Последнее дело сержанта Салливан

      Лифт моментально набрал скорость, и они вместе с Вонкой полетели куда-то вниз. Мимо проносились цеха, каждый из которых был подписан табличкой. Но как только Камилла начинала читать название, оно тут же сменялось другим. Это раздражало, и в конце концов она оставила всякие попытки, посмотрев на кондитера. Тот беззаботно качал головой в такт музыке, которую слышал, вероятно, один он, и напевал себе под нос: «Спускаясь в мусоропровод, Верука там друзей найдет!». При каждом повороте лифт сильно дергался, но Вонка стоял так ровно, будто его ботинки приросли к полу. Камилле же приходилось изрядно напрягать все мышцы тела, чтобы маневрировать при таких американских горках. Но она старалась не показать, что равновесие дается ей с трудом, и даже расслабленно скрестила руки на груди. К тому же она ещё в свою прошлую поездку заметила диодный указатель со стрелками, которые заранее показывали, куда повернет лифт, и это ей здорово помогало.       «Это первый раз, когда мы остались с ним наедине…» — подумала Камилла.       Воспользовавшись тем, что Вонка увлечен песней в своей голове, сержант внимательно всмотрелась в его лицо. То, что на первый взгляд казалось чрезмерным использованием пудры цвета слоновой кости, оказалось ни чем иным, как обычной бледностью. А еще для человека, чья деятельность не связана с физическими нагрузками, он выглядел статно и подтянуто. К тому же был высок, но тут надо отдать должное туфлям на каблуках, которые прибавляли ему сантиметров пять, не меньше. Сержант посмотрела на трость — выглядела та странновато. Прозрачная и с мелким драже внутри.       «Интересно, можно ли съесть содержимое трости?»       Наконец, лифт остановился, и они оказались в огромном зале, который разительно отличался от всего, что Камилла ранее видела на фабрике. Металлические стены, местами ржавые, тусклые лампочки, какие-то трубы, расположенные хаотично вдоль стен. Ни намека на окна. А в центре располагалась гигантских размеров печь. Сверху к ней подходила большая цветная труба, и Камилла догадалась, что именно через эту трубу сюда попадают отходы, в том числе из цеха с белочками.       «И всё-таки милые животные эти белки…»       От резервуара, находившегося сверху печи, исходил резкий и противный запах органических отходов и гниения. Камилле стало дурно. Мистер Вонка скривился так, будто мисс Борегард вернулась на фабрику и делает ему знаки внимания.       — Возьмите респиратор, — он указал на стену справа.       Там действительно висели чудные зелёные респираторы с кнопками управления сбоку. Сержант поспешно сняла один и надела на голову. В нос ударил запах шоколада.       — Справа есть кнопки. Они меняют запахи в респираторе, — объяснил кондитер. — Удобно, правда?       Сержант поначалу проигнорировала это замечание и молча последовала вперёд, но потом не выдержала и нажала на кнопку. Запах поменялся на ореховый. Щелчок — ванильный. Ещё щелчок — лавандовый. Они шагали вперёд под непрекращающиеся звуки нажимания кнопки. Когда Камилла нажала ее, как ей казалось, в тридцатый раз, ее чуть не стошнило — в респиратор поступил концентрированный запах печного резервуара. Она спешно щёлкнула ещё пару раз и вернула ореховый.       — Зачем тут запах отходов? — спросила она. Ее голос звучал неестественно и глухо в респираторе.       — Тот, кто очень много выбирает, в итоге остаётся ни с чем, — произнес кондитер грозным искаженным голосом.       За респиратором не было видно, улыбается он или нет, и это порядком напрягало.       Они вдвоем подошли к дверце печи, и сержанту стало не по себе — она вспомнила еврейские концлагеря и их печи. Сглотнув, она обошла печь, увидела лестницу, и уже положила на нее руку, как услышала звук спешных шажков умпа-лумпа. Тот дернул мистера Вонку за сюртук и, когда кондитер наклонился, что-то зашептал ему на ухо.       — Неужели? Хорошо! Мне только что сообщили, что печь неисправна. Их падение смягчили гнилые отбросы, скопившиеся за три недели.       — Просто блеск, — пробурчала Камилла и полезла-таки наверх.       Уже забравшись на середину, она поняла, что Солты, их половина уж точно, живы, и барахтаются в этих… Трудно было описать то, что находилось в этой ёмкости. То, что попало туда первым, уже разложилось и превратилось в жидкость, так что, это было что-то похожее на зловонный коктейль с кусочками всяких вкусностей — тут были и красные помидорки, и чья-то недоеденная лапша в коробочке, и бананы, и целый лосось, и…       «Ну а колесная шина тут откуда…? Хотя, наверное, сюда кидают и мусор из автомастерской…»       Солты барахтались в центре всей этой красоты. Они, разумеется, успели нырнуть и даже вынырнуть, и их теперь надо было как-то вытаскивать.       Меньше всего на свете ей хотелось их трогать голыми руками.       — Все в порядке? У вас ничего не сломано? — спросила сержант.       — Вроде бы, нет.       — Продвигайтесь в мою сторону, тут есть лестница. Только осторожно, кто знает, что ещё есть в этих отходах, — сержант повернулась и посмотрела вниз, на мистера Вонку. Тот смиренно и с самым скучающим видом ожидал развязки, перекидывая трость из одной руки в другую. — Мистер Вонка, не одолжите-ли свою перчатку?       Кондитер издал нечленораздельный звук — видимо, от такой наглости у него перехватило горло. Камилла хмыкнула и вновь перевела взгляд на Солтов, которые уже, хоть и не без труда, подобрались к краю резервуара.       — Сможете выбраться сами? — с надеждой спросила сержант.       — Да, — коротко ответил мистер Солт, видимо, отчаянно сражавшийся с рвотными позывами.       Камилла поспешила убраться с лестницы, дабы Солты не накапали на нее содержимым резервуара — она спрыгнула с самого верха лестницы вниз, что сопроводилось жутким скрипом металлического пола. У нее отчего-то сегодня было приподнятое настроение.       Сержант подошла к кондитеру и стала следить за семейством Солтов, которые уже спускались по лестнице, активно орошая ее содержимым резервуара. Верука при этом спускалась как-то странно, немного неровно — приглядевшись, Камилла увидела, что девочка сжимает в правой руке что-то прямоугольное. Портрет?       — Будет вам известно, я ни с кем не делюсь своими перчатками, — внезапно проинформировал ее Вонка.       — Я не удивлена. Это была всего лишь шутка.       — Весьма неудачная. Никогда так больше не делайте.       К ним приблизились Солты. Теперь Камилла явно увидела, что Верука взяла с собой портрет, на котором была изображена ее мать — тот самый, что умпа-лумпа сбросили в яму в конце песни.       «Интересный поворот…» — нахмурились сержант.       — Мы можем вернуться в свои апартаменты? — спросил мистер Солт.       — Разумеется, нет, — хоть Вонка и был в респираторе, его удивление отчётливо читалось на видимой части лица. — Во-первых, вы выбыли. Во-вторых, я бы не позволил зайти в апартаменты кому-то настолько испорченному.       — А наши ве…       — Позади вас находится запасной выход, — перебил его Вонка. — Через него грузовики вывозят пепел. К сожалению, я не нашел, где можно применить вкус пепла, поэтому он просто выбрасывается. Вы покинете фабрику через этот выход. Ваши вещи ожидают вас там, — не дожидаясь ответа, Вонка развернулся и направился назад, к лифту.       — Если ко мне вопросов нет, то я пойду. У меня ещё дела сегодня, — спешно произнесла Камилла.       — До свидания, — коротко ответил мистер Солт, после чего они с дочерью со всех ног побежали на улицу.       Верука не проронила ни слова, даже не попросила такую же печь домой.       Сержант догнала Вонку уже у лифта. Они сняли респираторы и поехали в Главный цех.       «В семье Солтов тоже не все так гладко, — задумалась Камилла. — Верука так резко отреагировала на то, что ее отец случайно на меня упал. И взяла с собой портрет матери. А мистер Солт не так прост… Седина в бороду, бес в ребро? Богат, влиятелен, жена хоть и красавица, все равно за столько лет могла и надоесть. Наверняка любитель ходить налево. Жена, конечно же, если не знает, то точно догадывается. Обидная несправедливость обычно заключается в том, что любящие жены…»       — О чем задумались? — вежливо поинтересовался Вонка.       Лифт замедлился и дернулся на очередном повороте.       — О том, что дети расплачиваются за ошибки родителей.       — Оу. И что же вас навело на эту мысль?       — Семьи, которые участвовали в экскурсии.       — У детей был выбор, они его сделали, — как-то очень уж жестко отрезал кондитер.       Сержант пристально посмотрела на него, однако без результата — его лицо застыло в безэмоциональной маске, неживое и бледное.       — Не каждый взрослый способен адекватно воспринимать действительность и вести себя приемлемо. Что уж говорить о детях, которые часто копируют родителей, у которых мир зачастую буквально замыкается на родителях?       — Как я уже сказал, у них было выбор, к тому же… — начал он, но осекся.       — К тому же? — переспросила Камилла.       — К тому же мы приехали.       Кондитер вышел из лифта и, сломя голову, куда-то побежал, бросив через плечо:       — Хорошего вам дня!       «И с этим все не в порядке. Что же? Пойду в участок, заберу досье на него. Заодно поболтаю с местным медиком, поинтересуюсь, можно ли превратиться в чернику хотя бы теоретически…»