго курса, когда они напились как свиньи прямо перед экзаменом по философии, которую вёл один из самых строгих преподавателей в институте. Сяо тихо усмехнулся, стоило только вспомнить, как же сильно он позорился, сидя перед ним с пустым листом и абсолютной пустотой в голове, но при этом неся какую-то чушь о Платоне и его учениях… Они с Венти тогда были единственными из группы, кого отправили на пересдачу. Вот только им было плевать. Потому что вдвоем не было так унизительно и обидно. Потому что Сяо не был один. — К чему ты сейчас говоришь об этом? — непонимающе спросил Сяо, чувствуя сильное опустошение от этих воспоминаний. — К тому, глупый, что мы всегда были вместе. Абсолютно всегда. Мы всегда поддерживали друг друга и защищали. Мы вместе страдали и вместе решали проблемы. Мы позорились всегда тоже вместе, и плевать нам было на то, что о нас подумают другие. И из моего сильного запоя меня вытягивал именно ты. Не кто-то другой, а ты. Ты был рядом всегда, когда мне было хуёво, так почему я не должен быть рядом сейчас? Повисло молчание. Сяо продолжал беспомощно ронять слёзы, не в силах подобрать ни единого нормального предложения в ответ. Венти прав. Они всегда были друг у друга. И эта длительная депрессия тоже не вечная. По крайней мере Сяо в последнее время действительно хотел верить, что эта черная полоса подойдёт к концу. Однажды это точно закончится… — И Итэр тоже не маленький мальчик, — продолжил Венти, и сердце сжалось при упоминании того, кто с недавних пор перевернул всю жизнь с ног на голову. — Перестань решать за него, что хорошо, а что плохо. Если ты не хочешь открывать ему свои чувства, то хотя бы не лишай его возможности быть с тобой в качестве друга. Он тянется к тебе. Это сложно не заметить. Так не отталкивай его, идиота ты кусок…***
Сяо не мог поднять взгляд. Когда они зашли в квартиру, он стыдливо опустил глаза в пол, не в силах даже посмотреть на Итэра. Тот ничего не сказал. Впустил их молча, тут же чуть отходя в сторону. Сяо с трудом, но смог сам стянуть с себя куртку. Он едва ли не со слезами на глазах и подкатывающей к горлу истерикой вытолкал Венти из ванной, чтобы остаться в одиночестве. Сейчас хотелось помыться самому. Без чужой помощи. И если бы в обычное время он ни за что от помощи не отказался, потому что всё тело двигалось с трудом, а порезанная рука приносила огромное количество неудобств, то сейчас, когда дома Итэр, выглядеть в его глазах таких беспомощным было стыдно. Венти, кажется, всё понял. Не стал настаивать слишком сильно. Оставил Сяо наедине с собой в ванной, где он, только успев захлопнуть за собой дверь, беспомощно осел на колени, не в силах сдерживать рвущуюся истерику. Сердце внутри разрывалось. Перед глазами слишком четко стояла Люмин. Все мысли мешались в общую кучу, и как-то прийти в себя не получалось. Меньше всего сейчас Сяо хотел нажить себе ещё проблем. Меньше всего он хотел, чтобы слухи о его ориентации распространились по всему институту, но это, пожалуй, было меньшее из зол. Страшнее всего ему по-прежнему было от мысли, что Итэр о его чувствах догадается и поймет, что вместо друга он получил влюбленного взрослого мужика. И, если быть честным, звучало это даже в голове отвратительно. Сяо не хотел думать о том, что почувствует Итэр, когда осознает весь этот ужас. Почему-то чудилось, что в золотых глазах он увидит лишь ненависть и осуждение… — Вы можете представить вашу бывшую девушку здесь, в кабинете? — тихо произнёс врач, и Сяо нахмурился. Воображение тут же нарисовало её, но фигура была такой смутной. Прошло всего несколько месяцев с расставания, а он с трудом мог вспомнить цвет ее волос, будто бы она начала постепенно растворяться в памяти. Неужели всё настолько плохо, что он стал забывать даже тех, с кем был рядом не один год? — Могу, но очень смутно… Это нормально, что я так быстро стал забывать ее внешность? Врач молча кивнул, и уголки его губ дрогнули в легкой улыбке. — Ваш мозг хочет помочь вам избавиться от негативных эмоций, поэтому стирает те события и образы, которые эти эмоции вызвали… Что вы чувствуете, глядя на нее? Сяо перевел пустой взгляд чуть в сторону. Ее глаза получилось представить отчетливее всего. А еще то, как она стягивала рубашку на груди. Видеть удивление вперемешку с испугом на ее лице теперь, спустя время, было в какой-то степени даже приятно. По крайней мере, Сяо совершенно не помнил, что в ее глазах было в тот день, но хотелось верить, что настоящее отчаяние. — Злость. Разочарование… — отрывисто произнес Сяо, и в груди бурей вспыхнули все те эмоции, которые он испытал тогда, видя ее с другим мужиком в собственной квартире. — Скажите ей всё, что думаете о ней, — попросил врач, и Сяо не смог сдержать какую-то безумную улыбку, скользнувшую на уставшем лице. — Я… тебя ненавижу, — спустя пару секунд молчания выдавил из себя Сяо, и по щекам побежали обжигающие слёзы. — Ненавижу за то, что ты сделала со мной… Горячий душ помог прийти в себя. Левая рука все еще двигалась с трудом, но зато правая будто ожила. Несмотря на дрожь и дикую слабость во всем теле, Сяо все же смог помыться, снова перебинтовать запястье и даже одеться без чужой помощи. Когда он кое-как выполз из ванной, все еще боясь поднять голову и зайти в комнату к тем, кто ждал сейчас его в гостиной, в горле мгновенно пересохло. А что им сказать? Что сказать Кадзухе, который вообще не по своей воле оказался втянут в это длительное безумие? Что сказать Итэру, которому и так не сладко? Что он вообще может сказать этим замечательным людям, кроме раздавленного «простите меня»? Но не успел он даже войти, как почувствовал резкий толчок в грудь и тонкие пальцы на собственных лопатках. — Я так волновался… Слава богу, ты в порядке… — Итэр… В ответ его лишь сжали еще крепче. Сяо вздрогнул от того, как быстро намокла футболка на плече. Итэр дрожал всем телом, и от этого по телу бежали неприятные мурашки. Он не должен плакать. Только не из-за Сяо. Из-за чего угодно, но не из-за его безответственности… — Итэр, я в порядке, пожалуйста, не плачь… — затараторил Сяо, чувствуя, что и сам уже на грани, чтобы просто расплакаться. Эти касания слишком необходимые. Разве это нормально, когда чувствуешь такое спокойствие от простых объятий? Нормально ли, что в этих руках хочется просто раствориться и остаться навечно? Нормально ли, что сейчас всё, чего он хочет, это прижаться к мягким губам в поцелуе и забыть обо всех своих проблемах и впервые за эти несколько лет ощутить себя… нужным? — Я так испугался, что Венти не успеет. Я так сильно за тебя испугался. Я не знал, что думать. Черт… — беспорядочно шептал Итэр и цеплялся за лопатки всё крепче и крепче, а Сяо просто дрожал, ведь он даже представить себе не мог, что за него кто-то может так переживать. И этот кто-то не Венти, а тот, кто нравится так сильно, что аж дыхание перехватывает. — Сяо, любую проблему можно решить вместе. Пожалуйста, не отталкивай меня. Прошу. Я так сильно боюсь потерять тебя… Слова так больно резанули по легким, что Сяо едва смог сделать вдох. Вместе… Если бы Итэр только знал, какую из проблем им теперь нужно решать первой. Если бы он только знал про этот разговор с его же сестрой… Нужно ему рассказать, но как? Как, черт возьми, вообще заговорить об этом? Ее слова всё ещё набатом стучали в голове. — Всё будет хорошо, Итэр… — прошептал эту сладкую ложь Сяо, не представляя, что вообще делать дальше. А будет ли? Если Люмин предпримет что-то, то им придется перестать общаться. Нельзя, чтобы Итэр пострадал от этого. Нельзя допустить, чтобы какой-то тридцатилетний мужик испортил ему жизнь своим существованием. Сяо почувствовал руки, приобнимающие сбоку, и еще одни сзади. По телу побежали мурашки, когда он открыл глаза и осознал, что Венти с Кадзухой тоже здесь. Они обнимают его — ничтожного червя, который в очередной раз лишил их возможности побыть вместе и провести спокойную ночь. — Сяо, мы тебя любим, — произнес Венти, и Сяо не смог сдержать слёзы. Между беспорядочными рыданиями он едва ли успевал произносить это глупое «простите», которым нельзя было ничего исправить. Просто пустышка, греющая собственное эго. Но что другого он мог сказать? Как исправить всё это? Как вообще рассказать обо всём Итэру, который видит в нем отцовскую фигуру и просто друга? «Итэр не умеет дружить с мужчинами». По телу вдруг прошлись холодные мурашки от странного и внезапного осознания. Сяо так отчаянно цеплялся за мысль, что они просто друзья, совершенно игнорируя то, что же испытывает Итэр на самом деле…***
Сяо казалось, что он падал в бездну. С каждым днем, проведенным вместе, ему все сильнее казалось, что он сходит с ума, потому что по-другому объяснить то, что он стал замечать в поведении Итэра то, чего не замечал раньше — не получалось. Чем дольше они были вместе, тем сильнее не получалось на это закрыть глаза. Сяо снова был на больничном. Показаться при студентах в столь разбитых чувствах не позволяла совесть. Нужно было как-то собрать себя. По крупицам выложить что-то, похожее на человека, да вот только ничего не получалось. Всё рассыпалось, стоило только посмотреть в глаза, цвета золота. Глаза, которые заставляли едва живое тело трепетать от любви и желания получить взаимность. Итэр продолжал прогуливать учебу, и Сяо всё сильнее винил себя в этом, потому что, черт возьми, он же учитель. Он должен помочь ему. Должен вразумить его, объяснить, да даже настоять, в конце концов. Но он просто не мог. Потому что он видел, какой страх и обида появлялись в золотых глазах, стоило только заговорить о парах или о том, чтобы пойти на контакт с Люмин. О разговоре с ней Сяо так и не сказал. Каждый раз, когда он пытался сделать это, язык словно прилипал к нёбу, а способность выстраивать предложения просто улетучивалась. Бежать от проблем уже настолько вошло в привычку, что даже ненавидеть себя за это не было сил. Так же как и не было сил больше отрицать то, что Итэр смотрит на него далеко не как на своего друга. Понимание не свалилось внезапно. Оно обрушивалось медленно, постепенно, с каждым днем всё сильнее погребая под грузом ответственности перед этим несчастным ребенком, который, по всей видимости, действительно ни с кем толком не дружил. Касания душили. Их становилось только больше, хотя Сяо честно пытался подобной близости избегать. Откровенные разговоры по ночам добавляли масла в костер чувств, растущих в груди с каждым днем всё сильнее. Крепкие, такие необходимые объятия заставляли сердце обливаться кровью. Сяо почти не спал по ночам, перебиваясь лишь несколькими часами дрёмы под утро. Раны на ноге так и не заживали, потому что он раздирал их, снова и снова заливая их перекисью, чтобы было больнее. Чтобы всё тело трясло от болевых вспышек. Чтобы даже двигаться было тяжело. Итэр всё это замечал. Не мог не заметить. Сяо видел, как тот смотрел каждый раз, стоило выйти, прихрамывая, из ванной. Он видел отчаяние в золотых глазах каждый раз, когда он аккуратно садился на стул или дрожащими пальцами оттягивал ткань шорт от израненного бедра. Итэр всё это видел. Но они оба продолжали бежать от разговора. Продолжали пытаться сохранять ту последнюю нить, которая сдерживала их от необдуманных поступков. Сяо с ужасом осознавал, что бесконечно это длиться не сможет. Что ему придется выйти на работу. Ему придется столкнуться с последствиями в лице разозленной Люмин. Ему придется помогать Итэру справляться с этим. Придется… — Накинь куртку, пожалуйста, — послышался голос сбоку, и Сяо вздрогнул, поднимая голову. Итэр стоял в дверях на балкон, протягивая куртку к сидящему на полу Сяо. — Мне не холодно, — отозвался он пусто, но вопреки собственным словам, взял протянутую вещь и накинул на тощие плечи, вновь прислоняясь к бетонной перегородке. Сигарета почти закончилась, но Сяо знал, что одной он не обойдется. А может быть даже не двумя. На душе было крайне паршиво, а в голове набатом кричало подсознание о том, что им необходимо поговорить. Тянуть больше нельзя. Послезавтра уже понедельник. Сяо вынужден будет пойти на работу, и было бы замечательно, если бы там его не ждала Люмин и ее родители с заявлением в полицию о том, что он насильно удерживает Итэра у себя дома… — Сяо, я… я думаю, что нам стоит поговорить. Всё тело свело судорогой от этой фразы. Поговорить. Им действительно стоило поговорить. Вот только как найти слова? И о чем хочет поговорить сам Итэр? Люмин написала и ему? Или же он хочет обсудить то, что Сяо продолжает уродовать себя, пусть и без лезвия?.. — Как скажешь, — тихо отозвался Сяо и едва сдержал рваный выдох, когда Итэр сел рядом, касаясь плечом плеча и прислоняясь затылком к холодной бетонной стене. — Дай только с мыслями собраться… — усмехнулся он и прикрыл устало глаза. — Можно я тоже закурю? Сяо молча протянул открытую пачку, позволяя вытянуть сигарету. В груди неприятно защемило от осознания, что он даже здесь проебался. Итэр ведь не курил. Он даже запах сигарет переносил с трудом, а сейчас что? Просит закурить, и Сяо ему позволяет, потому что не может не позволить. Потому что этому солнцу он готов позволить всё, что угодно, даже если эта дрянь вредна для его юного организма. Ведь ни одна сигарета не будет вреднее, чем тот кошмар, в котором Итэр жил всё это время, лишенный поддержки, понимания, любви и настоящих друзей. — Хорошая сегодня ночь, — произнес Итэр, и в его голосе слышалось волнение. — Даже звёзды видно, — ответил Сяо, в который раз осознавая, что даже сейчас они оттягивают диалог. Даже сейчас, сидя наедине друг с другом, они боятся начать. Боятся быть откровенными друг с другом. Какая же это тогда дружба? — Слушай… Я не привык говорить о таких вещах напрямую… И я всё ещё не уверен, что я не ошибаюсь… — произнёс Итэр неуверенно, с трудом, кажется, подбирая слова. — В общем… Я правда надеюсь, что мне не показалось… Скажи, ты ведь тоже чувствуешь это? Внутри словно всё рухнуло. Теперь уже окончательно. Сяо только сейчас понял, как же сильно колотит тело от волнения. Не может быть… Этого просто не может быть… Это не должно было быть так. Меньше всего хотелось сейчас говорить о каких-то чувствах, когда на кону стояла их спокойная жизнь. Сяо перевел обреченный взгляд на Итэра и столкнулся с золотыми глазами, полными какой-то искренней надежды. Надежды, что его чувства взаимны. Что его не отвергнут сейчас. Что он, черт возьми, не ошибся, решив, что Сяо — преподаватель блядской физики в одном из ведущих институтов их города — действительно безвозвратно влюблен в собственного студента. — Я не понимаю, о чем ты, Итэр, — прошептал Сяо, чувствуя, как к глазам подкатывают слёзы. Дыхание в горле замерло. Время словно остановилось. Сигарета в дрожащих пальцах почти истлела, но это было так неважно. Важно было лишь то, как горели золотом глаза напротив, когда Итэр приближался — медленно, боясь спугнуть, боясь нарушить эту тишину и волшебство, повисшее между ними. — Со мной это точно не сработает… — нервно усмехнулся Итэр, останавливаясь в такой опасной близости, что ещё немного, и можно будет ощутить тепло таких желанных губ… — Итэр… ты ошибаешься… — задушенно прошептал Сяо, боясь даже пошевелиться. — Тогда оттолкни меня, — так же тихо произнес Итэр и аккуратно подался вперед. Лёгкие тут же обожгло ярким трепетом, который должен был подарить наслаждение, но подарил лишь острую боль в районе груди. Губы Итэра были такие сухие, такие напряженные, но всё равно невероятно любимые. Именно такие, какими Сяо их себе и представлял. Весь Итэр всегда был идеальным во всем, и этот поцелуй — невинный, едва ощутимый — он заставил растерзанное прошлой любовью сердце завыть словно животное. — Итэр… — задушенно прошептал Сяо, и слёзы всё же покатились по пылающим щекам. Хотелось больше. Хотелось углубить этот поцелуй, сцеловать каждый вздох, каждый тихий стон. Хотелось сжать запястья Итэра в ладонях, не дать ему сбежать, привязать к себе навсегда. Чтобы сердце больше не болело. Чтобы не только Сяо, но и сам Итэр почувствовал, наконец, что такое настоящая любовь. Сяо так сильно хотел подарить ему всё. Укрыть его от проблем. От обид. От его прошлого. Но скользкая, болезненная реальность не позволяла окунуться в эту сказку с головой. Сяо не шевелился, пока Итэр мягко скользил языком по плотно сжатым губам. Он не отстранялся, когда тот обхватил своими тонкими пальцами влажные от слёз щёки. Он не смел даже сделать вдох, пока этот юный, прекрасный человечек, заслуживающий лучшего, целовал его так трепетно, словно свою самую яркую любовь. — Не отвечаешь… — с каким-то надрывным отчаянием прошептал Итэр в самые губы и резко отстранился, тут же делая рваную, нервную затяжку. Сяо не мог отвести взгляд от острых скул и слегка влажных губ. Не мог перестать плакать, любовно оглядывая каждую костяшку. Хотелось зацеловать эти тонкие пальцы. Прижаться губами к впалым щекам. Забрать чертову сигарету и не позволить испортить свой организм этой дрянью… — Прости… — задыхаясь, прошептал Сяо, чувствуя, как к горлу подкатывала паника. Не хватало еще поймать очередную истерику. Перед глазами отчетливо появилась Люмин. Ее омерзение, которое сквозило в словах… — Ко мне приходила Люмин… В тот день, когда я сделал это… — Сяо вытянул вперёд руку, на которой теперь виднелись уродливые порезы, которые с огромным трудом, но получалось оставлять нетронутыми. — Что? — лицо Итэра вмиг переменилось. — И ты молчал? Сяо с трудом мог распознать эмоции которые отражались в золотых глазах, но казалось, будто это была злость вперемешку с непониманием. Он и сам бы разозлился, если бы от него утаили подобное. Это совсем не шутки. Всё это действительно переходило границы, и молчать он не имел никакого права. — Я не знал, как рассказать о подобном… Я идиот, черт, прости меня… — Что она наговорила тебе? — серьезно спросил Итэр, и Сяо сбивчиво затараторил. Про то, что она думает, словно они встречаются. Про то, что она уверена, словно Сяо настраивает Итэра против них. Про то, что Итэр не умеет дружить с мужчинами. И про то, что Сяо не имел никакого права утаскивать к себе студента, даже если он просто хотел помочь… — Блять… Ну почему она всегда лезет, куда ее не просят? — в сердцах выпалил Итэр, когда дослушал всё, что Сяо носил в себе эти дни и вылил вот так, не обдумав и не подобрав правильных слов. — Сяо, мне наплевать на их мнение, понимаешь? Я совершеннолетний. Я могу встречаться с тем, с кем захочу. Ты не тащил меня к себе силой. Сяо, ты не маньяк! Слёзы всё не останавливались. Сяо отчаянно мотал головой, сжимая челюсть до онемения. Итэр еще совсем молодой. Он ни разу не состоял в длительных отношениях. Что Сяо вообще может предложить ему? Он просто доломает это юное сердце, принесет еще больше боли. Нельзя. Меньше всего Сяо хотел стать очередным травмирующим опытом и тем самым ужасным бывшим, о ком даже вспоминать страшно. — Сяо, мы со всем справимся вместе. Слышишь? Я ведь нравлюсь тебе. Я чувствую это… — Нет, Итэр… — сквозь слёзы, едва слышно прошептал Сяо, ощущая, как внутри всё ломается и кричит. — Ты мне не нравишься… Абсолютная ложь. Такая болезненная, разрывающая изнутри ложь, которая ядом слетала с прокуренных губ. — Не нравлюсь? — хрипло переспросил Итэр, и Сяо позволил себе скользнуть взглядом выше, посмотреть в золотую радужку и в ту же секунду пожалеть об этом. — Ты мне просто друг, — снова повторил Сяо, и в этих ярких глазах что-то надломилось. — Я не верю… — Прости… — в который раз повторил Сяо, всё же отводя взгляд в сторону, не в силах выдержать этот прямой, немигающий взгляд. Повисла тишина. Пальцы уже начали неметь от холода, но было всё равно. Важнее всего сейчас было то, какая реакция последует на подобное признание. Хотелось закричать, что это всё чушь. Что Сяо, на самом деле, безумно влюблен. Что он никогда не встречал никого более чуткого, нежного и вообще настолько прекрасного. Вот только страх был куда сильнее. Если даже всё-таки закрыть глаза на Люмин, на родителей, то вот закрыть глаза на то, что Сяо — трижды неудачный самоубийца — уже не получалось. Итэр в этих отношениях будет обречен. Нельзя впутывать его в это. Нельзя, чтобы он лишился своей светлой юности из-за проблем одного глупого взрослого… — Я… я всё понял… Я… ухожу… — отрывисто бросил Итэр и подскочил на ноги, едва удерживая равновесие. — Уходишь? Куда? — непонимающе переспросил Сяо, пытаясь хоть как-то собрать себя во что-то цельное. — Плевать. Подальше отсюда, — выплюнул Итэр и уже было сделал шаг, чтобы уйти с балкона, но Сяо отчаянно подался вперед, хватая того за лодыжку. — Погоди, это не значит, что я выгоняю тебя. Ты можешь оставаться здесь, пока не помиришься с родителями и Люмин. Мы ведь всё ещё друзья… — Нет, Сяо, мы не друзья, — надрывно выпалил Итэр и болезненно усмехнулся. — Я не умею дружить с теми, в кого влюблён… То, как сильно свело в рыданиях легкие, когда Итэр хлопнул дверью балкона, не передать словами. Сяо не помнил, сколько он пролежал там, свернувшись калачиком на холодном бетонном полу, замерзая с каждой минутой всё сильнее, но когда он всё же нашел в себе силы заползти в квартиру — Итэра в ней уже не было. За окном занимался рассвет, пока Сяо, словно самый настоящий червь, пытался доползти до ванной, в надежде всё же порезаться. Да вот только сил хватило лишь на то, чтобы беспомощно отключиться в коридоре, обнимая себя руками и надеясь только на то, что Итэр всё же поехал домой, а не к кому-нибудь из своих бывших…