***
Фабрика Вилли Вонки. 2 февраля, 10:00. Апартаменты сержанта Салливан.
Будильник противно зазвенел. Пожалуй, неуместно употреблять слово «противно» в отношении звука будильника — он всегда звенит противно. Даже если поставить на мелодию будильника что-то спокойное и мелодичное, то через пару недель эти звуки окажутся не такими уж и благозвучными. Если назвать человека чертом двадцать раз, то на двадцать первый начнешь внимательно присматриваться — а не торчат ли у него рожки? Но звук будильника в апартаментах Камиллы был таковым, что она чуть не упала с кровати, услышав его. Это было нечто среднее между сигналом паровоза и визгом свиньи. Камилла поспешила остановить это насилие над ушами и направилась в душ. Через полчаса должна была продолжиться вчерашняя экскурсия. — Доброе утро! — поздоровались дедушка с внуком, имен которых Камилла так и не узнала. — Здравствуйте, — отозвался отец Майка Тиви, а следом и мистер Солт. Остальные не спешили поприветствовать доблестную полицию. — Милое пальто, — заметила мама Виолетты. Сами они вместе с дочерью были снова в одинаковых спортивных костюмах, но желтого цвета. — Спасибо, — без эмоций ответила Камилла. — Вы тоже выглядите отлично. Чем ее пальто заслужило внимания, она не поняла, да и не хотела понимать — вчера она действительно приобрела классическое пальто чёрного цвета, потому как ни одной приличной куртки в магазинах города не оказалось. — С мальчиком все в порядке? — спросил как бы между прочим мистер Тиви. — Да, — отозвалась Камилла, не потрудившись добавить подробностей. — Доброе утро! — крикнул мистер Вонка, только что появившийся невесть откуда на тропинке. Он был одет так же чудно, как и вчера, но его сюртук и цилиндр поменяли цвет. — Прошу за мной! Они вернулась к тому же месту у реки, где вчера Камилла потребовала остановить экскурсию. Река в этом месте уходила в какой-то тоннель или грот, из которого явно слышалось биение барабана и плеск. Сержант сразу среагировала на шум и стала вглядываться в темноту тоннеля. Спустя пару секунд оттуда выплыла лодка, в которой сидело десятка три умпа-лумпов и приводило ее в движение самым примитивным образом — веслами. «И к чему этот рабский труд? Неужто нельзя было поставить на лодку двигатель?» — Камилла покосилась на Вонку. Умпа-лумпы вдруг расхохотались. Одновременно и будто по команде. — Что смешного? — скривилась Виолетта. — Это, наверное, от бобов какао, — пояснил Вонка. — Кстати, вы знаете, что шоколад способствует выработке эндорфинов, создает ощущение влюбленности? — он снова хихикнул, будто флиртующая пятиклассница. — Что вы говорите! — многозначительно сказала мать Виолетты, видно решившая, что флирт относился к ней. Ну или просто подумавшая, что именно сейчас надо брать быка за рога. Вонка растерянно улыбнулся мисс Борегард — по крайней мере, сержант надеялась, что она не миссис, раз флиртует с мужчинами. — Прошу на борт! — скомандовал Вонка. И как только мисс или миссис Борегард повернулась к лодке, на его лице промелькнуло отвращение. Камилла продолжала внимательно смотреть за его эмоциями, как вдруг он поднял взгляд на нее, и отвращение сменилось натянутой улыбкой. Он молча кивнул в сторону лодки и добавил: — Если кто-то упадет, прыгните вслед? — Да. — Прискорбно. Садитесь же, садитесь, не задерживайте нас. Камилла села в самый конец лодки, позади всех гостей. Вонка ступил на лодку следом, спешно, но грациозно прошел мимо мисс Борегард, посмотревшей на него с надеждой и печалью, и уселся рядом с дедушкой и его внуком, прямо перед носом Камиллы. — Поехали! — скомандовал кондитер. Сержант поежилась. В действительности ей не хотелось еще раз окунуться в эту реку. Потому они внимательно смотрела за гостями, готовая в любой момент спрыгнуть с кормы и намертво придавить их в полу судна — все, лишь бы не купание в шоколаде. Вдруг Вонка перегнулся через край, из-за чего Камилла тут же дернулась, зачерпнул поварешкой шоколад и подал мальчику. «Надеюсь, вчерашний шоколад был утилизирован, а этой уже новый…» — Вот. Попробуй. Тебе станет легче. У тебя голодный вид, — объяснил Вонка. — Вкусно! — Это благодаря водопаду. Водопад — самое важное. Он перемешивает шоколад, вспенивает его, делает легким и воздушным. Кстати, ни на одной фабрике мира не… «Это он уже говорил…» — заскучала сержант. — Это вы уже говорили, — Верука будто озвучила ее мысли. «Да, не быть тебе победительницей, девочка. Некоторые замечания лучше держать при себе…» — Вы все небольшого роста, так? — вдруг спросил Вонка, явно уязвленный тем, что его перебили во время рассказа. — Да. Мы же дети. — Это не оправдание. Я коротышкой не был. — Были когда-то. — Не был. А знаешь, почему? Потому что отчетливо помню, что надевал шляпу на голову. Посмотри на свои короткие ручки. Ты бы не дотянулся. «А теперь он пытается обидеть детей. С этим парнем явно что-то не так…» Судя по тому, как застыл Вонка и перестал говорить, он снова погрузился глубоко в свои мысли. Камилла пожалела, что видит только его спину и цилиндр на голове. Вонка так плохо скрывал порой свои мысли, что его можно было прочесть как открытую книгу. Хотя никогда нельзя быть уверенным в том, что мысли, которые ты так легко прочитал, не поддельные. Судно тем временем заплыло в тоннель, ускорилось, и вероятность того, что кто-то выпадет, увеличилась в разы. Но, к счастью, все завершилось так же быстро, как и началось. Лодка со всеми гостями очутилась в каком-то гроте, в который выходили двери других цехов. «ВОЛОСАТЫЕ СЛИВКИ» — значилось на одной из табличек. «Чушь» — подумала Камилла. — Зачем вам волосатые сливки? — Для укладки, — снова с раздражающей жеманностью ответил Вонка и продемонстрировал свои волосы. «Жалкое зрелище…» В одном из цехов, мимо которых они проплывали, умпа-лумпы лупили корову. — К твоему сведению, девочка, взбитые сливки только тогда взбитые, когда их взбивают розгами. Это все знают! — тем временем пояснял кондитер. — Взбитые сливки взбивают не так. Это чистой воды жестокое обращение с животными, — возразила сержант. Вонка повернулся к ней, в полумраке грота его глаза дьявольски сияли зловещим огнем. — Не говорите о том, чего не знаете, сержант. Кондитер тут я! Камилла оставила без комментариев этот выпад. К тому же судно снова ускорилось, заплыв в очередной тоннель. К счастью, и в этот раз все обошлось. Сержант посмотрела на следующую табличку и увидела знакомое название — именно в этом цехе они вчера с Вонкой разговаривали. «Для чего был весь этот цирк с лодкой, если сюда на лифте приехать можно?» Вся группа выбралась из лодки и вошла в цех. Со вчерашнего вечера тут ничего не изменилось. Дети с разрешения Вонки разбежались кто куда, а Камилле оставалось только надеяться, что они послушают указ кондитера, и не станут ничего трогать. В такую удачу она, конечно, не верила — потому наблюдала за ними в оба глаза, встав к одной из стен. Сама экскурсия волновала ее мало — она была уверена, что большая часть предметов тут бутафорская и не несет никакой практической ценности. — А это волосатые ириски. Стоит съесть одну такую конфетку, и ровно через полчаса у вас начнут расти густые, пышные волосы на голове. И усы, и борода! — продолжал рассказывать директор Фабрики, и вся группа столпилась вокруг него. — Кому нужна борода? — презрительно спросил Майк Тиви. «И тебе не достанется главный приз, зачем так разговаривать с тем, от кого это напрямую зависит?» — Ну… битникам, например. Рок-певцам и мотобайкерам. Сами знаете. Всем этим крутым, пафосным и ультрамодным челам. Все путем, мужик. Рубишь? Зацени, что я предлагаю. Давай пожмем друг другу руки, братан, — спародировал Вонка всех этих «пафосных челов» протянул руку Майку. Тиви только с пренебрежением посмотрел на этот жест и проигнорировал его. — Что смешного, сержант? — вдруг резко спросил Вонка. Камилла даже не заметила, что действительно непроизвольно заулыбалась, глядя на кондитера в ипостаси «крутого чела». Все посмотрели на нее. — Ну, из вас получился бы забавный рок-певец. — Да? — и он нова хихикнул, но тут же посерьезнел и надменно добавил. — Я так не думаю. — К сожалению, состав еще не совсем готов. Ее вчера попробовал один умпа-лумпа, и… Кондитеру не пришлось описывать, что случилось с умпа-лумпом. Потому что к ним подошло нечто, смахивающее на собаку, облепленную париками. — Как настроение сегодня? — спросил Вонка громко. Видимо, боялся, что умпа-лумп не услышит его за толстым слоем шевелюры. Тот сделал жест, означающий, видимо, что-то вроде: «Все ок, чел!» — Ты отлично выглядишь! — Вы всегда тестируете новые изобретения на умпа-лумпах? — спросила Камилла строго. — Знаете, мне кажется, что у меня сегодня что-то со слухом. Вы, сержант, порой так неразборчиво говорите! — и, не дав ей повторить, Вонка отошел в сторону к монструозного вида прибору, состоящему из каких-то труб, стеклянной сферы и невесть еще чего. — Смотрите! — крикнул он и нажал на рычаг. Прибор пришел в действие. Замигали какие-то лампочки, из труб повали пар. «Зачем нужна вся эта показуха? Прибор может работать и не сияя как новогодняя елка!» Помигав всем, чем можно, и даже немного тем, чем нельзя, устроив ужасный шум, адская машина выдала… одну пластинку жвачки. — И это что, все? — презрительно спросил Майк. «Господи, а мне еще в детстве говорили, что у меня коммуникативные навыки на нуле!» — в очередной раз мысленно возмутилась Камилла. Уязвленный директор начал пояснять, что это не простая жвачка, а особенная. И на вкус она как обед из трех блюд, да и насыщает как обед. «Ужасно, — подумала сержант. — Если лень готовить, лучше пойти в ресторан, чем использовать такой искусственный заменитель… И как странно, что мы за сегодняшний день еще ни разу и близко не были к неприятностям. Хотя поплавали на странного вида лодке, обошли цех с кучей потенциально опасных яств…» — Это жвачка для меня, — вдруг заявила Виолетта. Сержант грязно выругалась у себя в голове. — Я бы не советовал, — ответил Вонка. — Надо еще кое-что проверить… — Это может быть опасно. Миссис Борегард… — обратилась Камилла к маме девочки. — У меня рекорд мира по жеванию жвачки. Я ничего не боюсь, — перебила ее Виолетта. — Верно! Моя дочь будет первой, кто попробует жвачку! — сказала миссис Борегард. — И я к тому же не миссис, а мисс, — и она выразительно посмотрел на Вонку. Виолетта же приклеила свою старую жвачку за ухо, а новую засунула в рот. Сержант дернулась, но затем подумала: «Вытаскивать жвачку из ее рта насильно? К тому же мать не против… Только нарвусь на иск о превышении должностных полномочий… Если что, дура-мамаша сама будет виновата, любой суд так решит. И как тупо она делает намеки Вонке. Видела бы она, как его перекосило у лодки от ее подактов!» — Хорошо, мисс Борегард, — спокойно ответила Камилла. — Раз вы сами разрешаете, то вы за это и отвечаете. Все остальные — свидетели. — Ну, как? — спросила мисс Борегард. — Поразительно! Томатный суп! Я чувствую, как он течет в горло. — Да. Выплюни. — забеспокоился кондитер и глянул на Камиллу. Тут и Камилла забеспокоилась. Она подошла к кондитеру и тихо спросила: — С девочкой же не случится ничего серьезного? — А что? Не хотите марать руки, не правда ли? — прошептал он в ответ. — Юная леди, я вам советую… — уже и дедушка попытался вразумить Виолетту. — Мисс Борегард не против, это ее дочь. Если девочка останется жива, то мне без разницы. Не с ядом же ваша жвачка? — прошептала Камилла кондитеру. Вонка хихикнул. — Она меняется! Ростбиф, с жареной картошкой. Хрустящие корочки с маслом! — воскликнула Виолетта. — Жуй, детка, — подбодрила ее мать. — Тогда вам не о чем беспокоиться, яда там нет, но… Сами увидите, — прошептал Вонка и обратился к Виолетте уже нормальным голосом. — Да… Я только немного беспокоюсь за… — Черничный пирог и мороженое! — …эту часть, — закончил Вонка. Камилла внимательно смотрела на девочку и вдруг с ужасом заметила, что нос у нее начал… синеть. «Что это такое?! Отмирание тканей?!» — да, сержант была профессионально деформирована на 200 процентов. — Что у нее с носом? — спросила Верука. От увиденного далее у сержанта буквально застыла кровь в жилах. На службе ей приходилось видеть разное. Вещи, о которых она старается забыть. Первый обнаруженный ею труп. Первый выстрел в человека. Смерть товарища на ее глазах. Но это… Это было жутко, И не потому что сцена была кровавой или жестокой. Это было ненормально, за гранью ее понимания. За гранью ее представления о биологии, химии и физики. Этого не должно было быть. Это ломало ее картинку мира. Если бы она была тут одна, то решила бы, что сходит с ума, но это видели еще, минимум, 7 человек, и сама Виолетта тоже. «Вонка распылил что-то в воздух, и это какая-то массовая галлюцинация… Морок…» — сознание цеплялось за последние логичные объяснения ситуации. — Я испытывал ее на 20 умпа-лумпах, и каждый превратился в чернику. Странно, — невинно и как-то уж слишком беззаботно объяснил Вонка. Он почему-то смотрел не на семейство Борегард, а на Камиллу. И при этом предвкушающе улыбался. — Не хочу дочь-чернику! Как она будет соревноваться? — обиженно спросила мать Виолетты. И тут Камилла от пережитого стресса и негодования буквально выбежала из себя. Не вышла, а выпрыгнула и поскакала. — Вас только это сейчас волнует? — яростно отчеканила она, глядя прямо в глаза матери Виолетты. — Ну… — Вас не волнует, что чувствует ваша дочь, не волнует, как ЕЙ дальше жить, вас волнует только то, что ВЫ лично не сможете получать удовольствие, кичась достижениями ребенка?! — продолжила Камилла на повышенных тонах, плавно переходя на крик. — Это моя дочь! — пришла в себя мать. — Не надо учить меня жизни… Сержант сжала зубы и обратилась ко всем богам, умоляя дать ей терпения. Краем глаза она заметила, что Вонка, снова по-дурацки хихикнув, незаметно отошел подальше от мисс Борегард и приблизился к Камилле. Вдруг заиграла музыка. «Это что еще за черт! — мысленно возмутилась сержант. — Я просила терпения, а не пения!» Целая стая умпа-лумпов начала петь песню про Виолетту и ее жвачку. «Он все знал. Он заранее все знал!» Камилла посмотрела на кондитера — тот наслаждался перфомансом своих работников, пританцовывая в такт песне. Будто ничего страшного не произошло. И вдруг она испытала умиление, глядя на его детскую непосредственность. Такой эмоциональный порыв совсем запутал бедную девушку, и, стараясь придать хоть какой-то оттенок логичности происходящему, она подошла к Виолетте-чернике и задала ей логичный, но ужасно нелепый вопрос: — Вы в порядке? — Я… я не знаю… — всхлипнула девочка. — Мама будет недовольна… Я же совсем не могу двигаться сама… Что со мной будет теперь? В груди больно кольнуло. «Мама будет недовольна…» — снова и снова крутилось в голове. Умпы-лумпы все еще пели свою песню. Сержант подошла к кондитеру и, чтобы привлечь его внимание, аккуратно тронула его за плечо. Тот дернулся в сторону, повернулся, и его улыбка стала еще шире. Искренности, правда, в ней было не больше, чем в мисс Борегард любви к дочери. — Как вернуть девочку в нормальный вид? — спросила Камилла каким-то слабым чужим голосом. Вонка, который уже открыл рот, чтобы выдать очередную колкость, вдруг встревожился, и неестественная улыбка сползла с его лица. — Вы нездоровы, сержант? Что это с вами? — Со мной все прекрасно. Что делать с девочкой? Должен же быть выход, — таким же тусклым голосом спросила она. — Да, у меня есть идея, — и он жестом подозвал умпа-лумпов. — Закатите мисс Борегард в лодку и срочно доставьте в Цех соков, хорошо? Камилла услышала это будто издалека, слова кондитера долетали до ее сознания словно из другого конца стометровой трубы. Ей было больно думать — анализировать, искать логическое объяснение. Этим она займется потом, когда они вернут Виолетту в приемлемый вид. — Пойдемте, сержант, — покровительственно предложил Вонка, взяв ее под локоть. — Ну чего вы раскисли? — он повернулся к остальной группе. — Умпа-лумпы проводят вас! На сегодня экскурсия завершена. Жду вас завтра на том же месте в тот же час… А вы, мисс Борегард, пойдете с вами в цех соков? Мисс Борегард-старшая посмотрела на них с неодобрением, даже ревностью. — Конечно, я пойду, это же моя дочь! — Да, конечно, мы уже поняли, как это важно для вас, — заметил Вонка, улыбаясь. Мисс Борегард, которая даже не взглянула на дочь, которую умпа-лумпы прямо в этот момент пытались протиснуть через дверь цеха, выпрямилась, выпятила грудь и попыталась ухватить Вонку за второй локоть. Тот вывернулся, вежливо ей улыбнувшись, и указал вперед этой же рукой, за которую чуть было не был пойман. — Спешите же! И помогите ее протолкнуть. Только смотрите, чтобы она не лопнула! Та еще раз бросила на них взгляд, полный злобы и ревности, и зашагала вперед, отчаянно виляя бедрами. «Вот стерва! Ее дочь стала чертовым фиолетовым шаром черт знает какого химического состава и черт разберет какого строения, а она клеит мужчину, по чьей вине это косвенно и случилось!» — подумала сержант и зашагала быстрее за Вонкой, которой настойчиво тащил ее за локоть вперед.