Tu es dolor meus, meus amor es
***
Никогда. Абсолютно никогда Гермиона и не могла подумать о том, что что-то подобное может с ней произойти. Даже в самых кошмарных сновидениях не могла представить то, что будет целовать Драко Малфоя, от которого у неё в животе пархают блядские бабочки. Но она целовала его, касалась кончиками пальцев кожи шеи и ей это пиздец, как нравилось. Ни Драко, ни Гермиона не понимали что происходит. Да и не особо хотели понимать. Они не хотели думать, ведь знали, что если разум вновь будет работать, то всё прекратится, а этого никто не хотел. Они не останавливались не на секунду, прилипнув друг к другу, боясь сделать лишний шаг в сторону. Чувства и эмоции жгли Драко изнутри. Казалось будто его замерзшее сердце сейчас пылало. Руки, которыми Драко до недавнего времени обнимал Гермиону, скользнули вниз по спине, изучая, пока не остановились на ягодицах, которые он несильно сжал. Незабудки. Драко как одержимый прижимался к ней ещё сильнее, водя носом по шее, вдыхая в лёгкие её неповторимый запах. Гермиона задрожала. Кожа покрылась мурашками, как только Драко коснулся губами пульсирующей венки на шее. Жар. Ей было невыносимо жарко. Казалось, что горело не только тело, но и все внутренности. Душа. — Это безумие... Это и правда было безумием. Они сошли с ума, полностью потеряв здравый смысл. — Салазар... Вымолвили губы Драко, как только Гермиона потерлась об него всем своим телом, словно кошка, просящая ласки у хозяина. Возбуждение горячей волной накрыло их обоих. Щёлкнул переключатель в голове. Мозг выключился, остались лишь только чувства и желание обладать человеком, стоящим рядом. Шаг вперёд. Касание. Трепет. Жар. Их губы вновь встретились в поцелуе, но теперь в нем не было недавней робости и нежности. Был лишь голод, пламя и одержимость. Руки вслепую шарили по телам, изучая, вызывая дрожь. Платье уже давно валялось где-то в гостиной зелёной лужицей на красном ковре. «Хах, как символично» — вдруг промелькнула мысль в голове Гермионы, но тут же исчезла с очередным ненасытным поцелуем, от которого перехватывало дыхание. Медленно двигаясь в сторону кровати, Гермиона пыталась снять с Драко рубашку, но ненавистные пуговицы мешали ей. Раздраженная и злая, само того не осознавая, она невербальной магией заставила пуговицы отвалиться и посыпаться на пол, наконец, открывая ей новый участок тела для изучения. На секунду замерев, она уставилась на мерзкую синию кляксу на груди в районе сердца. — Тебе больно...? — Нет, — ответил Драко низким от возбуждения голосом. — Сейчас нет. Пальцы Гермионы мягко, еле ощутимо прошлись вверх по животу, вызывая мурашки, и остановились на груди, едва касаясь того самого места. Проклятья. Осторожно, кончиками пальцев она обвела контур, ощутив некую прохладу и покалывание на коже. Дыхание стало более частым и шумным. А потом резко дернув Гермиону за руку, Драко повалил её на кровать нависая сверху. Глаза в глаза, одно дыхание на двоих, а потом целый ураган, цунами, лавина, накрывшая их с головой. Они полностью сорвались с цепи, вцепились в друг друга, словно дикие звери. Одежды больше не было. Они были обнажены друг перед другом, как и их чувства. И так же уязвимы. Драко целовал шею влажно, горячо, прикусывая кожу зубами, оставляя следы. Он опирался на одну руку, второй продолжая трогать плоский живот, выводя пальцами замысловатые узоры, но потом ощутив что-то странное, отвлёкся. Это были рубцы заживших шрамов, которыми был исполосон живот Гермионы. — Кто это сделал? Кто посмел причинить ей такую боль? Драко был одновременно в ярости и отчаянии. — Это не важно. Всё уже в прошлом. И он ей верил, хотя чувствовал, что она лжет. Понимал, что если будет слишком настойчиво спрашивать, то она снова от него закроется, поэтому решил узнать всё позже, даже если она не захочет об этом говорить. Он узнает и больше не допустит случиться чему-то подобному в будущем. — Хорошо. Я верю тебе. И он снова целует её, но на этот раз нежно, чувственно, задевая каждый уголок души, заставляя сердце бешено биться о ребра. Каждое прикосновение, трение, заставляет тело пылать, гореть в огонии. Кожа к коже. Жар повсюду. Внизу всё пульсирует от желания наконец стать единым целым. Это желание, словно навождение не отпускает не на секунду пока, наконец, Драко не делает толчок вперёд. И о, Салазар.. в ней так туго. Скользко. Чертовски хорошо. Драко дрожит от нетерпения. Безумное помешательство. Глубже, резче. Драко сжимает горло Гермионы своими пальцами, почти больно, но это ощущение приглушается тем приятным теплом, которое разносится по телу с каждым его движением. Власть, контроль, собственничество. Моя. Моя. МОЯ. Так и кричали его движения. Одержимость. Такая пьянящая, такая прекрасная. — Драко… — имя срывается с её губ, как молитва. Ворох бабочек раскрывает невидимые крылья за грудиной у обоих, порхает, разбивается. Драко вдалбливается в её тело жестче, кусает в плечо, оставляя на коже следы от зубов. Горячие разряды отдаются по всему телу приятной дрожью. Воздуха отчаянно не хватает. Гермиона стонет в голос, чуть ли не крича и только сейчас осознает, что забыла поставить заглушающие чары и теперь их может кто-то услышать. Но разум вновь её покидает, когда Драко остервенело втрахивает её в чертову кровать, поскрипывающую от движений, проникая внутрь неё все ожесточеннее и быстрее. Как же охуенно. Её дыхание становится похоже на всхлипы. Веки прикрывают. Гермиона приоткрывает рот в безмолвном крике, чувствуя миг единения. Нет. Не только физического. Такое ощущение, будто они стали чем-то целым, неделимым. Драко убирает руки с шеи, перемещая одну на грудь, а другую на бедро. Ощущая, как она чутко отзывается на каждый его толчок, принимая целиком. Непередаваемо восхитительно обладать ей без остатка. Ощущать эту неразрывную связь, прочно образовавшуюся между ними, слушать смешавшиеся стуки бешено бившихся сердец — страсть сжимает горло, совсем как его пальцы, вновь впившиеся в шею. Разрядка наступает стремительно, накрывая обоих с головой, мешая нормально дышать. Вспотевшее тело сводят резкие судороги, и Гермиона беззвучно запрокидывает голову назад, падая на кровать, впиваясь в спину Драко, оставляя на ней отметины от ногтей. Драко по-прежнему на ней, в ней, и его сердцебиение только приходит в норму. Осознав, что придавливает Гермиона своим весом, он перекатывается в сторону. Они молчат. Частое сердцебиение не желает успокаиваться. Дыхание учащеное. — Не уходи,— неожиданно просит она. Сердце пропускает удар, а через минуту дико стучит, выдавая освобождённые чувства с головой. Становится тихо. Будто все звуки мира пропадают. Оглушая. Обостряя органы чувств. Драко без слов перехватывает тонкую кисть и подносит к губам, поочередно целуя каждый палец. От неожиданного прилива нежности в груди становится тесно до боли. Теперь всё действительно понятно. Никто другой ему не нужен. Только она непосредственная и такая необходимая, как кислород. Его жизнь. Его сердце. Драко тянется к её губам, совсем ласково, нежно и невинно-трепетно. Боясь неосознанно причинить боль. Пытаясь передать в этом поцелуе свои чувства. Глубокие, чистые, настоящие. — Я не уйду. Никогда.