Эндрю: крыша через полчаса Прочитано в 6:03
Нил: печатает… Нил: Эндрю несколько минут наблюдал, как Нил то набирает, то удаляет сообщения. Раздражающий Кролик. Он начал прокручивать в голове всевозможные сценарии, во что мог вляпаться Нил.Эндрю: нил Доставлено
Он подождал несколько минут. Ничего.Эндрю: оставишь прочитанным, и я убью тебя Доставлено
Сообщения больше не прочитывались.Эндрю: 98% Доставлено
Возможно, его телефон разрядился, и поэтому Эндрю не видел, как Нил набирает текст. Либо его игнорировали. Если только телефон Нила не оказался у кого-то другого. Или он уронил его. Или запаниковал настолько сильно, что не смог набрать связный текст. Эндрю написал Ваймаку, Эбби и Би и получил быстрые, обеспокоенные ответы. Нила ни с кем из них не было, и на стадионе — тоже. Лестница под ногами будто исчезала с каждым шагом, пока Эндрю спускался, чтобы проверить заброшенную душевую в неиспользуемом коридоре. Он проверил нижнюю часть лестничной клетки. Проверил коридор общежития и вошел в свою комнату. Эндрю распахнул практически все двери. — Может, прекратишь наконец хлопать?! — крикнул Аарон. — Что ты делаешь?! Эндрю ничего не слышал, кроме слов, крутящихся в голове. «Доброе утро, солнышко. Увидимся позже. И постарайся не убить меня». Кролик. Наркоман. Идиот. Его кривая обучаемости — это ебаная горизонтальная линия. Или даже кривая с отрицательным уклоном. Склон, с которого Эндрю летит вниз, хотя уверен, что ногами стоит на твердом полу. Эндрю убьет его. Схватит Нила и утянет за собой. Проскребется вместе с ним кожей по наклонной и обернется грудой костей. Он забрался на кухонную тумбу и проверил верхнюю часть холодильника. Просто чтобы… «Просто чтобы убедиться?» Убедиться в чем? В том, что Нил не уменьшился до размеров гребаного муравья? Будто тот стал бы прятаться возле дверных петель или на задней стенке шкафа рядом с запасной коробкой капсул для стирки… Не стал бы. Не стал бы, потому что он — ебаный лжец и кролик, который нарушил все обещания, данные Эндрю Миньярду. Лжец. Этого следовало ожидать. Вот мир и наклонился, на 23,5 градуса. Тысяча третье нарушенное обещание, данное Эндрю Миньярду. Он мысленно решил одну из математических задачек, до смерти обожаемых этим ебучим наркоманом. «А что, если он уже умер? Нельзя умереть, если уже мертв… Нельзя умереть, если уже мертв. Он не мог. Не мог. Не мог. Поверь в него, жалкая пародия на защитника. Заткнись. Поверить ему? Он лжец. Где еще мог спрятаться маленький кролик? Зарылся в нору… закопался в норе. Умер. Ожил. Начал кричать. Стучать. По крышке гроба. Нет, нет, нет, нет…» Никто никогда не слушал Эндрю, когда он говорил «нет»? Так ведь? Ладони высохли. Потрескались и покрылись пылью, пока он осматривал все, к чему Нил мог когда-либо прикасаться. Эндрю проверил под письменными столами. Даже откинул назад стул Аарона. Просто чтобы убедиться. — Какого хера? — спросил его Аарон. Эндрю подошел к хозяйственному шкафу и заметил панель в задней части. Вероятно, за ней было спрятано что-то вроде обогревателя, вентиляционного отверстия или проводов, с которыми не хотели разбираться местные спортсмены. Она была небольшой, но Нил был гибким. Он смог бы поместиться за ней. Кто-то смог бы затолкать его туда. У него же клаустрофобия, вдруг он застрянет? Вдруг начнет рвать ногтями собственную кожу? А что, если он взял с собой нож? Эндрю уже видел ножи на кухне, пересчитал их в уме. Все были на своих местах. — Руки. Эндрю! Эндрю, ХВАТИТ! Твои руки! У Эндрю были обычные руки, как и у всех; ими люди любят прикасаться к вещам. Любят прикасаться к тем, кто не хочет и не должен быть тронутым, и поэтому Эндрю собирается отрезать всем им руки. Всем в мире, чтобы Нилу не угрожали прикосновения, на которые он не давал согласия. Даже свои. Эндрю не беспокоило, что его руки чесались, зудели и краснели, а панель за шкафом все никак не поддавалась. Ведь она была привинчена, а руки Эндрю были слабы; и он терял время, пока трогал ее руками. Трогал руками Нила. Руками, которые сразу же одергивал, едва ощутив прикосновение. Эндрю бросился на кухню. Принялся открывать все шкафы размером с Нила; он делал это настолько быстро, что ветер развевал его волосы. Холодильник. Они есть везде, если только Нила не замуровали в стену или не спрятали под видом чьего-то скелета. — Да, он очень странно себя ведет. Я не знаю, что делать. У него все руки исцарапаны, потому что он пытался оторвать панель за шкафом. Эй… Эндрю! У меня Бетси на линии, она хочет поговорить… Эндрю отпихнул стоящего перед ним человека и через несколько секунд уже стучал в комнату Мэтта и Ники. Ничего в жизни Эндрю Миньярда не длилось настолько же долго, как это десятисекундное ожидание. Времени оказалось достаточно, чтобы поразмыслить над тем, как он будет вытягивать нервы Нила вместе со своими, а затем связывать их воедино, чтобы тот никогда больше не смог сбежать, чтобы Эндрю знал о каждой ебаной мысли Нила. Каждом блядском сомнении. Каждом дюйме боли, которую мог бы ощутить Нил. Их нервы спутались бы в клубок, который ни за что не получилось бы развязать. Эндрю заколотил снова, так сильно, что почувствовал, как руки до локтей пронзила острая боль. Мэтт открыл дверь; поначалу выглядя растерянным, а затем — невероятно озадаченным, когда Эндрю протиснулся мимо и влетел в комнату. — Э-э-э… что ты делаешь? — спросил Мэтт. С недоумением наблюдая за Мэттом, Эндрю провел ту же рутинную проверку, что и в своей комнате. Кухонные шкафы, платяные шкафы, сами комнаты и, наконец, ванная. — Эй, эм, я не против беспорядка, но, может, скажешь, в чем дело? — Он такой с тех пор, как пришел несколько минут назад. Я звонил Бетси, но он не отреагировал. Эндрю встретил сопротивление ручки и постучал пять раз. — Занято! — крикнул Ники за дверью. — Ты звонил Бетси? Зачем? — Его руки, Мэтт! — О-о… ох, блять! Эндрю пнул дверь ногой. Это вернуло его в воспоминания о том, как он пробивал дыру, как в джинсы врезались деревянные щепки. «Только не это. Этого больше не должно было случиться. Дрейк мертв. Дрейк мертв». Щепки не появились, нога Эндрю всего-навсего ударилась о твердую деревянную дверь. — Господи, мужик!.. Дверь с грохотом распахнулась, и Эндрю, спотыкаясь, ввалился внутрь. На секунду перед ним мелькнул образ кровати, головы и бордовых брызг. Пальцев Нила в чужой хватке: обескровленных, белых как снег. Он услышал не крик Нила, а вопль Ники из душа. — Эндрю, какого хуя?! — воскликнул кузен из-за душевой занавески. Эндрю проверил под шкафами — ничего. Затем вышел и направился в комнату девочек, не обращая внимания на то, что Мэтт идет за ним. Эллисон открыла дверь и вскинула брови, увидев перед собой Эндрю. Взглянула на Мэтта, который пожал плечами, и на Аарона, который, как Эндрю только сейчас понял, держал аптечку. Эндрю схватил аптечку на случай, если она понадобится Нилу, который мог снова расковырять раны на руках. Вдруг, пока Эндрю не будет рядом, чтобы позаботиться о них, он снова ненароком причинит себе боль? — Нила здесь нет, — сказала Эллисон. Эндрю все равно прошел мимо нее и начал проверять платяные шкафы. Блять… Эндрю еще не проверял руки Нила после произошедшего на банкете. Насколько он знал, это могло спровоцировать рецидив. У некоторых причинение вреда себе, например, порезами, могло войти в привычку. Поначалу Эндрю думал, что сделает это лишь единожды; думал ли Нил так же? Он понятия не имел, о чем думает Нил. Сначала он видел перед собой безмозглого кролика, но этот тупой ебаный кролик превратился в нечто гораздо, гораздо худшее — в мученика. Дэн отступила от шкафа, когда Эндрю открыл дверцу и заглянул за вешалку с пальто. — Какого хрена он делает? — пробормотала Дэн, обращаясь к Мэтту. — Понятия не имею, — ответил Мэтт потрясенным шепотом. — Эндрю! — крикнул Аарон. Эндрю прошел мимо Дэн и распахнул дверь в спальню. Рене причесывалась, сидя за туалетным столиком. — Эндрю? — она увидела его в зеркале. — Тебе что-то нужно? — Нил, — сказал Эндрю. В спешке он опустил «пропал». Не было времени на лишние слова. Он знал, что, вероятно, теряет время, проверяя каждый угол, где потенциально мог находиться Нил, но нужно было проверить все. Как только он закончит обыскивать всевозможные места, что еще нужно будет проверить? Что, если у него не будет никаких зацепок, что, если он останется ни с чем? Все, что он сможет — это ждать. Он будет ждать. Будет ждать. Ждать чего? Ждать, пока они будут делать с Нилом все, что только вздумается? Люди могут быть необычайно изобретательными. И Эндрю не знал, кто эти люди. Люди, которые наверняка забрали Нила и поступили с ним соответствующе. Если только кролик не сбежал. «Мученики не сбегают». Нил бы не сбежал. Он бы не смог. Неужели все это было слишком для него? Почему Эндрю не проверил? Он должен был заметить. «Ты знал и ничего не сделал. Тупой ты уебок». Он знал только об отметинах, оставленных на Ниле его отцом. Отцом, о котором дважды говорили, что он мертв; мертв только на словах. Мысль душила едким дымом. Выходит, отец Нила был очень даже жив. И все же существовала какая-то преграда, которая мешала Эндрю вспомнить имя, которое он уже слышал очень давно. Ниточка, сверкающая, как паутинка в темной комнате, соединяющая Эндрю с Нилом. Обыскивая спальню, Эндрю развернул перед собой свою ментальную карту тела Нила. Вспомнил его шрамы. Утюг. Регулируемые параллельные резцы. Зазубренный нож. Колючая проволока. Вода. Ножи «X-ебать-их-в-рот-acto». Как только Эндрю закончил обыскивать все в комнате девочек, вышел за дверь и прислонился к стене в коридоре. Остальные Лисы, казалось, проявляли огромный интерес к загадке, известной как Эндрю, и перемещались вместе с ним, подобно косяку рыб. Эндрю игнорировал их, предпочитая телефону. «Натаниэль Веснински», — тогда сказал мужчина. «Натаниэль Веснински» — Нил ненавидел, когда его так называли. «Натаниэль Веснински» — это имя Эндрю мог бы набрать в поисковой строке телефона, если бы захотел разорвать эту тонюсенькую нить надвое. Подождите. Когда Нил лгал ему? Эндрю прокрутил в голове каждое слово, которое Нил когда-либо говорил ему после заключения сделки «Без лжи». Стенограмма пронеслась в голове. Перечень слов и фраз. Каждое слово, за исключением бесполезных мелочей. «Доброе утро, солнышко. Увидимся позже. И постарайся не убить меня». — «По одному шагу, — сказала Би на ухо Эндрю. — Ты меня слышишь? Скажи, что не так, и просто продолжай делать шаг за шагом». «Доброе утро, солнышко». Эндрю до безумия ненавидел Нила Джостена. «Увидимся позже». Подробнее, Нил. Больше, блять, подробностей. «Увижу позже»? Живым? Мертвым? Висящим на веревке? Истекающим кровью, как рыба на крючке? — «Эндрю? Ты меня слышишь?» Ники высунул голову из своей комнаты. С волос капало. — Эндрю? Эй? Что с тобой? — он огляделся. — Он сказал, что это из-за Нила, — сказала Рене. — Не беспокойтесь. Я отвезла его в аэропорт сегодня утром, — сказала Эллисон. Эндрю развернулся так быстро, что Эллисон вздрогнула еще до того, как он успел достать нож. Он заставил ее рухнуть на колени и прижал к земле, приставив лезвие к горлу. — Куда, — это был не вопрос. Эндрю не был настроен задавать вопросы. Либо ему скажут, куда делся Нил, либо он самолично выкорчует правду из теменных долей окружающих, вырвав их мозги через позвоночники. — Отстань от нее, — сказала Дэн. — Мне плевать, если это будет стоить нам сезона, но я посажу тебя на скамейку запасных, если из-за тебя пострадает член команды. — Эндрю, — предупредила Рене. — Она не сможет рассказать, если ты перережешь ей связки. — Он ничего не говорил, — выдохнула Эллисон. — Только то, что собирался повидаться с семьей. — С кем? — потребовал Эндрю. Семья? У Нила нет семьи. Его мать мертва. Отец должен был умереть. Оба варианта могут оказаться неверными. Даже несмотря на заключенную сделку. Нил обещал. Обещал. Еще одно из тысячи трех пустых обещаний, данных Эндрю Миньярду. — Он не сказал! — сердито настаивала Эллисон. Она не теряла самообладания, несмотря на вероятно неизбежную смерть. — Куда? — Ты уже спрашивал! — указала Эллисон. — Я ни хрена не знаю! А теперь отвали от меня! Мы с твоим парнем немного сблизились, поэтому ему вряд ли понравится, если ты меня убьешь. — Связь, — механически проговорил Эндрю. Во рту был привкус металла. Металл. — Мы поговорили. Я сказала, что возьму его на шопинг, и он ответил: «Когда-нибудь», а это значит, что куда бы он ни полетел, он планирует вернуться. — Причинение боли Эллисон не поможет тебе найти Нила, — предупредила Рене. И Эндрю это понимал. Понимал, блять. Но руки наливались кровью и дрожали, словно причинение боли кому-то могло решить все проблемы. Все тело будто было бомбой, едва сдерживаемой нитью, намотанной вокруг мизинца. Одно обещание из тысячи трех. Первые сто дарили надежду. Первых ста Эндрю ждал с нетерпением, пока медленно, чертовски медленно — как скала, срывающаяся в океан, — надежда не начала гибнуть. Казалось бы, мог и научиться, после всех тех, кто уже подводил его в прошлом. Сердце Нила билось под кончиками его пальцев. Живо. Громко. «Тук. Тук. Тук». «Постарайся не убить меня». Эндрю вырвет вены Нила из-под кожи и обмотает вокруг своего запястья, чтобы чувствовать все, достаточно сильное, чтобы задеть Нила Джостена за живое. Будет знать, когда он дышит, знать, когда перестает. Будет знать, когда он паникует, а когда нервничает. Когда пугается и когда выбивается из колеи. Эндрю сможет ощущать изменение ритма, поймет, расслаблен Нил или спит. Почувствует каждую правду и ложь, благодаря пульсирующей массе, намотанной на руку. Согнув пальцы несколько раз, Эндрю выронил нож. Аарон стоял у стены, а его телефон лежал на полу. Эндрю понял, что тот — источник голоса Бетси. Сверкнул нож. Блеснул телефон. Руки Эндрю запахли железом. Начали пульсировать, похоже, от боли. Эндрю встал и схватил своего близнеца за ворот рубашки, прижав к стене. — Рассказывай, что Нил делал сегодня утром, — теперь Эндрю заметил, что его руки испещрены царапинами, которые он получил, пока пытался отодрать заднюю панель от шкафа. Вокруг ногтей виднелись небольшие следы крови. Она не была похожа на ту, что могла принадлежать Эндрю. Или на ту, которой мог истекать Нил. В глазах Аарона отразились его же черты, но с примесью ужаса. — Что он… что? Я, блять, не знаю! Я спал! Просто скажи, в чем дело! «Как будто тебе не плевать». Эндрю достал из-под повязок еще один нож. Аарон стиснул зубы. — Ладно! Он, вроде бы, подготавливал всякую херню для своей тупой утренней пробежки, на которую ходит каждое утро! Захлопнул пару ящиков, проверил свой странный сейф! «Сейф». «Сейф». «Сейф». Эндрю так зациклился на поиске выцветших коричневых волос ненастоящего оттенка — «Волосы — фальшивка, как и сам Нил Джостен. Он — иллюзия. Несбыточная мечта. Ложь», — что ему даже не пришло в голову заглянуть в сейф, который Нил прятал под их кроватью. В существовании сейфа — как и в существовании самого Нила Джостена — Эндрю не сомневался. Он стал обыденностью, объектом на фоне жизни. Чем-то постоянным, прилипшим Эндрю рубцом к коже. Эндрю снова влетел в их комнату. Дверь отворилась с такой силой, что воздушная волна всколыхнула экси постеры на стене. Они с шумом вернулись на свои места. Он залез под кровать и вытащил сейф, который оказался небольшим, дорогим и раздражающе надежным. Эндрю оглянулся на скопище людей, зашедших вместе с ним. Бросил взгляд на Рене, стоящую между ним и остальными Лисами, представляя собой своеобразный барьер. Эллисон, потирая шею, взглянула на Эндрю в ответ. Рене кивнула и села на пол рядом. — Сталь с механическим замком, — сказала она. — Надежно. Открыть можно только с помощью промышленного лазера или взламывающей сейф дрели. Пора за покупками.***
— Putain de bordel de merde! Рука легла Нилу на спину, и он отшатнулся — тело отозвалось немым криком. Он закашлялся старой кровью. Кожа ощущалась жидким цементом, который уже начал подсыхать. — Спрашивай, — сказал он по-французски. Когда болела челюсть, на этом языке говорить было легче, чем на английском. Раздраженный вздох. — Позволь тебе помочь. Это было не «Да или нет», но Нил согласился. Француз перетащил его на кровать и прижал пакет со льдом к лицу. Сначала Нил вздрогнул, но затем прильнул к нему. — Пять долбаных минут, а тебя уже избили до полусмерти, — сказал француз. — Ты и дня так не протянешь. Что ты наделал? Нил прищурился, приоткрыв опухший глаз, и увидел, как Жан Моро достает аптечку. — Я спросил, в порядке ли вещей иметь проблемы с папочкой в семье Морияма. — Mon Dieu, je vous en supplie, — простонал Жан. — Бог тебе сейчас не поможет, — сказал Нил. Жан вытер кровь с лица Нила влажной тряпкой. — Вижу. Откуда ты знаешь французский? — Какая разница? — Разница появится, если начнешь говорить на нем в присутствии Рико. Он не любит, когда люди говорят на языках, которых он не понимает, а еще он опаснее Хозяина, просто потому, что отбитый на всю голову, — Жан поддержал Нила рукой. — Послушай, Нил. Я могу помочь, но только если ты поможешь мне. У тебя будет меньше шансов пострадать, если будешь слушаться Хозяина. Кожа Нила зудела в местах, к которым прикасался Жан. — Не трогай меня. — Если у тебя гаптофобия, тогда ты попал в неподходящее место. — Только не говори, что командный психиатр поможет мне с ней справиться? Жан нахмурился. — Ты в Гнезде. Командный психиатр ни хрена не делает, кроме как посылает липовые отчеты, в которых расписывает, в каком хорошем психическом состоянии мы находимся. А теперь мне нужно твое слово, что ты больше не станешь его раздражать. — Прости. Не нарушаю обещаний. — И как, получается? — Могло быть и хуже. — Скоро будет. Если не слышал, Вороны тренируются по шестнадцать часов в день. Будь готов к тренировке через десять минут. — Ебанутые, блять. — Добро пожаловать в Страну чудес, Алиса. Нил огляделся в поисках своей сумки и ощупал карманы на предмет бумажника с телефоном. Передние оказались вывернутыми наизнанку. У него забрали все, разве что одежду с тела не стянули. Он выхватил тряпку у Жана и начал обтираться. — Теперь я понимаю, как Тэтсуи предпочитает решать насущные проблемы. Что насчет Рико? Что он будет делать, когда Тэтсуи позволит творить, что вздумается? — Лучше надейся, что Хозяин этого не сделает. Если Рико сможет делать, что хочет, тогда он начнет использовать против тебя все, до чего только дотянется. Наймет людей, которые покопаются в твоем прошлом, найдут намеки на твои уязвимости, которые он потом использует. А сам ты? Ни один здравомыслящий человек не разозлил бы его так сильно, как это сделал ты. Если не удастся склонить Хозяина на свою сторону… tu es baisé. — Поздновато, Тэтсуи уже дал Рико свободу действий. Жан перестал вышагивать и уставился на Нила мертвым взглядом. — Ах, какой же ты дурак. — Сам себя похоронил, — сказал Нил, беззлобно улыбнувшись. Жан неспешно кивнул. — Я не собираюсь тебе помогать. — Мне не нужна твоя помощь. Жан покачал головой. — Тебе нужно переодеться. Скорее всего, они оставили одежду твоего размера в комоде. Шатаясь, Нил поднялся на ноги, опершись на комод. Открыл его и тут же изумился самой безвкусной, непроглядно черной куче вещей, которую он когда-либо видел. Дело было скорее не в качестве, а в методе промывки мозгов. Он достал шорты вместе с рубашкой и направился в ванную. — Рико заставит тебя переодеваться при всех. При Воронах застенчивым быть не получится, — сказал Жан. — Зайду в реку по колено, — сказал Нил. Жан вздохнул. — Надеюсь, тебе понравится тонуть.***
Тысяча и еще три. Они начались еще до его седьмого дня рождения. Первые слова, которые помнит Эндрю. — «Энди! Я люблю тебя!» Они часто повторялись. Определенно, это была самая частая ложь, которую говорили Эндрю. Он помнил свое первое слово, которое прозвучало гораздо позже, чем это обычно происходит; несмотря на то, что Эндрю понял связь между отдельными фрагментами языка гораздо быстрее любого другого ребенка, он не видел смысла говорить. Тогда он наконец сдался и произнес: — «Лжец». — «Ты слышал?! — смех. Затем: — Энди. Я говорю серьезно, обещаю». Нет, несерьезно. В конце концов, они переставали смеяться, а через несколько недель отдавали Эндрю обратно, потому что боялись, что он не начнет улыбаться и хихикать. Пара была уверена: он — ненормальный. Социальный работник улыбнулся ему, сидящему в детском кресле, и сказал следующую ложь. — «Мы найдем тебе хороший дом, малыш. Обещаю». Он посмотрел в окно. Подумал, что, возможно, это звучит неплохо. И так ложь продолжала накапливаться: — «Мы будем хорошо заботиться о тебе». — «Пока ты будешь соблюдать правила поведения в доме, мы будем вместе». — «Просто улыбнись для фотографии! И тогда она навсегда останется счастливой». — «Люблю тебя, Энди». — «Скажи: «Пожалуйста». Если скажешь, я перестану, обещаю». — «Никогда. Этого больше никогда не случится. В следующий раз мы будем проверять лучше». — «Мы можем стать братьями. Будем присматривать друг за другом». — «Я защищу тебя от него». — «Это больше не повторится. Это было всего один раз. Я не стану делать этого снова, если не расскажешь. Поклянемся на мизинчиках?» — «Мне так жаль. Прости. Мне жаль, я…» — «Все в порядке, малыш. Все будет хорошо». — «Я люблю тебя». — «Сегодня ты получишь вкусняшку за то, что хорошо себя вел. Обещаю». — «Ого! Ты такой сильный. Уверен, ты сможешь дать отпор любому». — «Добро пожаловать в семью». — «Веди себя хорошо» значит: «веди себя тихо». Если разбудишь их ночью, они тебя выгонят. Будь тихим, и они этого не сделают. Я бы не стал тебе врать». — «Люблю тебя!» — «Переоденься в это, и я отведу тебя к врачу, обещаю. Просто надень». — «Ты ведь любишь печенье? Я куплю тебе его. Целую упаковку свежеиспеченного с шоколадной крошкой. Обещаю». — «Опять? Как ты снова умудрился облажаться? Тебе нужно улыбаться. Улыбайся, и ты им понравишься. Просто постарайся». — «Ты очень талантлив. Уверен, ты сможешь стать каким-нибудь супер-детективом, когда вырастешь. Черт возьми, ты сможешь стать кем угодно. Сможешь делать все, что захочешь». — «Ты умеешь слушать. Если я пообещаю достать ту книгу, которую ты хотел, сделаешь мне одолжение? Я могу даже подписать ее. Просто небольшая услуга». — «Ты не умеешь говорить: «Нет», так ведь? Мне это в тебе нравится. Продолжай быть таким же хорошим, и останешься у нас». — «Привет, Эндрю! Меня зовут Кэсс. Я буду любить тебя, даже если ты не будешь часто улыбаться, хорошо? Я приму тебя любым. Тебе не нужно притворяться тем, кем ты не являешься». — «Кэсс не будет плакать, обещаю. Просто не говори ни слова. Тс-с-с». — «Люблю тебя». — «Его скоро снова призовут». — «От всего сердца». — «Упаковала тебе сэндвич. Люблю тебя, Эй Джей». — «Еще разок, Эй Джей. Последний раз перед тем, как я уеду. Разве ты не будешь скучать по мне?» — «Конечно, обещаю, милый». После последней лжи Кэсс считать стало намного легче: — «Повеселись в школе, люблю тебя». Эта была девятьсот девяносто четвертой. — «Послушай, я справедливый человек. Человек от Бога. Я выслушаю тебя, что бы ты мне ни сказал. Клянусь Библией, мне можно доверять». Девятьсот девяносто пятая. — «Ла-адно. Я не буду жаловаться, пока ты выполняешь свою часть сделки», — глаза Аарона налились кровью. Девятьсот девяносто шестая. — «Приятно познакомиться», — Ники улыбнулся и протянул руку. Девятьсот девяносто седьмая. — «Мы сможем стать семьей». Девятьсот девяносто восьмая. — «ВЫПУСТИ МЕНЯ! УБИЙЦА! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! КЛЯНУСЬ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, ЭНДРЮ!» Девятьсот девяносто девятая. — «Мы позаботимся о том, чтобы суд над Вами был справедливым». Тысячная. — «Эти таблетки помогут. Они позволят тебе ощутить более полный спектр эмоций». Тысяча первая. — «Когда ты, наконец, слезешь с таблеток, я дам тебе стимул, — сказал Кевин». Тысяча вторая. — «Пошел ты». Это были первые слова Нила Джостена, сказанные Эндрю Миньярду. — «Я готов рисковать собой, но ставить под угрозу жизнь остальных не имею права. Они этого не заслужили, — и, что самое шокирующее: Эндрю не смог уловить в этих словах ни единого намека на фальшь». — «Дом», — прошептал Нил самому себе, пока Эндрю подслушивал в коридоре. Он произнес это слово так, будто не понимал смысла. Будто никогда не произносил его раньше. — «Я — ничто», — сказал Нил. Наконец-то маленький кролик сказал правду. Нил Джостен взглянул на телефон, затем на Эндрю. Ответил на звонок посреди панической атаки: — «Алло?» — «Я в порядке», — потому что он всегда был в чертовом порядке. — «Мне жаль, что так вышло», — сказал Нил. Эндрю переклинило. Он встал, намереваясь вбить в этого идиота хоть каплю здравого смысла. Когда он наконец схватил Нила, чтобы тот не убежал, и впечатал в стену, Нил посмотрел на Эндрю так, будто вовсе не узнал его. — «Отъебись от меня», — прошипел Нил. Эндрю предпочел бы, чтобы ему вырвали ногти, вместо того чтобы еще раз ощутить такой взгляд Нила на себе. Нил, должно быть, разглядел то, что искал. Его верхняя губа слегка изогнулась, практически в улыбке, и он сказал: — «Спасибо». — «Ты сказал мне посмотреть на тебя». Нил кивнул. — «Договорились». — «Потому что любому, кто хоть раз взглянул бы на тебя, стало бы очевидно, что ты просто человек. Может быть, я заставил их считать тебя таковым». — «Ты потрясающий». Если бы Эндрю учитывал все вранье, то его накопилось бы слишком много. Количество увеличилось бы на десятки, на сотни, если бы он считал каждую ложь, которую слышал от Нила. Поэтому Эндрю ограничил себя подсчетом только нарушенных обещаний, данных ему Нилом. Эндрю был честным, но не прямолинейным. Нилу это качество тоже не было присуще. Он был уклончив. Не мог не лгать. Нил плел головоломки из слов до тех пор, пока не выходил из себя и не начинал выстраивать слова во фразы, будто выкладывая пороховые дорожки; огнеопасные ловушки, в которые попадался, спотыкаясь о последствия собственных язвительных выпадов. Словно вычитывая невозможный сценарий, Эндрю анализировал слово за словом. Истина, к которой он пробирался сквозь недосказанность со стороны Нила, скрывалась за словами, который Нил ни за что не смог бы заставить себя произнести вслух. Они сваливались в пропасть составленных фраз. В бездну, в которой находился тот, кем, по мнению Нила, он никогда не сможет стать. Вместо него была пустота. Вместо него был Нил Джостен — воплощение лжи. Тысяча третья ложь. Сердцебиение Нила стучало о кончики пальцев Эндрю. Ровные. Колебания. «Тук. Тук. Тук». Истина оглушила Эндрю настолько, что он был практически готов разгрызть Нилу кости, выцарапать на них каждое слово из словаря в качестве предупреждения любому другому идиоту, который решит, что это умно — использовать формальности английского языка против него. Формально, Нил был способен никогда не нарушать своего обещания. «Сто процентов», — подумал Эндрю, сворачивая на парковку магазина Home Depot.***
— Это экипировка защитника, — сказал Нил. Последний раз он играл на этой позиции в десять лет. — Ты — защитник, — ответил Жан. — Если что-то не нравится, обращайся к Хозяину. Оказавшись в раздевалке, Нил переоделся так быстро, как только мог. Надеялся, что больше никто не обратит на него внимания, но один из защитников не сводил с него глаз. Мужчина что-то прошептал Рико, но Нил не расслышал. Сердце ушло в пятки. Это просто игры его разума. Не может быть, чтобы сказанное оказалось правдой, не может быть, что Рико позволят зайти так далеко. С другой стороны, Жан сказал, что Нила буквально убьют. Он взглянул на Жана и заметил выражение сомнения на лице француза. На протяжении всей разминки Жан держал Нила в поле зрения. Они вместе делали растяжку, почти не разговаривая. Во время тренировки Нилу удавалось играть, не путаясь в собственных ногах. Но он все еще спотыкался, покачивая головой. За каждый промах Рико хлестал его клюшкой, целясь прямо в гематомы, заставляя их болеть с новой силой. Упражнения Воронов не были трудными — они были невозможными. Никто не мог выполнить их, не ошибившись, если только не тренировался каждый день в течение нескольких месяцев кряду. Нил не принадлежал к числу опытных. Все, что он мог — так это пытаться найти сходство между упражнениями Кевина и Воронов. На четвертой попытке повторить второе упражнение с конусом — «Десять в ряд» — Жан прошептал ему в лицо: — Когда дойдешь до шестого конуса, наклонись вместе с клюшкой. Воспринимай это не как поворот, а как отскок. Понял? Нил кивнул. На шестом конусе получилось лучше, но «лучше» — не значит идеально. Он осознал это, получив резкий удар по плечам, когда ослепительная боль пронзила тело. Нил не упал на колени. Вокруг не было никакой непоколебимой как крепкая стена силы, в которой он мог бы найти поддержку; не было Эндрю. Но был голос Эндрю. Слегка пахнущий сигаретным дымом, а эта гнилостная кислотность, витающая в воздухе, совершенно не походила на свежий фильтрованный воздух игровой площадки. Шаги гулко разнеслись по полю. Над ним выросла фигура Тэтсуи. Позади него Нил увидел кланяющегося Жана; француз поднял голову и посмотрел на него из-под прядей волос. Направив весь свой гнев на Жана, но еще больший — на Рико, Нил остался на месте. Ему не хотелось злить Тэтсуи. Ему под силу проглотить свои язвительные замечания и приберечь их для того, кто выполнял приказы Тэтсуи — для Рико. Человека, который добрался до Нила в первую очередь благодаря своей чистейшей мелочности. Человека, который послал Дрейка за Эндрю и угрожал использовать всех его демонов против него же. Нил прибережет дерзость для человека, неспособного его убить. — Ты можешь обратиться ко мне, — сказал Тэтсуи. Нил прикусил язык, чтобы не выплюнуть что-нибудь язвительное. Во рту разлился неприятный вкус железа. — Научи его манерам, Рико. — Да, Хозяин. После тренировки Жан помог Нилу дойти до раздевалки, и, к счастью, они смогли принять душ вдвоем в разных концах комнаты. Нил переоделся, так и не выйдя к своему шкафчику, не доверяя Рико. Он вывалился из душевой полностью одетым и заметил, как Жан смотрит через всю комнату на дверной проем, в котором Рико стоял вместе с одним из защитников — Ричером. Рико махнул Нилу рукой, подзывая, как собаку. Жан подтолкнул Нила вперед, но тот не сдвинулся с места. Ожидаемо, лицо Жана исказилось возмущением. Когда Жан отвернулся, выражение сменилось чем-то более виноватым. Жалостью, возможно. — У тебя так много психологических проблем, которые нужно решить, Натаниэль. Мне интересно, как на тебя повлияло воспитание в семье отца-психопата и матери-социопатки. Что будет, если смешать их? Ты окажешься между обеими искалеченными психиками, или станешь монстром, еще более отвратным, чем эти двое? Как думаешь, Ричер? Ричер улыбнулся. — Почему бы нам не узнать, что думает об этом доктор? — Пускай он осмотрит вас обоих, — сказал Нил. Рико прицелился ему в голову. С рефлексами, натренированными на скорость, достаточную для того, чтобы остановить Эндрю Миньярда, Нил схватил его за запястье и отбросил в сторону. Ричер двинулся слишком поздно, чтобы попытаться остановить Нила. Рико выставил руку. — Постой, — сказал он. И Ричер остановился. Рико выглядел так, словно хотел, чтобы его прихвостень помог удержать Нила, пока он будет рубить его на куски. А, может, сделать что похуже. Голод в его глазах был сравним с жаждой алчущего волка, который никогда не сможет насытиться. Нил видел, как Рико размышляет над этим. Но ничего не произошло. Сдержанность, которую проявлял Рико, пугала Нила. Имея выбор, он предпочел был скорую развязку напряжению. — Мы здесь, — сказал Рико.***
— Даже спрашивать не буду, — сказал Ваймак, глядя на Лисов, собравшихся в гостиной Эбби. Эндрю установил перед сейфом профессиональную сверхмощную дрель, а Рене помогала придерживать ее. Оба не обращали на Ваймака никакого внимания. Неподготовленный или недостаточно сфокусированный взломщик, использующий дрель для вскрытия сейфа, мог плохо кончить. Рене управляла дрелью по двум причинам: во-первых, у нее было больше опыта, и, во-вторых, у Эндрю были исцарапаны руки. Он самостоятельно наматывал бинты в машине, пока стоял на светофорах, не позволяя никому прикасаться к себе. Ваймак потер лицо руками. — Эбби? Тебя все устраивает? Эбби добродушно пожала плечами. — В моей гостиной могло случиться что-то и похуже. — Возможно, вам стоит достать телефон на случай, если начнется пожар, — сказала Дэн. — Или взорвется газовый баллон. Ваймак взялся за переносицу. — Вы все серьезно, да? — Нил пропал, — сказала Рене. И этим все было сказано. Ваймак не успел задать вопросы, потому что она спросила: — Эндрю, готов? Эндрю был готов уже целую вечность. Но он не хотел отходить даже на долю сантиметра на случай, если содержимое сейфа уничтожится. Он был уверен, что сверло расположено в нужном месте, аккурат для того, чтобы тонко разрезать внутренний замок, потому что уже успел изучить устройство этой модели сейфа и его внутренних механизмов. Эндрю кивнул. — На счет «Два». Раз. Два. — Секундоч… — сказал Ваймак. Рене запустила сверло, от звуков которого закладывало уши, а Эндрю направлял его. Процесс сверления твердого металла во всех правильно отмеченных местах занял несколько минут. К тому времени, когда Эндрю и Рене просверлили отверстия нужной длины, в ушах стоял звон. Они убрали сверло, и дверь сейфа распахнулась. Папка Нила. Нил никогда бы ее не оставил. Не по собственной воле. Эндрю взял ее и пролистал неважные листы. Затем начал просматривать вкладыши, спрятанные между страницами «экси-одержимости», из которых достал более значимые документы. — Охуеть! — воскликнула Эллисон, увидев пачки стодолларовых купюр, которые Эндрю отложил в сторону. — Да Нил при бабках! А я-то думала, что он, блять, бездомный! Маленький мошенник. — Что это? — спросил Ваймак, рассматривая один из множества листов, на которых располагались сетки из цифр. Большинство документов Нила были зашифрованы достаточно хорошо, чтобы Лисы, глядя на них, ничего не заподозрили. Эндрю был готов зашифровать угрозы на каждой из этих бессмысленных страниц. Он уже понял, что это важные документы, когда просматривал их раньше. Но не настолько важные, чтобы Нил поместил их под замок. Потраченное впустую время. Впустую. Бесполезный шаг. Эндрю уже запомнил эти страницы. Каждая из них была головоломкой с кодом, которую мог решить только Нил. Мелкий параноидальный математик, не оставивший никаких подсказок. Никаких шифров. Ничего, что можно было бы использовать для взлома внутреннего кода. — Я все равно тебя разгадаю, — сказал Эндрю. В отличие от Нила Джостена, Эндрю Миньярд не был лжецом.***
Офис был украшен безвкусными плакатами по психологии. С красочными диаграммами мозга и оскорбительными каламбурами вроде «Я балдею от психологии». Если кабинет Бетси был ее уютным гнездышком, в котором удавалось сочетать профессиональное и личное, сохраняя индивидуальность, то обстановка этого кабинета была будто слизана с больничных плакатов. — Проходите. Присаживайтесь, — сказал мужчина, сидевший за столом. Перед ним располагалась вычурная кувертная карточка. На тяжелой каменной подставке из темного полированного дерева красовалась серебряная табличка с надписью: «Доктор Ричард Пруст».