Сто восемьдесят градусов

      Игорь закончил читать стенд про рак шейки матки и перешел к стенду про грудное кормление, рассеянно моргнул, вернулся взглядом назад. Точно. Два стенда рядом. Тут про рак, а тут вот — довольный папа с малышом на руках. Игорь тряхнул головой. Он-то знал, что в жизни все примерно так и работает и что рак не выбирает, но как-то и вместе всю эту красоту можно было не ставить…       Вообще Игорь уже много чего прочел, потому что часто, когда сеанс у Пети стоял сразу после работы, ездил с ним. Он ведь знал, что для Пети это много значит: то, что Игорь с ним, Игорь рядом. Да и сам Игорь считал, что ему важно показывать Пете, что он рядом и всегда будет. И вместе будут прививки малышам ставить, и из садика их забирать. Он это делал для них двоих. Чтобы и Петя одиноко себя не чувствовал, и чтобы Игорь одним утром не обнаружил, что есть семья — дети и Петя. И есть он. Просто он. Неясный объект «Б», который исчезает утром и появляется вечером. Чтобы потом дети не принесли из сада рисунок семьи, где отец будет маячить где-то в самом углу картинки — маленький и незначительный. Поэтому Игорь начинал уже сейчас. Быть с Петей так часто, как это возможно.       И всегда, всегда выбирать только его.       Буквально вчера еще было очередное УЗИ — их теперь надо делать каждые четыре недели, вплоть до родов. Игорь все равно на звуке сердец улыбнулся и едва не плакал. Ему казалось, что он никогда к этому не привыкнет. К звуку ритма сердец их детей.       Дверь скрипнула и вышел недовольный Петя. Игорь удивленно на него посмотрел и подал ему пальто и шарф — середине декабря уже, прохладно, а Пете тем более простужаться нельзя!       — Чего ты такой недовольный? — удивился Игорь, помогая ему надеть пальто.       — Ты не поверишь, — пропыхтел Петя, неловко натягивая пальто. Да, Петя сейчас был синоним слова «неловкость». Живот уже было достаточно большим, тяжелым, Петя все больше жаловался на ноющую поясницу, и все чаще подавался чуть назад — чтобы вперед не завалиться, с таким-то центром тяжести… Игорь нежно провел ладонями по животу, помогая с пальто, и накинул ему на шею шарф, поцеловав в щеку.       — Ну?..       Петя повернулся к нему, надув губы.       — Мне противопоказаны естественные роды!       Игорь медленно моргнул.       — Разве это не хорошо?.. Ну, в смысле… кесарево же не так больно, как естественные?..       Петя нахмурился:       — Обычно после кесарева восстановление тяжелее бывает.       — Да? Я не знал… А чего противопоказано-то? — спросил он, аккуратно приобняв Петю, подталкивая его вперед.       — Таз им мой не понравился! Узкий говорят для родов!       — Ну он-то у тебя и вправду узкий… — подметил Игорь. Даже набранные килограммы в самых удачных местах едва ли каким-то образом могли расширить тазовые кости. Да и визуально Петя все еще не был обладателем пышных форм — несколько сантиметров на заднице скорее радовали ладони Игоря и в постели, а на глаз… ну, Игорь на глаз вот так, в одежде, не особо что и замечал. А вот шлепать и мять мягкие бедра стало куда приятнее…       — Да я знаю, — отмахнулся Петя, потерев поясницу. — Но я-то надеялся… — он выдохнул и вышел на прохладную улицу. На нос упала снежника и он поморщился, вздрогнув от холода. Петя сейчас мерз в два раза больше, чем обычно и скорее пытался спрятаться в машине.       — Блин, Петь, я может че не понимают… Но кесарево же реально лучше? Роды хрен знает, как бы проходили, да и схватки эти… Вдруг ты бы сутки в этом корчился, в этой боли? Восстановление может и тяжелее, но хотя бы равномернее. Детей я тебе тягать первое время и так бы не дал, просто полежишь подольше, отдохнешь, как сможешь, и все. Это же лучше, чем сутки от боли кричать?.. Помнишь, мы недавно проходили мимо родильного… ты слышал те крики? Петь, пусть я эгоист, но смотреть на то, как ты так же кричишь в схватках… Мне кажется, я или заплакал бы, или бы инфаркт получил…       Петя усмехнулся, садясь в машину и поправив пальто. Игорь уселся на водительское, включил обгорев и посмотрел на Петю в ожидании ответа. Петя сначала выпил воды и поерзал, чуть откинув кресло, чтобы удобнее устроиться.       — Да я сам всю жизнь думал, что буду согласен только на кесарево, и срать, показания у меня будут или нет, но блин… Это сложно объяснить. Но мне хотелось самому рожать. И… Горь, мне очень хотелось самому рожать. Потому что ты будешь рядом, я сразу увижу детей, приложу к груди, все такое… Я бы сразу был с ними. А это сраное кесарево… — Петя тихо всхлипнул, и Игорь с сочувствием на него посмотрел, но не удивился. Петя из-за гормонов сейчас очень чувствительным был ко всему, довести до слез его сейчас снова было возможно чем угодно. Костя недавно на работе пошутил так себе, Петя — в слезы. Игорь тогда еще не знал, что у Пети снова гормоны, испугался, спросил, что случилось, а Петя в ответ только: «а чего он так шутит?». Костя удивился еще больше, но быстро выпалил: «да потому что я дебил!» Петя сразу улыбнулся, в себя пришел. — Это кесарево… Два-три дня детей я не увижу! Классно! И тебя рядом не будет! Я не хочу так, не хочу! По-нормальному хочу! — и полноценно заревел, утирая мокрые глаза.       Игорь потянулся к нему, как смог обнял, поцеловал волосы и тихо сказал:       — Кис, не плачь, может есть какое-то специальное партнерское кесарево? Чтобы я был рядом? И детей чтобы потом побыстрее показали? Ты спрашивал?       Петя закачал головой, всхлипнув так надрывно, что у Игоря едва в груди что-то защемило. Одно дело знать, что Петя плачет по глупости, а другое — что он плачет из-за того, что искренне его волнует, что для него важно. Тем более такая трепетная тема для него — рождение детей, возможность их увидеть. Да, Игорь верил, что Петя бы тут и без гормонов бы плакал.       — Ну вот, значит в следующий раз спросишь, может есть варианты какие? Клиника же частная, мы денег отвалим, и они разрешат на кесарево еще семью притащить и клоунов для детей.       Петя тихо рассмеялся сквозь слезы.       — Тише-тише, не плачь, все будет хорошо, — он нежно сцеловал слезы с его щек. — Все будет хорошо.       Петя слабо кивнул, шмыгнув, и Игорь поцеловал его соленые, влажные губы, гладя по пояснице, успокаивая, как мог. Петя успокоился не сразу — спустя почти десять минут поцелуев, поглаживаний и всяких слов на ушко.       — Все? Легче? — улыбнулся ему Игорь, и Петя рвано кивнул, улыбаясь в ответ. — Вот так, все хорошо, — он мягко погладил его по волосам. — Просто вот так сложилось, такая у тебя фигура, это нормально.       Петя шмыгнул и кивнул.       — Я знаю, что уже ничего не поменять и что кесарево будет намного лучше и для меня, и для них… Иначе даже страшно не то, что мне там кости переломаются и разрывов до лобка будет, а что они инвалидами родиться тогда могут… Я не дурак, понимаю, просто… Уже придумал, как ты рядом будешь, как я их увижу, как обниму… И вот… — он судорожно выдохнул. — Два дня в реанимации лежать и никаких тебе детей… Это так нечестно.       — Ну показать-то они тебе покажут?       — Ничего они не покажут, — сморщил нос Петя. — Я тогда буду упрашивать их на руки взять, а мне нельзя.       — Тогда я их сфоткаю и тебе покажу.       Петя дергано улыбнулся, шмыгнув красным носом.       — Ну хоть так… Долбаный таз, блин… Почему у всех омег жопы как жопы, а я… вот.       — Петь, все у тебя нормально, не расстраивайся. И выглядишь ты классно. Все хорошо с тобой и ты же это знаешь, да? — дождавшись кивка, Игорь улыбнулся. — Ну вот. Кесарево так кесарево. Спросишь врача потом про партнерский вариант, если что-нибудь такое уже есть — я пойду. И буду рядом.       — Спасибо… — улыбнулся Петя. — Мне это все важно.       — Мне тоже, кис, — Игорь нежно поцеловал его в красную от рыданий щеку, потрепав по колену. — Хочешь чего-нибудь на вечер, чтобы расслабиться?       Петя немного подумал и сказал:       — Горячую ванну, роллы и апельсиновый сок. Теплую кровать, свечку с запахом цитруса и музыку расслабляющую… Массаж от тебя и нежный секс потом. О… и гирлянду хочу. Давай завтра поедем по магазинам, новых украшений купим? И елку в этот раз я хочу настоящую.       — Елка ладно… — кивнул Игорь, плохо понимая, чем искусственная не угодила. — Но у нас же и так украшений много? — растеряно моргнул он. Петя этой новогодней лихорадкой был одержим, у них были украшения для всего. Для елки, окон, столов, полок в ванной, для дивана. Новогодние подушки и салфетки. Что угодно!       — Новое хочу, — надул Петя губы и Игорь, улыбнувшись, кивнул.       — Ну, новое так новое, а пока едем домой выполнять важный заказ.              Петя кивнул и откинулся на кресло, прикрывая глаза и чуть поерзав. Игорь сжал его руку в своей и улыбнулся.              Петя, видно, еще переживал какое-то время об этом. О кесарево, о том, что не выйдет сразу детей на руки взять, но к моменту, когда он оказался в постели после горячей ванной и сытый, заметно успокоился, подаваясь к рукам Игоря, которые массировали, расслабляли, Петя едва не мурлыкал под его руками, выгибаясь и громко выдыхая на особо удачные касания.       — Хорошо? — спросил Игорь ему на ухо, массируя плечи.       — Охуенно…       — Перейдем пониже? — прохрипел он, спускаясь ладонями к его бедрам и подевая пальцами резинку белья.       — Стой, я… че-то так сока захотелось, пойду принесу сюда, ок?       Игорь рассмеялся и кивнул, чмокнув его в нос и помогая Пете встать. Тот проскрипел, вставая, и ушел на кухню. Игорь откинулся на кровать, поправив вставший член за тканью белья, закусив губу. Да, какое там «ухудшение отношений» за беременность, у них они только лучше стали в очень много раз. По крайней мере, Игорь, внезапно, стал чувствовать к Пете столько нежности, столько необъяснимой любви… Не то чтобы раньше он такого не чувствовал, просто сейчас это будто было выкручено на максимум, будто все было так ярко, как возможно.              Петя вернулся обратно и Игорь спросил:       — А где сок?       — Какой сок? — моргнул Петя, а потом стукнул себя по лбу: — Бля, я ж за соком ходил! Приперся, стою, не понимаю, че мне нужно было…       — Ну хорошо, что как в прошлый раз не случилось, когда ты вещ доки оставил в допросной, забыл про них и потом весь твой отдел бегал, искал.       — Ой, че ты начинаешь… Я не виноват! В голове туман! — буркнул Петя, уперев руки в бока, выглядя теперь крайне комично.       — Я и не говорю, что ты виноват. Знаю, что из-за беременности рассеянный стал. Садись, сам принесу, а то снова забудешь… Как в прошлый раз…       — А ну! — насупился Петя и шлепнул проходившего мимо Игоря по плечу. Тот рассмеялся и поцеловал его в щеку.       Петя фыркнул и отвернулся, садясь на кровать, потерев поясницу. Да, из-за беременности у него ухудшилась память и он стал очень рассеянным. На работе по-доброму шутили, что Петю близко к важной работе лучше не пускать, а Петя искренне так считал, потому что он легко мог где-то что-то оставить из документов, а потом искать, понятия не имея, как он вообще умудрился их где-то оставить! Вроде шел с ними, моргнул — уже нет. Только когда находил, вспоминал, что положил на чей-то стол, когда остановился поясницу потянуть. Петя забывал позвонить маме или тете Лене, без списка в магазине ему вообще делать было нечего. Петя сначала жутко этого смущался, чувствовал себя стариком каким-то, но Игорь только по-доброму смеялся с этого и говорил, что это его память рыбкам переходит, вот она временно и страдает. И Петя понял, что Игорь по этому поводу не заморачивается, значит, и Петя тоже не будет.       Все-таки, повезло ему с мужем. Очень повезло.       — Вот, держи, — Игорь вручил ему пакет сока и Петя жадно к нему присосался, сделав несколько больших глотков, облизав губы. — Как спинка? — спросил Игорь, заботливо погладив поясницу.       — После массажа что надо, — улыбнулся Петя, отставив коробку с соком. — А теперь иди сюда.       — Тогда попрыгаешь на мне, если спине не тяжело? — спросил Игорь, целуя его шею.       Петя не ответил и Игорь посмотрел на него, вскинув бровь.       — Что такое?       — Ну… просто… ты же тогда будешь видеть… ну… мой живот?..       — О Боже, опять начинается? — Игорь вскинул бровь. — Петя, ты беременный, это нормально, что я буду видеть твой живот! Я его постоянно вижу! И все окружающие тоже!       — Да, но… он уже большой и…       — И меня он совсем не смущает. Я знаю, что ты беременный, так что большим животом меня не удивишь… Давай, кис…       Петя помялся и рассеянно пожал плечами.       — Ну что такое? — Игорь нежно погладил его по спине.       — Там… растяжки… — мяукнул он и посмотрел на Игоря так напугано, будто эти растяжки хоть на что-то влияли.       — Новые появились?       Петя рвано кивнул, уложив руки на свой живот.       — Их очень сложно избежать с двумя, вот и… Они не такие, как я боялся, после родов посветлеют и вообще видно не будет… У меня же из-за роста на спине они тоже есть и мне вообще норм, но просто… сейчас они…       — Петь, посмотри на меня, — попросил его Игорь и, когда Петя послушался, спросил: — Ты думаешь, что они мне не понравятся или они не нравятся тебе?              Петя сглотнул.       — Первое… — неуверенно признался Петя. Когда он заметил новые растяжки, проследил за своими чувствами и понял, что сам испытывает к ним даже какую-то нежность. Это ведь не просто так. Это потому что его тело старается, в нем развиваются его дети, это — просто шрамы, которые достались Пете от по-настоящему важной борьбы. Но еще он вынужден был признаться: он боялся реакции Игоря. Не потому что он думал, что Игорю важно его идеальное, красивое тело, а потому что другого тела у Пети не было. Да, он боялся за эту реакцию.       — Кис, — Игорь нежно погладил его по животу. — Я ведь уже говорил: это всего лишь шрамы, такие же, как у меня. Только эти не от дурости, а от чуда. От целых двух чуд! Это по-прежнему ты, мне неважно, какое у тебя тело, главное, что здоровое, понимаешь?       — Наверное, — Петя улыбнулся, посмотрев на него и дал себя поцеловать. Игорь целовал так, что в голове мутно было, руки гладили под футболкой — поясницу и круглый живот.       Игорь потянул футболку вверх, открывая его под ней. Да, Петя очень изменился по сравнению с первыми неделями, но Игорю не могло не нравиться, это ведь его Петя. Ему нравилось его покатые плечи, упругая грудь и увеличившиеся ореолы сосков, круглый, внушительных размеров живот и розовое полоски внизу живота ему тоже нравились. Он нежно погладил его плечи, поцеловал в ключичную ямку и чуть отстранился, с улыбкой осмотрев новые растяжки. Нежно провел по ним пальцами и сказал с улыбкой:       — Тигренок ты мой.       Петя широко улыбнулся, прильнув к Игорю ближе, потеревшись щекой о его шею.       — Значит они — тигрята, — сказал Петя, широко улыбаясь.       — Так рыбки или тигрята?       — Тигровые рыбки?.. — предложил Петя, обняв Игоря за шею и шумно выдохнув. — Знаешь, я бы раньше продолжил загоняться, но увидел, с какой нежностью ты посмотрел на них и стало так спокойно…       — Я ведь знаю, что они из-за роста тигрят, конечно, — фыркнул Игорь, проведя пальцами по растяжкам.       — Я к ним тоже с нежностью отношусь… Когда только первые появились было как-то тревожно, но я тогда сам по себе тревожным был от того, что слишком много всего было: чувств, ответственности, всего, казалось, что не справляюсь. А сейчас… немного легче. И когда увидел их — я улыбнулся.       — Ага, и все это омрачал только злой Игорь, который увидит растяжки и выгонит тебя из дома? — сказал Игорь с карикатурно хмурым лицом, и Петя рассмеялся.       — Ничего ты не понимаешь. Мне же важно хорошо перед тобой выглядеть.       — Петь, ты хорошо выглядел даже когда после отходосов лежал зареванный, белый и бегал каждые десять минут блевать.       — Плут ты, вот кто.       — Нет, я просто очень тебя люблю, — улыбнулся Игорь. — И для меня ты всегда красивый. Всегда. Понимаешь?       — Нет. Надо тебе об этом мне напоминать.       — С удовольствием, — Игорь нежно поцеловал его за ухом, погладил по животу и, поднявшись выше, нежно приласкал грудь, и Петя шумно выдохнул. По спине аж мурашки прошлись. — Ну, попрыгаешь на мне?..       — Пока можно, так что давай, — хмыкнул Петя, укусив за мочку уха, и Игорь довольно рыкнул.              Он мягко утянул его на кровать, стащив с него белье и откинув в сторону. Петя уселся на его бедра и потерся о него, улыбаясь, а потом внезапно рассмеялся.       — Кис? — улыбнулся Игорь.       — Бля, я хотел по привычке как-нибудь красиво изогнуться, ну, вся такая секси-кошечка, ты знаешь, но вспомнил, что у меня живот и как это будет выглядеть. Блин, Горь, ну я так не могу… Думаю о том, как я выгляжу и ржать охота.       Игорь вскинул бровь, погладив по бедрам.       — Я вот, в отличии от тебя, прекрасно вижу, как ты выглядишь и мне совсем не смешно, — прохрипел он, продолжая ласкать мягкие бедра, сжав и игриво шлепнув.       — Блин, ну не знаю… — улыбнулся Петя. — И вообще… хреновая какая-то идея. Мне кажется, через минуты две у меня одышка будет.       — Появится одышка — поменяем позу.       — Ага, — выдохнул Петя. — Или раком, или на боку. Выбор — пиздец просто.       — На спине тоже можно, если быстро. А с тобой сейчас по-другому не бывает. Петь, начни хоть, мне нравится сверху на тебя смотреть, — он провел ладонями выше, по животу, к груди, нежно ее погладив и сжав соски. Петя вздрогнул и едва не заскулил. Он уже привык к касаниям пальцами, так что — очень нежно и аккуратно — Игорю разрешалась его тут трогать и ласкать пальцами.       — Блин… вот сдалось тебе на колобка сверху смотреть.       — На тигренка, — поправил его Игорь, лаская грудь — нежно и аккуратно. — Давай, кис.       — Ладно уж, — фыркнул Петя. — Но если я быстро устану, то завалюсь на бок и больше ничего делать не буду.       — Как и в почти любой другой наш раз до этого?..       — А ну! — возмутился Петя, шлепнув его по руке. — Я беременный, мне положено.       — Понял, — улыбнулся Игорь и, когда Петя чуть приподнял бедра, стащил белье, и член тут же прижался к ягодицам. Петя снова опустился, потерся о него и опять привстал, взяв член за основания и направляя в себя. Он сейчас с Игорем был, как подросток — всегда мокрый, естественной смазки хоть отбавляй, а чтобы возбудиться хватало пару быстрых ласк или поцелуев — это если Петя до этого просто так не возбудился, только от мыслей, как это часто у него бывало.       Петя закусил губу, аккуратно насаживаясь, и Игорь шумно выдохнул, откинув голову и прикрыв глаза, гладя его бедра. Петя насадился до основания и чуть поерзал, удобнее устраиваясь, начиная двигаться плавно, аккуратно, медленно ускоряясь, чтобы подогнать свой любимый темп. Игорь жадно, почти больно впился пальцами в его бедра, когда Петя ускорился и посмотрел на него мутным взглядом. Поднялся одной ладонью вверх, лаская грудь, смотря прямо в глаза, и Петю от этого вело еще больше.       Движения были быстрые, глубокие, и, хоть Петя и быстро устал, останавливаться не хотел — глубокого проникновения на боку не жди, а раком он не очень любил в последнее время — ему нужно был максимальный контакт тел, нужно было видеть лицо Игоря, все это ему стало очень важно во время секса, поэтому он продолжал двигаться, насаживаясь до самого основания.              — Кис… устал? — прохрипел Игорь, лаская его бедра и ягодицы.       — Немного, — улыбнулся Петя, замедляя темп, чтобы отдышаться.       — Приподними чуть бедра, я сам, ага, вот так, молодец… — и сам начал толкаться, движения выходили глубокие, с оттяжкой, и Петя заломил брови, застонав от удовольствия. Игорь, каким бы нежным не был с ним в постели, так или иначе всегда приходил к глубокому, сильному темпу, но Пете он очень нравился, так что он был только рад.       Игорь жадно сжимал в руках ягодицы, чуть разведя их в стороны, толкаясь глубоко, сильно, тихо порыкивая от удовольствия. Комната быстро наполнилась звуками шлепков, хлюпков, рычания и Петиных стонов.       Кончил Игорь раньше и Петя выстонал:       — Давай с узлом…       Игорь довольно рыкнул, потянув Петю на себя, загнав член до основания и замер. Петю слабо пробрало от оргазма и он шумно выдохнул, тяжело и громко дыша, сжав запястье Игоря. Тот нежно погладил его бедра, нахмурив брови, когда узел их сцепил, и выдохнул сквозь зубы, откинув голову назад. Петя чуть поерзал на нем, узел потерся о стенки и Петя снова сдавленно простонал, а после, наконец, расслабился.       — Охуенно… — выдохнул Петя.       — Сильно устал?       — Нормально, но поза для меня не самая удобная. С таким-то весом спереди прыгать…       — Понял, — кивнул Игорь, погладив по животу.       После, когда узел спал, Игорь подложил полотенце, чтобы Пете не пришлось сразу в ванную бежать, и Петя устроился рядом с Игорем, обняв его и уложив голову на его грудь, выдохнув и довольно улыбаясь.       — Мне врач как раз советовал активность поддерживать… ну вот, с таким-то сексом очень даже хорошо повышается активность, а?       — Точно, — кивнул Игорь, поцеловав его в лоб и нежно погладив по животу. — Люблю вас.       — И я люблю тебя. И они, уверен, тоже, — потерся он щекой о его грудь, довольно улыбаясь.       Раздался шорох и тихий, недовольный мяу. Игорь тяжело выдохнул и встал, чтобы открыть дверь и, не успел он это сделать, в комнату ворвался Рыжик и молнией запрыгнул на кровать, активно потоптался и улегся. Игорь усмехнулся, потрепал его по макушке и прилег обратно к Пете, натянув на него покрывало. Рыжика, когда они занимались сексом, выставляли за дверь, иначе он садился напротив и упрямо на них смотрел, разглядывая. Они оба так не могли — все равно что перед глазами у ребенка! Правда даже когда его выставляли, Рыжик настойчиво скребся в дверь и орал, пока его обратно не пускали.       — Мне кажется, он вуайрист, — хмыкнул Игорь, погладив Петю по животу.       — А мне кажется, он просто не хочет оставаться один, — хмыкнул Петя, чмокнув Игоря в нос и, выдохнув, удобнее рядом с ним пристроился, обняв и закрыв глаза, слушая биение сердца Игоря.       — Блин, мне и в декрет скоро… — удивленно сказал Петя, подперев руками подбородок, глядя, как Игорь что-то печатал.       — Скоро? — удивился Игорь, глянув на него.       — Ага, двадцать седьмая скоро начнется, а декрет с двадцать восьмой… Офигеть, да? Время как быстро летит… Сегодня после работы еще записался к врачу, хочу проконсультировать по поводу аборта и… Чего ты так смотришь? — Петя, заметив прихеревший взгляд Игоря, аж с толку сбился.       — Какого аборта?..       — Какой аборт? — рассеянно моргнул Петя.       — Ты только что сказал «проконсультироваться с врачом по поводу аборта».       — Дурак, что ли? По поводу кесарева!       Игорь выразительно на него посмотрел, усмехнувшись, и Петя стукнул себя по лбу.       — Бля, опять слова путаю!       Игорь рассмеялся и потрепал его по спине.       — А я уж испугался, что ты резко передумал.       — Куда тут передумывать? Живот уже больше меня, — фыркнул Петя. — Так вот, к врачу пойду… Со мной сходишь?       — Конечно. А потом гирлянды покупать?       — Да! — Петя довольно улыбнулся и закивал. Игорь улыбнулся ему, поцеловав в кончик носа.       — Работать тебе не надо?       — Меня не подпускают к документам, — фыркнул Петя, и Игорь снова ласково рассмеялся, потрепав его по пояснице. — Не смешно, мне тут вообще больше делать нечего! На допросы перестали пускать месяц назад, да и… сомневаюсь, что беременный омега сильно может на кого-то надавить. Теперь к серьезным делам не подпускают, а мелкую работу выполнять майору не потребно! Ну и вот… Только чаи гоняю со своими и с тобой милуюсь. Все.       — И как тебе это?       — Так себе, — выдохнул Петя, обняв его за руку и уперевшись подбородком в его плечо. — И скучно, и грустно, и некому руку подать… Заказал еще игрушек и шмоток малышам, прочел уже про уход в первые месяцы… Грустно очень, Горь. Мне вроде и нравится этим заниматься, а вроде ну… ну как-то не знаю. Будто я уже в какой-то изоляции.       — Петь, нет у тебя никакой изоляции. Хочешь на свидание завтра пойдем куда? Или с Юлей встреться. Да хоть с Игнатом! Что угодно. Просто тебе самому пока нравится вот так время проводить.       — Наверное… — протянул Петя. — Да и другим заниматься нереально, в голове туман, забываю все быстро, путаю… — он шумно выдохнул. — Только гирлянда меня и радует!       — А завтра после работы елку настоящую купим, дом украсим, и сядем пить безалкогольный глинтвейн и смотреть че-нить новогоднее, м?       — О, это уже получше!       Игорь улыбнулся, сжав его руку в своей, хотел было вернуться к работе, но, внезапно, посмотрев Пете в глаза, сказал:       — Помни: то, что ты папа не означает, что ты должен жить в изоляции, думая только о детях. В любой момент ты можешь пойти туда, куда захочешь и сделать, что захочешь. Даже после родов. Чувствуешь, что устал, что не вывозишь — говоришь мне, я забираю детей полностью на себя, а ты в отель отдыхать, или еще куда. Понятно?       Петя рассеянно моргнул.       — Ты сейчас мне будто инструкцию какую-то дал по уголовному делу… — сказал Петя, глядя на Игоря.       — Потому что… я много ужасов начитался в последнее время. О послеродовой депрессии и как даже без нее молодые омеги сходят с ума в первые месяцы. Какой это ад. Я тебе его не желаю и хочу, чтобы ты знал: ты человек и ты можешь устать даже от своих детей, и ты имеешь полнее право отдохнуть от этого. Ладно?       Петя медленно кивнул.       — Хорошо, спасибо… — пробормотал он, а потом уточнил: — Правда? Ты читал об этом?..       — Да, на том же сайте было, где тоже читал про уход за младенцами, — улыбнулся Игорь, и Петя, хоть и удивился, но только довольно на него посмотрел, осознавая, что Игорю все эти вещи были важны так же, как и ему, что он не собирался просто отвернуться от этого, не собирался садиться в уголок, хлопать глазами и, разведя руками, говорить: я не умею. Он уже тоже все вычитывал и учил. — И вот, прочел. Ужаснулся. Не поведению пап, которые орали на плачущих младенцев, а тому, как это все реально, как это легко может выйти, как это все страшно. В этой ситуации страдает и омега, и ребенок. И я подумал… подумал, что так может выйти. Что будут страдать и наши дети, и ты… а я не пойму это сам. Мне… мне очень хочется вас защитить от всего и, будь моя воля, я бы первые месяцы с тобой был бы, и с ними, поровну все делили… Но отпуск у меня только месяц, а совместного декрета не предусмотрено… В какой-то стране отец может взять сто восемьдесят дней для ухода за ребенком. В любой момент. Жаль, что у нас такого нет… Я об этом с Прокопенко говорил, он сказал, что если тебе нужен буду я, то что-нибудь придумаем, чтобы я чаще и больше дома бывал, а если тебе просто помощь нужна будет, то тетя Лена будет рада помочь. Вот. И Юля тоже… Она, если что, с радостью тебе тоже поможет. Я с ней это обсуждал. Как прочел статью, ей скинул и написал: «пиздец». Я так боялся, что с тобой что-то такое случится… Что тебе будет настолько страшно, больно… И она написала, что с радостью прискочет к тебе составить компанию и, если че, помочь. И написала еще: будет мне тренажер перед своими! Вот…       Игорь неловко почесал затылок и глянул на Петю, который не то был смущен, не то улыбался, не то удивлен. А Петя в самом деле был очень удивлен, а еще тронут. Ему было очень приятно знать, что Игорь так обеспокоен состоянием Пети, что он понимает, как это тяжело и готов делить это все пополам. Нет, не так. Он хочет делить это пополам.       Петя улыбнулся ему:       — Мне приятно это слышать. Да, про депрессию я тоже много чего вычитал… Страшно, что такое же случится со мной. Страшно, что случится какой-нибудь сбой и не я смогу вот так сразу бесконечно полюбить наших детей… Я вроде уже их люблю… Я даже с ними уже разговариваю!       — Я слышал, — улыбнулся Игорь, нежно погладив круглый живот.       — Но думаю… думаю о том, что что-то пойдет не так и…       — И мы справимся, — уверенно сказал Игорь. — С депрессией, с твоей внезапной нелюбовью к ним… В любом случае, помни, что ты все еще достоин любви, что все хорошо, что мы все решим. Если тебе вдруг станет плохо, не ухудшай эту ситуацию тем, что начнешь винить себя или думать, что ты какой-то не такой. Хорошо?       — Наверное… — Петя подался к нему, поцеловав и погладив его спине. — Мне достался самый адекватный муж из возможных.       Игорь фыркнул:       — Я просто нормальный.       — Нормальных на нашем веку не очень много… — хмыкнул Петя. — И это грустно. Грустно, что ты говоришь мне совершенно адекватные вещи, типа: «я поддержу тебя, если тебе станет плохо, и во всем помогу», а мной это воспринимается как какая-то манна небесная…       — И это несмотря на то, что я и до этого всегда тебе помогал и поддерживал…       — У нас в обществе как, — пожал Петя плечами. — Нормально помогать, если у омеги рак или че-то такое. Но когда он забеременел и родил — все, альфы могут уйти и ничего не делать. Просто откуда-то мнение, мол, дети это легко и просто. И если ты не справляешься — значит с тобой что-то не так. А еще обязательно надо хорошо выглядеть, тут же вернуться в форму до родов и продолжать так же за собой следить!       — Удивительно. Все понимают, что младенцам нужно наблюдение буквально каждую минуту, чтобы эта картошина не отрыгнула и в этом же не захлебнулась, и при этом требуют, чтобы омега за собой следил… Но если омега оставит ребенка одного и пойдет укладывать волосы или хотя бы ну… просто помоется, на него выльется шквал говна, какой он плохой родитель, оставил ребенка! Нихера не понимаю.       Петя чуть помялся и сказал:       — Наверное, их можно понять… Ты ведь… ты ведь сам будешь приходить домой, а тут я. Голову неделю не мыл, сам моюсь в лучше случае по пять минут, и пахнет от меня молоком и младенцами. А еще одежда не стиранная со странными пятнами от детской отрыжки. Ну как? Возбуждает?       Игорь нахмурился.       — Когда я буду приходить с работы к детям и мужу, которых девять часов не видел, первым делом я пожру, а потом возьму на себя детей, а мужа отправлю мыться и немного отдохнуть. И, если у нас обоих останутся силы, то, полагаю, мы захотим просто полежать в обнимку. Какое тут возбуждение? Это кроме того, что после родов, думаю, тебе несколько месяцев будет не до секса.       Петя улыбнулся и кивнул, едва не выдохнув облегчено. Игорь не ждал, что Петя будет таким же красивым и вкуснопахнущим, он все понимает! Пете все равно было немного тоскливо, что в двадцать первом веке, даже в таких здоровых отношениях, как у них, у него все равно было так много страхов о том, как изменится их жизнь после рождения детей. И он все равно боялся, что быстро станет Игорю не интересен.       — Любишь ты глупости надумывать, — улыбнулся Игорь, поцеловав его в лоб.       — Это не я. Это общество.       — За девять лет пора бы перестать думать об обществе, м? У нас тут свое общество.       — Кажется, что так, — кивнул Петя, потеревшись лбом о его шею, улыбаясь. Да, несмотря на то, что все у них было прекрасно и хорошо, в Пете жили все эти страхи, все эти истории, о которых он читал или видел. — Люблю тебя. И особенно сильно люблю за то, что ты не отвернулся от меня, когда я пытался слезать.       — В тот момент я не имел никакого права отворачиваться.       — Да, боюсь представить, что бы тогда было… Наверное, я бы после расставания ушел бы в марафон, подсел бы еще жестче… Меня бы уволили с работы. Отец бы попытался все исправить, на лечение бы меня отправил, но оно не помогает, если ты сам не хочешь вылечиться… Ты же видел, я хотел — и все равно тяжело шло, долго. И закончил бы в итоге в какой-нибудь больнице от передоза… — он тяжело выдохнул. — Я бы не хотел этого. Родителям грустно было бы…       — И мне, — подал голос Игорь. — Даже если бы я струсил и бросил тебя. Винил бы потом себя всю жизнь…       — Удивительно, да? — Петя прикрыл глаза, продолжая улыбаться. — Если бы ты меня бросил, на одну жизнь стало бы меньше. А так… на две больше, — и улыбнулся еще шире, глядя на Игоря с блеском в глаза.       — Точно, — Игорь кивнул, нежно поцеловав его лоб. — Это борьба того стоила.       Их идиллию прервал Костя, который ворвался в их диалог, спросив:       — Димку не видели?       — Нет, — выдохнул Игорь, без желания отрываясь от Петя. — Потерял?       — Да так… просто… Неважно, — отмахнулся Костя. — О, Петь… Как дела? — и улыбнулся по-дебильному.       Петя вскинул бровь.       — К твоему сведению «как дела» рифмуется только с «пока не родила». К несчастью, я не девушка.       — Ну можно проявить изобретательность и ответить «пока не разродился»? — глупо хихикнул Костя.       — Щас ты у меня разродишься, — хмуро сказал Игорь.       — Да ладно, мне ж интересно! Месяцы мы не считаем, а живот такой, будто…       — Завтра рожать, да-да, — Петя закатил глаза, встав, чтобы взять себе воды. — Я двойню, блять, ношу, какой еще живот вы ожидаете?       Он выпрямился и тут же замер, уложив руку на живот и зашипев от боли. Игорь испуганно дернулся, Костя пересрался:       — Петь, я ж шучу, че ты разнервничался так?!       — Да заткнись ты, — прошипел Петя и, оперевшись рукой о стол, медленно присел обратно.       — Кис? Кис, что такое? — взволнованно спросил Игорь, напрягшись, не зная, то ли ему срываться к Пете, то ли срываться звонить в скорую. Костя будто бы тоже был на низком старте.       — Нормально, — отмахнулся Петя сквозь зубы и сделал глубокий вдох, а следом — такой же длинный выдох, все еще держась за живот.       Игорю подумалось, что он поседел прямо в этот же момент, глядя, как Петя, хмурясь, едва не шипел сквозь зубы. Что-то не так, что-то совсем не так!       Костя просипел:       — Может скорую?..       — Не нужна мне никакая скорая! — выругался Петя. — Минуту подождите!       Игорь и Костя кивнули, переглянувшись. Игорь нервно погладил его по пояснице, сглотнув.       — Детка, ну ты как?       — Все хорошо, это просто тренировочные схватки… Недавно пошли, должны были раньше, но че-то… Ох, бля.       — Тренировочные?.. — уточнил Костя, бледный. — Это типа, которые перед родами?..       — Нет, болван, это те, которые задолго до родов начинаются, — огрызнулся Петя, выдохнув.       — Так ты не рожаешь? — уточнил Костя.       — Сплюнь, — хмуро бросил Игорь. Ему одних преждевременных родов хватало, еще одни он не выдержит!       — Так все хорошо?       — Да, — Петя кивнул, выпрямившись и громко выдохнув.       — Тогда я пойду и спокойно упаду где-нибудь в обморок, — кивнул Костя, абсолютно бесцветный и, под тихий смешок Пети, развернулся. Игорь проводил его взглядом и посмотрел на Петю.       — Отпустило? — спросил Игорь, нежно гладя его поясницу.       — Да, уже легче… Ты-то не думал, что я рожаю?..       — Ну… немного испугался… мало ли…       — Ладно, как волнующемуся отцу прощу, — улыбнулся Петя.       — А это… ну… реально нормально?..       — Ну да, — Петя растерянно кивнул. — Это не патология, а естественное течении беременности. Просто у меня поздновато началось.       — У тебя уже такое было?..       — Ну да. Прикинь, ночью началось. Я проснулся, испугался, потом понял, что это.       — А че ты мне не сказал? — моргнул Игорь.       Петя улыбнулся, погладив его по руке.              — Горь, если я буду говорить о всех мелочах, у тебя дым из ушей пойдет.       — Но это не мелочи! — буркнул Игорь, а потом выдохнул. — Ладно, просто… я немного испугался.       Петя качнул головой и прижался к нему ближе, уложив голову на его плечо, крепко обнимая за руку. Да, для Игоря это в самом деле все было очень важно, обо всем он волновался так же, как и Петя.       — Мне че… прям с тобой можно зайти? — изумился Игорь, когда Петя потянул его в сторону кабинета.       — Эээ… ну да?.. Меня же не будут осматривать, мы просто на консультацию про кесарево. Если ты не хочешь, то…       — Хочу конечно! Просто удивился. Я, знаешь ли, до этого ни разу не заходил в кабинеты для омежей консультации…       Петя усмехнулся и открыл дверь, постучавшись перед этим. Игорь закрыл за ним дверь, поднял взгляд и будто бы даже как-то растерялся, увидев, что врач Пети — альфа. Он глупо моргнул, глядя на это. На секунду он будто бы даже возмутился тем, что его омегу… разглядывают всякие альфы! Тем более в таких местах! Но быстро успокоился. Это же врач, ей-Богу, это кроме того, что он вёл Петину беременность.       — Здравствуйте, — кивнул врач. — Сегодня с мужем? — он улыбнулся. — Ко мне с мужьями заходят для не самых приятных бесед.       — Например? — грубо буркнул Игорь. А вдруг он это… к омегам пристает?! Петя же ласково пнул его локтем в бок, чтобы тот лицо расслабил, а то он сейчас выглядел лучше любого лекарства от запора.       — Недавно приходили спрашивать, почему я его омегу в таких местах рассматриваю и по-всякому трогаю. Возмущались. Требовали прекратить.       — Прекратили? — улыбнулся Петя, присаживаясь, и дернул Игоря на себя, чтоб тот тоже сел.       — Сказал, что прекращу, если они подпишут договор об ответственности за то, что во время беременности я не смогу чего-то увидеть и предотвратить. Отказались. Правда, и вести беременность тоже тут отказались, — развел руками врач. — Надеюсь, вы не за этим? — он посмотрел на хмурого Игоря.       Тот немного подумал, а после отрицательно мотнул головой. Петя приподнял бровь и усмехнулся. Он знал, что Игорь ревнивый, но огонек ревности в кабинете у врача он никак не ожидал увидеть. Надо, что ли, рассказать Игорю, как осмотры проходят и что в этом увидеть что-то сексуальное надо постараться. И что врачу больше приходится думать о его шейке матки и яичниках, нежели о половых органах…       — Я… вы недавно сказали, что роды у меня будут проходить только путем кесарева… — сказал он, задумчиво гладя руку Игоря.       — Только не говорите, что вы уже начитались всякого, какой это плохой способ?       — А что, и вправду плохой?.. — Петя едва не побледнел.       — Нет, — он улыбнулся. — Часто слышу всякие мифы, вычитанные на сомнительных сайтах. КС не идеально и имеет минусы, но от ЕС порой минусов бывает в сто раз больше, особенно в вашем положении.       — Да, знаю, — Петя вяло кивнул. — Мы хотели узнать… Дело в том, что мы планировали партнерские роды, но теперь, когда кесарево… это вообще возможно?..       — Конечно, — кивнул врач. — Мы используем эпидуральную анестезию, так что вы будете в соознании и в этот момент рядом может быть ваш супруг. Операция закрыта и от вас, и от вас, — он кивнул Игорю, — и вы сможете быть рядом. Малышей потом вы так же можете сразу подержать, — он улыбнулся Игорю, и тот даже как-то оживился. Он сможет взять на руки детей в первые же минуты!       — А… а я смогу?.. — подал голос Петя. Он был рад за Игоря, но ему совсем не нравилось то, что он будет лежать и смотреть на то, как Игорь обнимает детей, а ему не дают!       — В первые же минуты после кесарева детей прикладывают к груди, так что сможете и обнять, и поцеловать, — улыбнулся врач, и Петя едва не засиял. Что же, теперь он был очень даже рад, что у него было кесарево! Пройдет безболезненно, никаких разрывов до пупка и недержания, и сразу увидит детей! Обнимет их! Поцелует!       — Что ж, а… я просто читал… всякое про кесарево… — неуверенно сказал Петя. Ну в самом деле, вдруг он ерунду всякую прочитал и в нее же поверил!       — Риски есть везде и от всего, вопрос в том, как проводится операция. Но уверяю, наша статистика сугубо положительная, никаких последующих кровотечений, загноений шрамов и подобного. Я знаю, что многие отрицательно отзываются о кесареве, а еще куча историй про то, какие потом дети какие-то не такие, но уверяю — это мифы, принципиально такие дети ничем не отличаются от тех, кто родился в естественных родах. Адаптация, разве что, но первые несколько дней малыши и так под нашим присмотром после кесарева, так что особой разницы нет.       Петя облегченно выдохнул. Он, на самом деле, и сам имел некие сомнения по поводу всех тех бесконечных статей, где в одно горло оралось, что кесарево — это едва ли не наказание непутевых омег за все их грехи, и у детей потом депрессия, ожирения и всевозможные болезни. А оказалось — нет. Пете было это очень приятно слышать, и он глянул на Игоря, широко улыбаясь.       — Ну вот, я ж тебе говорил, что все нормально будет, — сказал Игорь, погладив его по руке.       Петя кивнул, широко ему улыбаясь.              Оба они были крайне рады тому, что партнерским родам быть. Ведь в начале для Пети кесарево выглядело так, что он отрубится, потом придет в себя и будет сутки только мечтать о том, чтобы увидеть детей. И Игорь, которого он тоже не увидит… Это казалось ему таким нечестным, таким обидным — получается, такой волнительный момент превратится в тьму, а после — в ожидание?..       Но теперь Петя смог облегченно выдохнуть.       Значит, все хорошо у них будет.