Сто восемьдесят градусов

      Утро в семействе Громов началось с того, что Петя вышел из ванной с застывшей гримасой ужаса на лице. Игорь перепугаться успел: мало ли что? Вдруг Петя вообще… рожать начал?! И все равно, что только двадцатая неделя, Игорь читал, что риск преждевременных родов возможен аж с шестнадцатой!       — Петь?.. — Игорь встал, взволновано оглядев его. — Все хорошо?..       — А ты посмотри на мое лицо и сам скажи! Все хорошо?!       Игорь растерялся. Так, судя по этому агрессивному тону человека, который вечно всем недоволен, с Петей определенно все было в порядке. А учитывая агрессию чувствовал он себя тоже замечательно — когда Пете было по-настоящему плохо, силы на злость он не тратил, наоборот, становился слишком спокойным и закрытым, так что Игорь быстро сделал вывод: с Петей все замечательно.       — Что, новая растяжка? Ты же крем какой-то новый купил, говорил, помогает.       — Помогает, — кивнул он, — но дело-то не в животе! Ты что, не замечаешь?       Игорь отрицательно качнул головой.       — Мое лицо! — дал подсказку Петя, возмущено крякнув.       — Что твое лицо, да Господи?! Честное слово, твои капризы «хочу понюхать запах после дождя» в сухую ночь и то проще были!       Петя недовольно надулся, а потом достал свой телефон, открыл свое селфи и поднял.       — Вот, сравнивай!       Игорь прищурился, внимательно переводя взгляд то с лица Пети, то на фото. Когда, наконец, заметил, что же поменялось, улыбнулся.       — Щеки? И все? Они тебе идут, — и подался вперед, поцеловав в щеку. Да, точно, щеки — мягкие. Игорь улыбнулся, потеревшись о нее носом, и Петя недовольно зафыркал, пытаясь скрыть улыбку. Они оба знали, что сейчас Петя просто игрался — строил из себя недовольного изменениями просто чтобы убедиться, что Игоря все устраивало (как будто могло быть по-другому!).       — Не только щеки.       Игорь отстранился, снова посмотрев на фото.       — Ну… кажется, губы стали пухлее будто… Ну, ты всегда себе хотел более пухлые губы. Тебе нравится?       — Губы-то ладно, ты на нос смотри!       Игорь посмотрел на нос. Сначала на фото, потом на Петю. Нос казался ему одинаковым.       — И?..       — Ты видишь разницу? — насупился Петя.       — Честно? Нет. Нос как нос.       — Точно? — недоверчиво спросил Петя, прищурившись.       — Клянусь.       Петя облеченно выдохнул и кивнул, убирая телефон обратно. Игорь растерянно моргнул, плохо понимая, что вообще только что произошло.       — Кис? Че-то я ничего не понял.       — Да так, — отмахнулся Петя. — Прочел, что на этой недели часто лицо меняется. Хрен с ним, с лицом, если бы у меня нос стал картошкой, я бы этого не пережил!       — Оно у тебя почти не поменялось, — хмыкнул Игорь. — Щеки у тебя уже как месяц, губы разве что пухлее стали. Мне нравится.       — Мне тоже, — улыбнулся Петя и, встав на носочки, обнял Игоря за шею. Тот довольно улыбнулся и склонился, целуя. Петя улыбнулся в поцелуй, погладив Игоря по волосам, начиная набирать темп поцелуя, более страстно, жарко, Игорь довольно укусил его за губу, погладил по пояснице и спустился чуть ниже — к ягодицам, сжав их в своих ладонях. Петя громко выдохнул, продолжая целовать, тая в его руках. Чуть отстранившись, Петя спросил: — Что-то поменялось?       — Не-а, — улыбнулся Игорь, потеревшись своим носом о его. — Ты всегда классно целуешься.       — Рад слышать.       — Ты как себя чувствуешь?       — Не поверишь, но в целом хорошо. Если не считать позывы в туалет каждый час, то вообще прекрасно.       — Рад слышать хорошие новости.       — Еще одни хорошие новости хочешь? Скоро идем на УЗИ.       — Уже? Так быстро? — Игорь широко улыбнулся. Еще до того, как Петя забеременел, Игорь не понимал всю важность этого УЗИ. Он знал, что будет ходить с Петей — это же, по факту, встреча с его ребенком, как ни крути! — но думал, что не будет ничего чувствовать по этому поводу. Естественно он ошибался. Он очень много чего чувствовал. Вспоминая первое УЗИ, он невольно широко улыбался. Он же видел их — их малышей — через экран, слышал ритм их сердец! Игорю это было очень ценно. Ведь в самом деле — как встреча с детьми еще до их рождения.       — Ага, — Петя кивнул, потеревшись носом о линию челюсти. — А еще они предоставляют услугу 4D УЗИ. Я на него записался! Прикинь, мы увидим их лица! Узнаем, на кого похожи и…       — Чей нос…              Петя рассмеялся и крепко обнял его, положив голову на его плечо и закрыв глаза. Игорь нежно погладил его по голове и пояснице. От Пети сейчас счастьем и любовью буквально несло, он был в таком потрясающе-хорошем настроении! Игорю казалось, что до беременности Петя ни разу в таком настроении не был. Наверное, оно и понятно. Любовь к детям — безусловная, совсем другая, Игорь сам чувствовал разницу между любовью к Пете и к детям. Одинаково сильная, но такая разная! Она и вправду наполняла его сердце какой-то другой, совершенно новой радостью.       Все следующие дни Петя был счастливее, чем когда-либо. Это даже на работе отразилось и все шарахались, когда Петя дружелюбно улыбался. Он на работе… вообще почти никогда так не улыбался, но Петя всех удивленных взглядов не замечал, он был слишком взволнован скорой встречей. Ему так хотелось увидеть лица его детей! На самом деле, ему было все равно, на кого они будут похожи, ему просто хотелось их увидеть. Ждать еще почти двадцать недель казалось чем-то невозможным!       Так что Петя был в прекрасном настроении, стараясь побольше времени проводить с Игорем, много с ним обнимаясь и целуясь. Кто-то на них удивленно глядел, но не комментировал. Даже Дима, который вроде и привык к таким выражением нежности от них друг к другу, удивленно пялился на подозрительно-счастливого Петю, который в объятьях Игоря едва не пищал от чего-то. Дима понятия не имел, чему он так радовался, но хотел когда-нибудь научиться улыбаться так же.       Воодушевленный, Петя даже спросил, как там у них с Костей — видимо, от любви к Игорю и к своему положению уже забыл, что за козла его последнего считает. Дима неловко сказал:       — Он напился вчера в баре и потащил меня в караоке, где я еще двадцать минут слушал в его исполнении треки Меладзе…       Игорь с Петей аж подвисли от такого живописного свидания. Петя похлопал Игоря по плечу:       — Знаешь, я рад, что ты просто вел себя как мудак, а не пел мне Меладзе…       — Странно, что не пел, Игорь умеет, — хмыкнул Дима. Он сам был в глубоком шоке от такого грандиозного свидания, но уже свыкся, и, по правде говоря, от Кости он чего-то такого и ожидал.       — Ты умеешь петь? — Петя вытаращился на Игоря во все глаза. — Вот кто будет детям колыбельные петь!       — Ты тоже умеешь, — напомнил Игорь.       — Если я не услышу, как ты поешь детям колыбельные, выселю тебя на диван!       — Понял, — кивнул Игорь, склонившись и поцеловав его в щеку. Петя широко улыбнулся.       Дима осмотрел их и спросил:       — У вас прям все еще даже лучше стало?       — А должно хуже? — вскинул бровь Петя на автомате уложив руку на поясницу. В последнее время, чем сильнее рос живот, тем чаще он невольно поддерживал либо поясницу, либо живот. На самом деле, ему начало казаться, что если он не будет поддерживать поясницу, то начнет завалиться не то вперед, не то назад.       — Многие пары говорят, что во время беременности отношения ухудшаются.       — Чаще после, — фыркнул Петя. — Потому что альфа видит орущих детей, супруга с немытой башкой и вдруг осознает, что он снова хочет секси-диву в постели, а не папу своих детей. Ниче, если Игорь такое мне устроит, я выкину его в окно.       — Вот какого ты обо мнения… — недовольно фыркнул Игорь.       Петя смято улыбнулся. Конечно он не скажет Игорю, что внутри него живет страх этого периода после родов. Петя лелеял надежду, что он тут же все скинет, будет находить время на себя и на уход за собой, но боялся, что поправится, неделями не будет мыть голову и ходить в одной и той же одежде месяц, слишком увлеченный детьми. Он боялся, что Игорь, даже со всей своей любовью, не сможет к нему такому привыкнуть. Петя же прекрасно осознавал, как он выглядел обычно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Всегда красивый, в идеальной одежде, уложенными волосами и чистой кожей, подтянутый и гибкий. А что будет после? Как к этому отнесется Игорь? Насколько приятно ему будет после работы встречать двух орущих детей и уставшего Петю с грязными волосами? Петя грустно улыбнулся. Он знал, что это все лишь истории, которые он видел или где-то читал, знал, что морщиться будет только ублюдок, который не осознает тяжесть того, как давалась новая жизнь, сложность ухода за младенцами, цену этого всего. Он знал, что Игорь не такой и понимал, что Игорь никогда даже взгляда косого не кинет, не поморщиться, будет так же делать ему комплименты и стараться порадовать, но Петя так боялся, что их прекрасная сказка может рухнуть… Он тяжело выдохнул. Что ж, поживет — узнает.       — Комнату уже делаете детскую? — внезапно улыбнулся Дима.       — Ага, вчера кроватки привезли, Игорь весь вечер их собирал, пока я говорил «не туда совать надо… а нет, туда».       — Если б я совал не туда, ты бы сейчас не был бы беременным…       — Фу, пошляк, — Петя сморщил нос и шлепнул его по плечу. Дима рассмеялся. На самом деле, он никогда не видел их такими счастливыми и сияющими. Вероятно, кто-то был рожден для роли родителей и, Диме казалось, они подойдут для них идеально.       — Я тетю Лену предупредил, что придем сегодня со снимком УЗИ, а вот что с 4D не говорил, — улыбнулся Петя, заходя в больницу. Она ему искренне нравилась, долго ее выбирал, и даже немного сомневался, но на каждом приеме, видя, как к нему относились — с абсолютным уважением к нему и к его положению — понял, что все выбрал правильно. Петя поначитался ужасов о родах и о психологическом насилии со стороны мед персонала, поэтому сразу понял, что рожать будет только в платной частной, и только с Игорем рядом, так что теперь он был абсолютно уверен и не боялся родов.       — Ты из-за этого так весь день светишься, что я уже сам себе места не нахожу.       — Как не светиться, мы же их лица увидим! Представь!       — Надеюсь, я че-нить смогу там разобрать.       — Да там все видно будет, я смотрел примеры. Прям видно-видно.       — Ну раз видно-видно… — улыбнулся Игорь, сжимая его руку, гладя большим пальцем его костяшкам, открывая перед Петей дверь.       В отличии от прошлого УЗИ, на котором Петя нервничал, тут он весь светился, широко улыбаясь, спокойный такой. Когда Петя лег и Игорь сжал его руку, приметил, что руки у него не дрожали, теплые были, и Игорь с нежностью провел пальцами по костяшкам, гладя тыльную сторону ладони.       — Так, близняшки у вас… Двадцатая вторая неделя… Хорошо, расслабьтесь, сейчас будете здороваться.       Петя кивнул, не отрывая взгляд от пока еще темного экрана. По животу мягко размазали прохладный гель и Петя закусил губу, не сводя взгляд с экрана. Игорь аж дыхание затаил, подняв взгляд на экран, не переставая гладить Петину руку.       На экране что-то замелькало, а после изображение стало совсем четким, и Игорь с Петей замерли, дыхание затаив, разглядывая изображение в котором смутно понимали, кто есть кто. Женщина улыбалась, указывая на экран:       — Так, сейчас ваши глаза привыкнут. Вот это первый малыш, а это второй — видите?       Петя активно закивал, закусив губу. Видел, еще как видел!       — Так… вот личико первого… На кого похож?       — Ну нос точно не отцовский, — едва не рассмеялся Петя, едва не всхлипнув, когда рассмотрел детское личико. Нос, щеки, уши! Все видно!       — На тебя похож, — улыбнулся Игорь, вспоминания детские фото Пети.       — Точно, — улыбнулся Петя, рассматривая детские личики. По виску скатилась слеза, которую Петя даже не заметил. Такое маленькое милое создание!       — Так… — проговорила женщина. — А это личико второго… Как две капли воды совсем. О, вот, видите, он пальчик сосет.       Петя закивал, закусив губу. Сердце у него билось непривычно быстро, едва не мешало дышать. Они и вправду так похожи, совсем не различаются! И оба такие хорошенькие! Игорь широко улыбался, рассматривая детское личико, не до конца будто понимания: это их дети. Их. Они уже могли их видеть, не обязательно ждать дня родов.       — Вам говорили их пол?       Петя закачал головой. Ни Игорь, ни Петя почти ничего не говорили, слишком перевозбужденные эмоциями, разглядывая детские лица. Совсем один в один, так похожи друг на друга и Игорь был уверен: на Петю. В сознании четко были детские фото Пети и они с Петей казались почти точной копией. Так восхитительно похожи! И нос, и губы, и лицо!       — Так… Стеснительные они у вас, первый ладошкой прикрылся, а второй повернулся неудачно…       — И что делать? — Петя растерянно моргнул.       — Так… Идите пока немного походите, в туалет сходите, воды попейте. Через минут десять возвращайтесь, кто-то из них должен будет перевернуться.       Петя закивал, а Игорь, взяв салфетки, аккуратно вытер гель с живота, помогая Пете встать. Тот улыбнулся врачу и поспешил выполнить рекомендации. В коридоре он глянул на Игоря, широко улыбаясь, выхаживая по коридору широкими шагами.       — Они такие чудесные… — сказал Петя, смотря на Игоря.       — На тебя похожи, — улыбнулся Игорь.       — Мне тоже так показалось… Прямо как-то слишком похожи на мои детские фотки… Может все младенцы одинаковые?..       — Наши с тобой фотки отличаются, — хмыкнул Игорь.       — Так, если это мальчики-омеги, похожие на меня… Ты пойдешь на шоу экстрасенсов, понял?       — Боюсь, это была единичная акция, — улыбнулся Игорь, а после внезапно признался: — я там чуть не расплакался, когда показали первого.       — А я расплакался, — гордо заявил Петя. — Не знаю, как увидел их… Сердце, казалось, едва не заныло от любви к ним. Боюсь представить, что со мной будет в день родов, когда я их увижу и возьму на руки… Буду реветь, наверное, в голос.       — Ну, там и я зареву. Я б и сейчас заревел, да как-то не знаю… Взрослый мужик, вроде…       — Взрослый мужик, который увидел своих детей, — подмигнул ему Петя. — Подожди пять сек, ок? В туалет заодно схожу.       Игорю кивнул, поцеловав его в щеку, и Петя скользнул за дверь. Игорь чуть отошел, присел на подоконник и громко выдохнул, широко улыбаясь. Сердце до сих пор билось быстро, руки едва не дрожали. Хотелось скорее получить распечатку и пялиться на нее до тех пор, пока изображение не отпечатается у него на внутренней стороне век. Он-то знал, что еще насмотрится и нафоткает их детей во всех ракурсах и со всеми эмоциями, но это ведь первый раз, когда он увидел своих детей! Он всегда особенный, и всегда мало. Игорь широко улыбнулся, сморгнув слезы, пытаясь успокоиться, в себя прийти. Хотя какое там, ему орать хотелось, а потом выбежать на улицу и всем показывать их малышей.       Петя вышел из туалета и с серьезным видом спросил:       — Может мне на голове постоять?       Игорь растерянно на него посмотрел.       — Зачем?       — Ну кто-то из них тогда точно позу поменяет! Прикинь, это то же самое, если бы это здание повернулось на крышу!       — Давай не будем устраивать такой аттракцион ни тебе, ни малышам, — улыбнулся Игорь и, подойдя к Пете, взяв его руки в свои, поцеловал костяшки. — Просто прогуляемся, идем, подышишь свежим воздухом, он вроде хорошо на них влияет.       Петя уверенно кивнул, однако, шагая уже по крыльцу, сказал уверенно:       — Это омеги. Мальчики.       Игорь улыбнулся, глядя на него.       — Уверен?       — Да, — кивнул Петя и посмотрел на Игоря.       — Ну, если это сейчас в самом деле окажется так, то ты обещал мне успокоиться и не нервничать по поводу всего этого.       — Легко сказать, — громко выдохнул Петя, проведя ладонями по животу. — Постараемся уж как-нибудь…              Игорь кивнул, погладив его по пояснице, легонько массируя сквозь ткань пальто. Петя посмотрел на него, улыбаясь, потом — на улицу, рассматривая уже заученный им дворик перед больницей. Ему раньше казалось, что он никогда тут, внутри, не окажется. Жизнь до Игоря вообще другой казалось. Неправильной какой-то. Глядя на нее сейчас, Петя искренне не понимал: как он мог вот так жить? Наркотики, клубы, новые мужчины в его постели… Тогда будущее казалось нечетким, выдуманным, несуществующим. Будущее — это всего лишь идея, которая, казалось, никогда Пети не коснется.       Петя тогда был уверен: никаких детей, никакого замужества. Выйдет замуж — и все, мир уже начнет сужаться. Уже нельзя жить так, как раньше, да и с наркоты слезть придется. Проводить много времени вместе и, наверное, пропадать на месяцы тоже как-то неправильно. И жить с кем-то в одной квартире, спать в одной постели… Пете это странным казалось, будто само понятие постоянства его пугало. Он тогда еще не знал, что, когда Игорь сделает ему предложение — по всем канонам, как Петя и мечтал, в маленьком путешествии по Франции, с видом на Эйфелеву башню (сам бы Игорь никогда не догадался, его Юля вынудила, убедив, что сесть на одно колено после ужина не так запомнится) — Петя будет самым счастливым. Он знал, что Игорь ему предложение хочет сделать — кольцо у него пропало, а потом на месте появилось (Игорь так мерки снимал, правда, сначала взял кольцо не на безымянный палец, пришлось повторять операцию Икс), а потом как-то Дима, пока Петя кофе пил, стал внезапно говорить о ювилирке. Петя тогда меж слов бросил свой любимый ювелирный магазин — от чистого сердца посоветовал — а спустя час стукнул себя по лбу и догадался.       Он знал, что Игорь сделает ему предложение.       Но в тот момент все равно чуть не заревел.       Оказалось, что замужество это совсем не об ограничении.       Это о выборе любить кого-то больше, чем свое одиночество. А в случае Пети это найти наконец здоровые пути преодоления, а не больные и еще более разрушающие. Игорь лечил его просто тем, что был рядом, улыбался ему и держал за руку, и Петя в тот миг осознавал, что — надо же — ему не нужны все эти клубы, ему не нужные новые секс-партнеры, ему даже больше не нужны наркотики.       Петя был самым счастливым.       И хоть тогда уже искренне хотел от Игоря детей, был не готов. Собираясь куда-то он в ужасе думал — а был бы у меня сейчас ребёнок, я бы начал утро не с душа, а с того, что надо поменять ему пеленки и накормить. Это искренне его пугало! Он смотрел на молодых омег с детьми и улыбался, чувствовал, что это его, но был слишком напуган тем, чтобы на более, чем год, выбрать для себя смену подгузников и кормления столь беззащитного человека.       А потом как-то проснулся с полным пониманием — он готов. Он хочет этого и готов. Он тогда посмотрел на рядом спящего Игоря и улыбнулся. Он до сих пор не мог описать то чувство нежности, которое наполнило его сердце, когда он смотрел в то утро на Игоря. Что-то такое удивительно чистое и светлое.       И сейчас он смотрел на это дворик, где, думал, никогда не окажется, потому что страшно. Сложно. Непонятно.       И вот он, чувствует легкое нытье в пояснице из-за живота с двумя малышами. Он видел их лица — с забавными курносыми носами. Он увидел их лица и в этот момент он полностью убедился — да, он был готов. Потому что не было в мире ничего, что вызвало бы в нем столько безраздельной, безусловной любви, как лица его детей.       — Пошли? — улыбнулся Петя. — Надеюсь, наши акробаты уже перевернулись.       — У тебя сейчас такое лицо было… светлое, что ли. Ты так смотрел… В последнее время часто вижу у тебя это выражение лица, но не могу привыкнуть.       — Ну, привыкай, знакомься с Петей-папой.       — Нашим детям в таком случае очень повезло с папой.       — И с отцом, — Петя чмокнул его в щеку. — Я видел, как ты смотрел на экранчик с ними. Я тебя тоже таким никогда не видел. Такой восторженный и счастливый, такой довольный и гордый.       — Гордый тем, что мой омега каким-то чудом сделал двух мини-людей! Тебя это с ума не сводит? Меня да!       — Меня сводит с ума то, что мой организм может вырастить в моей матке четыре комплекта зубов, а мне новый — нет! Разве это справедливо?       — Я слышал случай, когда у женщины… они во влагалище выросли…       — Пиздец. Так значит организм может, но не там, где надо… Ладно, хер с ними, с этими зубами в таком случае…       Игорь рассмеялся, приобняв его за талию.       — Меньше больных диет и все ок будет с твоими зубами, новые не понадобятся.       — Нет, Игорь… Мой организм вырастил четыре комплекта зубов!       — Ага, а еще сердце, печень, вырастил там волосы и ногти… Это начинает звучать, как хорор.       — Хорор будет на родах. Чужой два.       Игорь улыбнулся, поцеловав его волосы.       — Если я упаду в обморок, обещай сделать вид, что не заметишь.       — Из меня будут доставать целого мини-человека. Мне вообще не будет дела, че ты там делаешь.       — То есть я могу не приходить?       — А ну, — Петя насупился, шлепнув его по руке.       — Шучу. Я не смогу жить, зная, что я увидел наших детей после врачей, акушеров и тебя.       — Господи, пообещай мне, что не встанешь рядом с врачом, чтобы наверняка увидеть их первыми…       — Предпочту запомнить тебя между ног мокрыми и с моим членом вну… Ай! Че ты бьешься? — насупился Игорь, потерев плечо.       — У нас тут такой милый диалог, а ты — член-член…       — Расстроился, что после слова «член» не будет продолжения?       Петя тяжело выдохнул и кивнул       — Да.              Игорь улыбнулся и, перед тем как зайти в кабинет, склонился и поцеловал Петю. Тот блаженно закрыл глаза и обнял его за шею, нежно погладив по волосам. Игорь скользнул рукой к животу, погладил, и застыл ладонью.       — Поскорее бы почувствовать толчки.       — Ага, а ты знаешь, что это больно?       — Очень? — взволнованно уточнил Игорь, растерянно моргнув.       Петя тихо хихикнул, чмокнув его в кончик носа.       — Потом и узнаем. Идем, акробатов наших смотреть будем.       Игорь широко улыбнулся и кивнул, открывая перед Петей дверь.       Петя свято надеялся, что кто-то из них поменял позу, очень уж хотелось побыстрее узнать точный пол и очень не хотелось снова ходить по коридорам или черт знает, что его еще попросят, чтоб малыши поменяли позу. Может в самом деле на голову встать? Игорь присел рядом, нетерпеливо поерзав, глядя на экран. Петя кинул в его сторону быстрый взгляд и улыбнулся. Ему так было это важно, так ценно: видеть эту искреннюю заинтересованность в таких вещах.       — Так, сейчас посмотрим, — улыбнулась девушка, снова размазав холодный гель по животу и взяла датчик. Петя закусил губу. Он, в общем-то, был так уверен в поле их малышей, будто бы другого быть и не могло. Только так и не иначе! — О, вот, убрал ручку. Сейчас посмотрим… Так… — она улыбнулась, и Петя едва не поерзал от нетерпения. Игорь сжал внезапно его руку в своей, мягко погладив костяшки. Самому интересно было жутко. — Так… Мальчики…       Игорь широко улыбнулся и сказал:       — Я же говорил…       — А я и без тебя знал, — фыркнул Петя, едва язык не показав.       — Сейчас немного подождите, скажу вторичный… Судя по всему… — она замерла датчиком на животе и сказала: — Омеги.       Петя с широкой улыбкой посмотрел на Игоря, слабо кивнув. Да, они оба уже прекрасно знали, кого ждут, но услышать подтверждение от этого стало не менее приятно.       — Так, ну все… Развиваются ваши малыши прекрасно, сейчас замер проведем и будете свободны.       Петя закивал, откинув голову на кушетку, посмотрев в потолок, улыбаясь, чувствуя, как нежно Игорь гладил его руку. Он перевел на него взгляд и Игорь, почувствовав на себе его, посмотрел на Петю. Петя улыбнулся чуть шире. Глаза у Игоря слезились. Петя сильнее сжал его руку, улыбаясь.       По всем исследованиями с детьми все было чудесно, развивались, как по учебнику до последнего сантиметра. Пете вручили снимки и тот улыбнулся еще шире (куда шире-то?), разглядывая личики. Изображения было не таким четким, как Петя видел на примерах в интернете, но он все равно мог все рассмотреть, все увидеть.       — Ну, что смотришь? — спросил Игорь, открывая перед ним дверь. — На тебя они похожи, на тебя.       — Может и не на меня? Это две картошины сейчас, и они похожи на картошку.       — И на тебя, — уверенно кивнул Игорь. — Скинь фотку матери, скажет, что один в один ты когда родился.       — Не скажет, — фыркнул Петя и передал снимки Игорю, когда тот протянул руку. Игорь рассмотрел их с глупой улыбкой. — Они же только на половине развития, так сказать… Может изменяться еще! И… ой. Точно!       — А? — Игорь растерянно моргнул и посмотрел на Петю, вернув снимки и доставая ключи от машины. — Что?       — Я ведь… родителям так и не сказал…       — Знаю, — выдохнул Игорь, открывая перед ним дверь. — Если мне не изменяет память, ваш позапрошлый диалог снова кончился ссорой…       — Но зато в прошлом все нормально было, — выдохнул Петя. удобнее устраиваясь на кресле, чтобы ни ноги не болели, ни спина.       Игорь сел на свое, захлопнул дверь и посмотрел на Петю.       — Сказать надо. Все-таки, это и их внуки тоже.       Петя насупился, положив распечатку УЗИ на бардачок и озабочено погладив свой живот.       — Надо. Не знаю просто как. И боюсь немного реакции отца. Блин… Он… он тот еще мудак и все такое, но я люблю его, как и он меня, и если он выдаст какую-нибудь хрень…       — Ну ты и на свадьбу его звать не хотел, думал, что все испортит, и ничего, нормально все было, тост какой душевный выкатил!       — Это не он, а литр водки этот тост выкатил, — сморщился Петя.       Игорь нежно сжал его руку в своей, приободряя.       — Петь, мне кажется, в такой момент он не обидит тебя. То есть… да, у вас странные отношения, что не день, то ссора, ты ему хер пойми чем грозишься, он тебе… Но в целом он же не помешал тебе ни в чем, а если бы сильно хотел — помешал. Я не защищаю его, просто говорю о том, что и сам знаешь       Петя посмотрел на Игоря, поджав губы, и медленно кивнул.       — Да, ты прав. На днях обязательно скажу. А пока давай к Прокопенко, они однозначно порадуются такому детальному снимку.       — Точно, — Игорь кивнул и, поднеся руку Пети к своему лицу, нежно поцеловал в тыльную сторону ладони. — Ты пока хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит?       — Поясница как всегда и через минут пять захочу в туалет, так что поезжай быстрее.              Игорь улыбнулся и кивнул, заводя машину, а Петя снова поерзал, взяв в руки снимки, разглядывая их лица. В самом деле, потом у мамы спросит: в самом ли деле так похожи, как об этом Игорь говорит?       — Знаешь, когда я понял, что в самом деле готов к детям? — спросил внезапно Петя.       — Когда?       — На неделе тринадцатой наверное. Я тогда читал о всяких последствиях, меня пугало, что кто-то из наших малышей может не выжить или что-то такое. Боялся, что кто-то может родиться с каким-то страшным недугом, который будет доставлять ему боль всю жизнь. А потом я подумал о том, вдруг кто-то из них в самом деле будет особенным ребенком? Не какой-нибудь лояльный РАС, а что-то… тяжелое. Проблемы со здоровьем или в развитии. И ничего не испытал по этому поводу. Не страха, ни ужаса, ни мысли, что тогда надо будет избавиться от ребенка. Я просто подумал: ну, с этим мы уж справимся, — Петя улыбнулся. — Я не хотел себе «правильного» ребенка. Я хотел любого ребенка. Моего. И тогда я понял, что в самом деле был к этому готов.       Игорь посмотрел на него, улыбаясь.       — Это очень правильная мысль. С другой стороны, мы должны были ее подумать до твоей беременности…       — Ну, что случилось, то случилось. Надеюсь, тебе тоже неважно, какой он будет?       — Не буду врать, я бы хотел, чтобы все-таки они были здоровы. Не потому что я боюсь, что будет тяжело мне. А потому что боюсь, что будет тяжело им.       Петя поджал губы и кивнул.       — Да, я понимаю… Понимаю, что и я думаю, наверное, эгоистично. Мол, мне все равно на страдания ребенка, просто… просто это все узнается во время беременности и избавиться от него, когда у него уже бьется сердце? Я бы не смог.       — Петь, это не делает тебя эгоистичным, — улыбнулся Игорь. — Это делает тебя папой, который искренне любит своих детей любыми, вот и все.       Петя кивнул, сжав руку Игоря и, откинувшись на кресло, прикрыл глаза. Да, все-таки, главное, чтобы они были здоровыми. Не потому что будет сложно Пете, а потому что будет сложно его детям. Для них он бы хотел такой безболезненной и простой жизни, как это возможно, хоть и понимал, что это невозможно, но он знал, что сможет сам создать такой для них мир хотя бы дома. Он все силы приложит, чтобы его дети всегда знали, что у них есть место, где безопасно и хорошо, где их поддержат и поймут. Петя клялся себе, что сделает все, чтобы его дети в итоге не оказались в девятнадцать обадолбными, как это случилось с ним самим, потому что в мире не оказалось места, где ему будет хорошо и защищено. Он все для них сделает. Какими бы они ни были.              — Так, Ленка мне сказала, что у Пети второе УЗИ было, показывайте мне внуков! — едва не с порога затребовал Прокопенко.              Петя рассмеялся, давая Игорю снять с себя пальто.       — Федь, дай человеку хоть раздеться! — крикнула с кухни тетя Лена. — Иди стол накрой, раз заняться нечем!       Федор Иванович что-то пробубнил, недовольный тем, что он весь день ждал этого УЗИ, а ему показывать не хотят! Но спорить с Леной не решился — просто не умел. Петя улыбнулся и принялся стягивать с себя обувь, пропыхтев:       — Знаешь, Горь, еще пару неделек и обувь с меня снимать будешь ты…       — Помочь?       — Я сам, — прокряхтел Петя, стащив один ботинок. — Великое счастливое время беременности. Чтоб снять обувь приходится прикладывать в два раза больше сил!       — Давай второй уже я сниму.       — Не надо! Пока я могу сам, дай наслаждаться! Поверь, ты еще успеешь с меня обувь поснимать, — рассмеялся Петя и неловко принялся за второй, но вынужден был присесть на комод, иначе завалился бы, и никакая йога ему бы не помогла.       Игорь улыбнулся, следя за ним с искренним умилением. Петя, наконец, стянул второй ботинок и громко выдохнул.       — Не хотел это признавать, но случилось страшное…       — Что?       — Кажется, у меня начали отекать ноги.       — Могу одолжить свою обувь.       — Не настолько! — фыркнул Петя и вытянул руку. — Может поможешь встать, а?       Игорь улыбнулся и кивнул, протянув свою руку, давая опереться, и Петя ловко встал. Куда более ловко, чем обычно. На самом деле, Игорь стал замечать, что с каждым днем, вместе с тем, как рос его живот, Петя становился все более неловким и неповоротливым, и его это отчего-то так умиляло. Он нежно погладил ладонью его живот и провел в гостиную.       — Опять пирог с ветчиной? — у Пети едва глаза не загорелись. — Вы меня забалуете!       — Петь, это самое простое блюдо, готовится за десять минут, — улыбнулась тетя Лена. — А тебе кушать побольше надо.       — Я уже набрал нужный вес, — гордо заявил Петя. Он набрал уже целых одиннадцать кило и, хоть с одной стороны он и был рад, что у него абсолютно здоровая прибавка в весе, но порой цифра на весах… огорчала. Он говорил об этом Игорю, своему психотерапевту и ему становилось легче, но иногда… Иногда он будто забывал о своем положении и что набор веса в его случае — необходимость. Что он не может всю беременность ходит тонким и звонким, если хочет, чтобы его дети развивались как можно более здоровыми и крепкими. На самом деле, забота о детях помогала бороться с этим страхом куда больше, чем даже врач. Просто в жизни Пети появились по-настоящему ценные приоритеты.       Не то чтобы Пете было настолько легко смириться с новыми килограммами, тем более видя, как он менялся. А он очень сильно менялся! Бедра стали больше, ягодицы — мягче, лицо стало круглее, появились мягкие щеки, грудь, привычно плоская, стала более упругой из-за лактации, и еще живот этот… Иногда, когда Петя переодевался, видя себя в зеркале, он тут же отворачивался, не желая себя рассматривать. Но потом был Игорь. Игорь, который целовал его, обнимал, тискал, наглаживал и боготворил и его, и его тело, и Петя забывался о проблемах. Конечно, раньше бы это не помогло, но сейчас, после ремисии и работы с врачом, становилось легче.       В конце концов, он не собирался отказываться от мясного пирога, но сделал заметку взять с собой домой. А то снова будет жрать до боли в желудке, думая, что это последняя еда и если он не поест сейчас, то утром умрет.       Прокопенко поерзал на стуле:       — Ну, где мои внуки? Или внучки?       — Внуки, — улыбнулся Петя, протягивая распечатку УЗИ. — Мальчики-омеги.       — Чудо какое, — тетя Лена посмотрела на фото, которые выхватил Прокопенко и начал рассматривать. — Так видно хорошо! Технологии какие нынче...       — Это 4D УЗИ, — сказал Петя, жуя. — Теперь все рассмотреть можно.       — Чудеса какие… — охнул Федор Иванович, разглядывая изображения. — Лица так четко видны! Гляди! Нос, рот… Забавные такие, две картошины…       Петя тихо рассмеялся, глянув на улыбающегося Игоря.       — Уже видно, что красавцы будут, — уверенно сказала тетя Лена, не отрывая взгляда от снимков.       — Ну, Игорек, будешь самым счастливым альфой: в доме три омеги и все красавцы.       Игорь улыбнулся, кивнув.       — Сам себе завидую. Хотел получить одного Петю, а в итоге вышло три.       — Я прям троянский конь, — усмехнулся Петя, запивая пирог. Он знал, что ему не совсем полезно ужинать в основном булкой, но у тети Лены это не пироги, а целое искусство! Язык проглотить можно, как тут остановиться?       — А чувствуешь себя как, Петь? — спросила заботливо тетя Лена.       Петя отмахнулся.       — Как любой беременный. То понос, то золотуха.       — Петь, мы ж за столом, — удивленно сказал Игорь, вспомнив, как он как-то так же упомянул… некоторые человеческие массы за столом, а Петя так нос скривил и сморщился… И вот, сам такое говорит!       — Что? Все мы люди, — хмыкнул Петя, и Игорь улыбнулся, потрепав его по колену. Да, в самом деле, они же женаты, так что, считай — одна Сатана. Чего Петя только от Игоря не понабрался…       Прокопенко потер усы, не сводя взгляда со снимка УЗИ. Его так умиляли эти детские личики! В груди была еле ощутимая тоска. Своего ребенка они с Леной так увидеть и не успели, но были искренны рады за Петю с Игорем и очень хотели быть хорошими дедушкой и бабушкой.       — Да, красавцы, — кивнул Прокопенко уверенно, отдавая снимки назад. — Это ты на какой неделе?       — Двадцать вторая.       — Еще половина?       — Скорее всего, меньше. Двойня может и на тридцать пятой появиться.       Прокопенко присвистнул, и тетя Лена сказала:       — Так совсем скоро, выходит.       — Ага, — Петя улыбнулся, погладив себя по животу. — Скорее бы. Так хочу их увидеть. Узнать, какие они…       — Забавно будет, если один по характеру будет копией тебя, а другой — Игоря, — хрипло рассмеялся Прокопенко. Вид малышей, еще таких маленьких, совсем его расслабил и в его груди появилось столько нежности, теплоты и любви к этим детям.       — Не удивлюсь, если так и выйдет, — усмехнулся Петя, задержав руку на животе и посмотрев на Игоря. На самом деле в душе Петя мечтал о маленькой копии Игоря и, раз тот его убедил, что выйдут два Пети, он хотя бы надеялся, что кто-то из них будет очень похож на Игоря характером.       — А я буду рад, если оба будут похожи на тебя.       — Эгоист, не все же тебе, — Петя сморщил нос. — Пусть хоть кто-то из них хоть чем-то мне будет напоминать мелкого тебя.       — Чтобы ты потом орал «это все твое воспитание!»?       — Это приятный бонус.       Прокопенко переглянулись, улыбнувшись. Они никогда не признаются, но первое время, как Игорь познакомил их с Петей, искренне не видели в них пару. Игорь даже на совместном ужине держался от Пети закрыто и немного грубо, а Петя… а Петя, как оказалось, употреблял. Слезал и снова начинал сначала. Кто захочет омегу-наркомана для своего сына? Почти-сына. Они, конечно, не то что слова кривого не сказали, а даже взгляда косого не кинули — взрослые люди, сами разберутся. И к Пете искренне хорошо относились. Тетя Лена имела большое, доброе сердце, и она верила, что Петя хороший человек, а его страсть — от большой в нем боли. Она помнит, как впервые позвала его на чай — без Игоря — и как неловко Петя стал ей доверять свою жизнь. Тяжелую, полную страха и боли жизнь. Она знала — Петя просто сломался, а Игорь, казалось, мог его доломать, но ничего сделать не могла, только помочь добрым словом и постараться окружить его такой любовью, чтобы все эти черные дыры в нем перестали требовать таких ужасных средств извне, как наркотики.       Она верила, что любовью можно вылечить многое.       И она видела, что так и случилось. Видела, что Игорь с Петей стали счастливой, искренне любящей друг друга и их детей семьей. Видела, что в Игоре не осталось ни грубости, ни жестокости, ни равнодушия. По крайней мере, не для Пети. То, как нежно он на него смотрел, как улыбался, как оберегал его от некоторых своих сторон. Петя, может, уже и не замечал, привыкший, но замечала тетя Лена и искренне за них радовалась. И за Петю радовалась, который смог побороть такую страшную зависимость и стать совершенно другим человеком.       Она смотрела на них с искренней нежностью и знала, что неважно, на кого будут похожи их дети — они все равно будут самыми счастливыми и довольными.