3 февраля. 21:23. Барроу-ин-Фернесс. Перекресток Бат-Стрит и Нельсон-Стрит.
Сержант шагала по улице. Под ногами скрипел снег, а улицы города отчего-то почти никак не освещались. И это раздражало. Весь оставшийся день она читала дело Вильяма Вонки и поглощала кофе, сидя в участке на Эндрюс-уэй. Она прочитала его полностью. Но теперь почему-то жалела, что вообще его открыла. Потому что ничего полезного не узнала. Только залезла в чужую жизнь. "И откуда у меня эта дурацкая мысль? Это моя работа. Нет ничего зазорного в том, что я получила эту информацию, нет… однако же…" Камилла не до конца понимала, чем же точно вызвано такое ощущение. Ей вспомнилась одна история, которая произошла с ней ещё во время учёбы в полицейском колледже Хенделла. История совсем не примечательная, но, тем не менее, почему-то оставившая след в ее сердце.Лето 1984 года. 15:34. Лондон. Аэродром-роуд.
Более молодая копия Камиллы тоже шагала по улице, но это была не темная захудалая улочка с потрескавшимся асфальтом, а широкая и дородная. Вдоль дороги одна за другой зеленели клумбы и аккуратные деревья. Камилла зажмурилась, глядя на солнце и вдруг, поддавшись неведомому порыву, заливисто рассмеялась. Парень, шедший рядом, посмотрел на нее теплым сверкающим взглядом и широко улыбнулся. — Чего ты улыбаешься? — растерялась Камилла, заметив его взгляд, и тут сделала серьезное лицо. — Она мне еще будет высказывать за улыбку, — хихикнул парень и взъерошил на голове волосы соломенного цвета. — Да ну тебя, Крис, — она в шутку толкнула его, отчего он чуть не врезался в клумбу, в последний момент грациозно запрыгнув на ее мраморное ограждение. Крис протянул ей руку и Камилла, залившись едва заметным румянцем, взялась за нее. Парень зашагал деланно модельной походкой, виляя бедрами. — Ты будто мой кавалер и за ручку выгуливаешь меня здесь, чтобы потом… — Что потом? — Камилла подняла бровь. — Я тебе потом расскажу. На этот раз Камилла залилась краской всерьез и выдернула руку, ускорив шаг. Нет, она не обиделась, просто ей нравилось так «играть» с Крисом. Она думала, что это в какой-то степени даже мило. Крис был ее коллегой по колледжу, и они каждый день после учебы заходили в кафе неподалеку, чтобы выпить кофе и съесть по пончику. Они смеялись над тем, как стереотипно это выглядит, и отчасти из-за этой локальной шутки не допускали ни дня без пончиков. В этом кафе в одной из смен работала сурового вида женщина лет 65. Они с Крисом про себя называли ее терминатором, и каждый раз хихикали как дураки, когда видели ее. — Как думаешь, сегодня терминатор будет? — спросил Крис, догнав девушку. — Вроде, сегодня не ее смена. Шоколад или клубника? — Думаю, я возьму оба! — Для фигуры вредно! А я не хочу, чтобы моя дама была со складками, — хихикнула Камилла, уже толкая дверь кафе. — А как же душа? — шуточно оскорбился Крис, придерживая дверь, пока они оба не войдут. За прилавком стояла терминатор. Она смерила их суровым взглядом. Камилла была уверена, что сейчас картинка в ее глазах стала красной, а справа появилась надпись «Анализ…». Спустя пару минут, они уже сели за стол, с подносом кофе и пончиков. — Она сегодня еще более хмурая, чем обычно, — тихо сказал Крис. — А? — переспросила Камилла, жуя пончик, глядя в окно. — Ну, наша терминатор. — О… Прикончив свой перекус, пара уже собиралась вставать, когда дверь кафе распахнулась, и в заведении зашел, а точнее влетел юноша неопрятного вида. Помотав головой и, наконец, сфокусировав взгляд на Терминаторе, он закричал нетрезвым голосом: — Мама! Лицо Терминатора потемнело. — Билли, зачем ты сюда пришел? Я же на работе, — со страхом ответила женщина. — Мне нужны деньги! — Ты же знаешь, у меня зарплата только послезавтра. Подожди, пожалуйста, сынок! — Нет! — упрямо ответил Билли. — Я не могу ждать, мне надо сейчас! Крис с Камиллой замерли, глядя на разыгравшуюся сцену. — Но… — пролепетала женщина. — Если ты не дашь мне денег, я пойду домой и продам награды отца. — Нет! — терминатор побледнела. Честно говоря, она сейчас уже не была похожа на терминатора. — Ты не заметила, а я уже сбагрил часть его хлама, — выплюнул Билли в лицо матери, садистски улыбаясь. — Нет, ты не мог, Билли! — женщина всхлипнула. Билли сделал пару шагов к прилавку и оперся о него руками, наклонившись к матери. — Деньги, — отчеканил он. — Или его барахла к вечеру не будет. — У меня от него… больше… ничего не осталось, — кое-как выговорила женщина, захлёбываясь в рыданиях. Хлоп! Билли отвесил матери пощечину. — Хватит тратить мое время, ты… — он замахнулся во второй раз. Сначала из оцепенения вышел Крис. Он в два прыжка оказался рядом с горе-сыночком и скрутил его. Камилла, очнувшаяся мгновением позже, вызвала полицию. Вчетвером они ждали стражей порядка. Мычащий что-то Билли, Крис, все еще его державший, мать Билли, уже хоть и не плачущая, но с трясущимися руками, и Камилла, которая предпочла бы этого всего не видеть. Ненужная свидетельница чужого горя. Она знала, что привод в полицию никак не поможет ни Билли, ни его экс-Терминатору. Он все равно продаст вещи отца, независимо от того, насколько те дороги его матери. Больше она не ходила в то кафе. После того, что она увидела, ей было невыносимо смотреть на эту женщину. И ей было стыдно от этой мысли. Стыдно и неприятно. А еще ей очень не нравилось ощущение бессилия от мысли о том, что она ничем, НИЧЕМ не может ей помочь. Таких Биллов и их мам на планете тысячи, десятки тысяч. Она прекрасно это понимала. Но, когда не видишь зла, оно тебя и не касается, верно? Вот лучше и не видеть вовек.Настоящее время. Барроу-ин-Фернесс. Бат-стрит, в районе 1-го дома.
Улочка закончилась, и Камилла остановилась, вдыхая морозный воздух и думая, куда ей идти дальше. Решив, что ей сейчас совсем не хочется идти на Фабрику, она свернула налево в поисках местного бара. Наверняка тут должен бы быть такой. Догадка подтвердилась через пять минут — пройдя еще какое-то время вперед, Камилла свернула на улицу, показавшеюся ей достаточно большой, чтобы обладать баром, и услышала шум и гвалт возле одного из зданий метрах в 100 от себя. «Theatre Bar», несмотря на уютной аутентичный домик, в котором он располагался, не оказался хорошим классическим баром в представлении Камиллы. Это было больше похоже на какой-то сельский клуб. Ни удобных кожаных диванов, ни джаза, ни бармена, которому под бокал виски можно излить душу. Сев на барный стул, Камилла все-таки заказала себе двойной виски — для этого пришлось кричать, музыка играла слишком уж громко. Вокруг стоял гвалт, местные плясали как бешеные. «Наверное, я слишком стара для этого дерьма…» Ей недавно исполнилось 34. Первый страшный рубеж, тридцатилетие, был позади, и теперь стало куда больше без разницы. Да и он пролетел незаметно — работа, работа, работа. В постоянной суете, проблемах, планах время летело незаметно. Как и вся жизнь. Она заказала второй бокал. Камилла всегда тайком обижалась на родителей — за то, что они развелись, и лишили ее нормальной полной семьи. Ничего особенного, штатная ситуация, однако это было отличный повод лишний раз себя пожалеть. Это приятно. Некоторые даже специально изображают из себя жертв, чтобы их пожалели, и чтобы самим себя пожалеть — сумасшедшие, считала Камилла. Она-то точно не такая, она не изображала неполноценную семью, а вполне реально ее наблюдала. Прочитав досье на Вонку, она поняла — ее детство было восхитительным. «Неоднократно предпринимал попытки уйти из дома» — сообщал сухой безэмоциональный текст документа. Там подробно были описаны даты попыток, места, имена людей — все официально, до тошноты канцелярски. Камилле почему-то показалось, что это настоящее преступление — так равнодушно записывать чью-то трагедию. Конечно, она сразу отогнала от себя эту глупую мысль — это же официальный документ, безумием было ожидать от него сочувствия к чужому горю. Но отчего-то у нее появилась странная неприязнь к документу за его равнодушие. Досье гласило, что при пятой попытке Вонку нашли в каком-то заброшенном доме — одного, с многочисленным ссадинами и порезами. После этого происшествия его отец был ограничен в родительских правах, а мальчика отправили в школу-интернат для трудных подростков. Камилла не могла представить Вонку в такой школе — более того, она не могла просто представить, что этот во многом высокомерный и манерный мужчина был ребенком, вечно сбегающим из дома. Она была почти уверена, что он из богатой семьи, где все его детство за ним бегали и выполняли любую его прихоть. А оказалось, что он бегал… Последний побег был датирован 1977 годом — на тот момент Вонке было 15 лет. Последующие 3 года он находился в интернате в городе Бристоль, и этот период оказался достаточно спокойным — какие-то драки и разборки между школьниками, не более. Но профессиональное чутье подсказывало Камилле, что руководство интерната сильно сглаживало свои отчеты и скрывали правду — прямо как она последние три дня. Следующая же запись — 11 января 1981 года. Попытка самоубийства, зафиксированная скорой помощью в Лондоне. В отчете медиков, копия которого заботливо была вложено в досье, говорилось, что это было отравление сильнодействующим снотворным. С 1981 года и по 1984 досье было почти пустым — только одна скупая справка из предприятия «Мармелад Джонсона», говорившая о том, что Вонка несколько месяцев работал там уборщиком. А в 1984 году в городе Барроу-ин-Фернесс появляется некий Вильям Вонка, который приобретает земельный участок и спонсирует строительство там шоколадной фабрики. Откуда у него были на это средства — на этот вопрос ответа не было. Камилла попросила бармена повторить и задумалась — почему ее так тронула эта история? Почему она бы предпочла ничего не знать о Вонке? Алкоголь уже немного ударил в голову, отчего мысли начали зацикливаться и уходить вглубь вместо того, чтобы охватывать разные варианты. «Мне понравилась его загадочность, а теперь я знаю всю его историю, ну кроме того, откуда он взял деньги… Такое ощущение, будто меня с первой серии затянул интересный сериал, а я взяла и посмотрела сразу последнюю, пропустив все удовольствие…»