Время сумерек

      Стены окутывают серостью и холодным одиночеством, несмотря на то, что везде снуют стражники, с которыми Папирус сухо обменивается кивками, переводя дыхание и приводя мысли в порядок. У него не было времени думать, по какой причине Андайн вызвала его так срочно, поэтому несколько мыслей крутятся у него в голове, когда он открывает нужную дверь.       — Бежал, как только мог, — он проходит внутрь, встречаясь с начальницей взглядами и смахивая со лба пот. Дыхание у него по-прежнему слишком частое. Но он, вроде, успел.       — Пиздец ты скорострел, — чуть добрее шутит Андайн, хихикнув. — Я приятно удивлена, панк, при том, что телепортироваться ты не умеешь, — она взглядом указывает на стул перед ней. — Присаживайся, поговорим о важном.       Когда Андайн ему звонила, она явно была в десять раз грубее, но сейчас она снова на позитиве. Приход скелета, такой быстрый, явно радовал её. Когда Папирус молча садится напротив, Андайн протягивает:       — Короче, — рыба пафосно закидывает ноги на стол и намеревается начать вещать на полном расслабоне, в принципе, в её стиле, — в Новом Доме засекли возможную, — она тут же осекается, дёрнувшись, — нет, блять, — злобно фыркает она и снова повышает тон, — Уже подтверждённую точку скопления этих любителей пососать… — она тут же ухмыляется вновь и более сатирически продолжает. — К сожалению не хуи, но это мы быстро исправим в очень недалёком будущем, — ухмылка становится ещё шире. — Сечёшь, к чему я клоню, да? Завтра мы выдвигаемся, а сейчас будем с тобой сидеть и план захвата выдрачивать.       Сзади Андайн стоит что-то вроде комода, и она, тут же убрав ноги со стола и повернувшись, перехватывает оттуда какой-то лист, шлёпает им с силой и ударяет по столу перед Папирусом.       — Знаешь этот клуб, верно? — хрипло спрашивает она больше со злобой, но не по отношению к скелету, а ко всей ситуации в целом. — Один раз мы там уже были, когда пытались вычислить одного барыгу, освежу память, хоть я и уверена, что ты помнишь, — голос становится сосредоточенным, с долей ответственности. — Клуб «Кайф и точка», — называет она.       Папирус уверенно садится на предложенный стул и тут же подтягивает к себе лист бумаги. Перед ним планировка клуба: комнаты, мебель, входы, выходы запасные и обычные. Он рассматривает сперва положение комнат, затем выходов и вентиляций, практически строя план проникновения у себя в голове, что может им и вовсе не пригодиться, если они решат действовать напролом. Но это, конечно, не совсем в его духе. Иногда.       — Элита блядская, — цедит Андайн кисло. — Покрывающая вампиров, — дополняет чуть злее. — Сучьи потроха ебаные! КХМ! Нам нужно взять парочку в живых, желательно НЕ ВАМПИРОВ, — вздох. — Да, желательно именно тех уёбков, которые смеют их покрывать, потому что, очевидно, они наверняка знают не меньше! Но сначала разберёмся с общим планом. Как ты знаешь, этот рассадник фрей-фей обдолбанных крайне особенный, и даже если туда гвардейцы зайдут под предлогом обязательной проверки, то их пошлют нахер! Видите ли, какой-то там депутат дохуя важный для Асгора и тра-та-та, та-та, та-та, НО! — она ударяет ещё раз кулаком по столу. — Эти хуесосы не знают, что именно Асгор дал одному из наших наводку на это место и всё подтверждено, — на лице рыбы появляться крайне хитрый и азартный оскал. — Мы, бля, зададим им такую жару, что они охуеют и челюсти все свои сломают, а свои ненастоящие сиськи и жопы из силикона сразу же спустят как реку и будут ходить дряхленькие, как бабки насильно превращённые. Хыхыхы! — она веселится со своих же фраз. — И сделаем это, скорее всего, скрытно, но-о-о-о… — она снова задумывается. — надо хорошо над этим подумать и, опять же, по законам справедливости и попыток выудить больше пищи для размышлений, нужны пленные. Желательно живые. Желательно не с перерезанными горлами и не с хуями во рту, — на секунду рыба снова замирает. — Да, я уже про хуи во рту шутила, но поебать.       Андайн права. Действовать скрытно эффективнее. У них мало преимуществ и информации. Они снова встречаются взглядами, прежде чем рыба добавляет:       — Прежде чем перейдём к обсуждению, вот что я вкину ещё, — Андайн одной рукой лезет под стол и вытаскивает три каких-то шприца с полупрозрачной светло-жёлтой жидкостью. — Тебе понадобится, — утверждает она. — Это что-то вроде антидота против вампиров, и то, очень условно, это скорее как вспомогательное средство, чтоб сразу от этих уёбков не дохнуть. Делает твою кровь отвратительной на вкус для них, плюс защищает её магией от всякой дряни. Работает только до того, пока тебя не укусит кто-то. Из побочек: тошнота, головокружение, у некоторых замедлялась реакция и скорость движения телом, но это после. Действует примерно час. В общем, Альфис это разработала, действуя по принципу создания яда от трупоблядей. И, если чё, это даже проверено уже, буквально вчера, поэтому штука плюс-минус безопасная, а побочки пережить ты по-любому сможешь, — она снова устанавливает контакт с взглядом Папируса, улыбнувшись. — В твоём случае, я взяла шприцы поплотнее, чтобы об твои плотненькие косточки они не поломались, не благодари. Теперь, реагируй и предлагай всё, что приходит в голову. Имей в виду, Асгор нам щедро заплатит, если сможем исполнить всё в лучшем виде, — подмигивает она. — К тому же, неплохой шанс ещё раз заявить о себе, а ты это пиздец как обожаешь.       Папирус хмурится, не сводя глаз с листка, будто игнорируя шприцы вовсе.       — У них обязано быть слабое место, что-то покруче серебра, — размышляет он вслух. — Хотя, конечно, план распылить сушёный чеснок в вентиляциях звучит охуетельно, если мы хотим их приправить и сделать, в конечном счёте, рагу из упырей, — он усмехается. — Если у них будет важная встреча, то там же должен быть их какой-то, бля, предводитель? Лорд Зла? Похуй. Если мы схватим их кровососущую шишку и тех, кто в первую очередь покрывает его. У нас будет больше шансов надавить. Иначе, — он разводит руками, поднимая на воительницу голову и рассудительно щурится. — Им будет нечего терять. Их убьёт либо Асгор, либо Король Кровосос Первый, и тогда мы сможем заключить с ними… «сделку», — Папирус с нажимом произносит последнее слово, склоняя голову чуть в бок. — Если они тупорылые идиоты, мы убьем их Властелина Ночи и будем выбивать информацию любыми доступными способами. А е-е-если, — тянет он, — в их отсохших мозгах осталась хоть капля логики, они согласятся. У Асгора всё Подземелье, он выигрывает по количеству и власти.       Андайн кривит губы в задумчиво-сосредоточенной мине, внимательно слушая своего соратника и анализируя его слова, отвечает она не сразу.       Папс откидывается на спинку стула, вызывающе и чуть вопросительно вглядываясь в глаз Андайн — ждет оценки и ищет несостыковки, которые, как ему кажется, есть. Всё слишком условно.       — У нас случайно нет какого-нибудь… — он делает произвольный мах рукой, — секретного вампирского двойного агента? Но если тебе нравится план, где мы щедро и охуенно их отчесночиваем, то я, возможно, готов согласиться.       «Папирус, как и всегда, говорит умные вещи, не то что остальные хуилы, куски дерьма», — подмечает рыба в голове, спокойно принимая информацию и некоторые наводящие вопросы.       — Ну, смотри, — начинает отвечать она. — Насчёт слабых мест — пока нихуя не понятно. Я тебе ещё вчера говорила, что они, сука, даже могут голову отрастить, у них реген ебейший. Очевидно, что надо как-то брать их душу под контроль и разрушать её, потому что, сам понимаешь, что такое «душа» у любого существа, — подмигивает она снова. — Но также ты знаешь прекрасно, что подобная пидерсия происходит тоже путём жертвоприношений, и до души порой нужно добраться. Скорее всего, это будет основной способ борьбы с вампами: когда они сильно дезориентированы или находятся в коматозном, вегетативном, полудохлом (условно) состоянии — надо ебашить по душе. А если говорить о попытке взять «в заложники» главного… Ёпта, Папс, нам бы ещё понять, кто из этих недоносков главный, и один ли он там вообще! Будет заебись, если да, потому что я сразу же воспользуюсь твоей задумкой. И да, я почти уверена, что их не ебёт количество монстров, если они уже предъявляют нам какую-то ебанутую войну!       — Хера с два у этих ублюдочных хуил есть душа, — злостной шуткой комментирует Папирус предположения начальницы, а потом задумывается. — Если вирус влияет на их магию, сможем ли мы вообще подчинить их души?.. — его голос опасно неуверенный, но Папс тут же мотает головой, не давая понять ни себе, ни кому-либо ещё, что он сомневается. Ему не нравится действовать наугад, но с уже предоставленной информацией не делать ничего — преступление.       — Да не, вроде как душа-то у них есть, она аналогично распадается. Но это уже не я лично видела, а исхожу из информации, что доходит до меня, — протягивает рыба. — Может оно и не так.       — Думаешь, среди упырей есть какой-то самонадеянный идиот, который смог бы нам пригодиться? Тот, который сливал бы информацию, безопасно находясь внутри? Они не имеют ни малейшего понятия о том, что их слили. Элемент неожиданности может охуенно сыграть нам на руку. Если, конечно, у нас будет достаточное количество сил, и если мы их не будем недооценивать.       — Ну, — Андайн вновь глазом зрит в глаза напарника. — Ты сам только что говорил, что нам бы не помешал двойной агент… только чёрта-с-два Асгор такое одобрит: он сказал чётко и ясно, что всех кровососов нужно травить, убивать и насиловать, делать с ними что угодно, но лишь бы они, твари ебучие, не смели вообще тут дышать. Ну да, немножко аморально, но с другой стороны, — она кисло усмехается, — решим вопрос демографии, а то лишних тел, по мнению царя, ныне дохуя. А так, ты ж сам, дорогой мой, — она складывает предплечья на поверхность стола, — понимаешь прекрасно, что это не единственная их база, и они в любом случае рано или поздно поймут, что мы их слили. Плюс, не забывай об их способностях, которые, к слову, могут очень помочь им в шпионаже, — голос становился снова хриплым, в геометрической прогрессии становясь суровее, Андайн уже не до шуток. — Пока гвардейцы для них лишь часть угрозы, но когда мы совершим нападение — им пизда и они уже тогда решат переключиться на нас, потому что клуб популярный, кровопийц там дохуя тоже. Это будет громкая новость в эту неделю, я гарантирую.       Рука предательски подрагивает от раздражения. Так происходит, когда Папс не может разобраться с головоломкой. План действия — одна из них. Он выглядит хмурым. Ему хочется выпалить, что Асгор во многом мыслит нерационально. Они не смогут вытравить всех тварей, если не узнают о них больше, а по мёртвым кровососам и того, что от них осталось, сделать это сложно. Если бы Санс был здесь, сразу же бы наорал, что им нужно изучить, прежде чем нападать.       — Если это не единственное гнездо, если все они связаны… Значит где-то есть «сердце», — он смотрит в одну точку, на три шприца, которые лежат рядом с планировкой клуба. Почему-то он задумался о том, что будет, если вколоть сыворотку вампиру. — Если нам удастся ударить в центр, их ответный удар не будет таким риском. Нужно вычислить, где пересекаются точки. Тогда, после кровососной отбивной, мы сможем сразу начать атаковать туда, куда надо. Думаешь, мы сможем узнать без вампиров, где находится из секретное вампирское убежище? — он поднимает на Андайн взгляд, и будто немного медлит.       Андайн становится ещё задумчивее.       — Очень хороший вопрос, я об этом даже не думала, — проговаривает Андайн, смотря больше на свои руки, лежащие на столе, нежели в глаза. — Думаешь в принципе отложить нападение и пройти в клуб тайком перед ним, заодно там осмотреться? — чуть тише спрашивает она. — Ну… Только если мы это сегодня сделаем, и то, не надолго, потому что завтра, по ёбаному приказу Асгора… А, — машет она рукой, голос приобретает смесь пренебрежения и лени, но скорее по отношению к ситуации в целом. — Да ты и сам знаешь и наверное понимаешь, что всем насрать, как будет «логичнее», «полезнее» и «правильнее», нужен ёбаный в рот результат, — на миг она замирает. — Только не говори никому, что я так выражаюсь, я тебе доверяю, окей? Со своими можно быть более честными, полагаю.       Папирус, усмехаясь, кивает головой. Он согласен с Андайн на все сто десять процентов.       — Мы знаем только то, что кровососы собираются в этом ссанном элитном клубе, чего не знают они. И, если они по-прежнему не будут подозревать, что их кто-то слил, то и место им менять нет никаких причин. Мы сможем напасть в любой момент, когда хорошенько изучим хотя бы их планы, помимо этой… Псевдо-угрозы о войне, — он хмыкает как-то просто и закатывает глаза. — В этом у нас преимущество.       — Да, но Асгор выдал приказ уничтожить их завтра, — отбивает Андайн. — Думаешь, попросить отсрочку? Это будет сложно, — пожимает она плечами почти беспечно. — Асгора ты знаешь… — короткое молчание. — Или всё-таки сегодня наведаться? — снова поднимает взгляд. — Для старой-доброй контрразведки?       Папс хмыкает. С одной стороны, время терять бессмысленно. С другой… А чёрт с другой стороной.       — Да, — уверенно кивает он на последнее предложение начальницы, которое, скорее всего, предложением не было. — Они могут тебя узнать. Как не попадаться им на глаза, если мы будем внутри блядского клуба, и нас пиздец как сложно не заметить, — Папирус снова хмурится. План его, несомненно, охуительный, не считая нескольких проёбов. Он наклоняется, ставит острые локти на стол и сплетает пальцы в замок, ставя на них подбородок.       — Ага, после того случая они явно не будут рады нашему появлению, тебя-то они тоже узнают, — говорит Андайн. — Но у нас есть другая проблема. Та VIP-зона, в которой мы были, теперь исключительно по пропускам. Туда могут пройти только обладатели этих пропусков… Скажем, Гриллби, — Андайн видит в глазах скелета огромное удивление. — Я не ебу, какие у тебя с ним отношения и пил ли ты с ним хоть раз пивасик, но можешь попробовать с ним допиздеться через Санса, если всё дерьмово, — она возвращает себе широкую улыбку. — И да, не спрашивай, откуда я знаю, что у него есть пропуск. Я много чего знаю… Ну, ладно, для тебя лично есть второй вариант: Меттатон, — она прыскает. — Охуеть, да? Я тоже в шоке, — это сарказм. — Но Меттатон ещё та хуесосина и с ним договариваться — это надо иметь очень огнестойкий пукан и стерпеть всю хуйню, что он несёт, но почему-то ты с этим очень хорошо справляешься даже при том, что тебя полыхает от любой хуйни! — она скрещивает руки на груди. — А касательно маскировки… Накинем плащи, тёмные закрытые вещи, у Альфис попрошу пару синтезаторов голоса (да, та самая неприятная хуйня в горле) и пойдёт всё как по маслу. Или… жду твоих вариантов, — выжидающе глядит она на напарника.       Папс сперва расширяет глазницы в удивлении. Были бы у него брови — те поползли бы по лбу вверх. И действительно. Гриллби. Насчёт Меттатона он не удивлён нисколько: практически все важные мероприятия просекаются через этого странного робота. Кажется, тот выдумал себе, что он телезвезда, и в это поверили все остальные. Но чёрт возьми! Гриллби! Этот подозрительных бармен, который практически никогда не вылезает из бара и не пропускает ни одной сансовой пьянки, умудряется быть в курсе всех событий и везде быть желанным гостем. Папирус не удивится, если тот однажды откроет свой наркопритон, который будут посещать все без исключения, при этом оставаясь безнаказанным. Может то, что он огонь, как-то помогает ему выходить сухим из воды из раза в раз. Папс даже не помнит, чтобы у этого парня были серьёзные проблемы с законом. А то, что он делишками тёмными замышляет — факт.       — Мы точно не будем выглядеть подозрительно в тёмных мантиях, — саркастично прикапывается он. — Хотя, если у них там культ поклонения Сатане, то мы, может, и вольёмся, ньех, — усмехнувшись, Папс становится серьёзнее. — С Гриллби договориться проще, — рассудительно кивает он, — Меттатон, пусть и важная шишка, но я не хочу остаться у него в долгу на всю оставшуюся жизнь, а он будет меня шантажировать моей же задницей, — он фыркает, выпрямляясь и кивает решительно:       — Гриллби хоть и мутный, но согласится проще. У нас с ним… чуть больше общего, чем с той консервной банкой.       Впутывать в это дерьмо брата Папс не хочет точно, даже несмотря на их относительно дружеские отношения. Уж с барменом-то Папирус договориться сумеет. Чёрт возьми, он же Великий и Ужасный Папирус! Он справится.       — Решено тогда, — утверждает Андайн. — Доставай нам пропуска, Гриллби их может выдать, если ты постараешься. Вечером тогда созвонимся. А я пока займусь прочей амуницией и ещё немножко проверю кое-какую информацию. Но если вдруг передумаешь и нужно будет идти к Меттатону — лучше сразу попроси меня связать тебя с Альфис… Она-то точно знает, куда давить. По крайней мере, я так думаю!

***

      Среди хвои и снега, среди раздуваемых снежинок, по пути в Руины, стоит блок-пост, сколоченный на скорую руку из ветхих досок. Там сидит Санс, нервно постукивающий костяшками пальцев по поверхности столика. Вид у него угрюмый, усталый и недовольный.       Санс уже успел пару раз вздремнуть минут двадцать на этом ёбаном посту, перекинуться парой фраз с знакомыми коллегами, проходящими мимо патруля, и пятьсот раз мысленно и самым грязным образом проклясть Папируса и найти ещё бóльшие изъяны в его логике, не говоря уже об обиде из-за «позора». О какой, блять, сраной безопасности идёт речь с его стороны, если Санс в итоге всё равно один торчит на этом посту? Разве дома ему не будет безопаснее, в таком случае? Брат определённо у Санса сумасшедший или крайне недальновидный.       Чешутся руки, чтобы не начать трясти Папируса и своим чешущимся языком завалить одними вопросами за другими, подразумевая: как, зачем, нахуя?! А ещё зудит ключица, которая ещё больше раздражает Санса. Кажется, за эти три часа, что он тут торчит, он курил уже раз десять, если не больше, а пачка у него последняя! А ещё он, кажется, опять хочет есть… хоть и плотно завтракал ранее. До обеда ещё два часа, а Папирус обещал опоздать. А ещё телефон разряжается быстро на холоде. В прочем, Санс не в духе и сам готов кого-нибудь убить. Всё дерьмово.       Хочется сорваться с поста и пойти к Гриллби, сожрать какую-нибудь жирную сытную хуйню, а может даже назло брату нажраться в ссаньё, но… Вдали виднеется тёмный приближающийся силуэт. Санс сразу понял, кому он принадлежит, он даже мысленно остывает, поблагодарив себя за то, что с места не сорвался минутой ранее.       «Значит, вот так он решил меня проверить на наличие "дерьмовых мыслей"»? — фыркает Санс удивлённо. Внутри он радуется, что сейчас не спит на посту. Сегодня ещё не всё потеряно.       Папирус идёт широко и стремительно. Он решил: лучше раньше забрать брата с поста, чем потом возиться с ним вечером. Блять. Он уже рассуждает о Сансе как о маленьком ребёнке, которого некуда деть, потому что у взрослого-серьёзного родителя взрослые-серьёзные дела. Он вздыхает. Может… может его решение и вправду было основано лишь на тревожных усталых мыслях — внезапная новость, Санс налажал, Папс был на нервах. Итог: они пересрались. Санс действительно может за себя постоять не хуже, чем Папирус сам, но почему-то иногда это забывается.       Брат встречает его недовольным и вызывающим взглядом, подперев голову рукой, и Папирусу тут же становится не по себе.       — На сегодня, считай, отработал, — Папс не смотрит ему в глаза, даже на расстоянии чувствуя неприятный запах курева, и морщится. — Не радуйся сильно, отработаешь в другие дни. Ты можешь… Идти домой.       «Сам», — не дополняет он. — «Один», — Папс сжимает челюсти чуть сильнее. Их конфликт так и остался открытым (спасибо Андайн, хотя, кто знает, во что бы вылилась их ругань…).       — У меня появились новые задачи, так что… Так что ты свободен, — голос Папируса малость неровный. Назойливые снежинки лезут в лицо, от них хочется отмахнуться, но, на самом деле, во всём виноват Санс со своей физиономией. Если честно, не важно, какое Санс корчит лицо — виноват всё равно всегда он.       Санс не слабо удивляется, вскидывая бровь. Папирус его насильно вёл за собой на пост, требуя выполнять «новые правила», потом пообещал об опоздании, а теперь говорит идти домой? У Папируса однозначно с логикой всё плохо и это самую малость шокирует.       — Господи, я когда говорил, что тебе через пару дней твои же правила костью в горле будут, я не имел в виду, что пару дней — это чёртовы полчаса, Босс! — говорит он, не скрывая возмущения, но отставать от брата на этот раз не намеревается. — Что тебе Андайн сказала? Что-то важное? — Санс не надеется в глубине дождаться ответа на этот вопрос после первичного наезда.       — О, то есть теперь ты наоборот хочешь, чтобы я «позорился»? — Папс показывает кавычки пальцами в воздухе и напоминает о том, о чем напоминать не следовало. И понимает это, к сожалению, слишком поздно, поэтому старается начать говорить быстрее, чем Санс возмутится вновь. — Нужны пропуска для одного элитного клуба, которых у нас нет. Есть у Гриллби. Я понятия не имею, откуда у него связи со всем чёртовым Подземельем, я блять, не удивлюсь, если у него есть какие-то купоны на девяностодевятипроцентную скидку на паучью еду! — Папс всё же начинает жестикулировать, переставая быть неловким и скованным. Раздражение даёт ему какую-то уверенность, и он делает несколько кругов перед постом брата, смотря не то в снег, не то куда-то в склоны горы, не то на свои руки. Санс томно вздыхает.       — А, так ты, стало быть, передумал насчёт моей безопасности? — хмыкает Санс, от некоторой злобы на весь мир, брата и себя, игнорируя ощущение того, что он, возможно, бьёт ниже пояса и обязательно за это получит в ответ. Не отстаёт, даже когда Папирус едва ли не откровенно съехал с первой темы разговора. — Ну ладно, рад, что ты быстро отменил это дерьмо, — прыскает он чуть более насмешливо. — Хотя жаль, я ведь уже даже был рад так много минут в день быть с тобой, ведь порой нет ничего лучше, чем проводить время со своей семьёй… — мечтательно протягивает вдруг он, отбросив взгляд куда-то в сторону. — Учитывая наши плотные графики работ, — резко добавляет Санс. — Но ладно, — он внезапно осекается и в лице становится серьёзным. Вдох и выдох, Санс, вынырнув из поста, встаёт напротив Босса, не успевшего хоть как-то гаркнуть или возмутиться ещё больше, хотя ширококостный очень явственно чувствует резко сменившуюся ауру вокруг Папируса. У Санса в ту же секунду созревает идея, после следующих слов Папируса о планах посетить Гриллби. — Есть тогда предложение, — вдруг заявляет он. — Пойдём вместе, — легко добавляет он. Папирус ошарашенно смотрит в ответ, но когда намеревается громко ответить, Санс успевает открыть рот первым и дополнить:       — Я это, жрать хочу, дома всё равно почти есть нечего, — пожимает он плечами. — Если поможешь мне утолить мой голод, то так и быть, я сделаю работу за тебя, только скажи, куда пропуск нужен и, желательно, нахера, — ощущая собственное положение, более выгодное и возвышенное, Санс едко улыбается. — С Гриллби договору об оказанной помощи за нихера будет явно проще за-ключица, если болтать буду я, — он ехидно подмигивает. — Раз уж ты меня с работы отпустил, начальничек, — заодно, он планирует у Гриллби уточнить насчёт той проститутки, которая подарила ему «укус» в ключицу… Естественно, если получится всё реализовать так, чтобы Папирус находился в момент этого разговора подальше от них.       — …Хорошо, — Папирус кротко кивает и они идут от поста брата прочь. А Папсу хочется высказать всё сразу: во-первых, он не передумал насчёт безопасности брата, он лишь хочет ему доверять, и он по-прежнему беспокоится за него сильнее, чем за собственную задницу, и это, на самом деле, сводит с ума. Во-вторых, он малость опешил от всех этих слов про семью. Санс это всё серьёзно? В этом точно нет сарказма или какого-то ебейшего каламбура, который Папс никак не может увидеть? Ему не будет больно, если Санс это невсерьёз, они, вроде как, часто не могут друг друга терпеть, несмотря на потребность находиться часто как можно чаще. Чёрт, Папирус внезапно чувствует что-то хрупкое и уязвимое, связанное со словом «семья», которое всегда было у них… Странным. И в понимании, и на практике. А в-третьих, Папс никак не предполагал, что брат вызвется ему в помощники. Он думал: Санс злится и продолжит ворчать по этому поводу до тех пор, пока не появится новый. Но, несмотря на то, что Папс обещал себе не впутывать брата, он не может отказать сейчас. Он хочет загладить вину, впустить Cанса в свою жизнь чуточку дальше и глубже, чтобы тот почувствовал себя значимым. Дело даже не в этом чёртовом разговоре с Гриллби, а в простом совместном времяпровождении. Даже сейчас, идя по скрипучему снегу вместе, уровень паршивости в жизни будто понижается. А отказать Сансу в его же помощи, значит лишить и себя совместного обеда, и заставить Санса думать, что Папс не хочет с ним быть. Папирус, конечно, знает, что его брат не обидчивый, даже наоборот: из них двоих только Папс настоящая королева драмы. Но он по-прежнему не хочет вести себя как мудак, даже несмотря на то, что им и является. — Не думал, что ты захочешь мне помогать, — после нескольких минут молчания вдруг выдаёт он задумчивое, совсем не предъявляющее. Он даже благодарен. — Я вроде сильно разозлил тебя этой хуйнёй с провожанием, — и правда, Санс не собачка и не ребёнок, чтобы следить за каждым его шагом. С этим Папс уже, кажется, разобрался.       Санс, кажется, сам удивлён не меньше, что Папирус так внезапно и крайне легко согласился на его предложение. Но оттого становится проще, и он меньше злиться, в глубине радуясь, что поест. Причём, возможно, даже не один. И возможно «отравой», которую он так обожает! Санс почти что возвращает себе то же настроение, с которым он был с утра.       Он идёт широкими быстрыми шагами, вслед за братом.       — Да забей, не еби себе этим череп, — вверяет Санс, после чего следует короткое молчание. — Мелочи, — добавляет он. — Тем более, что я бы… — Санс резко себя останавливает. Он чуть не выдал свою крышесносную идею «съебать к Гриллби до того, как вернётся брат». — А, забей, не важно, — машет он рукой. — Но я так и не понял, как это связано с моим вторым «отпуском»? Тебе для чего пропуски? Там гвар-гей-цы нашли кровосисечек? — он снова гыгыкает, больше от того, что в вампиров всё ещё не верит.       — Ага, — односложно кивает Папирус, вдруг не чувствуя особой потребности для взрывоопасных эмоций. Ему становится… спокойно. — Элитный клуб в Новом Доме. Название у них, конечно, нихуя не элитное, но это, знаешь, о многом говорит, — он фыркает, замечая, как брат спешит за его широким шагом, и чуть замедляется, про себя находя это забавным. — «Кайф и точка». А ощущение, что за этим должно быть что-то вроде обещанной нескончаемой Нирваны. Это значит, что кайф кончается? Как-то отстойно, — ворчит Папс в своей манере, по обыкновению чуть отходя от темы, но Санс, вроде, не возражает. — Гриллби VIP-посетитель, ты вообще знал? Он же… Он не выглядит как VIP! Но, вообще, без билетов нас не пустят. В этом чёртовом Подземелье всё ещё есть места, где статус королевского служащего не считается весомой причиной, представляешь? Хотя, я не удивлён, кровососы явно не разбираются в статусности. Поэтому мы проследим их. Войдём под перекрытием, сольёмся с толпой. Как думаешь, мои клыки достаточно острые, чтобы я походил на вампира? — настроение становится приятно-ненавязчивым, чуть приподнятым, Папс даже не против шуток брата сейчас, может даже скажет пару ласковых о том, какой Санс кретин и какие у него шутки идиотские. А на самом деле, этими своими острыми клыками Папс совсем не против оставить несколько меток на кое-чьих костях, и чтобы вздохи были протяжными и томными. Мысли чуть заводят настроение в тупик от своей несбыточности, добавляя какого-то отчаяния к его лицу. Тем не менее, он продолжает:       — Мы подберёмся к ним ближе, чем кто-либо ещё, узнаем, есть ли у наших сосунков общая «штаб-квартира», откуда посылают все указания и приказы. Если мы будем знать, где находится голова, сможем отсечь её, — Папирус ударяет кулаком о ладонь, предвкушая вкус победы. — И тогда они останутся жалкими кровопийцами, которым не останется ничего, кроме как сдаться.       Санс всё это время не говорит ни слова. Ему снова смешно. Хотя, странноватый настрой брата он так же примечает, но никак не комментирует. Не столь важная деталь, думается ему.       — Ну, Гриллби полон сюрпризов, бро, — хмыкает Санс, начиная с начала. — Раз ты уже так в это свято и яро веришь, то лады, хер со всем этим. А в клуб, полагаю, вы прям сегодня собираетесь пойти с Андайн? — он получает в ответ согласие в виде кивка.       Братья доходят до города и шагают по знакомым улицам, минуя одни здания и дома за другими. Бар совсем недалеко.       Но когда Санс задумывается о том, как Папирус будет расправляться с «врагами» — становится не по себе. Папирус всегда рвётся в бой, даже если его сил меньше, чем у противника. В этом он хорош. Папирус это называет бесстрашием, а Санс считает подобное… дуростью. Он никогда не понимал и не будет понимать, что этим всем пытается доказать брат каждый день? То, что он бессмертный?              — А мест для зрителей не прилагается? — спрашивает между тем Санс, раздумывая сразу над массой вещей, как ему и полагается. — Я бы посмотрел на вашу мужскую дружбу в том клубе, когда будете всех к хуям разносить, — снова усмехается он. — Ну или хотя бы на разведку. Побуду той самой путаной-блондинкой с двумя серьёзными мужиками, которой надо пиздеть без умолку о чём угодно! — он несдержанно смеётся от собственного бреда, особенно от того, что он себя сравнивает с «путаной-блондинкой». — Да я шучу, не злись. Полагаю, это уже интимно-рабочий процесс, сидеть в клубе «Кайф очка», — голос Cанса срывается на куда более громкий хохот. — Ладно-ладно, — он услышал, как хрустнули пальцы брата, хотя тот сжал лишь кулак. — Ты главное не грусти, Босс, — как-то ему совсем не нравится, что Папирус будто со вчерашнего дня тащит эту вопиющую усталость на себе, только перешедшую в какое-то необъяснимое смешение эмоций, которое Санс прочесть не может. — Если Андайн тебе снова не даст — можешь мне поплакаться. Я-то знаю, какого это, когда тебе женщина мечты не даёт. — внутри он жутко содрогается от сказанного, но внешне этого не подаёт, выдавая всё за жёсткий подъёб. — Ебать я на рофле сегодня конечно, хыхыхы! — добавляет он и смеётся, унимая внутреннее напряжение.       Папирус, озадаченно нахмурившись, смотрит на брата так отчаянно и безнадёжно, как смотрят на тех, кто думает, что понял сложную шутку. Ему практически смешно, что аж кричать хочется. Ситуация подходит под понятие «абсурд» лучше, как никогда.       — Я очень рад, что ты в таком хорошем настроении, — осторожно начинает Папс издалека, и не врёт: видеть Санса в своем обычном расположении духа (а значит с неудержимыми подьёбами и ухмылками не к месту) почти приятно и спокойно. — Но ты же знаешь, — возвращается он к начальной мысли, — что Андайн встречается с Альфис? — на самом деле Папс не уловил тончайшего рофла брата, но тот, вроде бы в курсе отношений его начальницы. Похоже, Сансу настолько весело, что шутки его и он сам становятся чуть глуповатыми. — Даже если бы я хотел, — Папирус выделяет эти слова интонацией «я-ни-за-что-в-жизни-этого-хотеть-не-буду», насколько ему позволяет собственная выразительность. — Скелеты-парни немного не в её вкусе. И мне как-то до этого нет дела, — последние слова он буркает чуть раздражённо. Его бесит, что брат скорее вообразит его в отношениях с Андайн, чем с ним. Хотя Папс даже не знает, с кем у него больше шансов переспать: с лесбиянкой-начальницей или с братом. Ему хочется ударить себя по лбу.       Папирус сам даёт почву Сансу для дальнейшего посада подколов и от такого он не устоит.       — Ого, а ты прям уверен, что ей не нравятся скелеты-парни? Ты это лично проверял? — шире ухмыляется Санс. — Мне-то ты точно можешь рассказать, — будто он нарочно игнорирует тот факт, что Андайн лесбиянка. На самом деле, Сансу и вправду интересно узнать об этом. О личной жизни Папируса он практически не знает ничего. Да блять, он даже не уверен в том, был ли когда-то у него секс. Но Санс подозревает, что с некоторых обстоятельствах, с его статусом… Возможно. Но в те времена, он ещё не был так сильно помешан на брате и думал, что оно стерпится и слюбится, но, нет. — Ну, или не рассказывай. Не заставляю, — машет он рукой, решив, что слишком сильно давит на брата.       Папирус хочет бросить резкое «не твоё дело!», но когда Санс договаривает, ему резко хочется открыть перед ним душу. Он вздыхает, давая себе шанс.       — Нет, я не проверял это лично. И я не хочу это проверять, — продолжает давить интонацией слова он. — Она моя… Начальница! Зачем мне служебный роман? Это звучит как убогая мелодрама с дерьмовым концом, — Папирус скрещивает руки на груди. Поразмыслив, он понимает, что, вообще-то, с Сансом ситуация обстоит буквально таким же образом: Папс его начальник, и брат всё ещё на него работает. Вот блядство. — Нет, вообще-то, — машет головой он, стремясь переиначить свои слова в пользу Санса. — Нет ничего плохого в служебных романах! — заявляет он нервно и резко, почему-то чувствуя тёплый румянец на лице. — В смысле, я не имею ничего против служебных романов. С начальниками. Да, — он нервно кашляет в кулак, проклиная себя за то, что решил всё же продолжить эту тему. — Но не с Андайн!!! Она… Она крутая! Я ей восхищаюсь. Но она не в моем вкусе. Совсем.       А вот и бар.       — Ну ладно, верю. Как-нибудь расскажешь, кто в твоём вкусе, найдём тебе невесту.       «Поверить не могу, что я это говорю. Я ж окончательно сопьюсь, если у него кто-то появится… А это, скорее всего, будет крайне дерьмовая кандидатура, с его-то вкусами».       — Авось, ебля тебя делает добрее? — снова смеётся Санс, одним взмахом пальца отворив дверь телекинезом в бар. - Пра́шу, — выделяет он букву «а», хоть там она и не пишется.       Папс хочет кинуть брату в лицо «давай проверим вместе, насколько ебля делает меня добрее. Если мне не захочется тебя убить после долгого секса, то, так и быть, работает, и нам придется трахаться чаще».       Но вместо этого он бормочет смущёное:       — Ты не найдешь мне идеальную невесту, — и это правда. Только если Санс не притащит к Папсу зеркало и встанет перед ним. — У меня, знаешь ли, высокие стандарты! — он проходит в любезно открытую братом дверь, не благодаря, но ему очень хочется саркастично заметить, какой Санс джентльмен. Но только в каком-то извращённом понимании. В баре не так много народу, но Папс знает, что через час тут будет чертовски тесно — у всех обед. Помещение по обыкновению душное, пахнет какими-то пряностями и выпивкой. И Папс решает сперва сделать брату заказ. — Какой дрянью ты желаешь травить себя сегодня? — уточняет он, когда они садятся за уже излюбленный столик в углу у дверей.       Санс садится напротив брата, хотя сначала думал сесть с ним за один диван, но, скорее всего, после пары шуток, Папс его грубо выпихнет на пол. И тогда, когда Папирус задаёт вопрос, он гордо вещает свои пожелания:       — Большой порцией солёной фри с горчицей, двойным чизбургером острым средней прожарки, с добавлением пары ломтиков бекона, можно на закуску на двоих разделить острые крылья в панировке с арахисом, думаю, тебе они зайдут, зная, какой ты чокнутый мясоед иногда, — улыбка с Санса не исчезает ни на секунду, он как-то по-доброму смотрит в глаза Папируса. — Да, я голодный просто пиздец, мой несчастный организм требует недобытые вчерашние кал-ории! Я просто, ёпта, уверен, что к ночи ты не вернёшься. А, — он резко вспоминает, щёлкнув костяшками пальцев. — Из выпивки, если уж брать что-то более безобидное, то давай… — заминается, в итоге кисло машет рукой. — Похуй, Босс, выбери ты.       «Хм… Если я буду есть так же быстро, как утром, то смогу оставить брата ненадолго и самому поболтать с Гриллби», — Санс смотрит на барную стойку. Элементаль стоит там. — «Отлично. Попробую».       Папирус морщится сперва от всего перечисленного, потом от дерьмового, в буквальном смысле, каламбура. Другими словами еду здесь действительно не назовёшь.       — Ты определённо хочешь меня разорить, — Папирус достает кошелёк и оставляет брата одного. Делая заказ, немного прищуривается и смотрит на бармена недоверчиво. Какая ещё, блять, VIP-персона?       Возвращается он к Сансу спустя несколько минут ожидания — удивительно, что с таким заказом справились так быстро.       «Организм у Санса и впрямь несчастный», — проносится у него в голове, когда брат практически искрящим предвкушающим взглядом жадно смотрит на поднос с едой.       — Напомни мне в выходные приготовить запас нормальной еды на неделю, чтобы ты не жрал это дерьмо.       А Санс всё равно его жрать будет. Папс хмыкает, разливает бурбон и рассматривает острые крылья чуть дольше положенного. Он тоже чувствует себя голодным. Не так, как Санс, конечно. У того не всегда был хороший аппетит, и Папс беспокоится за его режим питания. Сейчас Папс, вроде, даже немного рад. Ел бы брат ещё адекватную еду. Но не всё сразу.       Санс тут же хватается за бургер, капли соуса и кусочки капусты тут же падают на поверхность стола. Ширококостный даже не пытается есть аккуратно — он пытается насильно запихать несчастный бутерброд в себя. Когда он впивается клыками в него, то чувствует ещё более странное ощущение. Но голод утолить важнее. Бургер улетает быстро. Санс, облизнув пальцы, принимается за крылышки. Он смотрит на очень кислое и скептичное выражение лица брата, который рассматривает одно крылышко, опасливо придерживая его двумя пальцами и очень детально разглядывая.       — Чё не ешь? — в лоб стреляет вопросом Санс. — Давай, попробуй. Это, конечно, не уровень азиатской кухни, и мясо тут отчасти требуха, но вообще, неплохо.       — Мне кажется, я вижу чей-то волос, — мнительно делится Папс. В приготовлении еды он не доверяет даже брату, если это не касается простецких блюд. — Что, вообще-то, сбивает меня с толку. Не знал, что Гриллби на самом деле длинноволосая блондинка, — вздохнув, Папс брезгливо убирает волос со своей еды, сглатывая. Голод сильнее принципов, и он осторожно надкусывает, наблюдая, как Санс продолжает впихивать в себя еду. — Ты подавишься, — предупреждает Папирус, проглотив перед этим небольшой кусочек. — И не наешься, если будешь спешить. Еда от тебя не убежит, — он кусает крыло вновь, строя задумчивое лицо. Панировки, конечно, раза в три больше, чем мяса, и со специями переборщили, но он может привыкнуть к этому ядрённому вкусу, чтобы потом однажды поставить на стол перед братом крылышки собственного приготовления и гордо сказать: «Смотри! Моя еда лучше той хуйни из бара!». Но свои мысли он оставляет при себе. К тому же, по его лицу, скорее всего, и так всё понятно.       — Спасиб за беспокойство, — едва прожевав, отвечает сухо Санс, — но я успел ебануться на этом посту от желания хавать, пока тебя ждал, — Санс вздыхает. То не нравится, сё не нравится… Ему не понять таких «высоких стандартов» брата. И всё же, его мучил ещё один вопрос, касательно него: что это за невеста должна быть, чтобы ему соответствовала? Кажется, кроме Андайн никто не подходит на такую важную кандидатуру. На фамильярства времени нет, он с Папирусом сюда пришёл по делу, и то, сам он просто так сюда в его компании не заходил бы по деловому вопросу. А вот выпить… другой вопрос. — Ну… Как-то эгоистично получается тогда. Мне всё, тебе — ничего, — бурчит Санс, резко встав, потянувшись. — У Гриллби сейчас нет очереди, пойду перекинусь парой слов по поводу пропусков, пока его не занял кто-то, вместо меня, — резко сменив тему, Санс снова обаятельно подмигивает брату, мысленно представив, сколько раз он это уже делал за сегодня. — Будет лучше, если подойду к нему без твоего сопровождения, — добавляет он. — У него от гвардейцев в последнее время нервный тик, не считая основной клиентуры, — Санс направляется к стойке. — Скоро буду, можешь попробовать картошку, — бросает он вслед, в глубине надеясь, что сможет найти компромисс с Гриллби и «отработать» за обед с братом.       Санс бегло осматривает бар, ещё не дойдя до центра зала. Он останавливается в трёх шагах от Папируса и тот, в теории, мог бы что-то ещё сказать Сансу или даже остановить его.       «Путан нет. Ну конечно, блять, нет, только день начался. Они тут ночью появляются. Но ладно, сначала про пропуска эти надо. Кстати, можно у него про вампиров и уточнить, потому что это какая-то ёбаная шутка, серьёзно. Да ну, даже если есть вампиры какие-то — Гриллби же не настолько долбаёб?»       На слова брата о еде Папс лишь вгрызается в новое острое крылышко, провожая того взглядом, а потом, не долго думая, все же пробует его картошку. Папирус не допустит, чтобы Санс съел этого дерьма больше, чем полагается.       Когда Санс появляется в поле зрения Гриллби, тот оставляет свои дела в сторону: и протирание стаканов и ненавязчивый флирт с абсолютно любыми посетителями — издержки профессии, так обычно оправдывается он.       — Знаешь, если твой брат всегда будет платить за тебя, а не просить записать это на его счёт, то лучше приходи с ним почаще, — ухмыляется бармен, ставя локти на барную стойку и опирается на них. — Чем ещё могу быть полезен? — голос у него приторный и тягучий, как горячая лава. В какой-то степени Грилбз ожидал, что Санс придёт передать послания своего босса, а точнее недовольства здешней едой. Но он смотрит Сансу за плечо, где Папс ворует картошку с чужого подноса, делая маленькие глотки виски, и ухмыляется, возвращая всё своё внимание на постоянного клиента.       — Да я бы с радостью с ним приходил, одному всë равно скучно, — отвечает Санс. — Но моего бро ты знаешь, он как осьминог, чернилами плюётся, — скелет неспеша забирается на барный стул и складывает руки на поверхности стойки, скрестив их. — По делу пришёл, — добавляет Санс, посмотрев в глаза элементаля через его очки. — Начну с главного: «Кайф и точка», знакомое название? — Санс сдерживается, чтобы не повторить шутку про очко.       Огненная ухмылка становится интригующей и немного коварной. С Сансом Гриллби может не следить за словами, Санс его не подставит точно. Но вот тот, кто увлечённо уплетает картошку, вполне.       — А кто спрашивает? — отвечает вопросом на вопрос он, и щурится.       — Мы, — гордо отвечает скелет, стараясь много не врать: Гриллби хорошо это разоблачает, но и Санс в этом не промах, но, тем не менее, он сразу понял, что вариант «я» тут же в ответ получит «иди нахер», ибо мог бы и без брата прийти вполне, а «Папирус» — «пусть подойдëт он сам», поэтому третий вариант тут кажется самым благоприятным. — Я просто знаю, что с Папсом каши не сваришь, поэтому подошёл я, но считай, что отчитываюсь как гвар-гей-ец, за двоих, — Санс прыскает. — Ну так, знакомое названьице? — повторяет он вопрос.       Гриллби мотает головой, и его лиловое пламя на голове дёргается.       — Я не оснащаю гвардейцев информацией, ты знаешь, — и пусть сказанное уже напрямую подтверждает, что Гриллби в курсе и насчёт клуба, и насчёт его связи с ним. Он всё же вздыхает. С гвардейцами дела всегда идут туго: Грилбз старается держаться за нейтралитет, потому у него проблем обычно не бывает. Но гвардейцы другие — категоричные и упертые, и если ты не за них, ты против них. Санс, вроде как, в эту категорию не попадает. Бармен кивает, чуть подумав. — Только давай так, чтобы я потом внезапно не обнаружил ведро с ледяной водой над своей головой. Я не хочу себя подставлять. Что вы хотите знать? — элементаль ведёт головой в бок выжидающе. С законом он проблем иметь не хочет, потому что иначе они будут иметь его.       — Нам всего лишь нужна пара пропусков в VIP там и всё. Я знаю, что ты можешь нам выдать их, — блаженно улыбается Санс. — Костями клянусь, что тебя это никак не кость-нётся и никто на тебя даже не подумает, ты не будешь огонь-рчён, — его голос становится тише, он говорил чётко и при этом так, чтобы слышал его только бармен, хоть он и перекидывается шутками. — Сможешь помочь?       — Блять, Санс, — Гриллби держит свою голову руками и практически шипит на него шёпотом, — Какого чёрта вам вообще нужно там делать? Хотя нет, не отвечай. Мне не нужно в это вмешиваться. Чёрт, — Гриллби тотчас уходит за пожарную дверь, малость раздражённый и взвинченный. Копошится там пару секунд и появляется уже с более невозмутимым лицом. Он кладет свою горячую ладонь на столешницу, из-за которой виднеются две черные карточки-пропуска с красной гравировкой. Но ладонь он убирать не спешит. — Ты у меня в долгу, — предупреждает огонь. А потом серьёзность будто бы тает. — Нет, правда, парень, ты по уши в долгах. Если ты однажды выпишешь мне чек на всю сумму сразу, я озолочусь, — он позволяет забрать Сансу пропуска и наблюдает за ним излишне внимательно. Улыбка вновь скользит по огненному лицу. — Что-то ещё для моего постоянного клиента?       Санс забирает карточки.       — Можешь на меня рассчитывать, если вдруг на тебя нападут эти кровосиси, а то, говорят, они любят скапливаться в подобных местах, — прыскает скелет, демонстрируя свое неверие в происходящее . — Вот, кстати, ещё вопрос… У тебя работает одна дамочка, лисица такая, с длинными волосами и неприятным голосом. Имя она не раскрыла, но, думаю, ты понимаешь о ком я, — Санс серьёзно поглядывает на элементаля.       — Та, которая знойная? — ухмыляется Гриллби. — Я помню. И тебя и её. Отделала она тебя, конечно, знатно, судя по тому, как ты выбежал из бара после, — он откровенно смеётся, хлопая столешницу ладонью. — Она не появлялась больше, сразу предупредила, что её услуги «разовые». Не представлялась, работала под псевдонимом Охотница, и ты, чувак, походу стал её жертвой, — Гриллби снова фыркает, явно веселясь. — В общем, мне она подробностей своей профессии не рассказывала. И, как я уже сказал, тут её больше не было. Думаешь, между вами было что-то большее, чем секс по пьяне с проституткой? — вновь стебёт он, его глаза сверкают искрами, а огонь на голове игриво извивается.       Ответ бармена для Санса прозвучал… как повод насторожиться. Санс не подаёт тревоги, но ему и вправду становится страшнее внутри. Даже ключица о себе напоминает, хотя, кажется, она чесаться стала заметно слабее с тех пор, как Санс пришёл сюда в компании брата. Или он смог отвлечься?       — Не, ну спорить не буду, она, конечно, дикая, и я бы у неё запросил номерок, но не, — Санс с большей грустью вздыхает, тут же представив Папируса в качестве того, с кем у него в мечтах «большее». Но, не позволяя Гриллби ответить, скелет бросает недоумевающий и даже презирающий взгляд на него. — А, то есть, ты так просто позволил ей ночь поработать, и она съебала восвояси? — Санс не скрывает своего удивления. — Ты даже её медкарту не проверял при приёме на «смену»?       А сам скелет размышляет:       «Бля, то есть, она, по идее, даже паспорт не предъявляла. Он сам не знает, откуда она. Ёбаный тупик».       — Йо, да это ж безответственно как-то с твоей стороны, я бы даже жалобу подал, но за помощь, так и быть, не буду, — он насмешливо улыбается, больше имея в виду это как шутку.       Бармен легкомысленно пожимает плечами.       — Не знал, что тебя так беспокоит официальность, — хмыкает он, вспоминая, сколько монстров работали у него нелегально, и сколько выгоды он с этого получил. — В следующий раз не буду вдаваться в подробности, а то вдруг ты перестанешь доверять и моей выпивке, — шутливо добавляет Грилбз. — Что ж, — тянет он так же слащаво и приторно, как в самом начале диалога. — Ещё вопросы? Я — открытая книга, — подмигивает он. Ему, и правда, мало что остаётся скрывать.       — Вопросов нет. Спасибо за всё, Гриллби. Спокойного денька в твоём баре, — Санс разворачивается и уходит от стойки, возвращаясь к Папирусу. Он уверен, что Папирус за ним наблюдал как камера, что в его стиле вполне, но нет: тот смотрит в сторону, оглядывая бар, и медленно поедает картошку. Может, делает вид, будто Санс его не интересует, оттого забавнее.       Санс поспешно садится напротив него и победоносно проговаривает, ухмыляясь:       — Пропуска в наличии, — он приоткрывает внутренний карман куртки и демонстрирует две чёрные карточки. — Хорошие новости, я знаю, — он ещë смешнее прыскает, а затем заостряет внимание на картошке. — Ого, — он cмотрит в лицо брату. — И как тебе на вкус дерьмо, Босс?       — Захлопнись, — беззлобно бросает Папс, даже не думая отрываться от картошки. — Я рад и одновременно удивлён, что ты оказался более полезным, чем когда сидишь на посту. Может, мне перевести тебя в какой-нибудь отдел разведки, а? — несерьёзно бросает он. — Хотя нет, забудь, твоя лень тебе не позволит.       Папс раскрывает ладонь, очевидно, требуя билеты.       — Рад, что картошка зашла, — Санс протягивает пропуска Папирусу. — И нет, я бы предпочёл не работать вообще, — Санс смотрит на деревянную ёмкость с картошкой. — Охуеть ты даже с горчицей их ешь что ли? — далее он смотрит на крылья. Парочку Папирус таки съел.       Папирус фыркает. У Санса самая не энергозатратная работа, не заставляющая его двигаться. Что он будет дома ничего не делать, что в баре, что на посту — стабильность. Папирус тут же суёт пропуска в карман. Хотелось бы, конечно, чуть задержать касание его пальцев, но Папс лишь отводит взгляд, уничтожая последние ломтики картошки.       — Я не буду перед тобой оправдываться, — фыркает он, тут же оправдываясь после: — Я тоже, знаешь ли, был голоден, — и закидывает солёную фри в рот. Главное не пристраститься к помойной еде, мысленно делает себе замечание Папс.       — И готов жрать дерьмо ради его утоления? — проглотив откусанное крыло, вновь стебёт его брат и громко хохочет, да так, что это слышно почти на весь бар. — Как мило, аха-ха-ха-ха!       Папирус запускает одну картошку фри брату в смеющееся наглое лицо. Где-то в его фантазиях картошка попадает прямо в открытый от хохота рот, Санс давится с хрипящими звуками и падает на пол. Они ничего не могли сделать. Но в реальности картошка просто с забавным звуком шмякается брату между глазниц.       Сансу становится ещё смешнее. Он её тут же подбирает пальцами и отправляет себе в рот.       — Спасибочки за кормёжку, это тоже очень заботливо, братик, ценю, — наигранно-нежным голосом говорит ширококостный, а улыбка с его лица не сползает, ему и вправду весело и он счастлив вот так непринуждённо сидеть с Папирусом в баре и есть фастфуд, подтрунивая над ним.       Почему-то Сансу всегда греет душу та мысль, что у него есть монстр, над которым он может поприкалываться и иногда тот даже не будет обижаться на его идиотский юмор. Нет, Санс, по идее, шутит со всеми, с кем только можно, даже, бывало, он отмачивал пару анекдотов Асгору, но над Папирусом ржать почему-то всегда проще, веселее, а главное — в пятьсот раз интереснее. Да и в целом, Папирус в пятьсот раз интереснее любого другого монстра. И, не считая романтической составляющей, в остальных амплуа, Санс уже примерно знает, что из себя представляет его брат.       — Ты это, только если там с Андайн этой обосрёшься по любой причине, не выдавай Гриллби, лады? — становится в лице чуть строже Санс, в очередной раз переводя тему и ещё раз прокрутив в голове всю посиделку в баре. — А то, ну, сам понимаешь, — пожимает чуть неровно он плечами. — Гриллби не очень хотел давать эти пропуска, я, можно, сказать, всё своё внутреннее очарование истратил на это.       Санс выпивает за ним следом свой стакан с виски, что обжигает горло. Повисает молчание, в такт барной музыке. Сейчас играет какой-то хип-хоп. Не очень сочетается с относительно спокойной атмосферой бара, хотя уже наступает обед, и посетителей становится раза в трое больше чем до того, как пришли скелебратья. Но сейчас обстановка хотя бы уютная. Особенно уютно сидеть не одному и не с каким-то товарищем на день.       «А ведь, по сути, мы сейчас с ним сидим в баре и вместе выпиваем. Но атмосфера какая-то будто… Не та. И всё же…» — он время от времени поглядывает на брата и старается держать каменное лицо, но Папирус выглядит слишком хорошо. — «Будто сон наяву. Почти. Если бы не рабочий процесс — может, это можно было бы назвать свиданием?» — глубоко размышляет он, но в итоге отмахивается, хмурясь. — «Не, свидания эт не то. Или… Бля, он меня через своё «не хочу» накормил, даже бухла заказал, и всё же он обо мне заботится… Разве он не прелесть?» — в один момент Санс слишком упорно заостряет внимание на Папирусе, доедающем последнюю картошку.       Заметив на себе пристальный взгляд, Папс ухмыляется, прожёвывая. Хотя он, на самом деле, не против, когда брат смотрит на него.       — Думал, я оставлю последнюю картошку тебе? Ха! — алкоголь его явно расслабляет и раззадоривает, даже в маленьких количествах, и Папс списывает свою лёгкость и трепет в груди на него, а улыбка не сползает с лица. — Я не настолько добродушен, — он врёт, он оставил бы эту последнюю картошку брату, если бы не захотел повеселиться. — Если ты всё ещё не наелся, — вдруг вспоминает он про внезапный хороший сансовый аппетит, — то плати сам. И если у тебя есть ещё какие-то вопросы, то лучше выкладывай сейчас. Я должен доложить Андайн о выполненной миссии!       Как бы не хотелось протянуть этот умиротворённый редкий кусочек времени, Папируса все же ждёт работа. И от этого становится малость тоскливо. Но он, по крайней мере, разойдется с братом на хорошей ноте.       Санса тут же вырывают обратно в реальность:       — А… Да жри, мне-то чё. Ты же угощаешь, — криво улыбается он. — Спасибо, кстати.       «Бля, заметил». — внутри становится холоднее.       — А, это, вопросы… Хм! Я повторю свой вопрос с утра, обещаю, последнее, с чем я выебу тебе мозг: где можно посмотреть больше информации про кровосись этих ваших, есть какая-то документация? — это первое, что пришло ему в череп. — Ты же понимаешь, что я всё же считаю это хуйнёй? — твердит он. — И нет, я сразу должен сказать, что я не говорю, что ты хуйню несёшь, если ты вдруг в этом увидел какой-то стёб… по крайней мере, не сейчас, — это он сразу добавляет, чтобы Папирус точно не стал кривить лицо в недоумении, а точно понимал то, что Санс это действительно считает какой-то массовой тупостью, выдумкой, которую уже подхватил и Папирус в том числе. — Вам не кажется это каким-то диким пранком?       — После вылазки с Андайн я тебе точно скажу: пранк это или нет. Могу попросить у нее копии отчётов для тебя… Если она, конечно, согласится разглашать эту информацию, — он на секунду замолкает, сцепляя руки в замок. В Интернете об этом вряд ли пишут, и вряд ли Асгор захочет такое разглашать. Да и Санс бы не спросил у него, если бы не проверил все возможные источники до. — Альфис разработала сыворотку. Не антидот, не вакцина, а, считай, бета-версия блокатора, — решает нужным поделиться он, встречаясь с братом взглядами. — Я бы не хотел жертвовать её на твоё недоверие, — Папирус фыркает, но знает, что Санс так просто не отстанет, особенно со своей тягой к всяким научным штукам, в которых Папс ни черта не разбирается. — Но, если она мне сегодня не понадобится, то так и быть, отдам тебе, любознательный ты наш, в лапы твоих безумных экспериментов. Может, найдёшь себе ответы на все поставленные вопросы. Идёт?       — По порядку, — начинает размеренно и серьёзно говорить Санс, теперь ему точно не до шуток. — Во-первых, ты сам не до конца знаешь, реальна ли эта хуйня или нет, серьёзно? — он издевательски прыскает, но не с целью поглумиться, а скорее чтобы указать на то, насколько это тупо, после чего следует между ними короткое молчание. — Ладно, проехали, — вдруг пожимает Cанс плечами. — Далее, второе… Сыворотка? — он в лице становится ещё удивлённее. — Ебать эту ящерицу в зад, вакцины минимум делают полгода, а тут она изобрела какой-то шмурдяк за пару суток? — Санс нервно посмеивается, его голос аж повышается на несколько тонов. — Знаешь, бро, — и тут же он говорит басом, скиснув в лице ещё насыщеннее. — Я, конечно, понимаю, что вы там по-своему все чокнутые и любите устраивать соревнования по тому, у кого более стальные яйца и у кого писька дольше стоит, — это он так имеет в виду рвение многих гвардейцев превзойти остальных в каком-нибудь особом деле, чем Папирус очень выделяется и старается больше всех выёбываться, довыёбывался так, что теперь работает на высшие чины, с чего Санс, мягко говоря, до сих пор в шоке. — Но… мой тебе совет: не коли себе эту хуйню даже под предлогом смерти, ради всего блядского святого! Это ж, блять, ебануться так надо было, чтобы какую-то жижу колоть хрен пойми кому без должных, блять, проверок! А, — машет он рукой в сторону брата, слегка раздражённо рыкнув. — Насрать, хуй ты положишь на мои советы, которые даже не просил, но потом я тебе зондирование, кровопускание и очистку магии делать не буду, даже не проси. И третье… — он снова одобрительно улыбается, но как-то слабовато. — Бумажки буду ждать, будет чем подтереться… После того, как я прочту, конечно же! — он смеётся, вставая со стола, примечая то, что они уже поели.