На Бензиновой Тяге | Running On Gasoline

Эндрю проснулся и первым делом внимательно прислушался к дыханию Нила, на случай, если тому снился кошмар. Нил дышал ровно. С нажатием кнопки из щелей койки начал пробиваться солнечный свет. Он услышал, как Нил начал ворочаться, и через минуту по лестнице мягко спустились ступни, не издав ни звука, будто кроличьи. Он заключил сделку. Негласную сделку помощи Нилу в излечении, когда выздоровел сам. Он сыграл свою роль. Убедился в том, что Би есть что сказать врачам, которые изначально посадили его на эти таблетки. Только и всего. Единственная причина, по которой Эндрю будил Нила от кошмаров, считал для него и заботился о его психическом здоровье, заключалась в их сделке. Возможно, ему стоит прояснить эту деталь, прежде чем Нил успеет придать действиям Эндрю какое-либо значение или по-своему интерпретирует их. Эндрю встал и сразу же направился в ванную. Он почти ожидал, что ему придется навалиться на Нила. Ожидал увидеть нечто острое в его руке и обещания на предплечье. Груз — такой же тяжелый, как запах дома или рта, — спал с плеч Эндрю, когда он открыл дверь и никого за ней не обнаружил. Потребовалась лишь секунда, чтобы тяжесть улеглась и вновь отошла на второй план. Он схватил пальто Аарона и пошел наверх. Дверь со скрипом открылась — за ней был Нил. Он сидел в джоггерах и футболке, свесив ноги через край так, что у Эндрю защемило сердце. Ветер трепал ткань его свободной одежды, заставляя ту развеваться, как корабельный парус. Эндрю давил на сердце, пока то не опустилось ниже на пару сантиметров. Он встал рядом с Нилом и, объявляя о своем присутствии, положил руку на его шею, чтобы убедиться, что тот не улетит. Кто знал, насколько дремучим был Нил внутри — не в смысле интеллекта, а в смысле эмоций, мыслей и чувств? Если Нил продолжит отстраняться, то потеряет важные частички себя, как фрагменты пазла. Безвозвратно. Немного надавить, и картинка распадется на части, хоть и кажется единой. Этот факт был выцарапан на душе Эндрю. Он не верил в души, как и Би. Но где-то он все-таки был нацарапан, может быть, на пустоте. Он посмотрел вниз, и его сердце подпрыгнуло от прилива страха. Эндрю прижался к нему. Взгляд Нила тоже был устремлен вниз, изучал расстояние от себя до земли. Рассчитывал, сколько метров, сколько секунд у него будет, чтобы успеть пожалеть о своем решении, если упадет. То, насколько пуста потускневшая голубизна глаз Нила, приводило в ярость. Эндрю крепче сжал хватку. — Я могу столкнуть тебя, — подумал он вслух. — Ага. Ответ Нила подтвердил догадки Эндрю о его настроении; прямо сейчас оно было неуловимо, как порывы ветра, поднимающие его одежду. Эндрю не нравилось, что ветер пренебрегает комфортом Нила и что он так опасно близок к тому, чтобы обнажить его шрамы, поэтому снял пальто Аарона и накинул его на плечи Нила. Нил рассеянно обернул его вокруг себя, ничего не ответив. Не сказав даже какую-нибудь бессмысленную глупость. Она бы раздражала, если бы он произнес ее, но еще больше раздражало то, что он остался нем. — Скажи, почему я не должен. Скажешь «Ага» еще раз — и умрешь. — Я утяну тебя за собой, а ты боишься упасть больше, чем я. Эндрю не понравилось, что он подразумевает. Упасть — это человеческий страх, укоренившийся в сознании каждого. «Осторожней, Эндрю, — раздался голос Кэсс в его голове. — Не беги так быстро, а то упадешь. Это просто игра. Поиграй со своим старшим братом». Эндрю зажег сигарету и сел. Он затянулся слишком сильно, поэтому прозвучал хрипловато. — Твоя очередь. — Зачем ты записал номер Добсон в мой телефон? — Пиздец, Нил, — безэмоционально сказал Эндрю. — Ломаешь кости, идешь к врачу. Твой разум — это сломанная кость, и ты отчаянно пытаешься вправить ее сам с помощью двух палочек и рулона туалетной бумаги. В то время как у нее докторская степень и целая комната, полная шин, обезболивающих и инструментов. — От человека, прошедшего через двенадцать психиатров, эта метафора звучит так себе. Это правда, что Эндрю прошел через невероятное количество психотерапевтов и психиатров. Большинство из них были ужасны, но ни один из них не был Би. Никто из них никогда не предлагал ему шоколад и не видел в нем человека, которым он себя показывал. Он вспомнил, как впервые заговорил с Би спустя несколько сеансов, проведенных в молчании. Звонко, как натянутая струна, он тогда сказал: «Удачи в моей, блять, починке. Очень скоро вы поймете, что я — безнадежный случай. Я безрадостен, даже когда обдолбан». И она ответила: «Ты не случай. И я не собираюсь чинить тебя, Эндрю, к тому же ты не машина. Я ничего не знаю о тебе и не собираюсь предполагать, но, похоже, тебе нравится горячее какао». В ответ он швырнул чашку в стену. Бетси, мягкая, как и всегда, вздрогнула. Но не от Эндрю, а от шума. Сквозь наркотический туман он понял, что Бетси не боится его, как должна была бы. Она не смотрела на него с жалостью. Каким бы ни было ее выражение, он не мог подобрать слов, чтобы его описать. Сигарету Эндрю вынули из его губ. Он зажег другую. — Чего ты боишься? — Ножей. А ты? — Высоты, — сказал Эндрю. — И у тебя есть еще один страх. — Я не боюсь высоты. И ее тоже не боюсь. — Тогда говори. Нил сжал руки в кулаки. — Я просто… я не могу ничего рассказать, иначе все это… — Нил разжал кулаки и оперся пальцами о край крыши. — Я не хочу об этом думать. — Я уже видел тебя в полном раздрае. Хуже не будет. Так он поддержал его, а не оскорбил. Инцидент в бассейне был экстремальным. Настолько, что заставил Эндрю поверить в то, что отец Нила травмировал его до такой степени, что тот даже не может говорить о нем. Если он работал на Морияма, то, вероятно, вбил в сына мысль о том, что некоторая информация никогда не должна быть раскрыта. Кроме тех трех шрамов, которые он уже видел, какие еще послания этот ублюдок вырезал на Ниле? Эндрю слишком хорошо знал, какими отвратительно креативными могут быть люди. Если у Эндрю была хоть какая-то надежда распутать этот клубок и добраться до истины, то Нилу понадобится Би. Нил осторожно перекинул ноги через край крыши. Эндрю заглянул туда и красочно вообразил, как ветер сталкивает их обоих. При этой мысли у него свело живот. Нил задрожал и плотнее укутался в пальто Аарона. — Тебе будет плевать, если я упаду? Это был, наверно, один из самых невероятно глупых вопросов, которые когда-либо задавали Эндрю. Свободной рукой он наклонил подбородок Нила так, что их глаза оказались друг напротив друга. Это было похоже на зимнюю рыбалку. Эндрю опустил руку в воды Антарктики, и поскольку Нил не знал, в какой стороне находится поверхность, ему пришлось нырнуть. Погрузившись в минусовую температуру, Эндрю был полон решимости найти Нила и вытащить его наверх, независимо от того, утонет ли он вместе с ним. Такая смерть почти не пугала Эндрю. С натяжкой ее можно было бы назвать мирной. Единственное, чего он не мог вынести, так это видеть, как Нил идет по тому же пути, что и он. Смотреть, как Нил падет все ниже, и ниже, и ниже, пока не станет таким же пустым, как Эндрю. Была причина, по которой Эндрю боялся высоты. Его последние остатки самосохранения. И теперь Нил не боялся упасть; что это значит? — Не задавай глупых вопросов, — медленно сказал Эндрю. — Я защищаю тебя. А ты все усложняешь. — Наша сделка заключается в том, что ты защищаешь меня от моего прошлого. И все. — И ее ты тоже усложняешь. — Эндрю отпустил подбородок Нила. Нил молчал, глядя на кампус. Нил, которого знал Эндрю, отметил бы, что слова Эндрю лишь отчасти объясняют то, что он имел в виду. Чаще всего, когда Эндрю вел себя нехарактерно рядом с Нилом, он чувствовал, что предает самого себя. Ему приходилось снова и снова убеждать себя, что в этом нет ничего страшного. Для Нила он всего лишь парень, с которым можно поэкспериментировать; что-либо другое — это уже слишком. Поэтому было хорошо, даже предпочтительно, что Нил не добавлял недостающих переменных в уравнение Эндрю. — Мне не нужна твоя защита. Отпусти меня, — сказал Нил с намеком на высокомерие, за отсутствие которого Эндрю себя ненавидел. На крыше было слишком холодно, но огонь Эндрю разгорелся не на шутку. — Нет. — Что нужно сделать, чтобы ты освободил меня от нашей сделки? Он прищурился, глядя в кристальные глаза Нила, острые и ясные, какими они ни были раньше. «Что нужно сделать? Попробуй больше никогда не убегать, никогда не лгать, не убивай себя, блять, и раскрой все секреты, которые когда-либо хранил». Эндрю ничего не хотел, но был опасно близок к тому, чтобы начать, когда дело касалось Нила. Нил осмотрел сигарету Эндрю и продолжил. — Мэтт учит меня драться. Он не так уж опасен, Эндрю, и важно, чтобы я сам с ним разобрался. Я не хочу быть кроликом, не хочу бегать от него. Отпусти меня. Позволь мне быть лисом. Протянув руку, Эндрю положил пальцы на вену на шее Нила. Пульс Нила был учащенным, скачущим и в каком-то смысле непокорным. — Лжец, — сказал Эндрю. — Расскажи мне все о своем отце, и тогда я подумаю. — Не могу, — сказал Нил, и его пульс явился подтверждением. Эндрю воспринял это как доказательство того, что Ублюдок привил Нилу патологическую склонность ко лжи. Эндрю решил, что ему придется узнать об отце Нила как-то иначе; он затянулся сигаретой, оставив Нила в ожидании. — Первое: больше никакой лжи. Еще раз солжешь, и я сдеру с тебя шкуру. Если я задам вопрос, отвечай честно. Поверь, я буду знать, о чем не стоит спрашивать. Через некоторое время Нил кивнул. — Второе условие: ты будешь разговаривать с Би… — Нил открыл рот, но Эндрю продолжил. — И третье условие: ты научишься пользоваться ножами. Нил помрачнел. Ушел вглубь своего прошлого. Сколько же всего там похоронено? — Я уже достаточно знаю о ножах. — Твой отец, — догадался Эндрю. Нил кивнул. — …Он был бы горд, если бы увидел, что я ими пользуюсь. Бесплатная правда; Эндрю должен был предложить что-то взамен. — Я — Дрейк, Нил? Нил недоверчиво уставился на Эндрю. — Конечно, блять, нет. С чего ты вообще… — Раньше я считал, что каждый раз, когда я смотрю на парня и нахожу его привлекательным, то рассуждаю, как Дрейк. Так работал мой долбанный мозг. — Эндрю высвободил нож из-под повязок и предложил его Нилу. — На хуй Дрейка и его мнение. Нил долго сверлил нож взглядом. Он смотрел на него так долго, что у Эндрю возникло желание поднять Нила на плечо и отнести его в комнату, ведь было холодно. Затем Нил схватил нож, и его глаза стали чужими, а после — снова привычными. Нил скорчил гримасу. — На хуй его. Вспышка чего-то похожего на гордость вырвалась из тяжелого, безмолвного сердца Эндрю. В мерцающих глазах Нила стояла невероятная ярость. И он понял, что Нил готов сражаться с этим Ублюдком. Готов убить его. Возможно, если бы Эндрю был способен испытывать больше чувств, ему стоило бы начать беспокоиться. — Значит, договорились? — спросил Нил, передавая нож Эндрю обратно. — М-м-м. — Не думаешь, что это немного нечестно? — Позволить тебе бороться за самого себя против того, кто работает на мафию, — это более чем нечестно. Когда Эндрю приготовился бросить сигарету так далеко, как только сможет, Нил сказал: — Я могу добавить честности и показать тебе шрамы на своей груди, если хочешь. Рука Эндрю остановилась, как заряженная катапульта. — Почему? — Мне казалось, они тебя интересовали, — сказал Нил. Когда он заметил, что рука Эндрю замерла, то хмыкнул, приподняв уголок рта. — Тебя из-за меня заглючило? Эндрю взмахнул рукой, отчего сигарета ударилась о стену. Проскользила, как кожа о бетон. Нил не понял вопроса Эндрю. Ничто в мире не бесплатно. Ты борешься за свои объедки и пытаешься защитить их. — Это должно быть в обмен на что-то. — Хорошо, как насчет того, чтобы ты и твои «монстры» больше тусовались со старшекурсниками, когда появится возможность? Так-то лучше. — По рукам, — сказал Эндрю. Если бы он был котом, любопытство бы сгубило уже пять из девяти его жизней. Это было опасно, но разрушительнее всего была интрига, которая тянула Эндрю к Нилу, как крючок леску. Он заглянул через карниз и посмотрел вниз на сигарету, пятнышко грязи на земле. При виде этого страх пронесся от горла Эндрю до его желудка. Он оглянулся на Нила; при виде ледяных угольков в его глазах в груди Эндрю зародился прилив чего-то столь же сильного, как и страх. Он заметил, что Нил все еще сидит в пальто Аарона. В голову Эндрю пришла невинная мысль. Если бы Эндрю поцеловал Нила, пока тот был в этом пальто, Аарон пришел бы в ярость. — Давай попробуем что-нибудь, — сказал Эндрю. — Где я могу к тебе прикоснуться? Искры вспыхнули в глазах Нила; подпитываемые углеродом и водородом, они загорелись голубым. «Да. Это Нил» — подумал Эндрю. — Колени и ниже. Плечи и выше, — сказал Нил. Подозрительно аппетитные места; Эндрю подсел ближе. — Да или нет? — Да. До этого момента Эндрю не прикасался к ногам Нила, поэтому он потянулся к его коленям и приподнял их над своими. Нил не противился, лишь согнул колени, избегая прямых прикосновений, и откинулся назад, опираясь руками о крышу. Эндрю крепко обхватил Нила за плечи и поцелуем отстранил его от рокового падения. Он впился в губы Нила и почувствовал, как тот сильнее согнул колени и придвинулся ближе. На секунду сердце Эндрю остановилось… хотя нет; это сердце, это биение. Биение его сердца здесь и теперь. Остановить его можно лишь вырвав из груди. Когда Нил прижался к нему, он отчетливо осознал, как много точек соприкосновения сейчас существует между ними. Одна рука — на плечах Нила, своды ступней Нила — напротив бедер Эндрю, и вся его шея и выше во власти рта Эндрю. — Нил? — прошептал Эндрю. Он ненавидел уделять так много внимания пустякам, но еще больше ненавидел, что они могут вызвать приступ паники или флешбэки. — Да, — сказал Нил и наклонился вперед для поцелуя. Они шатко балансировали на грани контроля. Это было то, в чем нуждался Эндрю, то, в чем, как он думал, Нил нуждался больше, но тот, казалось, был жутко доволен доверием. Он позволил Эндрю сопровождать себя в изучении граней, в понимании которых у него явно было мало опыта; позволил Эндрю опробовать разные виды поцелуев. Эндрю внимательно изучал реакции Нила, выявляя лучшие из них. Нил расплавился, когда Эндрю пустил в ход свой язык. Он не очень хорошо отвечал на французский поцелуй, но Нил был настолько же заряжен, насколько распален Эндрю. Эндрю быстро выяснил, что Нилу нравится быть грубым, вкладывать весь дух. Он подтвердил свою гипотезу, проведя зубами по губам Нила без какого-либо намерения укусить. Нил пяткой прижался к ноге Эндрю, полностью согнув колени. Эндрю провел руками по носкам Нила и ощупал его подогнутые пальцы. Эндрю не очень-то интересовали ноги, но он должен был использовать каждую часть, какую бы только ни предложил Нил, — обнаженную и уязвимую, как на столе, который в любой момент могли опрокинуть. Чтобы еще лучше оценить тело Нила, Эндрю поднял руку, державшую того за плечо, и ощупал его шрамы под пальто, проследил линию челюсти и провел пальцами по волосам. Эндрю разорвал их слипшиеся губы и поцелуями прошелся вдоль острой челюсти Нила по другой стороне. Он прошептал слова Нилу прямо на ухо, чтобы отголоски звука пронеслись по его позвоночнику: — Можно укусить? — Да, — задыхаясь сразу же выдал Нил. Эндрю укусил Нила за мочку уха и свободной рукой подтянул к себе его дальнее колено. Заметив, что Нил вспотел, Эндрю отпрянул и постарался оценить его реакцию. — Все в порядке, — сказал Нил. Его лицо порозовело. — Забей на это. Уже побывав в подобной ситуации в прошлом, Эндрю кивнул. Нил крепко держал руки на бетоне. Столько самообладания. Так несправедливо. Эндрю решил, что позже предложит что-нибудь взамен. Сейчас ему нужно было проверить свою теорию. Эндрю проскользил языком по челюсти Нила к его уху и потянул за него, сумев заставить Нила затаить дыхание, к своему огромному удовлетворению. — Придурок, — пропыхтел Нил. Эндрю отстранился. — Хочешь, чтобы я остановился? Нил тяжело моргнул и взволнованно закатил глаза, когда понял, что не может лгать. — Ты же понимаешь, что я не хочу, чтобы ты останавливался. Глубоким, ровным и горьким, как темный шоколад, голосом Эндрю спросил: — Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? То, как Нил заерзал, заставило сердце Эндрю биться чаще. — На крыше?! Ну, да… я хочу, чтобы ты… я хочу, м-м, чтобы… ты можешь, ах… думаю, может быть… Эндрю прервал его заикания резким поцелуем. — Выполни свою часть сделки, или я сброшу тебя с крыши. Он смотрел, как Нил закрывает глаза и хмурит брови в раздумьях. Когда Нил открыл глаза, в них было столько решимости, что она поразила Эндрю. — Я хочу, чтобы ты прикасался ко мне, проходясь вниз по груди, пока не доберешься до моего члена; и после хочу, чтобы ты взял его в руку… если ты не против… и чтобы ты целовал меня в любых местах шеи, уха или рта; я хочу, чтобы ты сделал… помог мне… по… по… — На этом моменте Нил выдохся. Казалось, у него сейчас пойдет пар из ушей. Челюсть Эндрю отвисла, и из него вырвался ошеломленный возглас. — Ты хочешь, чтобы я подрочил тебе… на крыше? — апатично поддразнил он, внимательно наблюдая за тем, как Нил ерзает от смущения. — Разве здесь не прохладно? — Мне обязательно отвечать? — Да. — Да, да и не знаю. Эндрю закатил глаза. — Ты когда-нибудь делал это на холоде? — Нет. — Сухими руками? Нил посмотрел в сторону края крыши. — Нет. — Ты вообще когда-нибудь дрочил? — Ну… иногда? — Когда в последний раз? — Может быть… в десятом классе? Эндрю замер статуей. Это проблема. Конечно же, Нил не проводил сексуальных экспериментов над собой после насилия. Эндрю не понимал, как Нил может доверять ему, не доверяя при этом самому себе, однако такой уровень капитуляции пиздец как возмущал. Он с силой выскользнул из-под ног Нила. У Эндрю не было времени осмыслять ощущения от того, как Нил прижался к его носкам задней частью своих бедер. Нил вскочил на ноги. Спотыкаясь, он быстро попятился назад. «Блять, блять, блять» — подумал Эндрю. — Нил, — сказал Эндрю, когда Нил подошел к краю. Блять. — Нил, карниз. «Блять». — Абрам, — напряженно произнес Эндрю. Шаги назад прекратились. Нил с трудом дышал, подняв руки и сжав ладонями воздух вокруг головы. Потянувшись за чем-то несуществующим, он изогнулся так, что Эндрю мог видеть только его макушку. Нил закрыл лицо руками, растопырив и подогнув пальцы, еще больше отстраняясь от взгляда Эндрю. — Абрам, — повторил Эндрю. Он поднял руки вверх. — Абрам, это я. Эндрю. На улице холодно, пойдем внутрь. Нил вздрогнул, и его блестящие глаза окинули взглядом крышу. Уставились на дверь. Эндрю колебался. Не мог решить, дать ли ему пространство или погнаться за ним. Он вспомнил о повязках на руках Нила и решил пойти внутрь. Зайдя внутрь, Эндрю выглянул на лестничную площадку. Он услышал торопливые шаги и заметил тень. Дверь открылась и закрылась. Шаги прекратились. Слишком неожиданно. Место, где они должны были закончиться, находилось дальше, внизу. Он последовал за призрачным следом и вошел в коридор, в котором, как он думал, должен был оказаться Нил. Пусто. Эндрю ударил стену, впиваясь ногтями в холодную бесформенную текстуру. Леденящая пустота проникала внутрь него, сковывая кровеносные сосуды. Затрудняла дыхание. И в то же время жгла, заставляя оцепенеть. Было чертовски холодно. Он мягко ступал по ковру, поверхность которого была непривычна ногам. Она возвращала его в детство, во времена, когда он до вечера бегал по дешевому ковру. Дрался с остальными детьми, крадущими конфеты, которые он зарабатывал за хорошее поведение, и издевающимися над ним, упрекающими его во лжи. Никто и никогда не верил ему. Это заставило его вспомнить и другие случаи неверия в него. К примеру тот, когда он потерял свои ботинки, которые с него силой стянул Дрейк, пока прижимал к стене. Дрейк прижимал Нила к стене. Внутри не должно быть настолько, блять, холодно. «О тепле, придурок. Думай о теплых вещах». Горячее какао. Оно теплое, сладкое, приторное, похожее на Нутеллу. Дешевое на вкус могло быть как мел. Дорогое же, со вкусом лесного ореха в блестящей жестянке, которое покупала Би, снаружи пахло упаковочной бумагой и медью, а внутри — богатой, мягкой смесью из молотых какао-бобов и орехов. Он опустился на колени и прижал руки к ковру, сгибая и разгибая пальцы, словно погружая руки в измельченный какао-порошок. Ковер пах пылесосом. Эндрю отсчитал пульс и встал. Набрал номер Нила. Телефон издал три гудка, прежде чем начался отсчет: «0:00». — Нил, я тебе не нянька. В ответ последовало лишь частое дыхание. — Где ты? — Раковина. Эндрю зашел в мужской туалет. Откуда-то доносилось тихое учащенное дыхание. Он положил руки на пол и заглянул под кабинками. Никого. Эндрю закрыл глаза. Дыхание было близко. Он повернулся и наткнулся на свое отражение в зеркале, прежде чем увидел темный скрючившийся комок, спрятавшийся за раковиной и какими-то трубами. Нил прятал голову в коленях, прижимая их ближе руками. Эндрю присел на корточки. — Нил, — сказал он, — я начинаю считать. Один… Дыхание Нила страшно сбилось, когда тот сделал глубокий рваный вдох. — Нил, дыши. Нилу было тяжело дышать. Он попробовал вдохнуть еще раз, но вновь захлебнулся воздухом. Эндрю понял, что проблема была в самом дыхании; Нил пытался делать слишком большие вдохи, что было неудивительно, учитывая, что он сжимал себя слишком плотно, чтобы оставалось место для легких. Он был в панике, потому что не мог дышать, и не мог дышать, потому что был в панике. «Давай, уебок, используй свой чертов мозг» — подумал Эндрю. Раньше у него было наиболее ненавистное чувство — чувство вины. Он избавился от него при первой же возможности. Теперь он думал, что еще одно настолько же ненавистное чувство рвется наружу. Оно окутало его, как холодный туман, и высушило вены. Эндрю подавил это чувство. Нил начал царапать ногтями свои запястья под бинтами. В этот момент застывшая кровь Эндрю начала распадаться разрозненными хлопьями. — Прекрати, — сказал Эндрю. — Нил Джостен, стартовый нападающий команды «Лисы штата Пальметто». Нил не останавливался. Эндрю не был паникером, он не паниковал, он отступил. И чувствовал, как пытается похоронить все это. Эндрю решил побороться со своей обыденной реакцией. Он не мог позволить этому случиться. Иначе они оба превратятся в две травмированные и сломленные глыбы льда посреди пустой уборной. Эндрю пощупал свой пульс и проверил телефон: четыре тридцать восемь утра. Выбора не осталось, Эндрю сделал звонок. — «Эндрю? В чем дело?» — Би звучала бодро, хоть и проснулась только что. — У Нила паническая атака. — Он не хотел говорить, насколько сильная; Би и без того знала, что он бы не позвонил ей в такое время, если бы все не было так плохо. — «Что ты уже пробовал?» — Разговоры, дыхательные упражнения. — «Хорошо. Хм-м-м. Все люди разные, но попробуй вот что: используй что-нибудь, чтобы заземлить его. Поговори с ним о чем-нибудь успокаивающем, о чем-то, что его отвлечет». — Я не могу его касаться. — «Тебе не нужно касаться его, чтобы заземлить. У тебя длинные рукава? Может, есть ботинок? Шнурок от худи?» Двух последних вещей у Эндрю не оказалось, поэтому он протянул Нилу свой и без того длинный рукав, вспомнив, как тот завернулся в буррито с помощью гостиничных покрывал. Пальцы Нила разжались, и он схватил ткань, комкая ее. Эндрю представил перед собой одну из страниц учебника по физике, которую видел, и начал пересказывать одну из задач. — Парусник… движется на север со скоростью десять километров в час относительно воды. Вода течет на север со скоростью пять километров в час. Какова скорость парусника относительно земли? Дыхание Нила немного замедлилось, когда он сосредоточился на решении. — Пятнадцать километров в час, — выдохнул он. — Правильно. Если z равно x умноженному на в скобках три x в квадрате минус девять, то какова производная z? — …Девять x в квадрате минус девять. — Правильно. — Эндрю сглотнул. Он не привык так много говорить. — Велосипед равномерно ускоряется из состояния покоя до скорости семь целых одна десятая метра в секунду на расстоянии тридцать пять целых четыре десятых метра. Определите ускорение велосипеда. Нил молчал несколько секунд. — Ноль целых семь двенадцатых метров в секунду в квадрате. Какого? У Нила в голове что, ебаный калькулятор? Эндрю продолжал озвучивать задачи, как по математике, так и по физике, пока Нил не перестал сжимать себя. Спустя какое-то время он попросил калькулятор. Эндрю с удовольствием завершил звонок с Бетси и предложил ему свой телефон. — Семьдесят две целых восемьсот девяносто три тысячных, — сказал Нил. — Правильно. Теперь выйди и разомнись. Нил воспользовался рукавом Эндрю, чтобы выпутаться из закутка. Он потянулся и застонал; мышцы явно болели от долгого пребывания в тесноте. — Ты сказал мне «да», Нил. — Это было «да». Эндрю опустил подбородок. — Ты знал, что я мог случайно коснуться твоего бедра, но сказал «да». Ты попросил меня удовлетворить тебя, хотя вообще не прикасался к себе. — Подожди. — Нил наклонил голову. — Ты злишься, потому что я?.. Эндрю закатил глаза. — Да, и я не прикоснусь к тебе, пока ты этого не сделаешь. Просто ужасно, что освещение было таким слабым. Будь оно ярче, румянец на лице Нила виднелся бы гораздо отчетливее. Эндрю все равно запомнил его. — Ты… поможешь? Хорошо, что освещение было таким слабым, иначе Нил мог бы прищуриться и заметить на лице Эндрю отголоски удивления. Он повернулся и направился к лестнице. — Завтра ты встречаешься с Би, — только и ответил Эндрю.

***

В доме отца Нила все было острым: ножи, заточенные инструменты из железа и стали, угловатые стойки. Люди, с выпирающими костями, оружие и длинные ногти Лолы. Крупный отец, способный орудовать ножом пальцами ног. В доме Натана все покрывала были тонкими. Крик означал пытку. Ошибки — физическое наказание. В убежищах Мэри все было сделано из соображений практичности. Оружие было спрятано за каждой потайной панелью, под холодильником и приклеено скотчем к нижней части стола. Его мать не старалась отгородить ребенка от чего-либо. Когда маленький Натаниэль слишком близко подносил пальцы к кастрюле с кипящей водой или ударялся головой об угол шкафа, поскользнувшись на кафельном полу, мать наказывала его рукоприкладством и криками. Она знала, где нельзя оставлять явные синяки. Однажды его вызвали в кабинет школьного психолога. Тогда ему было около тринадцати лет. Они хотели поговорить с ним о стихотворении, которое он написал; в нем он упоминал монстра с рыжими волосами и ножницами. Он сказал, что этот персонаж связан с его отцом, но ему нельзя об этом говорить. Они позвонили в службу защиты детей. Его мать позаботилась о том, чтобы он уяснил, что ни при каких обстоятельствах больше нельзя общаться с психологами. Офис Би был полной противоположностью отчего дома Нила. Теперь он здесь, нарушает все обещания, данные матери, и сидит в милой, уютной маленькой комнатке. С кружкой горячего молока на теплой подушке, с причудливым кофейным столиком между ним и этой хлопающей своими совиными глазами женщиной. В углу комнаты лежали сложенные пледы и стояла книжная полка. Одна из полок была заставлена стеклянными фигурками. — Что ты думаешь о книгах? — спросила Бетси. Нил пожал плечами. — Правду, — подсказал Эндрю. Он настоял на своем присутствии, чтобы Нил не тратил драгоценное время Бетси. Нил уставился на свою кружку с молоком. — В них все по факту. Я их не закончил. Мы с Кевином ходили на ночные тренировки. — Почему ты их не дочитал? Бетси была страшно наблюдательна и заметила, что он не оправдал это ночными тренировками. Он не мог просто так взять и сказать: «Это бессмысленно, потому что я скоро умру» но какая-то часть его души хотела это произнести. — Не знаю, — сказал Нил. Эндрю отобрал у Нила горячее молоко и воткнул в него бумажную соломинку. Он начал пускать булькающие пузыри, немного вспенивая молоко. — Эй, — неспешно сказал Нил, — ты портишь мое молоко своим отравленным воздухом. Эндрю передал молоко Нилу, который сделал глоток из той же соломинки. Тепло проникло в его холодный желудок. Это чем-то напоминало суп во время болезни. Мать никогда не била его, когда у него был жар. — Я считаю их пустой тратой времени, — сказал Нил. Бетси внимательно рассматривала его. — Как ты считаешь, психическое здоровье так же важно, как и физическое? — Не совсем, нет. — Ты не можешь играть в экси пока у тебя панические атаки, Нил. Нил был уверен, что сможет. Но все равно кивнул. — Что вызвало твой вчерашний приступ паники? Он все еще был раздражен тем, что Эндрю рассказал ей об этом. — Прикосновение. — Была ли у тебя близость с партнером? Нил чуть не подавился своим молоком. Близость. — Ну, это… ах, да. — Это хорошо, что ты можешь доверять кому-то настолько, чтобы соглашаться на интимную близость. Ах, ты не против поговорить об этом в присутствии Эндрю? — Хватит ерничать, — сказал Эндрю, уткнувшись в свою кружку. Бетси улыбнулась и пожала плечами. — Я не буду предполагать. Бетси с каждой минутой становилась все более пугающе наблюдательной. Нил почти вздохнул. — Это был Эндрю. — Ты рассказывал ему о том, что может тебя спровоцировать? Эта идея не приходила Нилу в голову. — Нет. Он всегда слушает, поэтому я не видел смысла. — Тебе стоит подумать об этом. Нил посмотрел на Эндрю. — И ты тоже этого хочешь? Эндрю уставился на соломинку, из которой Нил пил молоко. Он сделал большой глоток горячего какао и слегка кивнул. На мгновение воцарилась неловкая тишина. — Может, мне просто произнести их вслух? — Давай я найду бумагу, если ты не против. — Бетси протянула листок, вырванный из блокнота, и карандаш. Нил составил список всего, что может испортить ему день: 1. Пальцы во рту. 2. Скованные запястья. 3. Назвать меня «красивым». 4. Назвать меня «хорошим мальчиком». 5. Укусы и царапанье шеи или ниже. 6. Затолкнуть меня в воду. 7. Руки вокруг запястий. 8. Держать мои руки за спиной. 9. Принуждать снять что-либо. Включая линзы. 10. Запах пота и ткани. 11. Кровь в глазах. 12. Майка-алкоголичка. 13. Нож, приставленный к шее. 14. Крики/вопли со стороны мужчин или женщин старше меня. 15. Прикосновения от бедер до талии, особенно сзади. 16. Костры на пляжах. 17. Звук, когда что-то прилипает к коже или отслаивается от нее. 18. Запах вина «Cabernet Sauvignon». 19. Пистолет Ruger GP100. 20. Отбеливатель, вкус. 21. Средство для мытья посуды, вкус. 22. Marmite, вкус и запах. 23. Электронные ножовки, в основном их шум. 24. Собаки породы бульмастиф. 25. Кровь в чрезмерных количествах. Или что-то похожее на нее. Особенно в железных ведрах. 26. Красный 6-фунтовый пожарный топор с тупым лезвием. 27. Большие тесаки для мяса в форме прямоугольника с отверстием в лезвии и темной деревянной ручкой, ржавые; звук заточки лезвий. 28. Мое настоящее имя или его вариации. 29. Звуки звенящего ремня. 30. Черный Subaru Impreza WRX. 31. Дешевые отели с дерьмовыми обоями и большими водоемами поблизости. 32. Иногда, ножи X-Acto. Эндрю и Бетси терпеливо ждали, пока он не спеша заполнял список. С оружием Натаниэль мог справиться в любой день, но Нил знал, что его разум непредсказуем. Более хрупок, чем ему бы хотелось. Он был уверен, что за Натаниэлем было что-то еще, похороненное или подавленное, но сегодня ему не хотелось копать. Когда он закончил, Нил протянул список Эндрю. — Ты поможешь, если я отдам его тебе? — Может быть. — Эндрю взял список и просмотрел его вдоль и поперек. Он передал его обратно. Нил положил бумагу на стол и стер весь свой легкий почерк. Он скомкал бумагу, расправил ее, затем сложил несколько раз и разорвал в клочья, после чего выкинул стопку в корзину для мусора Бетси. Бетси не выглядела удивленной маленькому спектаклю, который устроил Нил. — Есть ли что-нибудь, о чем я должна знать? Нил покачал головой. Он посмотрел на часы и увидел, что прошло довольно много времени, пока он составлял и уничтожал список. — Увидимся на следующей неделе. Бетси только начала вежливо прощаться, когда Нил уже вышел из комнаты. Эндрю ответил на ее прощание взмахом руки. Эндрю ничего не сказал об отсутствии опыта в терапии у Нила. Вероятно, он обмозговывал его список и размышлял о том, какие события могли быть связаны с каждым из пунктов. Догадаться об оружии, вещах, связанных с Дрейком, и поясе было легко, но Нил был уверен, что Эндрю будет трудно расшифровать «дешевые отели» и «Marmite». Они прибыли на стадион вовремя, чтобы успеть немного потренироваться. Большинство Лисов проводили их странными взглядами — они все еще недоумевали, какое событие так потрясло Нила. Лучше бы они никогда не узнали. Это было бы ужасно. То, что его товарищи по команде начнут заботиться о нем, будут бережны с ним и станут еще больше колебаться перед тем, как прикоснуться к нему. Это бы измотало его. Измотало бы их. Ничто так не сближает, как трагедии и травмы. — Вы точно не торопились! — крикнул Кевин. На этот раз Нил был благодарен Кевину за то, что тот оказался таким высокомерным придурком. Он сложил обе руки в форме мегафона, чтобы усилить свой голос. — Ага, мы ехали с половиной разрешенной скорости! Лицо Кевина исказилось от досады. — Слишком дерзко для человека, который постоянно пропускает легкие удары и не может попасть в левый верхний угол ворот, когда у него, блять, есть четкий обзор из правого угла; если бы он только… Нил перестал слушать бред Кевина примерно на половине. Было приятно, что хотя бы это не изменилось. — Думаешь, это смешно? Нил стер с лица наползшую улыбку Натаниэля. Она появилась непреднамеренно, но этого выпада оказалось достаточно, чтобы Кевин продолжил рычать на него до конца тренировки. Адреналин стер все его переживания, и экси заполонил мысли Нила. Он размышлял над советами и критикой Кевина в душе и во время переодевания. Он пялился на Эндрю на улице и думал об экси, как вдруг… …на дорогу выехал розовый кабриолет? Эллисон никогда не приезжала на тренировки на своей машине; это была броская и дорогая машина. Дэн и Мэтт махали руками сзади, Рене ехала на пассажирском. Эллисон взглянула на него сквозь солнцезащитные очки. — Залезай, лузер, мы едем за покупками. Нил по-птичьи склонил голову, слегка обидевшись. — Лузер? — Это отсылка, — сказал Эндрю. — Откуда? — Из классики. Эллисон надменно посмотрела на Эндрю. — Твои вкусы лучше, чем я думала. — Хочешь поехать с нами, Эндрю? — предложила Рене. Эндрю повернулся к Нилу. — Напиши мне, — сказал он по-немецки. Нил качнул головой в сторону и перешел на немецкий. — Почему бы просто не пойти с нами? Я не понимаю, почему ты продолжаешь разделять команду, хотя все мы Лисы. — Ты — нет. — Тогда кто же я? — Ничто. — Так я больше кролик или ничто? — Ты — раздражитель. Нил ничем не выдал своего веселья. — Ты поедешь, да или нет? Сначала Эндрю ответил непоколебимым молчанием. Нил видел его насквозь. По прикидкам Нила Эндрю был на семидесяти процентах. Он учился различать всевозможные виды молчания и неподвижности, которыми Эндрю заменял эмоциональные реакции. Молчание такого рода означало размышление. — Да, — сказал Эндрю по-немецки. Он посмотрел на Эллисон и по-английски сказал: — Торговый центр. Эллисон, Мэтт и Дэн переглянулись между собой. Рене улыбалась и явно пребывала в замешательстве, о чем Нил догадался по своему обширному опыту во вранье. Дэн выглядела настолько же самодовольно, насколько и удивленно. — Так вышло, что он собирался в торговый центр, — сказал Нил. — Я поеду с вами, ребята. Эллисон отстраненно кивнула. — Самое время оценить эту красотку. Нил сел на заднее сиденье рядом с Дэн. Вскоре после того, как они отъехали, Мэтт нарушил тишину. — Как ты это сделал? Нил недоуменно взглянул на него. — Сделал что? — Давай без этого, чувак, — Мэтт приподнял бровь. — Ты меня понял. Что ты сказал Эндрю по-немецки, чтобы он согласился поехать с нами? — Я спросил. — Рене тоже спросила, и он не ответил «да». — Но и «нет» он тоже не сказал, — ответил Нил. — Что определенно не означает «да». Никогда не принимай это за «да». Но это и не совсем «нет». Не «нет», а… Ты меня понял. Мэтт потянулся на своем сиденье и откинулся назад. И сразу начал смеяться; Дэн присоединилась к нему. — Нил, — начал Мэтт, — ты офигенный. Это был неприкрытый комплимент. Искренность так и сочилась из них. Это было слишком искренне, и Нил переключил внимание на длинные рукава Рене. Подумал о том, что у нее останутся шрамы на руках. Возможно, навсегда. Напоминания. — Боже, — вздохнула Эллисон. — Почему ты выглядишь так, будто собираешься помереть, каждый раз, когда кто-то делает для тебя что-то приятное? — Прости, — сказал Нил. — Спасибо. — Так-то лучше. — Эллисон вновь переключилась на дорогу. Чувствуя, что Нилу не по себе от беспокойства Мэтта и Дэн, Рене нашла выход: — Так что, Нил, кого ты приведешь на Зимний банкет? — Наверное, никого. А ты? — Обычно я приглашаю Эндрю. — В принципе, это все объясняет, — прошептала Нилу Дэн, сидящая на коленях у Мэтта. — Объясняет что? — прошептал он в ответ. — Между ними что-то есть, — наигранно и достаточно громко прошептала Дэн. Рене взглянула на задние сиденья и улыбнулась так, будто ничего не услышала. Она не могла знать о Ниле и Эндрю, но она определенно знала, что не интересна ему. — Хочешь поставить на это? — спросил Мэтт. — Думаю, он пойдет с ней, потому что не сможет вынести кого-то другого. — Я прямо тут, — сказала Рене. — Обойдусь, — отмахнулся Нил. Рене уставилась в окно. — Может, я сделаю подруге одолжение и пойду с Эллисон вместо него. — Не надо делать подруге одолжение. Этот урод как раз проснется к тому времени, как я соберусь на банкет. В любой другой компании это могло вызвать неловкость. Предположение, что человек, находящийся в коме, пробудится в течение двух недель только из-за своей зловредности. Эллисон сказала это без какого-либо печального намека в голосе. Вместо того чтобы молить, Эллисон командовала. Она приказывала чертовой Вселенной разбудить Сета. Мягкая улыбка тронула губы Нила, когда тот посмотрел в боковое стекло. Он представил, как Эллисон встречается с его матерью. О, это было бы столкновение, достойное учебников истории. Его внимание привлек щелчок. — Отправляю это в групповой чат, который мы только что создали, — сказала Дэн. Через секунду Нил получил уведомление: фотография, на которой он улыбается, а порывы ветра лохматят его волосы. Она отправила сообщение с текстом: «Редкая улыбка Нила замечена в дикой природе». Ники отправил сердечки ❤ Эндрю прислал сообщение: «Парковка у JCP». Они встретились и начали прогулку по просторам торгового центра. Дэн то и дело оглядывала всех, словно не веря, что они спонтанно собрались вместе, чтобы походить по магазинам. Оказавшись в дорогом бутике, они разделились, чтобы осмотреться. Эллисон и Эндрю оставались в пределах видимости, рассматривая костюмы и сравнивая их с Нилом, который шаркал на месте. — Думаю, серо-голубой с кремовой рубашкой. — Эллисон держала костюм рядом с Нилом и прищурила один глаз. Она опустила его, когда к ним подошел Эндрю. — Кремовый — слишком теплый оттенок для синего; выбирай бледно-дымчатый или другой холодный, — сказал Эндрю. Это было, пожалуй, самое большее, что Эллисон слышала от Эндрю за последний месяц. — У него теплый подтон кожи, разве нет? — спросила Эллисон. — Нет. Нейтральный. — Правда? Нил, покажи мне свои вены. Нил протянул запястье, и Эллисон наклонилась, чтобы осмотреть вены, проступающие сквозь бинты. Она хмыкнула. — Это «бледный дым». Но я все равно хочу попробовать и другие комбинации. Я наслаждаюсь тем, что наряжаю нашего красивого мальчика. — Она вручила ему несколько подобранных костюмов и подтолкнула к примерочным. — А теперь иди и сними эту убогую одежду. «Красивого мальчика. Сними эту убогую одежду». Эндрю шагнул навстречу Нилу. — Включается кран, и вода вытекает со скоростью v, равной t в кубе минус t в квадрате плюс четыре деленные на два. Единицы измерения — галлоны в минуту, где t — количество минут с момента включения крана. Сколько воды вытечет из крана в течение первых двух минут после включения крана с точностью до галлона? — Прости, — вежливо сказала Эллисон. — Что, блять? Нил посмотрел на Эндрю так, словно на нем был написан ответ. Он закрыл глаза и в течение двух минут совершал математические подсчеты в уме. — Одиннадцать галлонов, — сказал он. Эндрю кивнул. Нил улыбнулся Эллисон. — Он помогает мне с задачками. — Ла-а-адно? — сказала Эллисон. — А теперь поторопись. Нил примерил несколько костюмов. Каждый раз, когда он выходил, Эллисон наблюдала со стороны и корректировала некоторые оттенки. В какой-то момент она принесла пальто, которое выглядело почти так же, как и то, что он мерил до этого. Затем заставила его снова примерить предыдущее. Наконец, Эндрю подошел и протянул Нилу подобранный костюм. Он был темно-сине-серым с оттенком, который каким-то образом не акцентировал внимание на глазах Нила, когда тот смотрелся в зеркало. Эллисон поставила туфли под дверь, и через секунду их поменяли на другую пару. Он улыбнулся, когда понял, что Эндрю поменял ее пару на что-то менее блестящее. Нил полностью оделся и разгладил костюм, нервно поправил волосы пятерней. Он вышел, и Эллисон начала пристально изучать его вид. — Шестьдесят пять процентов, — сказал Нил. Потому что отчетливо видел безмолвное одобрение на ничего не выражающем лице Эндрю. — Заткнись, — сказал Эндрю. То, как дернулась его бровь, говорило: «Мне не нравится, что этот счетчик так стремительно уменьшается». Нил тоже чувствовал, что начинает уставать, но отдыхать было некогда. Даже имея все время мира, Нил никогда бы не смог понять каждую частичку существа Эндрю. Тем не менее, он собирался изучить его, как гребаного Одиссея. — Мне нравится, — сказала Эллисон. Она не услышала разговора, потому что была слишком занята оценкой наряда Нила. Эллисон успела сделать снимок, прежде чем Нил отскочил в сторону. Он заметил, как Эндрю проверил свой телефон и несколько раз что-то нажал в нем. Он посчитал нажатия: один, два, три. Или: открыть приложение, выбрать изображение, сохранить. Нил спрятал свое самодовольное выражение лица за дверью раздевалки. Он снова надел свою обычную одежду и увидел, как Ники устраивает мини-показ мод. Эндрю и Аарон пропали на некоторое время. Когда они вернулись, Аарон нашел для себя что-то базовое, а Эндрю — что-то похожее, но каким-то образом лучше подходящее к его более широкому телосложению и придающее его лицу вполне здоровый оттенок, а волосам — яркости; добавляющее взгляду остроты. Этот пронзительный взгляд метнулся к Нилу всего на мгновение, но Нил ни за что на свете не упустил бы его. Время шло. Не останавливалось. Нил не мог заставить его остановиться. У него не было столько силы воли, чтобы бросить вызов Вселенной, как это делала Эллисон. Он не смог остановить время, когда его мать истекала кровью, в те мгновения между последними обещаниями, которые она брала с него, и огоньком, потухшим в ее глазах. Он старался не отвечать на звонки и игнорировать сообщения, но вчерашнее утро застало его врасплох. В четыре часа утра они ему уже не грозили. Если бы у него было одно желание, то звучало бы оно примерно, как: не умереть от бессонницы. Телефон Нила зажужжал. Он удержался от того, чтобы вздрогнуть, и посмотрел на уведомление, которое прислал Эндрю: «ζ(s)=1+1/2s+1/3s+1/4s+...=∞∑k=1 1/ks». Нил ответил: «Ты реально только что скопировал гребаную Дзета-функцию Римана и прислал мне?» Эндрю: «Реши задачку, математический наркоман». Нил: «Это не математическая задачка?» Эндрю: «Прямо, как и ты. Но обе должны быть решены». Это был особый язык Эндрю, к которому Нил быстро приспосабливался. Он не сразу понял, что значит «быть решенным». Нил воспринял это как метафору своего выздоровления. Недавний разговор с Бетси прошел не совсем гладко. Однако они никогда не были частью их сделки. Нил предпочел бы никогда не открываться. Если бы он впустил ее и вселил в нее надежду, то через несколько дней разрушил бы ее. Они принесли свои костюмы на кассу, и у Нила разбежались глаза от цен. Эллисон продолжала настаивать на том, что оплатит, но Нил, чувствуя огромную вину, отказался, твердо сказав: «Нет». Он подчеркнул это слово настолько, что Эндрю посмотрел на Эллисон сверху вниз — на самом деле он смотрел вверх, но создавалось впечатление, что он смотрел вниз — с угрозой, природу которой она не смогла понять. Они вышли, и совместное командное время истекло, так как все разошлись по разным бутикам. Нил проследовал за Ники в книжный, в котором тот, казалось, прятался за полками. У него не очень хорошо получалось быть незаметным, и глаза Нила сразу же приметили кончик его пальца. — Почему вы все такие пугливые? — спросил Нил. Ники приподнял книгу на уровень рта и прошептал, прячась за ней: — Я собирался купить секретный подарок на Рождество. — Вы обычно дарите подарки? — Ага. — Ники взял в руки книгу. — У нас есть своего рода правило: купи что-нибудь дешевое и полезное или принеси поесть. — В другом конце магазина Эндрю просматривает бестселлер о загадочном убийстве. — Эндрю, кажется, даже не отмечает Рождество. Я никогда не видел, чтобы он дарил подарки, но Аарон иногда дарит ему всякое. — Может быть, Эндрю дарил что-нибудь, а ты просто не знал. Ники прищурился. — Хм. Может быть. В итоге Ники поставил книгу обратно, а Эндрю купил книгу о загадочном убийстве. Они зашли в необычный шоколадный магазин. В нем пахло какао и карамелью, а его стены были почти черного цвета. Нил оглядел витрины. Если он собирался купить подарок, то это должно быть что-то недолговечное. Он остановился, когда заметил витрину с темным шоколадом местного производства, разделенную на категории по процентному содержанию какао в плитках — от пятидесяти процентов до девяноста девяти. Он заметил изящную плитку девяноста трехпроцентного темного шоколада и ухмыльнулся. Как бы он ни хотел ее купить, она бы оказалась слишком горькой на вкус Эндрю. Он шел вдоль прохода, пока не заметил шестидесяти пятипроцентный шоколад; Нил снова улыбнулся, убедился, что Эндрю не видит, и купил эту плитку. Из нее не выйдет рождественский подарок, это просто закуска. Что-то не требующее ничего взамен. Ничто, по большому счету. То, о чем можно забыть. С этим Нил мог жить. В улыбке Нила был намек на Натаниэля. «Ха-ха. Жить». Взгляд Эндрю, как сосулька, прорезал стеллажи. Нил стер с лица все следы улыбки Натаниэля и вышел из магазина, дожидаясь, пока Эндрю оплатит покупки. Когда они шли по парковке, полосы, отбрасываемые солнцем, заполоняли собой небо. Кевин вообще ничего не купил, а Ники был обвешан пакетами, как вешалка. Нил был уверен, что некоторые вещи тот покупал просто ради удовольствия. Как же это рискованно — тратить деньги ради удовольствия. Дэн позвала Нила. — Эй, спасибо за сегодня. Нил моргнул. — За сегодня? — переспросил он. Дэн улыбнулась его непониманию. — За то, что привел всех в одно место. И каким-то образом убедил Эндрю согласиться. Слушай, ты уже оказал мне услугу, так что не считай, что это обязательно, но пятнадцатого числа у нас будет вечеринка по случаю окончания семестра. Если ты сможешь как-то убедить его прийти, я буду обязана тебе вдвойне. Пятнадцатого числа. За день до Зимнего банкета. — Ты мне ничего не должна, — сказал Нил. — Я постараюсь. Она благодарно улыбнулась. Будто он был добр. Его телефон пиликнул, и он, не задумываясь, проверил его, отчасти ожидая увидеть фотографии Ники, борющегося со всеми своими пакетами или позирующего в стильных шмотках. «44». — Это меньшее, что я могу сделать, — сказал Нил.