Meeting place Cafe "Pineapple".

Над ухом Йена нудел очень надоедливый и чрезвычайно настырный комар. Во всяком случае ему так казалось, даже если Оливер Браун был вполне себе человекоподобным некровососущим созданием с копной светлых волос и очками Гарри Поттера. — Ты знаешь, что мир бактерий — это практически целое царство? — спросил Оливер, отпивая свой кокосовый матча чай и удовлетворительно хмыкая, будто бы его предки были японцами, а не чванливыми британцами из Глазго. Йен сжал губы в некое подобие золотой звезды из под павлиньего хвоста, чтобы удержать множество матерных слов при себе и оглядел пустое кафе с сияющими столами, где не было никакого спасения от грядущей лекции Оливера, которая точно заставит Йена захотеть резать себя чем-то тупым и зазубренным. — И почему же? — бариста положил свой мозг в мясорубку и собственноручно нажал на "старт", прежде чем облокотиться на стойку, что Оливер воспринял, как тайный знак, жест с подтекстом в виде приглашения для того, чтобы так же опереться на столешницу со стороны посетителей и начать брызгать слюной в Йена. — Потому что у них даже есть свои названия, например, — кокки! — затараторил блондин, пока Йен моргал и морщился, — Стрептококки, стафилококки, диплококки, ме-нин-го-кооооок-кииииии, — при последнем обозначении мимо бариста проплыла растопыренная пятерня Оливера, а сам блондин выглядел так, словно открывал Йену тайну сотворения мира, а не перечислял всë дерьмо, с которым Галлагер каждый день встречался в метро, — Понимаешь? — Оливер вернулся на Землю и восхищëнно моргнул на Йена, ожидая, вероятно, аплодисментов, — То есть кокки…? — попытался он снова, — Они одинаковой шаровидной формы, как будто бы население маленького государства, да? Царство кокков. Йен невольно задумался, почему он был официально психически больным и стоял на учёте, ежедневно принимая целую ладонь таблеток, когда его никогда так не штырило, как Оливера почти что всегда. — Прости меня за это, мон ами, — сдулся блондин и отпрянул от стойки, усаживаясь обратно на стул, который он притащил из зала, — Просто это всё так…так восхитительно! — поделился Оливер и мечтательно закатил глаза, расплываясь в нежной улыбке, словно вспомнил о человеке, которого любил, а не о колонии ядовитых, через раз чертовски смертельных микроорганизмов. Йен воспользовался моментом очередного приступа блондина и тщательно вытер лицо предплечьем. По правде говоря, вся эта ситуация начинала очень сильно напоминать Кидман и Фэллона, когда Николь всячески намекала Джимми о своих чувствах, а он просто думал, что приготовить сегодня на ужин, не видя актрису в упор. Только вот Оливер не был роковой красоткой с блестящей карьерой и Томом Крузом в списке трофеев, блондин учился в знаменитом Чикагском университете, изучая "Биологические науки" с уклоном в бактериологию. Он был до крайности вежливым, учтивым и миролюбивым, ни в коем случае не курил и не пил ничего крепче глинтвейна и то, только на Рождество, презирал насилие, грубость и хамство и сетовал о судьбе миссисипской лягушки Гофера, которая якобы вымирала. И серьёзно, что это была за дикая дрянь?! Миссисипская лягушка Гофера. Почему он выбрал именно Йена в качестве объекта своего воздыхания, бариста никогда не понимал. Возможно, здесь имела место быть ситуация "запретный плод сладок" и холëный, взращенный на сбалансированном питании, Оливер просто хотел откусить кусочек опасности от гетто-задницы Галлагера. Они познакомились на какой-то вечеринке у общих друзей около двух месяцев назад, и с тех пор Оливер Браун стал личным сталкером Йена, являясь в его кофейню в каждую смену бариста, чтобы поведать ему тайны микроскопического мира или просто глазеть на него, пока он обслуживал посетителей. Это всё начинало изрядно напрягать, но Йен понятия не имел, как отшивают таких, как Оливер — милых щенков пекинеса с большими глазами и носом картошкой, тем более, что парень нихрена не делал, кроме как трахал мозг Галлагера через уши четыре раза на неделе. Он был тощим, высоким и делал гигиенический маникюр в салоне красоты, так что Йен совершенно не представлял, что ему с ним поделать. Может быть трахнуть его так жёстко, что парень испугается и убежит не оглядываясь? С другой стороны он мог этого хотеть…Йен уже встречал скромных, прилежных мальчиков, которые мечтали, чтобы их немного потрепали и плюнули в лицо. Так что, ситуация была своего рода безвыходной. Точнее выход из неё был и даже не один — разорвать сердце Оливера в клочья и почувствовать себя полной сволочью или дальше терпеть почти ежедневные полуторачасовые лекции о дерьме бактерий и бактериях в дерьме. — Так что ты скажешь? — Оливер прервал цепочку мыслей Йена, совершенно не зная, что бариста уже напрочь забыл о чём они говорили в первую очередь, а в последние несколько минут и вовсе отключился от сети. — Ммм, это…мгм, здорово! — заключил Йен, тыкая пальцем в небо, в конце концов речь же шла о бактериях, да? — О, жениале, мон ами! — воскликнул Оливер, спрыгнув со стула и хлопнув в ладоши, — Эта выставка тебе очень понравится, уверяю! Выставляются в основном молодые, малоизвестные художники, но разве у таланта есть возраст? Подождите…выставка? Какая выставка?! В голове у Йена зазвенели сигнальные огни, потому что он только что подписался на вечер в компании Оливера Брауна и что ему теперь делать?! — Бааа, — протянул Йен, когда его мозг пыхтел и плакал в поисках обходного пути, — А где…эм, где эта картинная галерея? — "Architech Gallery" в районе Нир-Норт-Сайд, но не волнуйся я пришлю за тобой такси, мон ами, — Оливер излучал радость и детский восторг, пока Йен моргал со скоростью крыльев колибри, пытаясь осознать происходящее, — Ох, сант мер де дью, к сожалению мне пора, но мы скоро увидимся, верно? — Оливер взглянул на Йена с яркой улыбкой, которая была немного глупой и кривоватой, если вы спросите бариста. — Ммм…да, — выдохнул Галлагер, смотря, как блондин натягивает своë пальто, — Так, а…когда ты говоришь, эта выставка? — возможно, скорее всего, совершенно точно он просто не мог пойти, какая чёртова жалость, но что поделать, верно? Йен был очень занятым человеком, Гринч бы позавидовал продуктивности его расписания. — В пятницу в 19:00, не волнуйся, я пришлю машину. Оревуар, мон шери! — Йен не успел даже пискнуть, прежде чем Оливер вылетел за дверь, словно чёрный плащ, оставив после себя лишь горклый запах какой-то ванильной дряни. — Грёбанный чаëвник, помешанный на лягушачьем дерьме, — проворчал Йен, натирая стойку до алмазного блеска, — Нужно было просто послать его нахуй с самого начала, что я теперь должен делать на этой выставке любителей подрочить на Ван Гога?! — Да просто трахни его уже, — пробурчал Тодд со своего места у дальнего столика и снова прикрылся куском газеты. — Тебе надо, ты и трахни, Прихлоп Билл Тëрнер, —огрызнулся Йен, и когда Тодд вообще успел снова проникнуть в кофейню?! Мужчина был своего рода "часть команды-часть корабля", и никто из персонала уже давно не воспринимал Тодда, как посетителя, а скорее, как…декорацию. Староватую, мрачноватую и отдающую противным душком декорацию, которая иногда говорила. — Если бы я хотел трахать мужиков, то остался бы в том монастыре, — проворчал Тодд, и Йен согласно промычал. В конце концов это было логично.

━━━━➳༻♡༺➳━━━━

К пяти вечера Йен как раз гадал стоит ли ему пожертвовать двумя долларами и съесть последнюю аппетитную булочку синнабон или же отложить эти великие деньги на своё такое же великое будущее и проглотить, не жуя, сэндвич с тофу и овощами, который персоналу доставался бесплатно. Нет, Йен не собирался сегодня провести вечер на керамическом друге, поэтому он бросил в кассу два бакса и взял с витрины большую булочку, утопающую в сливочном креме и откусил приличный кусок, выпуская вздох удовольствия. Именно в этот момент, когда бариста пытался спокойно перекусить весь в креме и крошках, дверь звякнула теми самыми нотками, которые предшествовали его появлению. Микки вошёл в кафе "Ананас", сопровождаемый свежестью осеннего ветра и младенцами Купидонами, которые мгновенно и беспощадно пронзили Йена острыми стрелами с сердечными наконечниками. Бариста завис с недоеденной булочкой во рту и интуитивно втянул воздух носом, улавливая знакомые нотки цитруса, табака и чего-то, без сомнения, невероятно вкусного, но пока неизвестного для мозгов Йена. Сегодняшний образ Микки был скорее собран со вкусом Майкла Пирса из "Джентельменов", начиная с тёплой кепи, заканчивая серым классическим пальто с кожаными перчатками. Очков на удивление не было, и Йен был благословлëн этим красивым, порозовевшим от холода, лицом с яркими голубыми глазами. — Прости, я не вовремя? — поинтересовался Микки, стягивая перчатки и мягко изучая Йена. Бариста чуть не подавился куском сладкого теста, он показал Микки указательный палец в жесте "одну минуту", прежде чем пошарить под стойкой в поисках бутылки воды. Мужчина изобразил что-то вроде зарождающейся улыбки и кивнул, доставая айфон и начиная печатать, — Если у тебя обед, то я могу зайти позже. — Нет, нет, нет, — затараторил Йен, слишком быстро и отчаянно, — У нас здесь не бывает обедов. — Это, — Микки милейше сморщил лицо, — Ужасная корпоративная культура, сотрудники должны иметь возможность спокойно поесть. — Да? — скептически фыркнул Йен и вытер руки салфеткой, — Корпоративная культура нашей кафешки — это "не нравится — уëбывай", — он запоздало осознал, что выразился грубо, и хоть для него это никогда не было проблемой, брюнет точно не выглядел человеком, привыкшим к мату. Йен покраснел, как спелая помидорка, — Простите…эээ, то есть прости, я заговорился. — Не заводи своих котят, Йен, — ответил Микки и выдохнул смешок, — Я не твой родитель, и я тебя не отшлëпаю. Мат — это всего лишь способ выражения эмоций. Я, например, фанат испанской ругани, — поделился мужчина, полностью выбивая почву из под ног Йена. Опуская слова о шлепках, которые заставляли лицевой нерв Галлагера рвано дëргаться, Йен вроде как очень хотел услышать испанскую ругань от Микки прямо сейчас. — А…что можно сказать на испанском? — Ту кáвелье ес кóмо у́на я́ма, — выдал Микки низким хриплым тембром, который завёл мотор Йена с нуля до тысячи, отправляя картавое лягушачье дерьмо Оливера в мусорный бак. — И…что это значит? — завороженно спросил Йен, думая, что такое должны шептать на ухо любовникам. — Разве тебе не хотелось бы знать, маффин? — ухмыльнулся Микки и, кажется, Йен мог слышать, как Тодд зашипел от смеха на заднем плане, — Так ты собираешься сделать мне кофе или мы продолжим наш урок иностранного языка? — Пф, с тобой не весело, — фыркнул Йен и пошëл к кофемашине, чтобы сделать Микки его традиционный чёрный без сахара. Теперь, когда мужчина впустил его в свою машину и сказал Йену больше десяти слов, улыбнувшись ему в довесок, Галлагер стал смелее и увереннее в себе, что само по себе было очень опасно. Ибо раскрепощëнный Йен молол чушь и флиртовал, как дешёвая шлюха. — Раз ты так говоришь, — ответил мужчина и одарил Йена лукавой ухмылкой, которая пнула его по яйцам, — Йен. С другой стороны, Микки мог отнять уверенность у Йена обратно, оставляя его моргать и барахтаться. Этот ублюдок. Самое обидное было то, что пока Йен вспоминал, как дышать и старался не упасть в пропасть, Микки был просто…Микки? Твёрдый, спокойный, до крайности обворожительный, излучающий властные флюиды и пахнущий, словно рай. Йен грустно вздохнул, когда кофемашина пропищала о готовности и поплëлся в отдельный холодильник за припасами, которые он отложил ранее — шоколадный эклер и пирожное "Рафаэлло". Он собрал всё, что нужно и поставил на стойку перед Микки, намереваясь задать свой типичный вопрос. — Если ты сейчас спросишь меня о записях на стакане, то я закрою глаза на то, что я не твой родитель, Йен, — сказал Микки, не отрывая глаз от айфона, пока бариста с трудом держался на ногах. — Ммм…мгмх, — промычал Йен, потерявший всякую нить происходящего, пока Микки не помахал перед ним телефоном. — Разве у вас не пустая витрина? — уточнил он, указывая на пару пирожных, которые Йен приготовил для него. — О, да, но…ты меня подвëз тогда, так что я…заранее отложил, эм…для тебя, — пролепетал Йен, снова краснея. — Бу́ено, но ес у́стед ун рéгало пáра ла ви́ста? — улыбнувшись, спросил Микки сладко и мелодично, словно испанский был его родным языком. — А сейчас…что это было? — с надеждой поинтересовался Галлагер. Микки лишь поднëс айфон к терминалу оплаты, а после надел перчатки и взял свой кофе с десертом, прежде чем одарить Йена горько-сладкой прощальной улыбкой и зашагать к выходу, — До встречи, маффин. Как только дверь безрадостно звякнула, Йен заурчал, словно рассерженный кот, вызвав хохот у Тодда, — Заткнись, Тодд! — Фу, как это грубо и типично для современной неотëсанной молодёжи, — сказал Тодд и поправил газету, а он всего лишь хотел сказать, что богатый господин, выглядящий, как билет в безбедную жизнь, сначала сравнил волосы Йена с пламенем, а после и вовсе выдал банальное, но сильнодействующее: "Ну, разве ты не радуешь глаз?". В конце концов, Тодд пять лет прятался от тюрьмы в этой грёбанной Мексике. Йен закатил глаза и занялся более важными вещами, а именно вдохнул поглубже и попробовал разгадать, что за аромат был на Микки на этот раз. Вдох — сладковатый и лёгкий, прохладный аромат апельсина. Вдох — сигарный дым, но…с ореховыми аккордами? Чертовски вкусный запах с нотками жжëного сахара и…м, может быть миндаля? И вдох — что-то, напоминающее грозовую свежесть, мокрую листву и блаженство после дождя. "Апельсин, сигарный дым с ореховыми аккордами и блаженство после дождя", — повторил Йен и вздохнул, как Мэрилин Монро по женатому Кеннеди. Он хотел бы провести носом по изгибу шеи Микки, вдыхая яркий, тёплым аромат прямо с его владельца, но разве таким мечтам суждено было сбыться?

━━━━➳༻♡༺➳━━━━

Пятница на манер Йена наступила слишком, блять, быстро. Он не успел придумать ни единого оправдания, чтобы не идти с Оливером куда бы там ни было, потому что забыл об этом в первую очередь. Когда-нибудь это рассеянное внимание и дырявая память доведёт Йена до неприятностей. С другой стороны дело могло быть в голубоглазых властных и чертовски привлекательных мужчинах по имени Михайло(произносить нужно с томным вздохом и мечтательным взглядом), которые занимали все мысли Йена днём и ночью. Так что вот он в своём лонгсливе в чëрно-зелëную полоску, серых джинсах, зимних ботинках и теплой парке едет в такси с Оливером в кашемировом бордовом пальто, под которым у него…смокинг! И ради всего святого, этот мудак не мог сказать Йену, что есть какой-то дресс-код?! — Ты выглядишь абсолютно…приемлемо, — сообщил ему Оливер, и Йен так сильно хотел его задушить. С другой стороны это был ещё не конец вечера. — А у тебя такие приятные духи, — ответил Йен и улыбнулся, словно чеширский кот. — Правда? — Оливер засиял, как один большой торшер, которым он и был со всей этой причёской пекинеса. — Конечно, — кивнул Йен, — У меня туалетный ароматизатор очень похоже пахнет. Он ожидал чего угодно на свой кислый сарказм: от обиды до того, что его попросят выйти из машины, но заливистого смеха явно не было в этом списке. — Господи, ты такой шутник, мон шери, — захихикал Оливер и даже вытер уголок глаза, — Просто умора! Надо же так придумать: туалетная вода и туалетный ароматизатор! М-да, вечер обещал быть долгим.

━━━━➳༻♡༺➳━━━━

На самом деле, Йен очень любил искусство. Начиная от уличного граффити, которое иногда поражало воображение и заканчивая динамичными, яркими и глубокомысленными картинами Пабло Пикассо, хоть Йен и гадал иногда на чём именно бедняга торчал, чтобы выдать такое. Он мог понять многое и просто принять странное, разделял мнение, что "Чёрный квадрат" Малевича не просто чёрный и не просто квадрат, но что, чёрт побери, перед ним сейчас было?! Йен смотрел на пять разных по размеру камешков, самый большой, как половина ладони Галлагера, и на них были выцарапаны углубления, подразумевающие глаза и рот. Название композиции прекрасно ей подходило — "Каменные лица", однако всё это никак не объясняло, что пять кусков гальки с помойки, которые кто-то потыкал вилкой, делали на показе искусств и выставлялись для продажи за… — Десять тысяч зелёных?! — прошипел Йен, прищуриваясь на ценник, потому что, возможно, он ослеп и у него троилось, блять, в глазах? — Правда, удивительно? — восторженно спросил Оливер, появившийся рядом с ним из грёбанного воздуха в своём черном смокинге, — Как многогранно может быть искусство, какие неожиданные формы оно принимает и какими талантливыми могут быть умы, чтобы увидеть красоту в обычном и, сделав, пару штрихов, сотворить необыкновенное, — выдохнул блондин, как будто бы он заучил эту речь и ждал подходящего момента, чтобы выдать её, — И мы можем не только увидеть это искусство, но и овладеть им, отдав копейки за бесценный шедевр. — Ты что, читал брошюру?! — не смог не спросить Йен, потому что Оливер мог говорить нудно, заумно и наводил тоску, как профессионал, но это… — Нет, а что тебе нужна брошюра? — серьёзно поинтересовался Оливер, — Вот я пень, конечно же тебе нужна брошюра, ты же новичок во всём…этом, — заключил он и огляделся, — Никуда не уходи, я сейчас вернусь, мон шери. — Конечно, — Йен закатил глаза так сильно, что увидел свой воспалëнный мозг и огляделся в поисках какого-нибудь служебного выхода, где он мог бы покурить или убиться об стену.

━━━━➳༻♡༺➳━━━━

"Но если вечер не задался, то он не задался во всём", — подумал Йен, когда его зажигалка отказалась работать, и он с силой закусил горький фильтр зубами, прежде чем плюнуть сигарету в темноту переулка и громко выругаться, — Да что за ебистика?! Служебная дверь хлопнула, и Йен решил, что это Оливер ищет его, ну или он сейчас отхватит пинка от охранника. Он никак не ожидал знакомого, согревающего тембра, с которым заговорил вышедший мужчина. — Ты пытаешься простудиться здесь? — спросил Микки, материализовавшийся рядом с Йеном в тусклом свете уличного фонаря. Галлагер моргнул и открыл рот, только чтобы закрыть его обратно и просто уставиться на брюнета, словно тот был призраком или Богом, явившимся на молитвы Йена. — Ты почему здесь?! — рявкнул он, немного громче, чем нужно было в пустом переулке. Мужчина улыбнулся и стянул пальто с плеч, прежде чем подойти к Йену и накинуть его на него, старательно запахивая полы. Галлагер неосознанно вдохнул носом и еле удержался в вертикальном положении, когда весь букет ароматов, который обычно витал вокруг брюнета, хлынул ему в нос и свëл с грёбанного ума. К тому же вещь была такой тёплой и мягкой, но главное тёплой, и Йен задумался, что это было тепло тела Микки, которое теперь было на теле Йена, и эта невинная мысль отправила его в глубокий кювет. — Иногда я обязан посещать всякие вычурные и крайне скучные мероприятия, особенно если они связаны с благотворительностью, — мягко объяснил Микки и слава(или же нет)Богу отошёл от Йена на безопасносное расстояние. — Ты какой-то бизнесмен или что-то в этом роде? — пробормотал Йен, согреваясь и тая в пальто брюнета, смотря на Микки в его идеально скроенном чëрном смокинге, облегающим его во всех нужных местах. — Что-то в этом роде, Йен, — передразнил мужчина и достал из кармана пачку сигарет с серебряной зажигалкой. Йену не пришлось даже просить, табачная палочка "Treasurer" в чёрной матовой бумаге появилась перед его лицом, и ему оставалось лишь открыть рот и принять поднесение. Микки зажёг свою сигарету, и Йен только протянул руку, чтобы взять зажигалку, когда брюнет выдохнул первое облачко дыма и подошёл к Галлагеру вплотную. Кажется, что всё вокруг заискрилось, когда мужчина наклонился достаточно, чтобы тлеющий кончик его сигареты коснулся сигареты Йена и мгновенно зажёг её, как и сам Микки зажигал всё нутро Галлагера прямо сейчас. Йен чуть не задохнулся, когда мягкий, приятный дым хлынул в его лёгкие, и сладкое облачко с нотками фруктов и жжëного сахара окружило его со всех сторон. Так вот, что это был за табак! "Treasurer", — постарался запомнить Йен, чтобы купить себе таких тонну, ну или просто знать, чем зачастую пахнет Микки, потому что у Йена было какое-то подозрение, что эти сигареты стоят, как его почки. — Меня обязало положение, а что ты забыл на этой псевдо выставке помойного искусства? — спросил Микки, заставив Йена слегла подавиться и засмеяться, словно идиота. — Господи, Микки! — Ты хочешь сказать, что действительно оценил поцарапанные камни и фигурки из мусора? Кажется я видел экспозицию из зубной щётки и пустой втулки под названием "Дерьмовое утро", — сообщил ему брюнет и вдохнул новую порцию дыма, играя густыми бровями в стиле "удиви меня". — Меня, эм…друг пригласил, — пролепетал Йен, наслаждаясь тем неповторимым кайфом, который мог подарить только очень дорогой и качественный табак, — Что в этих гребанных сигаретах?! Экстаз плюс гедония?! Микки улыбнулся, обнажая ямочки на щеках, что Йен видел крайне редко, — Всего лишь табак Вирджиния, — ответил он и затянулся, выдыхая дым через ноздри, — Не думай, что я какой-то заносчивый выпендрëжник, просто пару лет назад кто-то угостил меня одной сигаретой, и я вроде как подсел, понимаешь? С тех пор любой другой табак просто даёт мне чëртову изжогу, — он хихихнул и, сделав последнюю затяжку, бросил окурок в ближайшую лужу, — Ну так ты закончил здесь или у тебя ещё есть дела с твоим…другом? Каким, блять, другом?! Йен фыркнул клубочек дыма и слепо швырнул окурок, прежде чем поглубже зарыться в пальто Микки и последовать за ним в ночь. — Покажи мне, что у тебя есть, — сказал он, наполненный волнением внезапной встречи и сладостью предвкушения, очарованный загадкой, коей был мужчина перед ним и возможностью узнать его лучше. — Тодó ес пáра ти, Йен. Тодó ес пáра ти, Йен...