***
С этих слов началась сладкая жизнь Марка.
Маленький мальчик проводил все свое время со своим новым другом, играя или просто болтая, чему оба были рады. Каждый день мальчика начинался с поднятия яркого, карамельного солнца, теплой и воздушной постели, словно нежнейший крем. Цезарь каждое утро приходил к постели своего гостя, присаживался на темный стул со спинкой, стоящий у кровати и целовал мальчишку прямиком в лобик, начиная будить того приятными словами, которые заставляли младшего невольно расплыться в улыбке и нырнуть в теплые объятия. После подобного своеобразного ритуала, мальчика несли либо на ручках, либо просто сопровождали его по дороге в величавую столовую, украшенную полупрозрачными занавесами, что пропускали и озаряли помещение утренним солнцем, создавая спокойную и уютную атмосферу. Цезарь аккуратно отодвигал стул для мальчика, прежде чем тот усядется на мягкие, воздушные зефирные подушки, для того, чтобы дотягиваться до еды и самих столовых приборов, а после задвигал стул, приближая того к столу. Обычно они всегда завтракали разнообразными ягодами, глазурной яичницей с печеньем, в виде аккуратных ломтиков хлеба, или пили сладкие десерты с чаем. Иногда мужчина приготавливал для младшего и другие блюда, но в основном это было что-то достаточно простое.Мальчик с удовольствием ел сладости. Мог есть утром, днем, вечером, когда только тот пожелает.
Мечта любого ребенка, верно?
И это утро было совершенно таким же, правда, сегодня Цезарь не пришел разбудить кроху, как это было обычно. Данная ситуация ни чуть не раздосадовала мальчишку. Судя по солнцу, что уже было почти в самой верхушке неба, мальчик понял, что проспал достаточно долго, учитывая что Торрес укладывал малыша ровно в восемь вечера, давая тому полностью отдохнуть. С кровати спустились на пол, что тихо проскрипел под ногами, после чего направились к двери. Выйдя, дальше пошли по коридору и вниз, по знакомому маршруту, спускаясь с большой леденцовой лестницы прямиком в гостиную, а уже из нее попадая на кухню. Парня там не обнаружили, но завтрак на столе уже был, и видимо простоял уже парочку часов. Но за счет не самой сильной брезгливости, к изящной мебели подошли, потирая заспанные глазки, после забираясь на свой стул и осматривая содержимое тарелки, вилочкой лениво размазывая по пышным вафлям сладкий джем. Ножом и вилкой неплохо пользовались, спасибо дорогому дяде Торресу, что все это время учил младшего правилам поведения за столом и этикету. Пару вафель поделили на небольшие кусочки и принялись поедать заветное лакомство, предназначенное для голодного организма. Можно было сказать, что сахар уже не так будоражил мальчика, что за такой короткий срок уже успел устать от вечной сладости, от которой уже тошнило. На поедание потребовалось большее количество времени, так как сейчас кухонное помещение было окутано тишиной, а не их с Цезарем беседой. Это давало время на раздумья. Чем дольше мальчик думал, тем больше ветвей размышлений расходились по разные стороны, ведущие к совершенно новым вопросам и мыслям. А как там его сестра? Как она там, совершенно одна, без его защиты? Когда он сможет пойти домой к своей сестренке? Или может он смог бы забрать ее с собой? Точно. Стоит поговорить об этом с его другом… он ведь не откажет? После того как трапеза была закончена, на стуле продолжили сидеть еще некоторое время, пока сверху не послышались шаги. Видимо это Цезарь вышел из собственной комнаты. Мальчик лишь слушал приближающиеся шаги, продолжая ждать. И вот внутрь освещенного помещения входит элегантная фигура — Доброе утро! — тут же весело проговаривает младший, смотря на только-только пришедшего друга. — Доброе утро, Марк — спокойный, даже спокойнее обычного, голос оседает в комнате, оставляя за собой тишину. Никто из них двоих не смеет продолжать разговор. Марк не знает, как подступиться и все-таки спросить такой важный и беспокоящий мальца вопрос. Поэтому он приходит к решению спросить напрямую, пока Торрес молча разливает заваренный чай по чашечкам — Мистер Торрес… Могли бы мы кое о чем поговорить? — слегка сдавленно и неуверенно проговаривает шатен, складывая ручки в замочек и неуверенно смотря в спину своего приятеля. Они обычно не разговаривали о мире Марка, так как Цезарь тут же менял тему, да и младший особо этого не замечал, продолжая болтать о том же, что и Цезарь. В столовой повисла гробовая тишина, кажется, даже на улице появилось скопление туч, что медленно стали плыть по небу, заграждая собой солнце и погружая комнату в легкий полумрак. — Конечно, что такое? — Брюнет подошел к мальчику, сразу ставя две миниатюрные чашки на поверхность, покрытую белой скатертью. В голосе были четко слышны недовольные нотки, что было сразу замечено малышом. Тот невольно поежился, но не стал отступать и продолжил говорить — У меня есть сестра и… — последовало недолгое молчание, слова тщательно подбирали — …Я очень скучаю по ней, я бы хотел верну— По столу резко ударили ладонью. Мальчик машинально прижал руки к себе, в оборонительном жесте, глаза зажмурились. После этого послышался тихий всхлип, бедняга был шокирован и слезы сами стали стекать по пухлым щечкам, оставляя за собой жгучие и соленые полосы. Дальше последов спокойный голос взрослого — Марк, теперь это твой дом. У тебя нет выбора. — После этого, кроха со слезами на глазах посмотрел на своего нынешнего обидчика, тихо шмыгнув, покрасневшим от слез носиком — Но ты не можешь так поступить со мной! Это плохо, так нельзя! — завелся малец, начиная судорожно вытирать слезы рукавами рубашки, при этом жалобно хныча. На маленького ребенка смотрели, а после тихо вздохнули, понимая всю резкость своих действий, и возможные последствия в виде потери доверия малыша. Со стула поднялись, после чего подняли и малыша на руки, аккуратно придерживая и обнимая — Прошу, прости меня, мне так жаль... — начал Цезарь, тяжело вздыхая и покачивая мальчика на руках — прости, я слишком погорячился, Марк, милый, мне жаль… — малыша поцеловали в лобик, стараясь утешить и успокоить, отстраняясь и всматриваясь в кругленькое личико. То выражало неподдельную растерянность, эта резкая смена отношения к нему загоняло сознание ребенка в угол. Тот неуверенно потянулся к старшему, не видя более других вариантов, и аккуратно заточая того в неуверенные объятия, кажется пытаясь все еще осознать, что теперь лучше стоит делать — Цезарь… — неуверенно сказал мальчик — Пожалуйста, могу я увидеться со своей сестрой? Умоляю! — послышались тихие хныканья, что раздавались прямо у уха старшего. Вновь тишина, но совсем короткая — Хорошо. Но с условием. Это будет, но только если ты будешь хорошо себя вести, ладно? — Марк тут же закивал головой, крепче обнимая своего друга, крепче вжимаясь. — И это будет не сейчас. Позже. — и вновь кивок .***
После этого случая по прошествии пары дней все стало спокойнее. Более того, поведение Марка действительно заметно изменилось, он перестал говорить о другом мире, дабы не раздражать Торреса, перестал как либо перечить и даже старался помогать мужчину по дому, на что получал умиротворенную улыбку, это радовало ведь мальчик так хотел вернуть их прежние отношения. По окончанию пары недель все было полностью спокойно и умиротворенно, все вернулось в прежнее русло. Одним вечером, когда брюнет собирался укладывать малыша спать, второй залез в кровать, а после и под одеяло. Наблюдая за этим, на лице старшего расцвела улыбка и тот издал тихий смешок, положив руку на темную копну мягких волос, аккуратно поглаживая те. — У меня есть сюрприз для тебя — с озорной ноткой протянул брюнет, после чего наклонился и из-под кровати была вытащена красивая синеватая коробка, украшенная милым белым бантом. Карие глаза тут же блеснули, мальчик рассматривал коробку, которую вскоре поставили на мягкую кровать, рядом с мальчиком. — Я могу открыть ее? — с нескрываемой улыбкой спросил Хитклифф, на что получил одобрительное кивание. Одна ленточка бантика была потянута, из-за чего узелок разошелся и шелковистая лента была уложена рядом. И вот знаменательный момент. Коробка открыта и взору открывается милая коричневая жилетка, что выглядело уютно и мило. Ту аккуратно достали и осмотрели, улыбаясь пуще прежнего — Спасибо! Большое спасибо! — счастливо залепетал малыш, откладывая кофточку и тут же цепляясь за Цезаря, обнимая того в благодарность — Она очень красивая! Мне нравится. — уже более спокойно сказал кареглазый, пока опустившаяся на маленькую спинку рука начала аккуратные и нежные поглаживания. Со стороны парня были слышны смешки, что явно говорили о самой настоящей радости. Объятия длились еще некоторое время, пока шатен устало не зевнул, забывшийся и заманчиво согретый теплом старшего. От взрослого отстранились, отдавая тому жилетку и укладываясь обратно в постель — Спасибо большое, Цезарь… — устало прошептал Марк, улыбаясь. После слов от брюнета последовал поцелуй в лобик и со стула поднялись, накидывая жилетку на спинку, и беря коробку в руки. Мужчина пошел на выход из комнаты, и последний раз посмотрел на уже успевшего заснуть мальца. Улыбающийся парень выключил свет и пошел к себе.Уже на следующее утро Марк был одет в свою новую жилетку, что была поверх рубашки с галстуком, полностью дополняя образ. Цезарь был более чем доволен.
***
Так прошло девять лет. Очень большая цифра. Вот Марку уже 14 лет и уже большую часть своей жизни он провел в этом ярком и сахарном мирке. Марку так осточертел этот гребаный мир, он успел его возненавидеть. Он был подростком и из-за чего стычки с его ″воспитателем″, по-другому назвать Цезаря не получалось, происходили практически на регулярной основе. Марк постоянно устраивал истерики старшему по самым различным причинам. Каждый раз тот кричал и капризничал о том, что хочет домой, упрекал Торреса в его обещании, что так хорошо запомнил Хитклифф. Все это не могло просто так сходить с рук юноши. Того зачастую запирали в комнате, а в особых случаях за руку швыряли прямиков в сырой и темный подвал, дабы тот ″ подумал над своим поведением″ и ″понял как он должен обращаться со своим спасителем″. Лишь сейчас осознание приходило к мальчику, что такое отношение было нездоровым и попросту ужасным. Цезарь ставил кареглазому шатену четкие запреты, кои совсем не радовали чернику. Тот бесился и вновь закатывал истерики, которые всегда заканчивались одинаково, и все вновь по кругу. Марк устал. Этот подвал вызывал самые худшие ощущения. Находясь в нем, совершенно тесном, покрытом сырыми пятнами, помещении, куда ни проникал никакой свет, дыхание сбивалось из-за спертого и сырого воздуха, а так же чувства отчаяния, которое приходило к парнюСтоит еще упомянуть неизвестных юноше личностей, которые приходили и бесследно уходили, по непонятным для Марка причинам. Торрес всегда говорил, чтобы младший не совался в это, говоря, что это их выбор и к Марку это никоим образом не относится.
***
Сегодняшний день был необычайно спокойным. Марк был в своей привычной одежде, с самого утра, сидя за столом. Сегодня он приготовил завтрак для всех членов этой необычной семьи. А точнее для себя самого, Цезаря и новоиспеченного гостя, что попал к ним буквально вчера. Марк уныло ел ягоды и ничего более. Аппетита совершенно не было. Так что он устало отхлебнул чай, после начиная ожидать остальных. Но никого не было слышно, даже спустя некоторое время, что слегка удивляло. В это время его ″друг″ всегда спускался в столовую, дабы приветствовать Марка, даже несмотря на возможные разногласия между ними. Но сегодня все было по-другому. Совершенно никого, что настораживало и вызывало табун мурашек по коже. Он был обижен на Цезаря, но решил сходить и проведать гостя. Наверх быстро поднялись, тут же подходя к комнате, дверь которой была помечена кусочком манго, что сообщал о жильце данного помещения. После этого кулаком аккуратно постучали по двери, но за той осталась лишь глубокая тишина. Страшно. Почему никого нет. Что происходит. Подобные мысли вскружили голову и тот открыл дверь, за которой был погром. Ободранные стены, опрокинутый стул и к чертям растрепанная кровать. Сердце забилось чаще, мальчик с ужасом смотрел на все это, после чего побежал к комнате Торреса, которую тут же бесцеремонно открыл. И вновь никого. Полное непонимание поглощало паникующего парнишу. Тот не знал, что делать и куда деваться, единственным разумным действием тот посчитал спуститься вниз и посмотреть там. Спустившись, парень стал проходить те комнаты, которые тот еще не успел проверить. Там ничего не было слышно, по крайней мере, пока тот не подошел к ванной комнате, рядом с которой, в самом конце коридора был расположен подвал. Из далека тот смог расслышать шуршание, а после и вовсе противный хруст, что резал уши, заставляя тело заледенеть и застыть на месте. Руки невольно затряслись, когда шаг за шагом к подвалу стали приближаться. Стоя у приоткрытой двери, тот тихо стал спускаться ниже, с каждой ступенькой чавканье из глубин становилось все громче и громче. К тому же в этот раз уродливая лампочка тускло и с некой периодичностью включалась и выключалась, позволяя разглядеть хоть что-то под своими ногами. И зря. У самого спуска была ясно видна лужа крови, от которой по стенам и полу распространились кровавые брызги. От этого зрелища парень задержал дыхание, а слезы на глазах образовались сами собой. В лужу стараются не наступать, дабы не издавать лишних звуков. И вот он стоит прямо перед неизвестностью и через секунду за стенку аккуратно высовывают голову, дабы взглянуть правде в глаза. Неописуемый ужас пробил все тело. Он мог видеть чужую, окровавленную, свисающую руку, на которой остался браслет с украшением в виде манго. Воздух вышибло из легких. Над телом, а точнее уже над остатками тела нависала фигура, жадно пожирающая плоть, обгладывающая кости и потрошившая тельце, при этом издавающая жуткие бурчания и рыки. Парень только хотел в страхе повернуть назад, как существо, что чертовски было похоже на Цезаря, замерло, а после доли секунды резко обернулось, опасно сверкая своими чудовищными глазами. Не прошло и секунды, как парень тут же рванул из подвала, перепрыгивая ступеньки пару раз запинаясь, падая на руки и тут же поднимаясь, отталкиваясь от земли, продолжая бежать. Его комната была так далеко, он так боялся, он слышал быстрые шаги позади, а так же зловещий рокот, что явно давал понять, что за ним усердно следуют. Шатен со всех сил бежал, пока все вокруг его теряло краски, доски гнили, а со стен зловеще сползали обои, и кажется за ними Марку показалась куча глаз, но сейчас его мысли были заполнены лишь желанием выжить . Достигая гостиной, лестницы и уже практически добегая до собственной комнаты, тот тут же забегает внутрь и пытается захлопнуть дверь, к чертовой матери, но судьба решила распорядиться иначе. Резко и неожиданно в дверь просунули руку, после впиваясь в рассыпчатое печенье когтями и оставляя на нем глубокие царапины. Дверь рывком распахнули в другом направлении, пока Марк в панике попятился назад, спотыкаясь и падая. По щекам уже давно катились слезы, но сейчас те текли, кажется, безостановочно. В дверной проем с ужасом смотрели, и спустя пару мгновений там появился ″он″. Его радужка была полностью черной, а улыбка широкой и зловещей. Тот был определенно вытянутее, на лице и губах отчетливо виднелась размазанная кровь, а костюм с руками почти полностью был окровавлен. Цезарь прятал одну руку за спиной, пока другая спокойно держала трость — Марк… — Раздался хриплый голос, который перебил тихие мольбы о пощаде и прощении. — Сколько раз я повторял тебе прекратить совать свой нос, куда не следует, ты, тупая псина? — к парню стали медленно приближаться, пока тот всеми силами пытался отползти — Я. Спросил. Сколько? — после этих слов послышался замах и глухой удар от деревянной трости. Вскрик не заставил себя долго ждать, и совсем скоро от силы удара юноша завалился на бок, начиная умолять навзрыд, пытаясь хоть как то помочь себе. Ужасный гул стоял в голове, слух заполонил противный и оглушительный писк, пока зрение было полностью затуманено пеленой слез, что скатывались по лицу. К месту удара приложили трясущуюся руку, почувствовав сырость, тот разрыдался пуще прежнего, начиная кричать и биться в истерике, из-за такого очевидного страха перед смертью. Тем временем к Хитклиффу наклонились, рассматривая того, после беря за волосы и приподнимая его голову. — Посмотри на меня. — скомандовало чудище. Но даже оно не ожидало того, что его приказ будет проигнорирован и черничный мальчик лишь отвернет свою голову и зажмурит глаза, в попытках дотянуться руками до волос, дабы хотя бы немного ослабить боль. Мальчик был брошен обратно на пол, в то время как Торрес заливался истеричным смехом — Не хочешь меня видеть? Хорошо! Тогда будь по-твоему. — после этого шатена пинают, переворачивая на спину и без каких либо слов резко вонзают острие трости прямиком в глаз страдальца, заставляя того застыть в немом крики, пока его руки истерично вцепляются в предмет страданий ногтями, скребя тот, пытаясь прекратить пытку, пока Цезарь с дьявольской улыбкой прокручивает трость, и слегка надавливает, кажется, желая вонзить ту еще больше. Спустя пару секунд трость резко достают и подносят к собственным устам , с особым наслаждением слизывая кровь, смешанную со слезами и наблюдая за жертвой, что сейчас расходится в страшных судорогах и беспомощном и срывистом вое, пытаясь справиться с невероятной болью. Жалкий, стонущий клубочек пытается закрыть свой ″ бывший глаз ″, справиться с кровотечением, но лишь сильнее впадает в полностью съедающую панику, так как легкие будто перестали принимать воздух, оставляя мальчика умирать. — Это было плохое решение, Марк. — после этих слов комнату со смехом покидают, видимо отправляясь к своему незаконченному лакомству.