Удовольствие от страха

Каминари думает, что всё хорошо, всё прекрасно, потому что дела идут как нельзя лучше. Ему удается сдать тест на вполне удовлетворенный бал для Шинсо и даже заранее закупиться энергетиками, потратив, правда, всю стипендию. Деку отвечает на сообщения всё реже и реже, пока наконец не признается, что у него появилась нормальная работа (умалчивает какая, но это не страшно). Шинсо ведет себя крайне сердито, когда Денки неосознанно говорит о Мидории друзьям. Однако, Хитоши не проверяет его телефон и не используют причуду. Урарака говорит, что его ревность крайне забавная и милая. Джиро ржет. Воспоминания с прогулки всем её участникам приносили приятные ощущения. Однако, в отличии от всех остальных у Мидории это были единственные приятные воспоминания за… месяц? Он уже потерялся во времени. Недели шли быстро. Если бы не друзья и мама, то у Деку начался бы день сурка. Прогулка, которая была четыре недели назад принесла много новых связей. На встречу он опоздал. Не сильно. Его ждала какая-то толпа подростков, больше похожих на аниматоров. Каминари, Урарака, парень с двухцветными волосами, розовая девушка с рожками и ребёнок лягушки и человека. Имена этих людей он пытался запомнить, но, видимо, не было суждено. Розовая девушка, что выглядела энергичнее всех, только завидев Деку, поинтересовалась у Денки, не это ли его друг. Сказала она это так громко, что даже Изуку услышал. Несколько людей обернулись на него. Улыбка на лице друга давала понять, что объект распознан. Далее могло быть клишированное знакомство, но они решили поиграть в угадайку на имена. Изуку проиграл. Затем бесцельное хождение по паркам и улицам города. Наступала осень. Погода играла по своим правилам. Иногда солнце не греет, зато есть тёплый ветер. А иногда солнышко грело с добротой и теплом, но ветер. Именно сегодня он был холодным. Забавляет то, что в такие дни одежда вся не та. В футболке с рукавом в три четверти холодно. В олимпийке жарко. Вот и сейчас его тыквенного цвета футболка не спасала от холода. Рюкзак за спиной спасал от шальных потоков ветра которые, словно холодные руки, проходили по спине. Но не только он страдал от ветра. Урарака заметно нервничала из-за ветра, что мотал юбку то туда, то сюда. Так же ей, двухцветному с гетерохромией и Каминари не повезло иметь достаточно длинные прямые волосы и чёлку. Мина, та розовая девушка, в топе и кофточке смотрелась как модель. По виду Тсую, полулягушечки, в футболке и кардигане чувствует себя более чем комфортно. Общие темы были вполне типичны: манги, аниме, учёба, любимые цвета, музыка, еда, напитки и это только те, что он мог вспомнить за короткий срок времени. Как-никак четыре недели. Но некоторые моменты из диалога для себя он выделил. Например, разговор о любимых героях. — Мои любимые герои? — Деку прекрасно слышал вопрос и, сам не зная зачем, переспросил: — Ну, мне нравился Всемогущий. А сейчас, когда Денки рассказал мне больше о Сотриголове, мне кажется, что он тоже достаточно способный. Каминари всем своим видом показывал что хочет что-то выкрикнуть. Его опередила Очако: — Просто увлекался? Может, собирал мерч? — Он заметно засмущался. Хотя сам Мидория назвал бы это стыдом. Тогда Каминари решил «спасти» друга из неловкого положения. — Можно? — схватившись за предплечие, жалобным тоном сказал он. И плевать, что Изуку запретил говорить любому живому существу. — У него целая полка в шкафу и коробка под кроватью, но сейчас ему это не нужно. — Пиздец тебе, Каминари, — Деку был вне себя от злости и стыда. — Беги, Каминари. — Прощай. Я рад был знать тебя. — Рука справедливости от зелёного не заставила себя долго ждать. Подзатыльник был звонким… Воспоминание отдавало теплом и болью в ладони. Помнится, после этого был ещё разговор о Юэй. Каминари много жаловался, что им приходится вставать в такую рань, какую другие классы считают полноценно ночью. И всё из-за того, что им достался необычайно злой преподаватель. Мидория сочувственно кивал, хотя ему было безразлично. По крайней мере Денки жив, уже хорошо. Они всей толпой игнорировали взбучки погоды в виде дождя и сильного ветра. Забегали со смехом под крышу какой-нибудь закусочной и продолжали болтать о чем-то своем. Они гуляли уже сорок минут. Тсую предложила сходить в магазин. Хотелось пить. Не от жары, просто во рту пересохло. Да и Мина, которая без умолку трещала, явно хотела пить. Поход в магазин был неизбежен. Пока они направлялись к ближайшему минимаркету, Деку задал вопрос, возобновивший бурное общение. — Как обстаят дела с тренировками? — В целом вопрос не особо важный и серьёзный. Но слово за слово, и вот они уже рассказывают о собственных причудах, как ими пользоваться, о слабостях и преимуществах. Правда, стоит отметить, что для Изуку была важна лишь часть о слабостях. Но он считал, что если попросит рассказать о них, то мгновенно себя спалит. Наверно, странно, но самым важным в плане наблюдений оказалась Тсую. Как она сама сказала: — Я тихая и неприятная. Меня легко не заметить, но зато я замечаю многое. В основном слабости были связаны с неспособностью контролировать причуды в некоторых случаях. Но таких мало. Были те, у кого ограничением были их собственные физические ограничения. К таким относилась девушка Яойрозу и несколько пареньков, из которых он запомнил только Минету и Сато. Были, конечно, ещё люди, но они больше напоминали случай Каминари. Они могли драться не без физических ограничений. Они сражались позже, становясь бесполезным выдохшимися тряпками. К сожалению, это поправимо. Кто-то сталкивался с неопытностью. Такие люди просто неумело развивали свои причуды. Были те, чья способность сама по себе не могла позволить те или иные вещи. — Моя причуда хороша, если у напарника если оружие. — Мина была живым примером. — Я могу стрелят струей кислоты, обвалакивать себя густым слоем этой же кислоты или создавать из него стену. Но мне безусловно хотелось бы создавать более весомые вещи, чем стены. Научись я делать меч или стрелы, я бы стала идеальным соло бойцом. Есть ещё те, у кого причуда идёт против них. Джиро иногда получала во время тренировок серьёзные проблемы с ухом. Но вроде как это единичный случай. Правда, они не сильно интересовали Деку. — Слушайте, а что насчёт Кацуки? — Хм. Ну …из плюсов он имеет много приемов и некоторые из них масштабны и убийственны. А из минусов… — Казалось Тсую с трудом вспоминала хоть что-то связанное с ним. — Из минусов — это он сам. Он очень часто забывается в своих эмоциях. Теряет контроль над своей причудой. — Верно подмечено, Тодороки-сан, он не раз разносил места сражений. Что уж говорить о людях, с которыми он сражался. — Конечно, комментарии от Денки не сильно помогли. Хотя сам по себе он был полезен. По отношению к Бакуго он находился в таких же близких отношениях, как и Киришима. Информации не сказать что навалом, но вполне хватало. Плюсом было то, что он боялся быть слишком настойчивым к этому вопросу. Все плавно перетекало из одного в другое. И со сменой темы пришла и смена обстановки. С душной улицы они переместились в магазин с кондиционером. Деку и Шото там задержались не надолго. Взяли фанту, оплатили и вышли к скамейке возле магазина. Здание было невысоким, но в целом хватало, чтоб создать тень на месте отдыха. Эти двое вышли быстрее остальных. Окно было большим, почти панорамным. Поэтому женская половина во главе Каминари не сильно беспокоилась. За это время наши латентные новоиспеченные друзья мило беседовали. — Знаешь моя причуда… — Неуверенность в голосе. До боли знакомая. — Могу я о ней рассказать? — Конечно, мне всегда в радость о таком послушать. Ну, то есть, я могу поддержать, да и рассказы о причудах мне… Ну ты понял. — К щекам поливали жар. Хотелось отвернуться, убежать, окунуться в воду, что угодно! Лишь бы не чувствовать это смущение. И позже, и сейчас он не понимал. С Денки бывали случаи и похуже. Так почему? Почему с этим человеком хочется выглядеть на все сто? Минуты размышлений оказались жалкими секундами. — Да, я понял. Ты наверно знаешь, что мой отец Старатель. Он сделал себе имя во имя карьеры героя. Но он так и не смог превзойти Всемогущего. Он у него всегда был как бельмо на глазу. — Да уж, та ещё заноза, — чуть не вырвалось у Изуку. — И поскольку он знал, что самому ему не совладать, он придумал план. Ты знаешь о «браках ради причуд»? — Риторический вопрос. — Всё что он хотел — утолить свой эгоизм и воспитать героя, что превзойдет номера один. Сколько себя помню мама всегда плакала. Она сказала, что моя левая сторона уродлива и после этого плеснула на меня кипятком. Я отрёкся от причуды отца. Я справлюсь и без помощи этого ублюдка. Только сейчас Деку посмотрел на лицо Тодороки. Там было все. Грусть, злость, ненависть, сочувствие и уверенность. Шото заметил, что его пристально разглядывают и решил прервать эту атмосферу. — Мне… Я не знаю что сказать… Странно, но у меня есть желание доверять, нет, верить твоему образу Мидория. — Оу, спасибо. — Изуку был в шоке. Он, как и Шото, был в маленьком ступоре. Но, решив, что поддержка необходима, снова завёл разговор. — Я, конечно, не специалист, но все в нашем мире уровновешенно. На каждый лёд, найдётся свое пламя. Наблюдая за турниром, я заметил, что ты мерзнешь. Ты дрожал, но это было не так сильно видно как иней на одежде и коже. Ты становился слабее, да и бил не в полную силу. — Он натягил нервную, но ласковую и милую улыбку. — Ты можешь не использовать её в бою, но например как источник тепла или средство для полёта. — Обстановка то накалялась, то разряжалась. Казалос,ь что воздух менял давление так часто и резко, как только мог. — Тодороки, ты не раб своей крови. Ты можешь быть кем захочешь. Это не сила твоего отца, это твоя сила. (Автор все; 3) -. . . Снова паника в стиле Изуку. — Не знаю подбодрят тебя мои слова или нет, но ты должен верить в себя! А ещё верь в мою веру в тебя! — Ну ты конечно меня покачал на эмоциональных качелях. Но, спасибо тебе Мидория. — Лёгкая улыбка, нежный голос. — Можно тебя обнять? — Серьёзный тон казался совсем неумесным. — Прости незнаю что на меня нашло! Я просто задумался и выпалил первое что было на уме! Прости! Просто мне хотелось тебя коснуться, чтобы ты чувствовал себя именно нужным и любимым. — Хорошо. Деку скользнул руками по талии и прижал ладони к лопаткам. Сжимал его тело между руками и собой. Чувствовал тепло. Шото мешкался, вёл себя как в первый раз при объятиях. Позже он, поддавшись эмоциям, пробубнил: — Только давай постоим так подольше. — сердце билось под сто двадцать, но тепло чужого тела в слиянии со своим заставляло кровь приливать ещё сильнее к и без того розовым щекам. Было чувство будто он лежит в самой удобной кровати, в самом чудесном месте. Не чувствовались те плюс одиннадцать, не те два слоя одежды, не та баночка фанты, что оставила руку мокрой и липкой.