На Бензиновой Тяге | Running On Gasoline

Нил прищурился от пронзительного света. Набрав воды, сделал несколько глотков подряд, держа стакан обеими руками. Когда он очнулся, на столе лежали две таблетки аспирина, а в голове стучало так, словно кто-то внутри бил по черепу кувалдой. Нил, не задумываясь, принял обе таблетки: он принципиально не доверял обезболивающим, но не испытывал той тревоги, которая сковывала его мать, принимая те, что лежали на столе. Когда он встал и выглянул в окно, слова отдавались в голове эхом, звоном колоколов, а желто-серые растения, видневшиеся из окна, кривились в существо со ртом и жвалом, пока Нил не сморгнул это наваждение. Каким-то образом ему удалось пройти в душ, а затем и к столу, где он заметил несколько непривычных для комнаты вещей: например, пальто его размера — которое он не помнил, как получил, — перекинутое через спинку стула. Голова все еще гудела. Нил прищурился и увидел Эндрю, который казался слишком ярким с этими своими волосами и бледной кожей. Возникло ощущение, будто Эндрю должен был разозлиться и возненавидеть его до конца дней. Эндрю глянул на него над миской с Count Chocula. Подозрительно. Эндрю должен быть зол на Нила за то, что тот использовал против него его же оружие. Очень зол. Однако стол стоял на месте и все еще не завалился набок. Столовые приборы не вонзались в дерево. Count Chocula аккуратно стояли на тумбе, а не летели Нилу в голову. Эндрю выглядел спокойным. Эндрю проглотил ложку хлопьев. Нил прищурился сильнее. Прошедшая ночь будто пятном размазалась в голове. Получалось выцеплять лишь смутные ощущения, возникающие то тут, то там, но все они скатывались в единый ком. В нечто жуткое, теплое, сладковатое и коричное. Как печенье, приготовленное на слезах вместо воды. — Почему ты не злишься на меня? — спросил Нил. Эндрю, в истинной мудацкой манере, встал и налил себе апельсинового сока. Нил откинул голову назад и скрестил руки. — Эндрю, поговори со мной. Это, похоже, положило конец привычной своенравности Эндрю. Он перестал пить сок, опустил стакан и посмотрел на Нила. Нил наблюдал, как тот слизывает апельсиновые капли с верхней губы. — Сначала ты, — сказал он. — Правда за правду. Нил ждал вопроса. Эндрю размазывал ложкой остатки хлопьев. — Что значит «обернуть»? — спросил Эндрю. Нил задумался. Первым в голову пришел буррито, затем — вещи, которые можно завернуть в одеяло, взять в теплые объятия. — Когда… оборачиваешь кого-то? Эндрю кивнул. — Ну знаешь, это как, ах… использовать руки, одеяла или еще что-нибудь, чтобы как бы… сжать кого-то. Однако Эндрю продолжал жевать хлопья. В миске почти не осталось шоколадных подушечек. Судя по всему, он приберегал зефирки напоследок. — Так что, не говорят? Эндрю зачерпнул очередную ложку хлопьев. Теперь, задумавшись над этим, Нил понял, что использовал этот термин для обозначения одеяла, в которое укутывался, сублимируя отсутствие настоящих объятий. Он ни разу не слышал, чтобы кто-то еще использовал это слово в том смысле, которое даровал ему сам. — Ну так… а что… Подняв миску, Эндрю принялся пить шоколадное молоко. Оборачивание. Эндрю знал о нем. Нил ни разу не произносил этого слова вслух. Если только не проговорился во сне и попросил его или… Он попросил. Воспоминания будто огрели его по голове. «Обернешь меня?». Тело Эндрю вокруг его. Мокрые дорожки на его лице, впитывающиеся Эндрю в пальто. Аарон и их перепалка. Он вспомнил, как словно в невообразимом сне практически размяк на ногах Эндрю, как кровать и Эндрю стали самым спокойным и безопасным местом, в котором Нил когда-либо оказывался в своей жизни. Вспомнил, как отключился после того, как докучал Эндрю дурацкими лисьими звуками и шепотом его имени, будто молитвы. Звезды, падающие с неба. Сирены. «Я не хочу умирать». Он вспомнил. Как наклонился и прошептал: «На самом деле это означает, что ты меня любишь». Нил, не поднимая глаз, потянулся за водой и отпил. Ложка Эндрю звякнула в миске, когда он отбросил ее и прошел мимо. — У тебя уши покраснели. В это время суток пол бывал очень интересным. Послышался шелест воды, когда Эндрю сполоснул миску и бросил ее в раковину. Нил не трус, он поднимет голову, как только сможет воспринять реальность. Он поднял руки к голове. — Блять, — он посмотрел на Эндрю, который приподнял бровь. Нил не знал, как быть в сложившейся ситуации, поэтому сосредоточился на своих наблюдениях и произнес: — Ты не… злишься на меня? — слова не должны были прозвучать как вопрос. — Я не говорил, что не злюсь. Дверь распахнулась, и Нил обернулся, увидев, как Аарон спешит на одно из своих утренних занятий по медицине. Тот лишь окинул Нила быстрым взглядом и ускорился. И тут Нила будто окатило ушатом холодной воды: он осознал, что сболтнул лишнего о способах, которыми, как он был уверен, его растащат на куски после смерти. Озарение жгло не хуже клейма, пока Нил осознавал, насколько легко выплеснул свои тайны наружу, несмотря на то что всю жизнь их хранил. Аарон воспринял их на удивление неплохо. Нил прищурился, глядя на ботинки Аарона, пока тот неуклюже завязывал шнурки. — Эй, откуда, блять, ты узнал о моем отце? — спросил Нил. Аарон встал, еще не успев зашнуровать их, и вышел за дверь прежде, чем Нил успел его окликнуть. Больная голова не помешала Нилу побежать за ним. Он выскочил из общаги и чуть не свалился на пол от стука в висках, глядя на Аарона в нескольких футах дальше по коридору. — Аарон! — Нил вздрогнул, как только слова покинули его рот. Переходить на крик было плохой идеей. — От него ты узнаешь не больше, чем от любого другого Лиса, — сообщил Эндрю, прислонившись к стене и потягивая апельсиновый сок. Нил снова посмотрел на Эндрю. — Скажи как есть, откуда он знает? Эндрю пожал плечами. — Оттуда же, откуда знают все Лисы. Нилу показалось, что он рухнет замертво прямо здесь. — В смысле? — На каникулах мы не отдыхом занимались. Дверь комнаты Мэтта и Ники распахнулась, и первый высунул голову наружу. — Нил? В чем дело? Нил нашел свою цель. Он подошел к Мэтту, стараясь выглядеть слегка захмелевшим. — Что случилось на рождественских каникулах? — О… э-э… — Мэтт почесал голову. — Ну, знаешь, ничего нового. Мы… мы много чем занимались. — Скажи, чем. — Эм, э-э-э-э… — глаза Мэтта мелькнули за спину Нилу, и тот практически ощутил, как Эндрю скрещивает руки. Мэтт вздохнул. — Ах, блять, мужик, я не умею хранить секреты. Мы доедали индейку, которую приготовила Эбби, но не смогли нормально ее распробовать, потому что ты пропал и нам сказали… Нил выставил руку. — Помедленнее. Мэтт кивнул. — Прости. Так вот. Эндрю взбесился, а потом, когда Рене его успокоила, а Эллисон объяснила, что отвезла тебя в аэропорт, он достал твой сейф, и мы все сгрудились вокруг него на полу у Эбби в гостиной. Когда твою папку достали, мы начали разгадывать код, которым ты защитил документы, чтобы найти тебя, и в конце концов нам это удалось — Эндрю удалось, и он узнал о твоем отце, а потом мы все поняли, что он, ах… как бы это сказать, уебок. Нил повернулся и посмотрел на Эндрю. Тот не отвел взгляда. Он снова посмотрел на Мэтта. На первый взгляд это показалось бессмыслицей. Затем Нил попытался настроиться на мыслительный процесс Эндрю. Будь он Эндрю, он бы забрал домой того, кто пережил нечто ужасное и стрессовое, и при этом постарался бы уберечь его, но не ограничивал бы его свободу. Будь он Эндрю, Нил лежал бы у него на коленях, весь в крови и с ходящей ходуном головой, что-то бессвязно шепча. Будь он Эндрю, ему пришлось бы объяснять этому Нилу, разбитому, только что отмершему от оцепенения, что все знают, кто он такой и кто его отец. «Привет, рад, что ты жив. Кстати, ты на ста процентах, и твой худший кошмар стал явью». Слова «они знают» шли прямо перед словами «он здесь» в перечне самых страшных фраз, о которых только мог помыслить Нил. Осознания, по типу «без паники, они знают», не было. Был только Нил, стоящий посреди коридора и пытающийся понять, почему Эндрю скорее закидает всех Лисов панкейками, чем даст понять, что они знают его настоящее имя. От замешательства в голове всплыла уйма мерзких слов. Нилу стоило бы сделать глубокий вдох, прежде чем он причинит кому-то боль, пытаясь сохранить секрет, который уже вышел наружу. Нет никакого «они знают», потому что они не знают. Они знали. Они знали все это время и не ненавидели его. Нил потерял дар речи. Челюсть безвольно отвисла. — Все нормально, мужик, — заверил Мэтт. — У всех есть, эм, странные отцы. Нил покачал головой. — Он… — Серийный убийца, — закончил за него Эндрю, осматривая свои ногти. Нил обернулся и тут же пожалел об этом из-за того, как пошел ходуном в черепе мозг. — Это не совсем так. Эндрю поднял руки. — Прости, что я не разграничиваю разновидности убийц. — Нам нужно поговорить. Нил узнал минутное выражение, исказившее лицо Эндрю, когда тот подавил язвительное замечание и кивнул. Нил закатил глаза. — Я в курсе, что услышать такое от меня — иронично. Эндрю протянул руку. — Я ничего не говорил. Нил не взял ее. — Я тебя читаю. Эндрю поманил его протянутой рукой. — И я могу снова помочь пойти прямо, если ты все еще шатаешься. Мэтт выглядел озадаченным. Вспыхнули унизительные воспоминания. Нил покраснел и взял Эндрю за руку, а Мэтт растянулся в широченной улыбке и уставился на них так, словно наблюдал за тем, как скорпион пожимает руку человеку, а затем вспомнил о приличиях и отвел глаза — отреагировал слишком чрезмерно для простого рукопожатия, отчего Нил еще пуще смутился. — Ты придурок, — сказал Нил. — Двадцать пять процентов. Эндрю сжал пальцы разок. — Думал, уже меньше. — Я снял пять процентов, и ты разочаровался? — Мне казалось, ты знаешь меня лучше. — Нет… Не похоже, что я когда-нибудь доберусь до нуля. В смысле, я мог бы изучить тебя, и уверен, что узнал бы лучше, чем мне кажется, что знаю. Люди так и раскрываются. Как Пи: продолжат делиться и оставлять за собой хвост из бо́льших значений после запятой. — Душнила, — сказал Эндрю. Нил сделал несколько длинных шагов, оказавшись перед Эндрю, и потащил его за все еще соединенные руки. Эндрю потянул на себя. — Не туда, — сказал Эндрю. Нил заинтересованно наклонил голову и прошел за ним к лифту. Он прислонился к кабине, пока ощущение тяжести от спуска все ниже и ниже давило на живот. Рука Эндрю вокруг его оставляла томительное тепло, подобно лучам солнца на гниющем трупе. Он не заслуживал этого. Даже если Нил не хотел умирать, Эндрю не должен был быть таким снисходительным. Правда никогда не исправляла ситуацию. Насколько Нил знал, ложь сродни гноящей ткани вокруг раны. А может, Нил думал так только потому, что не допытался до истины. Он взглянул на Эндрю, когда они вышли из Лисьей норы. — Ненавидишь меня? — спросил Нил. — Очень, — ответил Эндрю. — Насколько? Эндрю недоверчиво прищурил глаз. — Сто одиннадцать процентов, раз уж спрашиваешь. Ответ оказался слишком размытым, чтобы успокоить. Нил не мог утешать себя мыслью, что Эндрю ненавидит его, потому что понимал смысл этих процентов. Сжимая и разжимая пальцы, он все еще чувствовал успокаивающее тепло Эндрю вокруг них. Как только они оказались на улице, Эндрю щелкнул кнопку на брелке с ключами, и в нескольких метрах от стоянки замигали фары авто. Нилу пришлось заглянуть за грузовик Мэтта, чтобы увидеть элегантную черную Maserati. Эндрю покрутил брелок в руке, затем подбросил его и поймал. Нил просто следил за плавными движениями этих пальцев, пока глаза Эндрю не приковали его к себе. Сияющие желтым, как вихри потрепанного ветром сена перекати-поля. Нил будто терялся в них, но совершенно не возражал. Еще одна возможная причина, по которой Эндрю простил его быстрее: машина стоимостью в практически полмиллиона долларов, теперь принадлежащая ему. Нил пожал плечами, поняв, что Эндрю ждет, когда он что-то скажет. — С прошедшим Рождеством? Взгляд Эндрю заставил бы даже льва прижать уши. Он еще раз провертел в пальцах брелок от Maserati и открыл дверь. До сих пор Нил видел машину только издалека. И теперь, вблизи, смог разглядеть детальнее: гладкая, как кошка, как черный мех, подчеркивающий габариты и силу. Начиная с формы кузова и заканчивая черным кожаным салоном, она идеально подходила Эндрю. Единственное, что выбивалось, — это запах новизны. Нил поймал то, что бросил ему Эндрю. Открыв ладонь, он уставился на черный ключ от Maserati. Такими темпами ему, вероятно, придется купить брелок. Мысль об обретенном постоянстве — о том, что у него есть три ключа от трех постоянных мест, — заставляла руки метаться больше, чем следовало. Он ухватился за ручку двери. Затем попробовал сжать ладони коленями, потом положил одну на центральную консоль между сиденьями. Стадион, Maserati, Колумбия. Он планировал оставить эти ключи при себе. Оставить при себе кусочек дома, как будто если как можно дольше и крепче держаться за металл, то обрыв обернется ровным полом. Он посмотрел на Эндрю, который спокойно обходил машину. Слишком плавно. — Ты уже катался на ней? — Вчера вечером, когда кое-кто решил напиться. Нил вздрогнул. — Больше ни за что не напьюсь. — Не развлекся? Все эмоции Нила по поводу той ночи настолько перемешались между собой, что были даже болезненны. Он покачал головой. Эндрю удобнее ухватился за руль и провернул его рукой. Нилу нравилось наблюдать за движениями его руки. — Я слышал, кто-то хочет тебя убить. — Кто-то всегда хочет. Разница в том, что на этот раз я правда не хочу, чтобы до меня добрались. — Шесть, — сказал Эндрю. Нил вздрогнул, будто вены разом распутались. — Шесть, — повторил он, ставя все на свои места. И ощутил, как та часть тела, которая все еще хотела бежать, повисла на его нынешних желаниях, словно заусенец. Он крепче ухватился за консоль Maserati. Эндрю положил ладонь на его. Нил с облегчением подтвердил: — Да. Его ладонь надежно прижималась к месту непоколебимой тяжестью теплой ладони Эндрю. — Может, нам… заключить сделку? — спросил Нил. Он смотрел, как Эндрю наклоняет голову, не отрывая взгляда от дороги. — Чтобы мы вместе противостояли тому, кто появится. Эндрю сжал ладонь Нила один раз. Это действие успокоило так же, как если бы он положил ее Нилу на шею. Руки Эндрю как ключи — Нил запомнил их рельеф. Они дарили самые успокаивающие прикосновения. Будто боль ударила Нила, как колокол, но звон прекратился, как только Эндрю его унял. Теперь, когда они настроились на единый ритм, он ждал, чего Эндрю попросит взамен. Его «Я защищу тебя» в обмен на что-то равноценное от Нила. Ожидания уперлись в стену молчания; возможно, Эндрю нужно больше времени, чтобы решить, чего он хочет. Эндрю припарковался на стоянке, где рядом с несколькими местными заведениями располагался большой хозяйственный магазин. Выйдя вслед за ним, Нил подумал, не собираются ли они сообразить какое-нибудь оружие из того, что смогут достать в Home Depot. Он осматривал большие оранжевые буквы, когда Эндрю свернул к небольшому магазину тканей. Внутри пахло залежавшейся пряжей, а на стенах висели стеганые полотна. Наборы для шитья выглядели более навороченными, чем те, которыми они с матерью пользовались в бегах. Он никогда не бывал в таких местах. Эндрю подошел к кассе и попросил что-то, заказанное на его имя. Покачал головой, когда его спросили, нужно ли ему это упаковать. Секунду спустя Эндрю развернулся и направился к выходу из магазина. Когда они вышли на улицу, звякнул колокольчик, и Эндрю прижал что-то Нилу к груди. Тот взял вещь, притянул к себе и начал рассматривать ткань. Ею оказались две черные митенки, пошитые достаточно просторно, чтобы спрятать в них оружие, но из тонкой ткани, чтобы не перегревать. Не митенки, а нарукавные повязки. Точно такие же, как у Эндрю. Нил посмотрел на подарок и снова на Эндрю. Как бы ясно все ни оказалось, он совершенно такого не ожидал. Он ощупал подарок пальцами, не спеша привыкая к ткани, прежде чем снять пальто и передать его Эндрю, чтобы надеть повязки на предплечья. Надевая пальто обратно, он удержался от вопроса, чем их заслужил. Видимо, устав от любопытных подглядываний на свое лицо, Эндрю проговорил: — Тебе нужно где-то хранить оружие. Не благодари. — Не стану, — так же тихо ответил Нил. — Как думаешь, в Home Depot есть метательные ножи? В Home Depot не оказалось метательных ножей. Однако нашлось другое. Эндрю встал на тележку, приподнявшись на несколько дюймов, и Нил хорошенько подтолкнул ее, а затем тоже запрыгнул, как на самокат. Они остановились у стеллажа, и Эндрю потянулся вверх, чтобы достать коробку. Он проверил содержимое и бросил ее в тележку. Датчики движения. По ходу дела он закинул в тележку еще несколько элементов системы безопасности. Портативный дверной замок. Датчики движения. Жучки. Он протянул трипваер, и Нил покачал головой. — Если они появятся в Пальметто, мы должны быть уверены, что любые меры, которые мы предпримем, не навредят кому-то лишнему. Эндрю поставил его на место и предложил расставить камеры. Нил воспользовался случаем, чтобы спросить: — Чего это будет стоить? Эндрю пожал плечами. — Сколько у тебя осталось денег, которые ты готов потратить? — Около трехсот тысяч долларов, но я не об этом. С оставшимися деньгами ты можешь делать все, что захочешь. Эндрю опустил коробку с камерой. — Я имел в виду… сделку. Эндрю опустил камеру в тележку. — Поговорим в машине. Нил нервно взял с полки еще одну камеру. Они маленькие, и их трудно будет заметить в углу темных коридоров, каких полно на верхних этажах Лисьей норы. Он положил ее в тележку. Проверив весь товар, Нил расплатился наличными, а Эндрю погрузил все их коробки в большую оранжевую тележку. Как только покупки погрузили в Maserati, и Нил снова оказался на переднем сиденье, ворот будто сковал его горло. Он повернулся к Эндрю, который натягивал пальто. Нил поддался подергиванию за ворот и оказался лицом к лицу с Эндрю. Что бы ни захотел Эндрю, это серьезно. — Да? — Сделка, — произнес Эндрю. Скорее не предлагая, а смакуя слово. Нил нахмурился. — Эм… ах… что со сделкой?.. — Нил, — Эндрю крепче вцепился в его пальто. Он был настолько близко, что Нил слышал запах дыма и хлопьев, который, как ни странно, не был неприятным. — Мне не нужен стимул, чтобы помешать кому-то убить тебя. Нил моргнул. — Но… ведь для тебя все именно так и работает. На лице Эндрю появилось выражение, близкое к раздражению. Его взгляд метнулся к переулку, ведущему за Home Depot. — Смотри, кто-то хочет тебя убить. Нил огляделся, глаза метались, как у ястреба. Он никого не увидел. — Кто? — Гипотетически. — Ладно, они вооружены? — Да. Нил нырнул под приборную панель. — А я нет? — Они стреляют. Нил прикрыл глаза, будто лобовое стекло разбилось вдребезги. Он привык к спаррингам, но от этого чувствовал себя нелепее. — Мертв, — сказал Эндрю. — Я все еще жив, — сказал Нил. — Я нужен им живым. — Тебя догнал дротик с транквилизатором. — Через стекло? — Это не очень смышленые наемники. Нил ухмыльнулся. — В общем, — Эндрю сложил пальцы пистолетом и как бы выстрелил в Нила. — Бах. Пуф. Как хочешь. — Я попался, — сказал Нил. — Они добрались до меня. Эндрю что-то щелкнул, и двери машины закрылись. — Гипотетически. Ты забыл, что я тоже здесь. — …Гипотетически, что ты собираешься делать? Нил смотрел, как на лице Эндрю сменяются различные выражения, пока тот рассматривал сначала угол, из которого появились гипотетические наемники. На короткое мгновение его лицо омрачилось, и Нил увидел, как он прикидывает свои шансы и надобность в том, чтобы с ними разобраться. Затем, словно приняв во внимание, что он — студент колледжа ростом в пять футов, а в Ниле уже застрял гипотетический дротик — всего лишь дротик, — Эндрю поставил ногу на тормоз и завел Maserati. Нил приподнял бровь. — Сваливаем? — Я не идиот. — Понял… раз это моя битва, тебе незачем сражаться за меня. Эндрю снова схватил Нила за ворот, все еще не отрываясь от дороги. Суженые зрачки окружались ореховым полем, светящимся достаточно интенсивно, чтобы Нил смог уловить намек на эмоции, которые никогда не имел возможности так ясно увидеть на лице Эндрю. Челюсть Эндрю напряглась, и он стиснул зубы. — Она не твоя. Нил ощутил, что обмяк, физически. Почти как будто ледяной нрав, оставленный в нем матерью, оттаял. И вместо того чтобы приливная черта поднялась, в Ниле осталась только теплота. Другой рукой Эндрю крепко держал руль. — Это… просто. Настолько просто, что ты не видишь этого перед глазами. Это как… — Эндрю раздраженно фыркнул, а затем вздохнул. — Это как экси. Нил с изумлением уставился на воинственный профиль Эндрю. Подумал, что надо что-то сказать, чтобы тот сообразил, что его полностью поняли и уточнения не требуются. В кои-то веки Нил попытался проявить терпение. — Заткнись, — сказал Эндрю, хотя Нил просто смотрел на него. — Матч — это не противостояние каждой клюшки, или каждого игрока его сопернику. — Наша битва, — тихо произнес Нил. Этого хватило, чтобы Эндрю оторвал глаза от дороги и бросил раздраженный взгляд на Нила. Хотя реальность была неотвратима — и только что гипотетически застрелила Нила на парковке, — по его лицу медленно расползлась улыбка. — Наш матч. — Сто двенадцать процентов, я умываю руки, — сказал Эндрю. — Ты же знаешь, что теперь не сможешь взять слова обратно, я — твоя клюшка. Эндрю отпустил ворот Нила, и тот понял, как много сил ушло у Эндрю на то, чтобы удержать в руках то, без чего он не мог жить. — Забудь про клюшку. — Я твой. — Почему я тебя терплю. — Видимо, потому что без меня не было бы смысла. Эндрю закатил глаза. — Можно потрогать твое ухо? — спросил Нил. Эндрю на секунду задумался. — Нет. Зачем? Нил потер повязки. — Ты краснеешь с ушей. Мне плохо видно, краснеешь ли ты сейчас. — Я сейчас вышвырну тебя из машины, — они выехали из туннеля, и Нил готов был поклясться, что не свет восходящего солнца заставил Эндрю настолько порозоветь. — Я выпрыгивал из движущихся машин, не напугал. — Я включу поп-радио. — Против этого я тоже ничего не имею. — Ты варвар. — Спасибо, — произнес Нил. И вдруг его охватило желание сказать это еще раз. Он откинулся на спинку кресла и резко вдохнул, а затем медленно выдохнул. Смысл сказанного Эндрю обрушился на него, как грузовой поезд. В этой битве не будет никакой сделки. Эндрю ничего не хочет в обмен на его безопасность, и он не собирается делать вид, будто защищает людей только в обмен на что-то. Нил ощутил укол огромной вины за то, что, причинив Эндрю такую боль, получил столько доверия. — Я хочу отплатить тебе кое-чем, — произнес Нил. — Нет, — сказал Эндрю. — Не как в прошлый раз. Только правдой. Ты заслуживаешь ее знать. — Я ничего не заслуживаю. — Ты понял, о чем я. Эндрю выглядел раздраженным от того, что это так. — Что за правда? — Я расскажу тебе о Натане Веснински. Нил читал много книг. В хороших книгах злодеи оправдывали свою вину. Ни один человек не мог совершить столько зверств без объяснения причин. Настоящих монстров не было, были только существа, похожие на монстров, которых неправильно поняли, как во Франкенштейне. Люди не были злыми, злыми были демоны. Злыми были духи. Злыми были тени. Сначала у Нила возникла гипотеза, что у Натана Веснински есть причина, по которой он все это делает. Что в его словах о Ниле была правда, когда наказание касалось его или матери, что Натан делал только то, что должен был, и что его можно оправдать. Это предположение разрушалось с течением времени, с каждым уколом боли, как волной о бетон, пока, наконец, не был нанесен последний удар. Он не помнил достаточно, чтобы понять причину, да и зная Натана, скорее всего, не было никакой причины, но он четко помнил Мэри, склонившуюся над раковиной, ее лоснящееся лицо и безбрежную злость, когда она снова закричала, а Натан чуть не задушил ее до смерти за то, что она издала хоть какой-то звук. «Соседи услышат». Гипотеза просуществовала недолго. — Натан — монстр, — начал Нил. — Люди, которые называют тебя монстром, никогда не пересекались с настоящим. Натан ощущает хоть что-то только причиняя кому-то или чему-то боль, и единственное, что он при этом испытывает, — это счастье. Или его извращенную версию. Ему нравится власть, но еще больше ему нравится, что власть позволяет ему выходить сухим из воды. Но страшнее всего, что он умен. Он не какой-нибудь дилетант, а изучил анатомию человека, чтобы знать, куда ударить, чтобы тот разорвал себе глотку от крика. Эндрю круто повернул и тем самым помог Нилу отогнать воспоминания подальше. — Он умен, — сказал Эндрю. — Насколько? — Он просочился в преступную империю и занял положение, при котором может предаваться пыткам и калечить практически всех, кого захочет, в любое время. Очень. — Тогда как твоя мать смогла сбежать? — Иногда мне кажется, что он позволил нам сбежать, — ответил Нил. — Правда не сильно облегчил ей задачу. Мне кажется, что его забавляла погоня за нами. Его ужасная натура сыграла ей на руку, и мы ускользнули, когда он оставил нас одних слишком надолго. Он недооценил ее, — Нил крепче ухватился за центральную консоль и поручень. — Он недооценил нас обоих, но в основном недооценил ее находчивость. Думаю, легко забыть, что человек, над которым ты издеваешься, — это разумная дышащая личность, когда ты годами занят тем, что избиваешь его до полусмерти. — Он воспримет тебя так же. — Не думаю, что Натан совершит одну и ту же ошибку дважды, — сказал Нил. — Конечно, он развлечется, но у него будут запасные варианты для всех запасных вариантов. — Девятнадцатого числа у нас домашняя игра. У них нет другого выбора, кроме как приехать к нам. Они будут ожидать от тебя того же, чего и от матери. — А ты? — Все уже знают о нем, — сказал Эндрю. — Так? Нил вздрогнул всем телом, будто нервы проснулись. — Вся команда? — Этого он ожидать не будет. Нам не нужно подвергать их опасности. Нужно, чтобы они просто знали, что их ждет. — Я не подвергну их опасности. Нам нельзя им говорить. — Я могу скомпрометировать правду. Нил скривил губы в заинтригованном «ох». — Ты соврешь? — Мы не будем вдаваться в подробности, — ответил Эндрю. — Я опущу некоторые моменты. Суть в том, что они появятся в кампусе, и для нашей команды будет безопаснее, если они будут знать, кого ждать. Они уже имели дело с мафиозным дерьмом Кевина, а твое — просто продолжение этого. — Хорошо, — медленно выдохнул Нил и почесал ткань повязок, понимая, что не может растереть кожу, пока они на предплечьях. — Хорошо. Его не покидало ощущение, что с какой бы стороны он ни подходил к выдаче своих тайн, Эндрю давал ему больше, чем он мог компенсировать. После каждой дополнительной детали, рассказанной о Натане, Эндрю отвечал ему в своей размеренной и отстраненной манере. Находил прорехи в образе непобедимого монстра, от которого Нил надеялся только убежать. Нил смотрел, как свет восходящего солнца скользит по глазам Эндрю, и вновь размышлял о той размытой ночи, когда он чуть не истек кровью. Думал, что все сложилось слишком удачно, но после подавил в себе это чувство, потому что Эндрю согласился бы, что глупо ненавидеть себя, когда кто-то другой доверяет тебе настолько, что учится тебя любить. Любовь — это, пожалуй, слишком громкое слово, чтобы ставить его здесь. Акцент должен быть сделан на доверии. Нил не понимал любви, но понимал доверие. Улавливал смысл, спрятанный в прикосновениях Эндрю — в том, как тот проводит ладонью по его груди. — Злиться — это нормально, — произнес Нил. Он смотрел, как белеют костяшки пальцев Эндрю, когда тот крепче сжимал руль, а затем расслаблял пальцы. — Больше всего меня бесит, что это не так, — сказал Эндрю. Нил повернулся на своем сиденье, удерживаемый лишь ремнем безопасности. — О чем ты? Эндрю остановился на парковке, и все посторонние шумы стихли. Движение прекратилось, убаюкав Нила ложным ощущением, что он не остался один на один со своими воспоминаниями. Эндрю смотрел на свои ладони, то сжимая их в кулаки, то разжимая, как бы стараясь вызвать ими собственную злость. Он слегка прищурился, будто в смятении. — Не знаю, — тихо ответил Эндрю. Нил вспомнил о том времени, когда видел, как Эндрю вымещает свою ярость на брате, как изнемогает от того, что его неправильно понимают и слушают, но не верят. Вспомнил черные дыры, которые, казалось, образовывались в глазах его, и увидел, как угасает гнев. Не рассеивается, как дым, а проглатывается целиком и сгущается в смолу. Эндрю спокойно дышал, ладони были раскрыты. Глаза сияли настолько ярко, насколько позволяло солнце, и под этим смятением он не закипал. Что бы это ни было, оно было новым. Нил прикусил губу и нащупал под повязками их край. Это, казалось, вывело Эндрю из транса. Он протянул руку и переплел свои пальцы с пальцами Нила, и тот выгнулся в спине, но не настолько, чтобы было больно. — Нужно достать ножи, — напомнил Эндрю. Эндрю нужен был повод, чтобы подержать Нила за руку? Нил играючи пошевелил пальцами, и Эндрю скорчился и отпустил руку. — Я могу объяснить все команде на тренировке, — произнес Нил. — Тебе не придется говорить. Я знаю, что ты не в восторге от пропусков правды. — Для начала расставим покупки по местам, — сказал Эндрю. Он открыл багажник. Времени осталось немного.