Сто восемьдесят градусов

      Игорь был уверен, что шестнадцатая неделя — самая спокойная. Он так в интернете вычитал. Но, видимо, они с Петей читали разный интернет, потому что Петя стал настоящей ходящей недовольной бомбой медленного действия. Он не психовал, но по нему было видно, как сильно он раздражен. Он становился мягче в отдельные моменты — когда они покупали распашонки, носочки и другую нужную одежду для малышей, когда выбирали кроватку и коляску, но в остальное время… Злой, раздраженный, на работе с ним рядом даже никто рядом не дышал.       На третий день Игорю начало казаться, что от Пети скоро электрический ток начнет искриться, настолько он казался напряженным. Так что, возвращаясь домой, Игорь купил пару слюнявчиков, чтобы сразу Петю задобрить. Детские вещи — единственное, к чему Петя сейчас высказывал умиление и хорошее расположение духа. Так в этот раз и вышло. Петя с такой искренней улыбкой рассматривал слюнявчики, глядя на нарисованного на них мишку.       Мечтательно выдохнув, Петя сказал:       — Поразительно просто, на сердце так хорошо просто от понимания, что я рожу два слюнявых создания, для слюней которых нужно покупать тряпки…       — С подобным описанием это звучит не так мило, — улыбнулся Игорь, сев рядом и поцеловав его в висок. Нежно погладил по животу, глядя на рисунок на ткани. — Слушай, Петь, спросить хотел…       — Кроватку я уже выбрал, — улыбнулся Петя.       — Нет, я не про кроватки… Стой, выбрал? Покажи.       Петя широко улыбнулся, так искренне и счастливо, что даже у Игоря на сердце как-то потеплело. Петя показал ему выбранный вариант и Игорь одобрил.       — А еще вот, люльки классные нашел, чтоб возле кровати нашей ставить первое время, чтобы близко были. Вот такая есть и… такая. Тебе какая больше нравится?       — Первая.       — Значит первую купим, — Петя кивнул. — Знаешь, я каждый раз как ребенок радуюсь, когда думаю, что нам нужна не кроватка, а кроватки. Кстати, оказывается, первые время близнецы должны спать вместе! Поэтому люлька такая большая. Вместе будут спать, представляешь? — глупо улыбаясь, Петя посмотрел на Игоря, и тот медленно кивнул, глядя с нежностью в его лицо. Убрал с глаз упавшие пряди и поцеловал его в лоб.       Игорь как-то и забыл спросить, что же с Петей в последнее время творилось. Глядя на любовь в его глазах, слыша ее в каждом его вздохе, стало совсем не до таких глупых вопросов.       Перед сном Игорь заглянул в будущую детскую — за выходные он вынес мебель, а в субботу Петя занялся стенами. Цвет они подобрали быстро — нежно-нежно голубой. Петя сказал, что теперь хочет найти художника, чтобы что-то нарисовать на стенах — он подумывал об облаках и пастельных цветов радуге. Петя, едва Игорь перенес мебель, тут же засел в своих этих пинтерестах, смотря сотню дизайнов детских и уже даже имея примерное понимание, что и как он хочет. Игорь с любовью осмотрел пока еще пустую комнату, и пошел в спальную, залезая под одеяло и обняв Петю со спины, уложив ладонь на живот.       — В детскую заходил? — улыбнулся Петя.       — Ага. Там еще ничего нет, но мне нравится там бывать.       — Мне кажется, когда мы ее доделаем, я там ночевать буду. Завтра хочу в программке примерный дизайн набросать, потом тебе покажу, предложишь правки.       — Конечно. А теперь спи, ты беспокойный в последнее время какой-то во время сна.       — Скажи спасибо моей матке, — пробурчал Петя.       — А что она?       — Сокращается из-за растяжений. Как ночью ебанет — просыпаюсь, а потом засыпаю еще минут десять, а потом в туалет захочется или еще что. Короче, не сон, а каторга какая-то.       — Может это… успокоительное какое пить?       — Скорее обезболивающее, — выдохнул Петя. — Ладно, свет выключай, — зевнул он. Игорь послушался, выключив свет и, удобнее устроившись за Петей, крепче прижал его к себе, уткнувшись носом в его волосы, вдыхая его запах.       Утром Петя с кем-то ругался по телефону — кажется, по работе, а потом злой закрылся в ванной, предварительно живописно хлопнув дверью. Игорь, допивая кофе, решил все-таки спросить… Может из-за недосыпа он такой нервный?       Когда Петя вернулся, сев за свое место и начав колупать свой завтрак, Игорь спросил:       — Петь… а че ты злой такой в последнее время? Дерганный, что ли? Гормоны?       — Хуермоны, — выругался Петя. — Как думаешь, когда начнется этот прекрасный период, когда беременность станет лучшим периодом в жизни омеги, а?       — А. Ну… Разве не сейчас?.. Я читал…              Петя уставился на него широко раскрытыми глазами.       — Эт ты где такое вычитал?       — Ну у тебя же это… токсикоз уже прошел… Прошел же?       — Ага, хоть что-то хорошее.       — А что плохого?.. Ты мне как-то не рассказываешь ничего.       — А хули ныть?       — Потому что в тебе развиваются наши дети, а я ничем не могу помочь, и единственное, что ты можешь сделать — поделиться этим?.. — выдохнув, он кивнул. — Ладно, я знаю, что я сейчас бесполезный.       Петя внезапно улыбнулся и посмотрел на него.       — Нет, ты единственное, что меня сейчас радует. Не хочу просто тебя этими глупостями растравить… Пусть хоть кто-то беременностью будет наслаждаться.       — Ну нет, рассказывай уж.       — Я прочел, что если все подробности рассказывать мужу, у него отвалится член, — уверенно заявил Петя.       — Че?       — Да так, на форумах для беременных прочел, — улыбнулся Петя. — Ну, знаешь, без ширмы блесток, беременность не такая красивая и милая, на деле это пятьдесят процентов токсикоза, пятьдесят процентов осмотров с ногами в разные стороны.       — Петь, я собираюсь на родах присутствовать, ты мне че-то страшнее хочешь рассказать? В конце концов, в этом мире нет ничего, из-за чего я могу тебя перестать хотеть.       — Правда?.. — недоверчиво спросил Петя.       — Мне напомнить, как ты на второй год отношений пришел обдолбанный и блеванул на ме…       — Все, хватит! Я понял! Просил же не вспоминать, — Петя потер недовольно затылок.       — Хотел просто напомнить, что меня от тебя ничего не отвернет. Мы с тобой через ад прошли. И я не про блевоту. Ну так, что случилось, что ты так злишься?       — Случилось все, — выдохнул Петя, грустно глядя на свои сандвичи. — Вечно ноет поясница, пять шагов сделал — все, болят еще и ноги. Усталость дикая, голова кружится, в ушах звенит. Спать нормально не получается из-за сокращений этих. Вишенкой я считаю запоры. Ты думаешь, че я двадцать минут в туалете делал? И думаешь был успех? Нет! А, еще бегаешь в туалет каждый час, а то и чаще, потому что матка начинает давить на мочевой пузырь. Как мне с этим букетом жизни радоваться, а? У меня в редкие моменты ничего не болит и чувствую я себя хорошо…ну… о, точно! Примерно никогда!       Он громко выдохнул и потер лицо. Игорь медленно моргнул. Он искренне думал, что при беременности самое тяжелое — это болящая поясница из-за нагрузки в виде растущего живота, а тут, оказывается, целый список! Он с сожалением посмотрел на бледного — сильнее, чем обычно — Петю.       — Ну да, я бы тоже психовал, — выдохнул Игорь. — Такая нечестная херня. Детей хотим мы оба, а страдать должен ты один.       Петя вымученно улыбнулся.       — Ага. Вот поэтому омеги и альфы никогда не смогут быть равны, потому что биология нас наебала уже с самого начала. Завидую я тем омегам, которые детей не хотят. Я-то искренне хочу… Но, блять, даже я с искренней к ним любовью уже устал от этого дерьма. Спасибо, что хоть токсикоз кончился.       — Слушай, давай ты к врачу запишешься? Мне кажется, тебе надо проконсультироваться с ним про все симптомы. Ну не верю я, что двадцать первый век, а омеги вот это все просто вынуждены терпеть.       — Думаешь? — Петя жалостливо заглянул ему в глаза. — Мне уже просто начало казаться, что по-другому не бывает. За три месяца я уже отвык, что мне может быть хорошо дольше часа. Советую тебе прямо сейчас начать ценить то, что ты можешь много ходить и нормально сходить посрать!       — Начну, но сначала запишешься к врачу, ок?       — Да как-то… не знаю, неловко, что ли…       — Мы ему деньги платим, какое неловко? Давай, может полезного что назначит, тебе легче станет.       Петя немного подумал, жуя, а после кивнул. В самом деле, может ему чего хорошего скажут и он перестанет умирать, и жить легче станет. Если есть возможность не страдать, надо брать!       — Да, схожу, тем более мне биохимический скрининг на этой недели нужно сделать.       — Для чего он?       — В основном, чтобы глянуть, нормально ли беременность проходит и еще там че-то глянуть на патологию у плодов… Блять, как я уже устал от этого говна, — он потер лицо руками.       — Врачи, врачи, врачи, анализы, осмотры… Да, Горь, ты прав, слава Богу у нас сразу двое родится. Еще одну беременность я бы не пережил даже если бы мне за это бы заплатили миллион баксов.       — За миллион баксов я бы сам забеременел.       — Вперед, главное меня в это не втягивай.       Игорь рассмеялся и нежно погладил тыльную сторону его ладони, успокаивая.       Поход к врачу оказался очень не зря. Головокружение Пети означало острую анемию, и теперь Петя жестко сидел на железе, сокращения у него тоже за норму выходили, так что прописали обезболивающее, одно радовало — запор. Вот он в рамках нормы был и легко решился! А еще Игорь прикупил для Пети бандаж, чтобы снять нагрузку с поясницы, и через недельку Петя снова стал спокойнее. Оказывается, если тебе постоянно плохо — это совсем не норма и терпеть вовсе не обязательно.       Нельзя было сказать, что все теперь пропало, нет, Петя до сих пор жаловался на легкое головокружение, плохой сон и иногда ноющую поясницу, но в целом ему стало легче и намного комфортнее. Он немного успокоился, снова стал улыбчивее и радостнее, теперь его радовали не только обновки для малышей, хотя он до сих пор проводил большую часть времени исследуя интернет-магазины, заказывая одежду, чепчики, носочки, пустышки, бутылочки и игрушки. Ну, когда они приходили, Игорь их рассматривал с большим интересом.       — Почему так много черно-белых? — изумился Игорь, рассматривая какие-то карточки с черно-белыми рисунками.       — Потому что черный и белый дети в первый месяц хорошо различают, лучше с такого начинать. Да и тебе, смотрю, тоже нравится…       Игорь фыркнул, отложив карточки в сторону и тряхнув погремушкой. Петя довольно рассмеялся, потрепав Игоря по голове.       — Петь, ты уже меньше всякого надумываешь? — спросил Игорь, разглядывая забавное боди.       — А?       — Надумываешь, спрашиваю, уже меньше?       Петя поджал губы и пожал плечами.       — Не знаю. Нет, наверное…       Игорь тяжело выдохнул, отложив боди и обняв Петю за плечи, прижав к себе. Нежно поцеловал его в лоб, гладя по плечу.       — Петь, я понимаю твои страхи, прекрасно понимаю, но ты же… ты же можешь этим реально навредить себе? Тебе нельзя нервничать, а ты только этим и занимаешься…       — Ну беда со мной тебе, дальше что?       — Это нам беда будет, если все это в таком ритме продолжится. Я… я просто не знаю, что мне сделать, чтобы ты перестал сам себя насиловать. Ты же постоянно к врачу ходишь, анализы сдаешь, все по ним с нашими малышами хорошо.       — Ага, как будто всякие ужасы происходят только с теми, кто к врачам не ходит.       — Петь, ты же этим сам себе вредишь.       — Знаю. Но не могу успокоиться.       — Значит, меньше читай всякого. Есть здесь и сейчас. И здесь и сейчас все хорошо и с тобой, и с нашими рыбками.       Петя тяжело выдохнул, окинув взглядом черно-белые картинки. Провел пальцами по принту и пожал плечами.       — Я не знаю, Горь… У меня… у меня просто плохое предчувствие.       — Что ж ты делать-то будешь, — громко выдохнул Игорь, крепко обняв и прижав Петю к себе, погладив по волосам и поцеловав в лоб. — Начинай делать гнезда, тебе не повредит.       — Думаешь? — мяукнул Петя в его грудь.       — Да. Я вижу, что ты часто очень тревожный.       — Если ты про ночь, то я часто встаю, потому что в туалет хочу.       Игорь хрипло рассмеялся.       — Нет, я в целом. Вижу, что ты успокоиться не можешь.       — Ага… — мягко выдохнул Петя, закрыв глаза. — Понял. Значит ты тут сам все разбери, а я в кровать делать гнездо и валяться в нем до ночи.       — Вот и правильно. Я потом к тебе присоединюсь, — и, поцеловав лоб, шепнул: — иди, полежи, подумай о хорошем.       — Хорошо, — Петя вымученно улыбнулся, вставая, и Игорь проводил его встревоженным взглядом.       Он уже не знал, что ему делать. Ладно в начале все эти страхи, ладно, может, это очень даже нормально для молодых пап, но это же не кончается! Длится бесконечно просто! А Игорь знает, что если папа будет часто волноваться и бояться, то детям от этого точно лучше не станет. Не просто же так врачи просят не нервничать и быть как можно спокойнее. А Петя совсем не спокойный, нервный весь, дерганный, вечно читает все эти ужасы про патологии и всякие инфекции. Зачем это все? Игорь тоже не гадалка, не знает, что ждет их в будущем, но старается думать только о хорошем. О их детях — здоровых и счастливых — о их смехе и улыбках. О Пете с малышами на руках, о его счастливом смехе и блестящих глазах. Игорь думал о их прекрасном будущем, глубоко внутри искренне веря, что у них возможно только такое будущее, почему же Петя так боялся?.. Конечно, не Игорь их вынашивал, ему не понять всех страхов, но если бы он только знал, что можно было бы сделать для Пети, чтобы ему стало легче и спокойнее…       — Что с лицом? — Игорь подошел со спины, крепко обняв и погладив по животу. Петя казался… крайне недовольным, напряженным и хмурым. Злым, что ли.       — А то ты не знаешь.       Игорь чуть отстранился и посмотрел на Петю, медленно моргнув, в срочном порядке вспоминая, где и как он успел накосячить. Как бы напряженно его мозг не работал, Игорь искренне не понимал, что он сделал не так. Он Петю сейчас на руках носил и думал трижды перед тем, как что-то сказать, чтобы не ранить, но он же определенно что-то сделал судя по Петиному лицу.       — Кажется, не знаю… — неуверенно сказал Игорь, пытаясь понять: ему дадут по башке или нет.       — Мы вчера занимались сексом, значит, знаешь.       Игорь нахмурился. Занимались и занимались, что с того? Они каждый день им занимались, бывало, не по одному разу. Неважно, насколько злым или уставшим Петя был днем, вечером он превращался в самое ласковое создание, так невероятно чувственно притирался к Игорю, так целовал и выпрашивал ласку. Игорь его в общем-то всегда одинаково обожал, но в такие моменты… ох, в такие моменты, когда Петя был по-особенному просящим, желающим, почти умоляющим. Ну, такие моменты Игорь любил чуточку сильнее. Хоть какие-то плюсы от беременности.              — Нет, не знаю, — настаивал Игорь, хмурясь и не понимая, на что мог так взъесться Петя. — Все, что я знаю о вчерашнем сексе: он был охуенно горячий и кое-кто кончил дважды.       Петя фыркнул:       — С моей чувствительностью я скоро буду кончать только от того, что ты меня за коленку потрогаешь. Ты правда не заметил? — Петя повернулся к нему, посмотрев в глаза и вскинул бровь.       — Я… нет?.. Что я должен был заметить?..       — Растяжки! Я мазал живот едва не с двенадцатой недели, все так хвалили, мол, ничего и никак не появилось, а я… — и смолк, живописно нахмурившись и злобно уставившись на Игоря, будто он причина этих злосчастных растяжек.       — Я не понимаю… Ты из-за этого так злишься?..       — Не говори так, будто это глупость какая-то! — всплеснул Петя руками и отошел от Игоря, всеми силами как можно более живописно показывая, что Игорь его смертельно обидел.       — Но это глупость, — невинно моргнул Игорь, искренне не понимая, чего Петя так завелся. Он попытался снова притянуть его к себе, но Петя насупился, едва не зашипел, и снова отошел, глядя на Игоря дикими взглядом.       — Эта глупость будет теперь на мне всегда, понимаешь? Всегда! Поедем мы на море, а на мне прямо так и написано: «рожавший»!       — Петь, если мы поедем на море, то поедем туда с нашими детьми, и всем и без того будет понятно, что ты их родил…       — Я не хочу, чтобы на мне это написано было!       — Дай посмотреть что ли хоть… — Игорь потянулся к майке, чтобы чуть поднять, но Петя шлепнул его по рукам.       — Хер тебе, я теперь даже во время секса в майке буду.       Игорь закрыл глаза и тяжело выдохнул, потерев лоб рукой. Посмотрел на Петю взглядом человека, который искренне не понимал, что ему делать с этим созданием напротив, которое напоминало дикого котенка, которого непонятно ни как упокоить, ни как на руки взять.       — Петь, еще раз: я люблю тебя. Да, возможно, в первые наши разы мне было важно то, какой ты весь худой и тонкий с идеальной кожей и выбритыми ногами, но сейчас — насрать. Понимаешь? Каким бы ты ни был — я все равно хочу и все равно восхищаюсь. Хотя сейчас восхищаюсь чуть больше. Меня до сих пор мысль, что в тебе два человека развивается с ума сводит! Как ты можешь думать о растяжках, когда ты… такой фокус проделываешь?! Два человека! А ты думаешь о растяжках?       Петя заморгал, а после посмотрел вниз, на свой живот. В итоге покачал головой и сказал голосом человека, которому больше было не интересно спорить:       — Ты не поймешь.       — Я…       — Что ты? У тебя снова все упирается в «ну мне же нравится». Игорь, мое тело не создано для тебя. Оно мое и должно нравиться мне. Но в последнее время, все, что я знаю, так это то, что мое тело сейчас работает на детей, а не на меня, и что все в порядке, пока мое тело нравится тебе и что у тебя на него встает, а то что мне противно на что-то смотреть — неважно. Охуеть просто. Пойду мыться.              Игорь проводил его охеревшим взглядом, а после присел на кровать и почесал затылок. То, что он спорол какую-то хуйню дошло до него остро, но он понятия не имел, что нужно было в таком случае говорить! Он же искренне не видел в растяжках ничего плохого! А Петя же сам признавался, как часто его «нужно худеть» упиралось в его страх, что Игорю что-то не понравится… Он всего лишь делал выводы по тому, что Петя говорил раньше, откуда ему было знать, что Пете самому не нравится сейчас его тело! Но Игорю от этого было не легче. Тело Пети сейчас в абсолютно естественном состоянии, как это может не нравиться?       Игорь, на самом деле, просто был очень далек от такого хрупкого мира, в котором сейчас жил Петя. И осознавал он это крайне плохо, понятия не имея, что делать, что говорить!       Впервые за четыре с половиной месяца Игорь понял, что ему срочно нужна помощь друга, так что он взял телефон и вышел на балкон, набрав Юле.              — Привет, я по делу.       — По делу? — присвистнула Юля. — Я думала, единственное твое дело сейчас — это выбор пустышки.       — Прости, это говорит человек, который спрашивал, че детям на выписку подарить?       — Ой, да иди ты, — буркнула она. — Тогда че за дело? Инфу какую-то нужно? Знай, цены растут, за бутылку вина и не проси. Теперь цена свободный вечер Пети, мы с ним все никак встретиться не можем, все ты его таскаешь там где-то.       — Понял. Короче, я кажется… проебался. Как — сам не понял.       — Проебался, пока Петя беременный? Вовремя ты это. И че сделал? Случайно кого-то засосал при нем?       — Ты че, с ума сошла? — искренне удивился Игорь. — Последнюю голую не Петину жопу я видел в рекламе подгузников.       Она звонко рассмеялась, а Игорь поведал свою сложную историю. Ему, вообще-то, думалось, что дело совсем не в растяжках, а в чем-то другом. Ну не мог Петя так искренне на это обидится! Это глупостью какой-то казалось.       — Хм, странно, че он так разозлился… Я даже не знаю, Игорек. Я бы не разозлилась. Нет, ну, в смысле, его претензия здравой кажется, но он же не идиот и он прекрасно понимает, что ты не относишься к нему как к устройству для дрочки с круглой жопой. Ты лучше спроси, как у него в целом дела и скажи, что растяжки если че свести можно, если его они так сильно отвращают.       — Да там и растяжки эти… Я лично их даже не заметил, значит там появилось две полоски каких, и то светлых, наверное.       Юля причмокнула.       — Может гормоны просто?       — Не похоже… Ладно, спасибо, что выслушала, я как-то… вообще растерялся. Он на меня давно таких серьезных обид не кидал, я уже и забыл, что с этим че-то делать надо.       — Хм… я не из корыстных побуждений, но завтра на вечер он мой.       — Не понял.       — Да я просто подумала… Он же постоянно находится в среде, которая орет о его положении, а мы с ним посидим, вкусно пожрем и пообсуждаем мужиков.       — Каких это мужиков? — возмутился Игорь.       — Любых, кроме тебя. Все, зай, пока, мне ролик монтировать надо.       — Ладно, спасибо.       Игорь, сбросив, громко выдохнул и посмотрел на небо. Юля, казалось, была права. Петя в самом деле живет этой беременностью, даже у Игоря часто мозг от этой темы отключался — работа того требовала, а у Пети живот и болящая спина, с этим, наверное, сложно забыть о своем положении…       Выдохнув, Игорь вернулся в квартиру, присев на кровать, дожидаясь Петю, нервно стуча пяткой по полу. Ну, в конце концов, не могло же все быть так гладко в их отношениях на протяжении всей беременности?.. Расслышав шаги, Игорь напрягся и выпрямился. Петя зашел в спальную и глянул на Игоря каким-то непривычным взглядом. Уставшим, что ли, потухшим немного, и Игорь поманил его к себе жестом. Петя постоял еще немного, будто сомневался, а после все-таки подошел ближе. На Игоря он не злился и не обижался. Это было что-то совсем другое.       Когда он подошел ближе, Игорь аккуратно потянул за пояс халат, ослабляя, и ладонью аккуратно отвел его в сторону, раскрывая круглый живот. Петя поджал губы, но ничего не сказал, никак не помешал. Игорь нежно провел пальцами по едва заметным растяжкам. Почти не видны даже, так, мелочи. Он еще раз нежно провел по ним пальцами и, подавшись вперед, вычертил их своими губами, а после, отстранившись, поднял голову и сказал:       — Они не делают тебя ни лучше и ни хуже, точно так же, как меня не уродуют мои шармы. Это тоже шрамы, только ты совершаешь подвиг иного рода. Пока я получал свои шрамы глупо кидаясь под ножи и огонь, ты получаешь их, жертвуя собой, своим телом и временем для наших детей. Понимаешь?       — Красиво сказано, — проговорил Петя спокойно, с бледной улыбкой на губах. — Шрамы бывают уродливы.       — Конкретно эти — совсем нет, и ты это знаешь. Знаешь же?       Петя немного помолчал, а после согласно кивнул. Игорь поцеловал его в низ живота и потянул Петю на себя, усаживая на свои колени. Тот немного посопротивлялся, хотел слезть, но все-таки дал себя усадить, и посмотрел на Игоря.       — Петь, дело не в растяжках, да?       Петя немного помолчал, смотря ему в глаза в тишине, а потом сказал:       — Не знаю. Это сейчас там пару бледных, а дальше что? Я двойню вынашиваю, живот будет большим, там… там такие страшные растяжки могут быть. Есть шрамы, которые уродуют, и тут могут быть такие же. Ты вообще видел, как выглядит живот после родов?.       — Видел. По-разному, — спокойно сказал Игорь. — Читал, что все зависит от генов и физической подготовки тела. По генам ты у нас тощий, как фонарный столб, а по физической силе можешь меня на лопатки уложить. Появятся серьезные растяжки — сведешь лазером. Или не сведешь. Как сам захочешь.       Петя кивнул, проведя рукой по животу, и тихо признался:       — Я устал. Я очень сильно устал. Я не чувствую себя счастливым беременным из рекламы. Я просто устал. Мне это надоело. Я сомневаюсь.       Игорь замер, медленно моргнул и неуверенно поднял на него взгляд. Что ж, такое признание больше походило на реальность и еще — больше пугало. С растяжками вполне ясно что делать, а с такими вещами — нет. Игорь… Игорь же даже не подозревал о таком Петином состоянии! Да, он злился или раздражался из-за некоторых вещей, но он так радовался всем этим покупкам, так оживлено обсуждал с Игорем все эти малышовские вещи, так сиял, и Игорь… он понятия не имел, что теперь делать. Не был даже готов!       Он прижал Петю ближе к себе, погладив по плечу, и Петя посмотрел на него уставшими глазами.       — Петь, я и подумать не мог…       — Я тоже, — слабо качнул он головой. — Все было хорошо, даже во время острого токсикоза я лучше себя ощущал. А сейчас… устал. Но пойти назад нельзя, да и не уверен я, что, если бы мне дали шанс изменить, я бы отказался от них. Это наши дети и я их уже люблю, но я уже распустил нюни. А что будет дальше?       — Петь, мне кажется, это нормально, что ты устал. Тебе часто бывает нехорошо, ты плохо спишь, еще и работать умудряешься. Любой бы устал.       — Но все же ходят довольные и все им нравится! А я… а я не справляюсь, мне плохо, мне не нравится!       — Ты уверен, что всем нормально? Или об этом просто не говорят, как и о статистике выкидышей и замерших беременностей? Петь, странное, наверное, предложение, но может тебе в интернете какие сообщества поискать, уставших пап? Которые бы живые были, а не из фильмов и книжек, а? А еще… а еще завтра с Юлей встреться.       — С Юлей? — изумился Петя.       — Ну да. Поменяешь обстановку, поговоришь о чем-то кроме беременности и будущего, мозг разгрузи. Знаешь, я бы на твоем месте головой бы тоже пошел, и не так бы из-за растяжек грустил.       — Может ты и прав… Надо будет найти какие сообщества реально, а ты… в блогах в инсте все такие счастливые и довольные, так у них все хорошо, что я смотрю и не понимаю: а что со мной не так? Почему я не радуюсь этому периоду?       — Радуешься, но не все время. Они, наверное, тоже, показывают только хорошее. Ты же и на работе так себя ведешь, никому плохого ничего про беременность особо и не рассказываешь. Тебе реальное общение надо, а не черт пойми кто из инсты. Они же на этих образах зарабатывают, вот и все. Ладно? Петь, ты очень хорошо справляешься, уверяю тебя.       — Думаешь? — вяло улыбнулся Петя.       — Уверен, — кивнул Игорь, поцеловав в голое плечо. — Ты большой молодец. А завтра расслабься лучше. Сходи в СПА, например, а потом к Юле.       Петя медленно моргнул, глядя на него, будто бы Игорь предложил ему что-то крайне необычное, хотя в Петином мире, который и состоял сейчас из беременности, выйти за эти мысли в самом деле казалось чем-то диким и странным. Ведь все сейчас, так или иначе, сводилось к беременности, все об этом напоминало: собственное отражение, коробки с игрушками и детской одеждой, запах краски в будущей детской от подсыхающего рисунка на стене, история в браузере, пестрившая всеми возможными сайтами, начинающимися со слова «детский» во всех склонениях, а тут… сделать что-то, что не связано с его положением?..       — Петь, ты меня слышишь?       — Слышу, просто… Наверное, я в самом деле слишком на себя давлю всем этим… Мне еще столько ходить, а я весь на измене днями. Либо думаю, успеем ли мы все купить и сделать красивую детскую, либо о том, здоровыми ли они родятся…       — Если бы я только об этом и думал, то тоже рано или поздно головой бы пошел. Петь, мне приятно обо всем этом думать только потому, что я не весь день об этом думаю, но возвращаться к этими мыслям каждый раз приятно. Знаю, тебе сложнее, вечно где-то что-то болит, но надо отвлекаться. Ты не должен жить этой беременностью.       — Тогда пойдем послезавтра в рестик. Давно на свидания не ходили.       — Отлично. Хорошо, — он широко улыбнулся и потерся щекой о его плечо.       Петя, наконец, обнял его за шею, притягивая ближе к себе, и коснулся своими губами его лба.       — Горь… прости меня, я наехал на тебя ни за что…       — Все хорошо, — улыбнулся Игорь, не отрывая губ от его кожи. — Тебе тяжело, я все понимаю.       — Спасибо, — прошептал он одними губами в его волосы и притянул к себе ближе. Игорь подался вперед, уткнулся губами в открытую, нежную шею, и поцеловал, щекотя щетиной. Спустился ниже, к ключичной ямочке, поцеловал ее ласково, и опустился еще ниже.       Петя судорожно задышал даже от таких простых, невинных ласк. Игорь обожал его сбитое дыхание — оно так заводило, Пете даже делать больше ничего не нужно было, просто дышать — сбито, немного дрожаще, рвано и тяжело, так по-особенному на каждый поцелуй отзываться. Игорю этого хватало с лихвой. Он нежно провел ладонью по боку и спустился к бедру, сжав в ладони, сминая. Петю сейчас было мять одно удовольствие — он набрал уже десять добросовестных килограмм, которые пошли явно не только в живот, а Игорь… ну, ему это очень нравилось. Ему нравилась Петина худоба, его тонкость, и так же ему нравились мягкие бедра и ягодицы. Про себя Игорь надеялся, что после родов на Пете останется кило пять, а если не останется — тоже неплохо, главное, чтобы Пете было хорошо.       Игорь смял бедро, а потом звонко шлепнул. Спустился головой ниже, к груди, целуя соски — обычно бледно-розовые, а сейчас более яркие и такие чувствительные. Игорь начал с нежных поцелуев, а после обхватил губами, посасывая, и Петя сорвался на тонкий стон. Игорь едва не зарычал от удовольствия.       Петя поерзал на нем и, стянув с себя полностью халат, откинул на пол, и потянул Игоря на кровать. Игорь, не отрываясь от его груди, увлекся за ним, нависнув над Петей. Выбор поз у них становился все более невеликим — все из-за растущего живота, но на спине Петя сейчас старался долго не лежать. Игорь подтянул к нему подушку, подкладывая под спину, и спустился ниже, лаская губами и языком его грудь, нежно поцеловал в живот, погладив мягкие бока и крепко сжал бедра, шлепнув. Петя поерзал и шумно выдохнул, откинув голову назад.       Игорь снова поднялся к груди, нежно целуя. Как-то, во время их утех, Игорь смог довести Петю до оргазма только целуя грудь, и ему очень хотелось снова повторить этот фокус — особенно сейчас, пока Петя был таким чувствительным. Тяжелое, рваное дыхание сорвалось на стоны — сладкие, тянущиеся, почти молящие. Петя впился в его волосы пальцами, притягивая к себе ближе, и Игорь продолжал целовать и ласкать грудь. Прошелся кромкой зубов, и Петя едва не вскрикнул, чуть выгнувшись. Игорь мягко сжал мокрый от слюны сосок меж пальцев и Петя тихо заскулил, ударив пяткой по кровати от удовольствия.       Петя чуть потянул Игоря за волосы, заставив отдалиться, и тот недовольно на него глянул, вскинув бровь.       — Если ты не прекратишь, то я прям так и кончу, — прошептал загнано Петя.       — Я этого и добиваюсь, — Игорь вскинул бровь, усмехаясь.       — А я добиваюсь, чтобы ты меня трахнул.       — Тогда прошу вас раком.       — Романтик хренов, — фыркнул Петя. — У нас и другие позы есть между прочим! По крайне мере, пока.       — Ага, но лизать удобнее всего так.       Петю больше уговоривать не пришлось. Он оперся на руки, чмокнул Игоря в щеку и перевернулся, оперевшись на локти, уткнувшись лбом в подушку, открывая выпирающие позвонки. Игорь никогда не был скуп на оральные ласки, но это не означало, что Петя стал от них меньше кайфовать. Сейчас, когда все, что между ног было таким невероятно-чувствительным, ласки языком были самим желанными — Игорь мог всего его вылизать, везде приласкать, а Пете казалось, что он прям так и сдохнет.       Игорь огладил мягкие ягодицы, жадно сжав в своих ладонях.       — Что ж, вижу, куда пошли все плотные ужины…       — Эй! — крякнул Петя. — Тебе за такие слова мой психотерапевт язык в задницу бы засунул!       — Это комплимент, — фыркнул Игорь, мягко погладив ягодицы, а после звонко шлепнул, снова сжимая в своих ладонях, сминая.— Охуенно, — прохрипел Игорь и медленно развел ягодицы в стороны, открывая мокрую, чувствительную дырку. Он нежно провел по ней большим пальцем, и Петя вздрогнул, сжавшись, тут же снова расслабляясь.       Хрипло выдохнув, Игорь склонился, крепко сжимая ягодицы, раскрывая Петю. Прошелся жадно языком от дырки по промежности, лаская и вылизывая, слизывая смазку — раньше, до беременности, она была чуть-чуть сладковатая, а сейчас привкус пропал, вкус стал боле терпким, и Игоря это почему-то заводило еще большее. Он начал с медленных, почти мучительных для Петиной чувствительности ласк — аккуратно лизал языком от входа вниз, расслабляя, возбуждая сильнее, зная, что сейчас задразнит Петю до того, что когда он войдет в него пальцами, тот тут же кончит. Петя вообще-то на это жаловался, но Игорю так это башку срывало… Знать, как сильно он возбужден, какая у того сейчас чувствительность… Он плавно вошел языком, вылизывая, шлепнув ладонью по ягодице, начиная работать языком усерднее, не стесняясь никаких звуков. Петя тихо застонал, сжимая в руках подушку и уткнувшись лицом в покрывало. Бедра у того почти тут же задрожали и Игорь закрыл глаза, вылизывая с еще большим удовольствием и наслаждением.       — Господи… Горь… Выеби ты уже меня, сил терпеть нет…       Игорь не ответил, еще немного дразня языком, вылизывая его и лаская. Отстранившись, он облизал губы от смазки и приспустил с себя треники, а после прошептал:       — Давай на бок, ок? Врач вроде больше всего эту позу рекомендовал.       — На секунду я почувствовал себя больным каким-то…       — А надо бы беременным, — фыркнул Игорь, помогая ему удобнее устроиться, а сам прижался к нему со спины. Петя согнул одну ногу в колене, чтобы Игорю было удобнее и тот, помогая себе рукой, плавно вошел. Оба застонали, и Петя откинул голову назад — на плечо Игоря, блаженно закрыв глаза. Игорь поерзал, плотнее к нему прижимаясь, погладил по боку и начал толкаться. Медленно, плавно, а после набирая темп. Он нахмурился, укусив Петю за плечо — в место метки, и утробно зарычал, чувствуя, каким узким сейчас был Петя, как охуенно он его сжимал и обхватывал.       Петя стонал тонко, но громко, едва не срываясь на сипы, почти перекрывая своими стонами звуки ритмичных шлепков и хлюпающей смазки. Ближе к оргазму захныкал что-то, зашептал, казалось, задыхался почти. Игорь, войдя в него одним слитным, сильным движением, шумно выдохнул, ощутив как запульсировали вокруг члена стенки и на какой невероятный стон сорвался Петя. Его бедра свело судорогой, а это Игорь всегда считал лучшим признаком самого качественного оргазма. Не то чтобы Петя с Игорем ловил другие…       — Двинешься — убью, — прохрипел Петя почти в забытье, шумно дыша, не открывая глаз.       — Да помню я, помню, — пробурчал Игорь. Это раньше с Петей после его оргазма можно было по-разному. Когда тот кончал, Игорь мог продолжать двигаться, догоняя свой оргазм, а иногда и второй Петин, но сейчас во время беременности Игорю строго-настрого запрещались такие фокусы проделывать, так что он медленно, аккуратно вышел. Член выскользнул, и Петя вздрогнул, сжавшись.       Игорь обхватил себя и сделал пару быстрых, рваных движений, пачкая бледные ягодицы, сжав зубы и простонав. Он прикрыл глаза, облегчено выдохнув и уткнувшись носом в Петину шею, глубоко вдыхая в себя чуть солоноватый от пота запах.       — Не помню, говорил ли я тебе… — устало прошептал Петя, — но обожаю, когда во время секса ты в шею вот так зубами вгрызаешься и фиксируешь. Так охуенно-хорошо от этого…       — Говорил, — прошептал Игорь, не открывая глаз. — Я тебе так чуть метку случайно не поставил…       — Ну, теперь бояться нечего, — улыбнулся Петя, погладив Игоря по волосам. Тот кое-как оторвался от его шеи и посмотрел ему в глаза. Петя улыбнулся и чмокнул его в губы. После секса Петя всегда был в хорошем расположении духа, такой ласковый и нежный.       — Сейчас оботру тебя и поваляемся, ок?       — Ага, — протянул Петя, вытянувшись по покрывалу и прикрыв глаза, улыбаясь.              Игорь достал влажные салфетки, вытер себя и Петю, а после лег рядом, притягивая ближе к себе. Петя уложил голову на его плечо, закрыв глаза и по-хозяйски закинув на Игоря ногу. Тот нежно погладил его плечо, а вторую руку уложил на живот.       — Мне казалось, что живот у тебя должен быть больше… — внезапно сказал Игорь, нежно выводя узоры на нем.       — Да, врач сказал, что обычно больше кажется на моем сроке и с моим телосложением… Малыши, наверное, совсем маленькие… — улыбнулся Петя с нежностью.       — Омеги, — зевнул Игорь.       — Ты мне так этим голову задурил, что я же уже искренне верю, что у нас будут мальчики-омеги!       — Ну, это мы скоро и узнаем… На втором УЗИ жди двух пацанов-омег. Двух Петь. И на тебя будут очень похожи.       — С чего ты взял? — Петя посмотрел на него, улыбаясь. В такие моменты он в самом деле ощущал себя счастливым папой с рекламы. Искренне влюбленным в свое положение и в своих детей. Да, может быть реклама и красивые книжки не врут — они просто не договаривают, что за титрами скрывается так много трудностей. Но Петя, даже в моменты усталости и отчаяния, знал: эти трудности себя окупят первым смехом их детей.       — Честно? Только не смейся.       — Мне смеяться полезно, — лучезарно улыбнулся Петя.       — Тогда смейся, — кивнул Игорь, выводя пальцем на животе сердечко. — Помнишь день, когда я в первый раз предложил детей родить? Я до этого долго об этом думал, но не мог решиться. Как-то… мы мало об этом говорили. А тогда… тогда мне сон приснился, — он глупо улыбнулся.       — Какой?       — Утро, а в кровати ты и двое ребят, годик наверное, может полтора. И вы такие счастливые и довольные, и пацаны так на тебя похожи — волосы, глаза, нос, губы. И в том сне… Я еще спросил: почему дети не у себя, мы же их переселили уже в детские? И ты ответил: пока на работе был, у них традиция появилась. Приходят в семь утра и еще два часа рядом со мной досыпают.       Петя широко улыбнулся, он так четко представил эту картинку, так ярко ее увидел и почувствовал, что от радости едва глаза не заслезились. Да, это было очаровательно.       — И поэтому ты решился предложить мне?       — Ага. Просто тебе это так шло: родительство, ты казался таким счастливым. И я подумал: может это и вправду наше? Надо предложить хотя бы.       — Представляю, как ты расстроился, когда я отказал…       — Не особо. Ну… Не знаю. Будто знал, что так все-таки случится. Вроде не верил и не надеялся. Ты отказал — я и забыл. Но… но верил. Не знаю. Странно это.       Петя, широко улыбаясь, медленно кивнул. А потом замер и сказал:       — Если у нас в самом деле будут мальчики-омеги похожие на меня с традицией досыпать со мной утром два часа… То я задумаюсь, не была ли твоя мать ведьмой?..       Игорь рассмеялся.       — Не смейся! Тебе приснились близнецы и у нас вышли близнецы! Они редко когда бывают! И редко кто их донашивает тем более, чтобы сразу двоих!       — Петь, мы еще даже пола их не знаем. Может девочки-альфы.       — Ага, учитывая то, что ты искренне знал, что я решусь на ребенка и я решился, ты меня теперь пугаешь! Может быть, тебе приснится, что мы стали долларовыми миллионерами? Ну или хотя бы отсутствие у меня изжоги.       Игорь широко улыбнулся и кинул:       — Постараюсь, но не обещаю.       И крепко поцеловал его, прижимая к себе и гладя. Петя в его руках расслабился, довольно улыбнулся и закрыл глаза, наслаждаясь.