Сто восемьдесят градусов

      Петя с Игорем были похожи намного больше, чем могло показаться со стороны, но их главным отличием было их поведение в стрессовых ситуациях. Игорь все никак не мог привыкнуть, что в по-настоящему страшные моменты Петя внезапно становился серьезным и спокойным, в то время как в остальное время он вел себя, как ураган. Не то чтобы в стрессовых ситуациях Игорь начинал бегать и орать, но заметно нервничал, мысли путались, идеи наскакивали одна на другую. Но Петя? Само спокойствие.       Игорь все время об этом забывал.       Поэтому, когда Петя разбудил его ночью, первым делом Игорь подумал: наверное, малыши толкаются. Врач обещал первые ощутимые движения именно на этой неделе, и они трепетно этого ждали, и Петя заявил, что даже ночью Игоря разбудит, если они начнут толкаться. Игорь был только за! Он так трепетно ждал первых движений, что, когда они лежали в обнимку, рук не убирал с его живота. Чтобы точно не пропустить!       — Петь? — прохрипел Игорь, с трудом раскрыв глаз.       — Горь, ты только обещай не нервничать, ладно?       Игорь уже занервничал. Он охуеть как сильно занервничал от этого спокойного голоса. Но рвано кивнул.       Петя сказал, тихо и спокойно:       — Нам нужно в больницу.       Игорю захотелось встать, заорать, а потом выпрыгнуть в окно. Масштаб проблемы, который тут же перед ним открылся, напугал до усрачки. Боялся ли Игорь за жизни людей при работе? За свою жизнь, за жизни своих друзей и сослуживицев? О, он очень за них боялся.       Но сейчас этот страх не значило ничего по сравнению с осознанием, что что-то не так или с Петей, или с детьми.       Страх потерять Петю в таком положении был таким огромным, таким всеобъемлющим, что в обычной жизни Игорь даже не думал об этом. Потому что стоило бы только посмотреть в эту сторону, как трясучка была бы обеспечена.       Но Петя попросил не нервничать.       Игорь кивнул и встал. Сон как рукой сняло. Он потянулся к штанам, глядя на Петю. Бледного, с плотно сжатыми губами, спокойным взглядом. Он уже оделся и Игорь спросил голосом, в котором старался спрятать дрожь:       — Что случилось?       — Ничего страшного, — улыбнулся нервно Петя. — Просто лучше перестраховаться.       — Подробнее, — попросил Игорь, спешно натягивая кофту и ища ключи от машины и двери. Руки уже стало немного потряхивать, а Игорю, перед тем, как ехать, захотелось открыть окно и заорать в него. Но Петя попросил не нервничать, значит, если Игорь начнет — то Петя тоже, а ему нельзя.       — Живот как-то тянуло и поясницу, — сказал он, вставая, потерев упомянутую поясницу. Брови у него нахмурены, немного смещены к переносице, губы поджаты. — И… кровь была, но немного.       Игорь посмотрел на него и понял, что да — поорет он потом, сейчас он явно нужен Пете, а Игорю нечего трястись и биться головой о стену. Петя умел сохранять трезвый ум, но сейчас Игорь видел на его лице след тревоги и страха, значит, плохо дело. Боится, напуган, трясется внутри.       Игорь мягко взял его за руку, провел в коридор, накинул на него пальто и, нежно поцеловав в висок, сказал:       — Все хорошо будет. Не сильно же болит? Ты молодец, что разбудил меня.       Петя спокойно, почти равнодушно кивнул, но посмотрел на Игоря тревожным, умоляющим взглядом. Петя не понимал, что происходит, а главное — почему это происходит.       Да, в вопросах «за что?» и «почему?» они оба были мастерами.       На улице было холодно, и они оба приоткрыли окна в машине — холодный воздух отрезвлял, и Игорь вжал газ в пол, начиная вспоминать все дороги, где пробок минимум. Глянул на навигатор, посмотрел на загруженность дорог и кивнул. Пробок не было, не критично, значит, можно ехать самым коротким путем.       Машина взревела, а Игорь сжал руку Пети в своей. Говорить Петя не любил, когда он нервничал или боялся, его ничего не утешало, ничего не помогало, только какая-то его внутренняя опора, его собственная вера его вытягивала, и Игорь привык его от этого не отвлекать, чтобы не сделать хуже Так что он просто сжимал его руку, нежно гладя костяшки и глядя краем глаза на белое, измученное тревогой лицо. Да, куча проблем, которые Петя решал до этого, когда был спокоен и уверен ничего не значили с риском потерять ребенка. Или сразу двух.       Игорь в какой раз понял, что на самом деле важно. И что почти все — неважно.       И каждый раз это понимание стоило боли и ужаса.       Игорю казалось, что они ехали вечность. Каждый светофор нервировал, каждая едущая впереди машина раздражала. Все казалось слишком медленным, будто каждая машина над ними издевалась. Как оказалось, время начинает идти по-другому, когда рядом твой беременный супруг, которого надо вести в больницу и с которым ты даже не понимаешь, что происходит!       В больнице легче не стало. Когда дверь за Петей закрылась, Игорь, тяжело выдохнув, опустился на стул. Коридор был пустой. Было тихо. Игоря это не успокаивало. Он плохо понимал, что происходит, но догадывался, что кровь уж точно не должна идти вообще ни в один из периодов беременности! Он нервно начал трясти ногой, смотря на дверь. Хотелось написать Федору Ивановичу, но одернул себя. С Петей пока неясно что, а у них такой тяжелый опыт за спиной… Тревожить их ни в коем случае нельзя! Да и другим писать… Все спят, а Игорю же не утешение услышать хочется, а просто выговориться. Ему это нечестным казалось. Такой страх на других людей скидывать.       Он дергался на каждый шорох, в один момент даже подошел к двери и прислушался, но услышал только неразборчивые голоса. Выдохнув, он прошел в конец коридора и уткнулся лбом в окно, рассматривая дворик больницы. Так странно — еще недавно это место вызывало у него только теплые ассоциации, а сейчас — все здесь раздражало и выводило из себя. Игорь достал кошелек, вынул фотографию Пети и посмотрел на лежавшее за ним фото с УЗИ. Посмотрел на детские личики и нежно погладил фото через прозрачное отделение кошелька. Он аккуратно положил фото Пети обратно и рассмотрел его.       И подумал: когда малышарики родятся, во второй же день — в первый Петя не дастся, скажет, что плохо выглядит — сделаю фото Пети с малышами на руках и положу в кошелек. А потом каждый месяц буду обновлять. Дети быстро растут. Меняться будут.       Эта мысль его успокоила, казалась априорной, что именно так и будет, без всяких «но».       Выдохнув, он спрятал бумажник обратно и посмотрел в окно.       Игорю казалось, что прошла вечность.       Плиток на полу — триста сорок четыре.       Когда Игорь считал во второй раз вышло триста сорок семь.       Когда дверь открылась он остановился на пятьдесят седьмой. Игорь вздрогнул, вскинув резко голову и встретившись с бледной, вымученной Петиной улыбкой. Петя прикрыл дверь, молча подошел к Игорю и обнял. Игорь не испытал облегчения.       — Петь… как оно?       — Со мной все в порядке. И с рыбками тоже. Недельку на сохранении полежу и все. Привезешь немного моих вещей? Зубную щетку, расческу… немного одежды. Ладно?       Игорь — весь бледный — посмотрел Пете в глаза и нервно кивнул, сжимая плотно челюсти. Напряжение его чуть отпустило, он громко выдохнул, нежно гладя Петю по спине, поднялся выше, погладил его по растрепанным, не уложенным волосам, аккуратно убрал челку со лба и поцеловал.       — Что случилось?       — Случилось, что я большой молодец, — улыбнулся Петя. — Это частая проблема при многоплодной, преждевременные роды. Если бы я забил на симптомы, шансов на спасение малышей почти бы не было, а так я самые ранние заметил, мы тут же поехали и вот. Сейчас небольшое хирургическое вмешательство нужно будет и дальше все замечательно. Поезжай домой, Горь, а завтра ко мне все привезешь утром, ладно? Я тебе напишу номер палаты.       — Петь, а мне… мне обязательно уезжать? — спросил Игорь с щенячьими глазками. Меньше всего ему сейчас хотелось оставлять Петю.       — Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал, но сейчас нужно будет еще одно обследование, а потом мне надо будет отдохнуть.       — Будет… операция?..       — Будет, но не сегодня. Сначала подготовка. Все хорошо, приезжай завтра утром. Посещение с десяти, хорошо?       Игорь поджал губы, но понял, что по-другому никак, врачу виднее, как, что и когда должно происходить. Тем более… то, что Петя находил силы улыбаться, не означало, что ему легко, но просить не притворяться Игорь Петю не мог, он по себе знал, как это важно — сохранять спокойствие, чтобы не напугать сильнее, и Петя старался, и все, что мог сделать Игорь — послушаться его.       — Но с тобой… с вами точно все в порядке будет?       — Клянусь, — серьезно заявил Петя, карикатурно нахмурившись. — Говорю же, я симптомы заметил и мы сразу же поехали. А если бы я решил ночь переждать… тогда да, было бы плохо. Хочешь, как приедешь, сам почитай про риск преждевременных родов, тебе там напишут то же, что и я сказал.       Игорь кивнул и, склонившись, нежно поцеловал, гладя его спину, прижимая Петю к себе. Аккуратно провел ладонью по круглому животу и, буквально пересиливая себя, оторвался от Пети, сглотнув.       — Тогда жди утром. До скорого, — и, на прощение поцеловав Петю в висок, отстранился. Глянул последний раз щенячьими глазами, и пошел, но отмечая про себя облегчение. Да, в отличии от того состояния, в котором Игорь ехал и с каким уезжал — сейчас было намного легче и проще.       Дома он первым делом прочитал про эти преждевременные роды и решил все-таки поверить Пете окончательно — да, он успел считать все симптомы и все предупредить, иначе… иначе… Игорь громко выдохнул и посмотрел в сторону. Иначе больше не было бы с ними никаких рыбок. Только от мысли, как жадно бы они цеплялись за надежду все-таки спасти детей, отдавая любые деньги за любое поддержание их жизни Игорю становилось не по себе и особенно дикий, сдавливающий его грудь тисками страх рождался от мысли, что они бы все-таки потеряли их.       Игорь снова достал фотографию с УЗИ, глядя на их лица. Они ведь уже любили их больше жизни, искренне считали, что это их дети, что они уже с ними.       И потерять их…       Игорь выдохнул, закрыв глаза и покачав головой.       Петя у него большой молодец. И он — отличный папа.       Игорь никому так и не написал. Решил сначала с Петей поговорить, узнать, хочет ли он, чтобы Игорь кому-то рассказал, узнать подробности о его самочувствии. Утром он уже сидел под палатой с пакетом Петиных нужных вещей, и ещё с огромной корзиной цветов и упаковкой Петиных любимых булочек — пекарня открылась рано, так что Игорь взял свежие-свежие, еще горячие. И знал, что Петя будет в восторге. На самом деле, Петя неделю назад пытался Игоря раскрутить, чтобы тот ему к завтраку принес горяченых булок, но Игорь поморщил на это нос, уже не так покупаясь на Петины просьбы и любые мелочи. Сейчас Игорь себе напомнил, что он обязан к этому вернуться и исполнять любую Петину просьбу, даже если ему кажется, что она маленькая и глупая. Петя делает огромную работу, и Игорь должен не просто это уважать, а помогать и поддерживать его во всем, радовать и делать так, чтобы этот период для Пети прошел как можно проще.       Когда из палаты вышел медбрат — омега, молодой очень и улыбчивый — он сказал:       — Можете заходить. Вы тут уже минут двадцать сидите, все булочками пропахало.       И рассмеялся. Игорю от этого смеха стало чуть легче, и он кривовато, в своей манере, улыбнулся и встал, заглядывая в палату. Отличная, конечно, больница частная же. Денег, наверное, стоила… Красивая, просторная, плазма висит, дверь в отдельный санузел. Петя посмотрел на Игоря и довольно улыбнулся. Уже не болезненно-бледный, не вымученный, наоборот — расслабленный и явно ждавший Игоря.       — Чем так пахнет вкусно? — изумился Петя, приподняв брови.       — Булочек купил. Твоих любимых. С белым кремом там каким-то…       — Моя любимая булочка с белым кремом у тебя в штанах, — подмигнул задорно Петя, и Игоря убедился окончательно: да, Петя точно в порядке.       — Не булочка, а затвердевший багет, — гордо заявил Игорь, аккуратно поставив пакет с одеждой на тумбу и протянув Пети цветы и контейнер с булочками. Петя довольно это оглядел и широко улыбнулся.       — Ты мне давно цветов не дарил, — Петя осмотрел красивый букет: пестрый, яркий, пышный. Срочно сфоткать и в инст! Заметив небольшую записку, взяв ее, прочитал и улыбнулся еще шире. — Самому лучшему папе и супругу?       Игорь уверенно кивнул, чуть насупившись.       — Почерк, Горь, у тебя с каждым годом все хуже и хуже.       — Потому что пишу все меньше и меньше, все ж на компьютерах сейчас…       — Значит пиши мне записки почаще, — подмигнул Петя и аккуратно поставил корзину с цветами на тумбу рядом. — Там в конце коридора автомат с кофе, сбегаешь? Я тебе потом все расскажу, что и как.       Игорь активно закивал и встал, и уже стоял в Петиной палате с кофе через пару минут. Петя едва не рассмеялся с того, как мило выглядел Игорь — взволнованный и лохматый, явно утром не расчесывался даже. Он вручил стаканчик кофе Пете и тот благодарно улыбнулся. Игорь снова сел на стул и провел ладонью по круглому животу, улыбаясь.       — С рыбками все хорошо?       Петя кивнул, жуя.       — У меня могли начаться преждевременные роды, но я про них слава Богу читал и выучил все симптомы. Честно говоря, если бы не читал, то скорее всего не стал бы ночью никуда ехать… Знаешь, немного ноет в пояснице, болит живот, да и крови немного совсем было… Ну, я бы испугался, но точно бы отложил сеанс до утра… А утром… Ну, возможно, мне бы пришлось рожать мертвых детей…       Игоря едва не перетряхнуло от этих слов.       — Но ты молодец и сразу все смекнул.       — Да, — Петя улыбнулся. — Сегодня проведут последнее обследование, а завтра утром будет операция.       — Швы на шейку будут накладывать, да? — уточнил Игорь. — Я про такое читал.       — Да, — Петя кивнул. — А потом буквально три дня полежать и все, можно будет ехать домой, — он отпил кофе и выдохнул. — Жаль, что я эту неделю тут проведу… Малыши вот-вот толкаться начнут, а ты не рядом будешь…       — Я буду приходить после работы сразу же, — кивнул Игорь. — Сегодня тоже после приду. До скольких у вас посещение?       — Не знаю, но я попрошу и тебя будут впускать в любое время. Будут они мне запрещать видеть моего мужа, — фыркнул Петя, слизывая крем, попавший на пальцы. — Ты кому-нибудь говорил уже?       — Еще нет. Сначала хотел узнать твое мнение.       — Молодец, — Петя кивнул и, поманив Игоря к себе, поцеловал в щеку. Игорь улыбнулся и, повернувшись, чмокнул в губы, поглаживая живот. — Можешь рассказать кому хочешь, но, ради Бога, я ни с кем сам не хочу это обсуждать… Я хорошо себя сейчас чувствую, но после такого потрясения эмоционально у меня будто все выключилось, и хочу просто лежать и отдыхать.       — Я понимаю. Хорошо, попрошу их тебя не беспокоить первое время.       — Спасибо, — Петя чуть поерзал на больничный койке, хотя койкой это сложно назвать. Игорь, когда в больницах лежал, валялся на обычных кроватях, а это прямо царское ложе какое-то — большое, спинка опускается-поднимается, подлокотники какие-то… Игорь хмыкнул, оглядывая. Удобное, наверное. Теперь понятно, за что деньги уплочены.       Игорь нежно погладил Петину руку и снова посмотрел на его лицо. Петя снова улыбнулся ему спокойно и искренне, и Игорь сам от этой улыбки успокаивался, легче становилось, проще.       — Знаешь… — начал Петя, откинув голову на подушку. — Я теперь понял, что обязан сказать родителям…       — Да?       — Мг… Они имеют право знать, что я жду детей, и что со мной такое приключилось. Я просто лежал и думал: если бы я ночью позвонил отцу и сказал, что я, беременный, в больнице из-за угрозы преждевременных родов? Как бы он среагировал? И вдруг со всей ясностью понял: он бы тут же приехал ко мне и сам бы искал самую крутую больницу, а если бы все-таки случилась беда, он бы все сделал, чтобы малыши выжили, даже если бы врачи ему в лицо орали, как это бесполезно, — Петя улыбнулся. — Мой отец — мудак, но он любит меня. Просто… с внуками его один на один оставлять долго нельзя. Но если будет видеть их раз в месяц, а то и реже, я тебе говорю, он сможет с Прокопенко соревноваться за звание хорошего деда. Мой отец не умеет воспитывать детей, но умеет их любить. Вот что я полностью осознал.       Игорь приподнял брови, недоверчиво посмотрел на Петю. Вероятно, тому понятнее, какой его отец и в каком-то смысле Игорь поддерживал его в этих мыслях, он тоже не считал его отца плохим человеком. На самом деле, порой, глядя на их ссоры, Игорю казалось, что это нравилось им обоим, просто масштаб проблемы изменился с Петиной беременностью. Это же раньше Петя в ответ рычал и ругался, а сейчас все было совсем по-другому. В первом триместре Петя едва не плакал после каждой их ссоры, во вторым стало чуть получше…       — Я думаю, ты лучше знаешь своего отца, чем я, так что, надеюсь, это в самом деле так.       — Так, — Петя кивнул. — Просто воспитатели из моих родителей так себе. Я сегодня им расскажу, но хочу, чтобы ты рядом был, ладно?       — Конечно, — Игорь кивнул, поцеловав Петю в тыльную сторону ладони и улыбнулся. Он был рад, что Петя в итоге пришел к таким мыслям, что их он чувствовал как верные.       Он еще немного посидел с Петей, гладя его руку, любуюсь им и улыбаясь. Да, в такие моменты начинаешь ценить по-особенному, будто впервые видишь. Будто бы тебе в прошлом дали взглянуть на будущее и ты бы смотрел, удивленный и зачарованный тем, как оно может быть. Глядя на Петю, Игорь же в самом деле удивился, что все у них вышло именно так. Что Петя сейчас именно такой.       Перед тем, как уйти, Игорь поцеловал Петю в нос, погладил по волосам и пообещал прийти вечером. Петя в ответ довольно ему улыбнулся.       На работе Игорь первым делом заглянул к Федору Ивановичу, чтобы рассказать о их ночных злоключениях. Игорю казалось, что это было бы честно: чтобы Прокопенко знали, что случилось и что уже все хорошо. Он заглянул в кабинет и поздоровался.       — О, Игорек, смотрю, опаздываем? Что, суженый не отпускал из-за очередных капризов? — прищурился он, потерев усы.       — Почти. Я вам рассказать хотел кое-что… — он присел на диван и сказал: — Забегая вперед: с Петей, и с детьми все хорошо и им ничего не угрожает.       Игорь решил, что лучше сразу сказать об этом: что все хорошо кончилось, чтобы вот так с места в карьер не было, но Федор Иванович все равно напрягся, подсобрался и, казалось, побледнел, посмотрев на Игоря ничего не понимающим взглядом.       — Подробнее.       И Игорь рассказал: что ночью Пете стало плохо, что сразу же поехали в больницу, о риске преждевременных родов и что сейчас с Петей все хорошо. Завтра операция, а еще через три выписывают и все с ними будет замечательно. И добавил:       — Только Петя просил его не беспокоить. Ему сейчас одному хочется быть.       Прокопенко растерянно кивнул и потер лоб.       — Какое счастье, что все хорошо в итоге… Ладно, передам Ленке… Она ему наверное что-то приготовить захочет, отнесешь.       — Конечно. Пете приятно будет. Он просто… такой, когда что-то случается бывало и от меня по квартире прятался, а тут такое.       — Понимаю, — улыбнулся Прокопенко. — Главное, что с ними все хорошо. Пусть Петя отдыхает, сил набирается… а ты, смотри мне, его не обижай, — прищурился Прокопенко и шутливо пригрозил пальцем.       — Это Петя скорее меня обидеть может, — фыркнул Игорь. Его супруг даже беременным не терял боевого духа. Это ж Петя, как тут иначе?       Выходя из кабинета, Игорь думал: стоит ли говорить Диме или Юле? С Юлей Петя сам общался, а с Димой не такие они и друзья… Первое время Петя и к Диме ревновал, особенно во время своих срывов и отходосов. Когда объебывался — орал, чтобы Игорь шел ебаться к Диме, на отходах закрывался в себе и рылся в телефоне Игоря в поисках сомнительных переписок. Игорь понимал, что дело было не в коксе, а в Петином прошлом. Он-то и имел за спиной всего одни отношения, да и то — крайне сомнительные и где все его сомнения подтверждались. Благо, это были краткие периоды — Петя дольше держался в завязке, чем уходил снова в срыв, но тут же давал Игорю, бывало, заломив ему руки, отвести в рехаб. Сложно это было… Сложно, тяжело, больно.       Игорь думал, что это ему больно от Петиных срывов.       Но каждый раз, навещая Петю, видя его белое лицо и глаза с синяками под ними, он слышал одно и то же, простое и искреннее:       — Ты можешь меня бросить, когда захочешь. Я пойму. Никакой нормальный человек этого не выдержит.       А Игорю было ясно как день: он его не бросит.       Срывы у Пети длились все меньше и меньше — начинались неделями, а кончились одним днем, а расстояние между ними все больше и больше, и Игорь знал: скоро им придет конец. Если Игорь его поддержит и поможет. Поэтому он просто садился рядом с Петей и обнимал его, пока Петя плакал в его грудь.       Игорь невольно улыбнулся. Да, в последнее, самое долгое Петино пребывание в рехабе, у него здорово отросли волосы. Петя отказывался от услуг парикмахера — ломки у него были жуткие, началась долгая депрессивная фаза и, когда он видел ножницы, то знал, что мог выхватить и как-нибудь себе навредить. Или другим. Да, депрессивная фраза… Самый мрак. Игорь думал, что самый ужас это Петины срывы. Все эти истерики, топанье ног, попытки вовлечь Игоря в драку и, что самое страшное, желание в самом деле дать Пете по лицу (Игорь никогда этого бы не сделал). Тогда он думал, что это самое страшное.       Но нет, самым страшным было приходить в красивую палату в красивом частном рехабе и встречаться с Петей, с пустым взглядом, с Петей, который больше не улыбался ни на цветы, ни на поцелуи, ни на глупые Игоревы шутки.       Тогда Игорю, от отчаяния, хотелось уже даже сказать: насрать, нюхай дальше, только улыбайся.       Он сдержался. Всегда держался, так же, как это делал Петя.       А потом Пете стало легче, проще, лучше. Волосы длинные эти… До плеч доходили. Петя их в хвост заплетал, а Игорь, когда приходил, стягивал резинку и игрался с отросшими волосами, нежно заправляя их за уши.       Больше всего Игорь запомнил эти длинные волосы.       И то, как Петя впервые улыбнулся после такой черной дыры.       Он опомнился, когда услышал Юлин голос. Он аж вздрогнул от неожиданности. Она редко заходила в участок, не очень нравилась ей эта атмосфера, а теперь стояла возле Димы и недовольно пялилась на Грома.       — Может ты мне объяснишь, а, женишок? — насупилась она, уперев руки в бока.       — А? — отозвался Игорь рассеянно.       — Мне тут Петя такие новости сообщает и при этом просит к нему не приходить! Это вообще нормально?! — праведно возмущалась Юля. Игорь улыбнулся. Да, Юле очень важно быть рядом, если ее другу плохо, но она не до конца понимала, что не всем это нужно.       — Нормально. Он такой всегда был. Он даже от меня иногда прячется, а ты о таком говоришь, — фыркнул Игорь.       Юля насупилась и стрельнула в него недовольным взглядом. Потом посмотрела на Диму почти испытующе и тот, не выдержав этого террора молчаливого, спросил:       — Ну что?       — И ты согласен с этим?       — Каждый переживает по-разному. Пете же просто отдохнуть надо, вот он и отдыхает.       — Да я почти уверена, что это какая-то детская травма! — всплеснула она руками. — Он наверное поддержку не умеет просто принимать, вот и боится ее, и делает вид, якобы она ему не нужна… Ты же к нему ходить можешь? — спросила она у Игоря, хмурясь.       — Могу, — кивнул Игорь. — Ну так я вроде это… муж его, отец детей…       — Я собутыльница! — всплеснула она руками. И уточнила: — По апельсиновому соку, — и тяжело выдохнула. Она так давно хотела с Петей качественно набухаться, зная, что это будет крутая вечеринка, а тот решил пойти с ней на контакт в такой период! И теперь пока родит, пока кормить будет… Мрак просто. И апельсиновый сок. — Ладно… Тогда, Дим, с нас по букету.       — А? — отозвался Дима.       — Че? — не понял Игорь.       — Что? — Юля моргнула. — Ему приятно будет цветы получить, на них ничего отвечать не надо. И ты, Дим, глазки мне не строй. Я знаю, что вы с Петей не друзья, но он супруг твоего друга и, спешу напомнить, папа его детей в том числе. Уверена, он бы тебе в такой же ситуации цветы бы отправил! Короче, ты как хочешь, а я пришлю цветы… Игорек, дай адресок, а?       Игорь немного подумал, но кивнул. В словах Юли была доля правды. Петя, как и Игорь, просто не умел принимать поддержку, поэтому выучились к особенному подходу друг к другу. Просто быть рядом, целовать и обнимать. Никаких лишних слов. А цветы… Петя очень любил цветы, ему будет приятно.       Игорь дал ей адрес и номер палаты.       Юля подняла на Диму взгляд и тот, помявшись — скорее от неловкости, чем от нежелания — кивнул.       — Я тоже отправлю…       Юля широко улыбнулась, а Игорь внезапно посмотрел на них под новым углом. Петя едва-едва общался с Юлей, почти не общался с Димой, но для них Петя был так же важен, как и Игорь. И они хотели его поддержать. Тем более они оба знали, насколько для Игоря и Пети была долгожданная эта беременность, как они ее ждали и как трепетно относились.       А еще была тетя Лена, к которой Игорю пришлось заскочить, чтобы забрать контейнер с едой. Она ворковала, всовывая в пакет контейнеры:       — Сделала Петин любимый пирог, картофель его любимый запеченный и грудку куриную по его любимому рецепту запекла… С ним точно все хорошо?       И уставилась на него обеспокоенными глазами.       — Игорь, ты же не таи ничего, даже если думаешь, что как лучше делаешь… Лучше нам любое горе знать, как есть.       — Теть Лен, клянусь, все хорошо. И с Петей, и с детьми. С обоими. Петя вам может даже потом бумажки какие-нибудь сфоткать.       Она лишь улыбнулась и качнула головой.       — Не стоит. Просто уточнила… Беды всякие случаются… Ну тогда пусть хорошо кушает.       Игорь кивнул, приняв пакет, и уже в дороге, стоя на светофоре, подумал о том, как же все в итоге хорошо сложилось. Несмотря на такое их прошлое, на то, через сколько трудностей они прошли… и вот. Теперь все было так хорошо. И теперь у некогда одинокого Пети, который даже семью отчасти от себя оттолкнул и не хотел иметь с ними ничего общего, теперь есть люди, которые его любят и поддерживают.       Когда он зашел в палату, так и замер. Помимо его букета, появилось еще три. Игорь рассеянно на них посмотрел, потом на неловко улыбающегося Петю.       — Не спрашивай, я сам в шоке… Один за одним курьер… Его еще и пускать не хотели, бедный. Я ему чаевые дал, а то жалко как-то пацана, едва с медбратом не подрался, — расхохотался Петя, а после широко улыбнулся, почти сияя. — Чувствую себя, как в сказке!       Игорь улыбнулся, подмечая, что Петя был в искреннем восторге, аж глаза блестели! Да, наверное, любому омеге приятно получить столько огромных букетов за день.       — Дай догадаюсь, самый большой — от Юли? Или он от Димы, а от Юли целых два? — он аккуратно закрыл дверь и присел рядом с Петей на стул.       — Не угадал, — прищурился Петя и потянулся к одной из записок, зачитав текст: — Таки передай Игорьку, что за сокрытие таких тайн я его больше так сильно не уважаю! Ну а тебе шо, деток красивых, здоровья крепкого.       Игорь растерянно моргнул и стукнул себя по лбу. Точно! Он ведь так Игнату ничего не рассказал! Виделись в последнее время только по работе, тема не заходила и вот… не сказал. А у Пети больше половины срока уже!       Петя хихикнул, положив записку обратно.       — Юля, наверное, по секрету всему свету рассказала.       — Она из лучших побуждений, — убедил его Игорь, пытаясь придумать, как теперь Игнату все объяснить. Ну честное слово, неловко как-то! С детства знакомы, Игнат даже свидетелем на свадьбе был, а о таком так и не рассказал!       — Знаю. Мне приятно все равно очень. И неожиданно. А чем так пахнет вкусно?       — А, эт тетя Лена твоих любимых блюд передала.       — Уже чувствую запах ее запеченной картохи со специями!       — Правильно, кушай, тебе полезно будет.       — Врач сегодня мой набор веса очень хвалил, кстати! — опомнился Петя. — Сказал, что все ровно так, как и надо. Знаешь, я ему в ответ пошутил, мол, детям может как раз, а у меня жопа теперь в дверной проем не влазит, а он по-доброму сказал, что я сейчас очень красивый и гармоничный. Так приятно слышать такое, когда сомневаешься из-за своего отражения.       Игорь улыбнулся, качнув головой и, взяв его руку в свою, крепко сжал и поцеловал в щеку.       — Я буду повторять тебе это пока ты сам не осознаешь: ты всегда очень красивый и хорошо выглядишь. Если ты здоров — то все уже прекрасно и хорошо. Понимаешь?       — Наверное, — он улыбнулся, проведя ладонью по своему животу. — Мне уже намного легче. В самом начале я только об этом и думал, а сейчас, замечаю, что уже есть дни, когда я об этом даже не думаю! Наоборот, мне очень классно сейчас в этом теле. Ну, только поясница немного болит…       — Ну, без этого с двумя рыбками никуда не деться, сам знаешь, — Игорь улыбнулся, нежно проведя ладонью по животу. — Родителям звонить будешь?       Петя уверенно кивнул и потянулся к своему телефону, поманив к себе Игоря и чуть подвинувшись. Игорь поерзал и неловко залез на кровать, сев рядом с Петей, приобняв его за талию (которой почти уже и не было) и нежно погладив его, поцеловав в висок. Он чувствовал напряжение в его теле, неуверенность, но Петя отступать намерен не был.       Петя замер на немного, а потом, вдохнув поглубже, нажал на кнопку вызова в фэйстайме. Пошел вызов и Петя еще сильнее напрягся, и Игорь нежно погладил его по напряженному плечу и поцеловал в висок, прошептав: «тшш…». Петя тихо хихикнул:       — Детям так шикать будешь.       — Я тренируюсь, — улыбнулся Игорь.       На вызов ответила мама Пети и, прищурившись, улыбнулась:       — Привет, Петь! Ты что, в больнице?       — Да так, из-за мелочи… Ща расскажу, отец рядом?       — Да, сейчас позову… Юр, иди сюда, сын звонит!       Юрий Андреевич что-то прокричал с другой комнаты и послышались шаги. В экране вскоре мелькнуло тяжелое лицо Юрия Андреевича — как всегда хмурое, с поджатыми губами, Игорь в начале все привыкнуть к нему не мог и думал, что Хазин старший всегда в дурном настроение, но, как оказалось, настроение у него, может, и менялось, а вот это выражение лица — нет.       — О, семейство Громов в полном составе, — прохрипел он. — Тьфу, и зачем фамилию брал его? Вот Хазин — сразу слышно, чей сын! А тут что?       Петя цокнул и закатил глаза. Отшутился только:       — Зато у меня фамилия смешная теперь, а не простой «Хазин». Я вам че звоню. Новость есть.       — Что за новость? — спросила Светлана, обеспокоенно поглядывая на задний фон.       Петя выдохнул и улыбнулся, спросив у Игоря:       — Горь, снимешь меня со стороны, ок?       Игорь кивнул, забирая телефон, и семейство Хазиных нахмурилось, пытаясь понять, что же им такого могут показать. Петя тату себе сделал, что ли?       Петя неловко слез с кровати и, когда Игорь навел на него камеру, гордо показал свой живот — на двадцать третьей недели беременности двойней значительно круглый, даже за свободным больничным халатом заметный, но Петя все равно чуть оттянул ткань, чтобы лучше было видно. Петя глупо улыбнулся, глядя на лица родителей — без удивления.       Светлана сказала:       — А я тебе говорила, балбес, что он беременный, что ругаться с ним не надо? А ты что? «Какие ему дети, Свет, не дури голову». А? Ну вот, гляди! — и подзатыльник ему легкий отвесила. Юрий Андреевич нахмурился и фыркнул.       — Вы что… знали?.. — опешил Петя, глядя на лица без капли удивления, скорее они выглядел как люди, которые обо всем догадывались и что Петино положение казалось им таким априорным, что его признание ничего не поменяло.       — Да я давно догадалась, — отмахнулась Светлана, недовольно глядя на Юрия Андреевича. — И не стыдно тебе? Ладно ты с ним до этого собачился, но с беременным сыном!       — Да Свет, че ты начинаешь? Не хотел бы он собачиться, трубку бы кидал, как раньше делал! Ты беременная на каждую собаку бросалась, этот может такой же!       Игорь не сдержал улыбки. Петя, удивленный, залез обратно в кровать, прижавшись плечом к плечу Игоря. Он-то думал, что сейчас удивит, а тут… никакой тебе реакции, ничего!       — Я не понял… Ма, а как ты?.. — растерянно хлопал глазами Петя.       — Ну ты сначала отекший какой-то был, в инстаграме своем фотки в одних больших одежках были, потом селфи одни…       — Ой, да по губам ты поняла, Свет, не строй из себя сыщика, — отмахнулся Юрий Андреевич.       — А что губы? — моргнул Петя.       — Это у нас по линии омег такая особенность. При беременности губы сильно пухлее становятся. У тебя это вообще заметно стало еще месяц назад, а сейчас прям Анджелина Джоли!       Петя растерянно посмотрел на Игоря, и тот улыбнулся, пожав плечами. Петя был очень недоволен тем, что не вышло сюрприза!       — А… а я еще двойней беременен! — решил пойти с козырей Петя.              Опять ничего. Светлана только сказал:       — Ну, я бы удивилась, если бы не двойней…       — Не понял, — моргнул Петя. Игорь тоже удивился. Даже ему, с его этими странными снами, было крайне волнительно узнать, что у них и вправду двое малышей!       — Ну так многоплодность же по омежей линии идет, — моргнула его мама. — А у меня же папа двоих родил, и бабушка твоя двойню, и прабабушка… Только я отличилась, одного тебя родила, если бы и тебя эта участь обошла — ну, даже грустно было бы. Да и твои детки тоже по двойне родят, если омеги.       — Омеги… — пролепетал Петя, удивленный.       — Ой, чудо какое! Оба омеги? Однояйцевые?       — Ага… — пробормотал Петя. — Да вы надоели! Игорь знал, что двойня будет, ты знала! Все вокруг знали, а я ничего не знал! Могли бы для вида удивиться хотя бы!       — О, я ж говорил, — фыркнул Юрий Андреевич. — В тебя. На любую собаку лает.       — Ща на тебя полаю, — огрызнулся Петя и насупился. Отец отвечать не стал — одно дело догадка о беременности, другое дело своими глазами увидеть круглый живот. А беременных расстраивать нельзя!       — Петь, так а что… что ты в больнице делаешь? Судя по животу, у тебя месяц пятый еще только.       — Как ты точно определила, — улыбнулся Петя, и кратко рассказал про ситуацию, глядя, как они оба то бледнели, то облегченно выдыхали. И Петя видел: да, может они оба вышли плохими родителями, но искренне за Петю волновались. И за него, и за его детей. Просто в их случае намного лучше было, когда они любили его на расстоянии и больше не имели никакого над ним контроля.       Они все внимательно выслушали и, убедившись, что Петя точно здоров, а малышам ничего не угрожает, оба облегчено выдохнули.       Мама еще немного проворковала, спрашивая, нужны ли деньги? Ребятам столько всего надо покупать, но Петя сказал, что пока ничего не нужно, со всем справляются, всего хватает.       Петя пообещал скинуть фото УЗИ, сказав:       — Игорь говорит, что на меня похожи, а как по мне — только на картошки.       — Ну для таких маленьких это нормальный внешний вид, — улыбнулась она. — Обязательно пришли УЗИ! Хоть как-то полюбуюсь… Мы же тогда придем на выписку?       — Не знаю… — протянул Петя. — Может после выписки? Не уверен. что захочу кого-то видеть на выписке просто…       — Ладно, потом сам скажешь, когда можно будет приехать, с внуками поздороваться… Все, Петь, отдыхай, как пройдет операция — пиши, звони!       — Обязательно. До скорого, — он улыбнулся, сбросив вызов и отложив телефон. Поерзал, потер ноющую поясницу и с кряхтением улегся чуть по-другому, пытаясь лечь так, чтобы снять немного напряжения с поясницы. — Нет, ты видел? — забухтел он, посмотрев на до этого молчавшего Грома. — Даже не удивились!       — Ну, твоя мама все узнала по губам, — рассмеялся Игорь и, склонившись, нежно чмокнул его. На самом деле, он сам эти изменения замечал едва-едва, но после такого акцента, да… Губы в самом деле стали пухлее. Ну, Пете очень шло. Ему вообще все шло. Это ж Петя — как тут иначе?       — Ну все равно, могли бы для приличия и удивиться! — прокряхтел Петя, поерзав на кровати, устраивая поясницу удобнее. Выдохнув, провел ладонями по своему животу. Улыбнулся нежно. — И все-таки я рад, что рассказал им. Они, кажется, тоже рады за меня, за мою беременность… Тоже хотят внуков увидеть.       — Конечно, как тут иначе? Ты их сын, как тебя не крути.              Петя улыбнулся и прикрыл глаза. На самом деле, его здорово все это утомило и все, чего он хотел сейчас — поспать.       — Не хочу, чтобы ты уходил, — сказал тихо Петя. — Как оказалось, спать без тебя — безумие. Невольно рукой пытаюсь тебя нащупать, прижаться к тебе, под бок подсунуться, чтобы ты меня погладил, обнял, а тебя нет. Мне от этого так не по себе…       — Это вынужденная мера, кис, — улыбнулся Игорь и, склонившись, оставил нежный поцелуй на лбу. — Скоро тебя выпишут, снова будем вместе спать.       — А тебе… тебе как спалось без меня? — спросил Петя. Он знал, что собственная реакция лишь игра гормонов, ему, в его положении, без Игоря было тяжело и одиноко, у Игоря же таких сложностей не было.       — Пока не знаю, — улыбнулся Игорь. — Вчера от нервов просто вырубился. Сегодня посплю и узнаю. Но я уже знаю, что хочу, чтобы ты поскорее вернулся. Я все-таки привык, что ты рядом, бок мне греешь, ластиться лезешь.       Петя довольно улыбнулся, едва не сияя, и кивнул. Да, сейчас ему больше всего хотелось домой. Больница хоть и была хорошей, а врачи понимающими, но все-таки это все еще больничная палата — холодная и чужая. Пете нужен был его дом, его гнездо, запах Игоря, детские вещички, без этого ему было не по себе и одиноко. Петя знал, что это норма для беременных, у всех просто по-разному проходит, но Пете было так непривычно одиноко, и от этого одиночества жажда до Игоря была почти больной, такой жадной. Пете казалось, что дома он залезет на Игоря и не будет с него слезать. Будет обнимать, пока не надышится, пока тепло его тела снова не станет априорным.       — Отдыхай, Петь, ты устал, — ласково сказал Игорь, поцеловав его в лоб. — Завтра тоже приду утром, потом вечером.       — Утром не надо, у меня операция рано, ничего не выйдет. Только вечером.       — Оставить тебе мою рубашку? — спросил Игорь. Он сам догадывался, каково было сейчас Пете. До больницы они почти все время были вместе, Петя так к нему ластился, лез целоваться и обниматься, всегда искал его руки, его взгляд. Очевидно, что день разлуки ему совсем не нравился.       Петя немного подумал. Он вообще-то считал Игореву привычку носить под кожаной курткой джинсовую рубашку какой-то дуростью, но сейчас понял, что она очень кстати.       — Давай.       Игорь кивнул, стянув с себя рубашку, оставаясь в тонком пуловере и протянул ее Пете. Тот вырвал рубашку почти жадно, обнял и уткнулся в нее носом, глубоко вдыхая в себя его запах, и поднял взгляд на Игоря, который смотрел на него с довольной улыбкой, почти умиляясь.       — Все, рыбки, отдыхайте. Сладких снов.       Петя кивнул, поцеловав его в щеку и снова улегся на подушки, закрывая глаза. Игорь провел тыльной стороной ладони по гладкой щеке и вышел, улыбаясь, со спокойной душой, зная, что с Петей все в порядке, скоро его выпишут, они возьмут выходной в один день и с утра до ночи будут обниматься и много целоваться, чтобы возместить утерянное время за дни Петиного невольного больничного.