Часть 3. Дежавю
12 ноября 2022 г. в 15:30
— А ну, все вставайте! Просыпайтесь, алкоголики! Через час наша станция! — Леви громко стучал в каждое купе, пытаясь пробудить к жизни полуживых студентов. — Как пить всю ночь — у вас силы есть.
Подъём всем дался тяжело, голова болела, хотелось пить, бутылочка с обычной питьевой водой временно стала главным богатством. Была ещё одна проблема: поезд останавливался на станции крупного посёлка, от которого нужно было идти пешком ещё час до стоянки, где и должны были проходить раскопки. Весь багаж, палатки нужно было нести на себе.
Петра была готова и, молча, сидела у окна, слушала музыку, чтобы никто не беспокоил её пустыми разговорами, думая о своём. Тем более что обдумать было что. Как теперь себя вести в присутствии Леви? Будто ничего не было? А что, собственно, было? Было и было. Поезд стал замедлять ход, в коридоре стали толпиться студенты.
— Петра! Эй! Очнись уже. Не отошла после вчерашнего? Пора выходить, — Саша пыталась привлечь внимание подруги.
— А, да. Сейчас выйду, — Петра смотрела на всё пустым взглядом.
В коридоре девушка столкнулась с профессором Леви. Он, посмотрев на Рал, задержал свой взгляд на её шее. Заметив это, девушка машинально застегнула олимпийку до подбородка и отвела взгляд от профессора в окно.
— Рал! — кто-то громко кричал с другого конца вагона.
Девушка узнала обладателя этого выводящего её из себя голоса… Оруо. Только не сейчас, не здесь, не при всех, не при Леви. Она морально сейчас не вывезет его колкости.
— Петра, — не успокаивался Бозард, — твоё пение в другом конце вагона было слышно. Может, сегодня на бис споёшь?
Уже все оглядывались то на неё, то на него, все ждали реакции Петры. Точка кипения была достигнута.
— Оруо, когда ты уже прикусишь себе язык? То, как ты блевал полночи, — вот что было слышно! — оставшихся в вагоне разорвало от её ответа.
— Петра уделала Оруо. Петра! Петра! — скандировали студенты. Кто уже вышел из вагона, не понимали, с чего возник весь шум и гогот доносящийся изнутри.
— Успокойтесь! — Эрвин Смит призвал всех к порядку.
Леви обернулся посмотреть на Петру, но, заметив прослезившиеся глаза, отвернулся, почувствовав в этом свою вину, а не Оруо. Девушка хотела как можно быстрее сбежать из вагона на свежий воздух, но процесс затягивался, и Петра была вынуждена смотреть в спину Леви.
Аккерман первым спрыгнул на платформу и тут же поспешил помочь девушке с багажом, поставив на землю, мужчина обхватил её за талию и спустил со ступенек вагона на перрон, пытаясь хоть как-то загладить вину за вчерашнее.
— Спасибо, профессор, — избегая его взгляда, поблагодарила девушка, тут же отходя в сторону и быстро вытирая проступившие слезы.
Леви даже не пытался делать вид, что слушает Ханжи. Раскопки были её стихией. Она гадала, что же удастся откопать в этом году, смогут ли они приблизиться к тайнам Древней цивилизации Имир. Леви в очередной раз выслушивал, с какой вероятностью они смогут найти письменные источники этого периода. Он смотрел в спину впереди идущей Петры. Почти всю дорогу от станции до стоянки она шла молча, игнорируя беседу с друзьями, слушая музыку. Пока Элд не приобнял её за плечо, вытащив наушник, и прошептал, чтобы только она могла услышать: «Будешь грустить, Оруо запишет на свой счёт». Аккерман почувствовал укол ревности: что такого мог сказать молодой человек, что Петра, немного приободрившись, присоединилась к беседе? О чём она думала до этого? О ком?
В какой момент она стала интересовать его как студентка? Почти сразу. Леви, ещё когда Петра была на первом курсе, оценил её ум, эрудицию, умение анализировать. В ней было всё, что он ценил в студентах. Он оценивал её всегда объективно, порой даже строже, чтобы не говорили, что у Аккермана появилась любимица. Ему такие слухи безразличны, а вот девушке могли и навредить. А вредить Рал он не хотел.
В какой момент она стала интересовать его как девушка? Сложно сказать. Симпатия росла постепенно. Всё ему в ней нравилось. Её легкость, уверенность в себе, аккуратность, и, конечно, он видел, как она смотрела на него на лекциях. Нужно было быть слепцом и глупцом, чтобы не замечать очевидного. Но что он мог ей предложить? Имел ли он право на что-то претендовать? Он преподаватель, она его студентка. Такие отношения редко доходят до своего счастливого конца. Неизбежно поползут сплетни, грязные слухи, которые прежде всего ударят по её репутации, а в случае разрыва отношений будут тянуться за ней шлейфом до её выпуска. Она ещё так молода, ее влюблённость обязательно пройдёт. Найдет кого-то из сокурсников. Нельзя вмешиваться в её личную жизнь. Хочет связать свою жизнь с наукой? Что ж, в этом он будет её опорой, но не более.
— Леви Аккерман! Услышь меня! — Ханжи помахала рукой перед его глазами.
— Что ты сказала? Прости, не выспался, — Леви наконец-то перевёл взгляд с Петры на Ханжи.
— Эрвин планирует как в том году провести реконструкцию, посвящённую уничтожению титанов. Мы это обсуждали ночью, пока ты где-то бродил. Эрвин и название придумал «Посвятите свои сердца».
— Глупее названия не придумаешь, разве что по пьяни, хотя это в стиле Эрвина, — заключил Леви.
— Что? — оскорблённо произнесла Зои. — Предлагай тогда своё.
— Нет уж. Без меня. Это вы с Эрвином повёрнуты на титанах, не я. Моя специализация по посттитаническому периоду.
Да. Он вспомнил. Момент, когда понял, что его чувства к Петре Рал вышли за границы дозволенного. Это было в феврале этого года, когда весь мир отмечал 150-летие победы над Титанами. В городском музее обновили экспозиции, их факультет, конечно же, принимал участие. Эрвин придумал идею с исторической реконструкцией. Отобрали нескольких студентов, они должны были проводить экскурсии в музее в форме Разведкорпуса.
В тот день он забыл монографию в одной из аудиторий, где проводил лекции. Оставалась последняя аудитория, где он ещё не смотрел. Зайдя внутрь, он увидел её, одетую в форму Разведкорпуса. Зелёный плащ, на спине эмблема — крылья свободы. В нём вспыхнуло острое чувство дежавю и непреодолимой безысходности. Чёткое осознание, что этой формы не должно быть на ней. Полное отторжение картины. Она повернулась к нему, как всегда, смотря на него своим влюблённым взглядом.
— Профессор! Декан Смит не говорил мне, что среди студентов будете и вы.
Она подошла к столу, где лежала форма, ждавшая других студентов, взяла один плащ и, подойдя к Леви, накинула на его плечи. Сделав два шага назад, оценивающе осмотрела его.
— Профессор, а вам очень идёт. Будто вы всю жизнь его носили. Только вот, — девушка задумалась, — нет ли у вас белых брюк ну или чёрных? Ни в одном источнике не видела, чтобы у Разведкорпуса были темно-синие брюки. А вы? — Петра подняла на него свой взгляд.
Как преподаватель он, конечно, всё это изучал: Древнюю цивилизацию Имир, многочисленные бессмысленные титанические войны, историю Парадиза, геноцид, устроенный Дрожью земли, но всё это вызывало в нём сильнейшее отторжение. Что-то внутри него не желало всё это знать. Леви никогда не разделял любовь к титанической эпохе Ханжи и Эрвина.
Аккерман смотрел на Петру в форме и у него было только одно желание: разорвать эту форму, чтобы больше никогда не видеть Петру в ней, будто одежда могла её убить.
— Нет, серьёзно, профессор. Я говорю правду, вам идёт, — девушка взяла его за локоть и повела к зеркалу, висящему на стене.
— Вы словно капитан отряда, готовый повести своих солдат в бой за стену.
Петра осмотрела его с ног до головы, ей показалось, что чего-то не хватает. Она подошла к столам, где лежали пакеты с формой, стала изучать их. И, найдя то, что хотела, вернулась обратно. В руках она держала небольшой, белый отрез ткани. Девушка повязала отрез как платок на его шею.
— Капитан Леви. По-моему, очень звучит! — Петра смотрела на него восхищённым взглядом. — Вам только УПМ и лезвий не хватает.
— Повтори, Петра… Как ты сказала? — Леви словно в трансе продолжал смотреть на своё отражение в зеркале. Всё казалось нереальным и давно прошедшим.
— Вам только УПМ и лезвий не хватает, — исполнила просьбу девушка.
— Нет. Как ты меня назвала?
— Капитан Леви, — Петра не понимала, почему он так удивлён. Ей казалось, что для неё нет ничего естественней, чем называть Леви капитаном.
Аккерману же казалось, что он тысячи раз слышал это обращение. Этот же голос взывал к нему снова и снова, пока смысл сказанного не становился бессмысленным. Бред. Это какой-то бред. Это всё нереально.
— Профессор, с вами всё в порядке? Вы странно выглядите, — Петра положила руку на плечо преподавателя. От её прикосновения Леви стал постепенно приходить в себя.
— Ужасная форма, — стянул платок и бросил его под ноги. Снимая плащ, Аккерман кинул его на соседний стул и направился к выходу.
Петра наклонилась поднять платок, чтобы отряхнуть его.
— И тебе эта форма не идёт совершенно. Ты в ней будто ходячий мертвец, вернувшийся с того света, — сказав это, Леви Аккерман покинул аудиторию, громко хлопнув дверью.
Он уже не видел, как Петра, рухнув на стул и уткнувшись в платок, горько заплакала, не понимая, почему всё это вызвало в ней такую тупую боль и отчаяние, ощущение безвозвратной потери чего-то очень важного для неё.
