Поня: Военное дело

Единороги полуострова Отрожий с 2800 по 2552 годы до Э.Г.

https://i.imgur.com/RNZQ4Ii.jpg Ранее мы взглянули на то, как изменилась жизнь равнинных единорожек в результате дальнейшего развития цивилизации. Но исторические процессы на единорожьих равнинах отнюдь не проходили изолированно — рогатые пони равнин уже активно общались через торговлю и набеги с другими эквестрийцами: с жителями предгорий, с равнинными зебрами и земнопони, с неспокойной братией пути “из земнопони в единороги”, а также со своими рогатыми сестрами, живущими на полуострове Отрожий, и с зебрами Западного побережья. Вот об этих двух, немаловажных, группах пони и пойдет речь: сначала, о жительницах Отрожьего, а потом — о тесно связанных с ними полосатых лошадках. Полуостров Отрожий https://i.imgur.com/sjPJjiO.jpg К 2800 году до Э.Г. среди пони Отрожьего уже состоялся переход от варварства к цивилизации, чему в значительной мере способствовало стремительное развитие морской торговли и превращение Отрожьего в настоящий перекресток торговых путей. Более того, к этому времени на полуострове успели оформиться два основных экономических, политических и культурных центра: земли в устье реки Картохи консолидировались вокруг крупного торгового города Эквы, а единорожьи поселения юга полуострова группировалась вокруг портового города Мист. Оба эти центра были расположены на тех территориях полуострова, где имелось удобное для пристающих кораблей побережье. Основами для их формирования, как нетрудно догадаться, была морская торговля с зебрами: единорожки без зазрения совести спекулировали товарами своих равнинных родственниц, полосатых южанок, лесной и предгорной братии, наживаясь на своем мореходческом искусстве. Схожие условия появления Мистской Эквийской торговых республик привели и к сходству их социального строя и политического устройства. Чему стоит уделить несколько строк. Исторический путь, проделанный пони Экв и Миста до рассматриваемого времени, в цело схож: ряд поселений, начав торговлю, усиливались, стягивали на себя лучших представительниц своего племени и превращались в его экономическое и политическое сердце, обеспечивая своей торговлей жизнь всех поняш своего племени. Само собой, и государственное устройство этих двух центров было схоже: по земным меркам и Эквы, и Мист можно назвать городами-государствами. Социально, экономически и политически они были разделены на две неравные во всем половины: торговый город и аграрную периферию. Первый был центром экономической и политической жизни, обеспечивая управление и финансовое существование государства. Вторая же была “сонной провинцией”, которая мало изменилась со времен варварства, а в рамках государства обеспечивала город продовольствием (обычно, не в полной мере), работниками и бойкими молодыми поняшками, периодически встряхивающими сложившийся баланс сил горожанок, обновляя застаивающуюся кровь элиты. Основой городов-государств были граждане/гражданки, происходившие из племен, заложивших эти государства. В целом, гражданки городов-государств Отрожьего походили на гражданок равнинных торгово-ремесленных городов. Но было и отличие: существовал так называемый “нищегривкин ценз”. Дело в том, что граждане и Экв, и Миста могли участвовать в управлении делами государства только в том случае, если обладали имуществом стоимостью выше некоторого порога, называемого “нищегривкиным” или “тощехвосткиным цензом”. Само собой, подавляющее большинство граждан, этот ценз проходящих, были горожанками, а потому именно город определял всю политику государства. Ради чего, собственно, этот ценз и был задуман. Кстати, от “нищегривкиного ценза” же происходит и столь любимое и поныне эквестрийским светом именование чего-то не так сделанного, убогого или просто безвкусного “нецензурным”: “Провинциалы всегда так нецензурно выглядят, что так и хочется их свалить, связать и одеть насильно” — Хойти Тойти. Помимо гражданок в городах-государствах проживали и негритянки, во множестве мигрировавшие сюда во время массового сгона равнинных земледелиц с их наделов. Как и в равнинных городах, жили они тут на птичьих правах и были практически самым забитым слоем понинаселения на полуострове. Стоит заметить, правда, что их взаимоотношения с гражданками были куда спокойней, чем на равнинах: граждан, что в Эквах, что в Мисте, было очень немало, и, когда дело касалось взаимоотношений с чужачками, держались они друг за друга крепко, невзирая на “нищегривкин ценз”.. Так что, схлопотать по мордочке негритянка могла с легкостью. А потому желания конфликтовать с гражданками у нее особо не появлялось: при любой негритянской бузе в городе из окружающей провинции неизбежно подтягивались деревенские гражданки, и тогда, от объединенных сил городских и сельских мистчанок/эквиек, хорошей трепки негражданкам было не избегнуть. Ну, и были еще “гости” — обеспеченные пони, не являвшиеся гражданами городов-государств, но проводящие в них много времени по необходимости своего дела: иноземные торговцы, охотницы за рабынями, приезжие ремесленницы и магессы и прочая, и прочая. Особых прав у них, как и у негритянок, не было, но отношения к “гостям” было совершенно другим. Причем, обвинить тут отрожиц в двуличии не получится: удерживало от конфликтов с “гостями” их не столько то, что за теми были какие-то силы и приносимый ими городу-государству доход, а то, что, как правило, те права не качали и не пытались учить эквиек/мистчанок тому, как тем следует жить. Кстати, о том, ради чего очень и очень многие “гости” прибывали в города-государства Отрожьего. Полуостров Отрожий был одним из ключевых звеньев в системе рабовладения, на которой зиждилась единорожья цивилизация. Два крупных города-государства полуострова, Эквы и Мист, были одними из важнейших поставщиков живого товара на единорожьи равнины и практически единственным источником рабынь-зебр. Эти два города государства сами регулярно организовывали торговые и военные экспедиции к Западному побережью за живым полосатым товаром, а также помогали в организации подобных же предприятий равнинным торговицам и магессам. Соответственно, Эквы и Мист располагали и всей необходимой инфраструктурой для подготовки экспедиций, содержания, транспортировки и продажи невольниц. Чему служили просто гениальные по тем временам сооружения: мистская Большая невольничья дорога, позволявшая быстро и бесперебойно перегонять караваны рабынь через весь полуостров к Эквам, эквский Двурогий порт, обеспечивавший городу сообщение как по Полосатому морю, так и по реке Картохе, а также ряд других менее сложных, но не менее нужных сооружений. В общем, работорговля обеспечивала отрожских единорожек бесперибойным и очень солидным поступлением бит с равнин, лишь немногим уступавшим по объемам всей остальной торговле рогатых мореплавательниц. При этом, как это ни парадоксально, но на самом Отрожьем рабовладение практически отсутствовало. Изредка встречались единичные рабыни во владении богатых “ростков” гражданок Экв и Миста, которые выполняли при своих владелицах исключительно декоративные и статусные функции. А вот массового рабовладения, при котором из труда невольниц извлекается солидная экономическая выгода, не было. Суть же этого явления заключалась в том, что для получения выгоды от рабского труда он должен быть массовым, легко контролируемым и применяемым в таких условиях, где солидный прибавочный продукт гарантирован при самом безалаберном подходе к делу. Но на Отрожьем этому мешало малое плодородие земель и лоскутность распределения сколько-либо пригодных для возделывания угодий по полуострову. Проще говоря, труд свободных земледелиц в этих условиях был несравнимо выгоднее рабского, который был тут лишен основных своих козырей: массовости и четкой организации. По факту, ни Эквы, ни Мист, сколько-либо распространенного рабовладения не знали и в рабском труде не нуждались, но крайне сильно зависели от своей торговли невольницами с равнинными рабовладелицами. https://i.imgur.com/J6evbA3.png Но, конечно же, всего этого не было бы без реальных успехов отрожиц в мореплавании. В этот период времени единорожки Отрожьего значительно продвинулись вперед в этом ремесле: получила дальнейшее развитие навигация по небесным ориентирам, возникла и стала бурно развиваться картография, значительно было усилено парусное вооружение единорожьих кораблей, состоявшее теперь из крупных, собранных из парусины на рейках, полотен на одной или двух невысоких мачтах (отдаленно напоминавших паруса земных джонок), обязательной частью судов стал бушприт с небольшим матерчатым парусом, обеспечивавшим кораблю лучшую маневренность, а все это хозяйство получило достойное обслуживание благодаря сформировавшейся в городах-государствах прослойки профессиональных моряков. Подобные достижения при путешествии к берегам зебр позволили единорожкам-торговкам не тащиться вокруг всего полуострова и протяженных незаселенных земель, следуя берегу, а переплывать Полосатое море в его южной части, что резко сокращало время плавания. Подобное изменение обычных для торговиц маршрутов позволило вырваться вперед в своем экономическом развитии Мисту, ранее бывшему лишь небольшим торговым поселением. Появились и некоторые новшества чисто организационного характера. Так ряду поселений, как на самом Отрожьем, так и в землях зебр, торговцы стали регулярно выплачивать некоторые суммы, за что их жительницы обязывались по ночам и в туман жечь на сложных участках побережья костры, указывая кораблям безопасный маршрут. Это чувствительно облегчало плавание. Правда, это же новшество дало жизнь и “костровому разбою”: нечистые на копыта поньки при помощи своих костров обманывали мореплавателей и сажали их корабли на мели, после чего грабили. Другим, не менее интересным, новшеством стали цеха лоцманов, возникшие и процветавшие в Мисте и Эквах. Знание особенностей прибрежных вод было жизненно важно для мореплавательниц, а потому они с удовольствием платили немалые деньги тем поняшкам, которые могли уверенно провести их корабли в незнакомых водах. Со временем такие знающие поньки, стекаясь в крупные торговые города, стали объединяться между собой, формируя соответствующие цеха. Это как улучшило жизнь самих лошадок-лоцманов, могущих теперь отстаивать свои интересы все сообща, так и облегчило жизнь мореплавательницам, которым теперь не приходилось искать нужную поньку по всем окрестным деревням. Ведь, среди пони не было развито рыболовство, а потому знающих свои прибрежные воды деревенских надо было еще поискать. Еще одним новшеством, значимым, правда, только для Экв, стало то, что отрожицы смогли выстоять в жесткой конкуренции с равнинными торговицами и начать собственную торговлю вверх по реке Картохе. С одной стороны, казалось бы, мало что от этого поменялось: одни торговицы потеснили других, не изменив существенно ни ассортимент товаров, ни их цену. С другой же стороны, за счет этого отрожское влияние начало расползаться вдоль течения этой важной для торговли реки, а равнины единорогов впервые всерьез познакомились с культурой Отрожьего, чье влияние на Волшебное Племя сравнимо лишь с Эр (самим в значительной мере подпавшим под чары отрожских поэтов, архитекторов и прочих творцов). При всем при этом, в это время, с 2800 по 2552 годы до Э.Г, взаимоотношения между Эквами и Мистом строились весьма двойственным образом: с одной стороны, эти два города-государства – торговые партнеры, делающие друг на друге горы битов и взаимовыгодно разделяющие роли в торговле с равнинами как рогатых, так и полосатых, с другой же стороны, они – злейшие враги, конкурирующие между собой за торговые прибыли. Причем, периодически это двойственное положение выливалось в объявление войны друг другу, но к реальным войнам не приводило – города слишком зависели друг от друга: Эквы контролировали судоходство на Картохе, бывшей основной магистралью, связывающей полуостров с остальными единорожками, а Мист, вследствие развития навигации, оказывался гораздо более удобен для плавания к берегам полосатых, а также был безальтернативен в плане торговли с единорожками западного побережья (существенно, правда, уступавшей по обороту и прибыльности ведению дел с зебрами). Так что, злобное потрясание копьями, выставление соседских торговиц за ворота и храбропоньские заявления на торговой площади быстро сходили на нет и выливались в пшик под давлением мешков неполученной прибыли и страха получить под хвост. Впрочем, это не значило, что военные действия в этой части понячьего мира не велись, армий не было, а военная наука стояла на месте. Во-первых, тут, как и в любом месте крупного скопления торговцев, процветали грабители: немногочисленные вольные пиратки грабили всех встречных-поперечных, множество получивших тайное покровительство одного из городов сорвиголов налетало на торговиц-конкуренток своих патронов, а береговые грабительницы садили на мель и дербанили все, что плавает, не говоря уже о полосатых “сухопутных пиратах”, бывших настоящим бичом зебрских берегов. Во-вторых, единорожки не только торговали с зебрами, но и беззастенчиво грабили полосатых пони: на единорожьих равнинах ценились не только тонкие ювелирные украшения и чудодейственные зелья зебр, но и сами сильные и выносливые полосатые кобылки, из которых получались просто превосходные рабыни. Так что, находилось немало рогатых “торговиц”, плавающих в земли полосатых “купить товар без битов”. Впрочем, не стоит, как сейчас принято, считать зебр белыми и пушистыми: не только единороги налавливали полосатых в рабыни, но и сами двутонные промышляли этим, набегая на соседние племена и обращая их пони в рабство, а потом продавая приплывшим рогатым торговицам. Именно этим задачам соответствовала военная машина отрожских единорожек, которую можно было разделить на две сильно различающиеся части: армии городов-государств и негосударственные армии. Армия городов-государств https://i.imgur.com/ISLCcaF.jpg Армии что Экв, что Миста формировались одинаково и состояли из двух частей. Не прошедшие “нищегривкин ценз” граждане были обязаны служить лично, но только тогда, когда государство находилось в состоянии войны с кем-то. Что случалось нечасто, а прямыми боевыми действиями против объявленного врага, вообще, никогда не сопровождалось. Это была ополченческая часть армии городов-государств, польза от которой была весьма и весьма сомнительной. А вот с граждан, ценз прошедших, личной службы не требовалось: они должны были предоставить городу определенные силы, оговоренные для каждого имущественного слоя отдельно, а уж какими они способами эти силы предоставят городу интересно не было. Вот только повинность эту “цензурные граждане” нести были обязаны не только в военное, но и в мирное время, согласно установленной очередности (Мист) или жребию (Эквы). Так формировалась наемная часть армии городов государств (само собой, ни лично нести службу, ни отправлять на нее своих дочерей торговицы не собирались). Наемниками, как это несложно догадаться, служили мерценары равнинниц, местные поньки-сорвиголовы и ватаги “беззаконных хвостов” полосатых. Правда, последние на службе отрожиц встречались, все-таки, нечасто (а секрет был прост: жеребцам трудно долго обходиться без внимания противоположного пола, каковое единорожки и не думали безрогим оказывать). Ввиду отсутствия прямых боевых действий между Эквами и Мистом, основной функцией армий городов-государств была борьба с пиратством, которое активно финансировали оба города, желая как можно сильнее напакостить соседкам. Соответственно, тяжелой понилерии в армиях городов-государств не наблюдалось, а их войска были заточены под ведение боевых действий на воде и совершение стремительных вылазок против плохо подготовленного к этому противника: операциям против пираток зачастую предшествовала солидная агентурная игра, а потому, проводились они тогда, когда преступившие закон поньки никакого нападения не ожидали. Воительницы Экв и Миста брони, помимо маски, обычно не носили (хотя обожали различные украшения, включая бодиарт, татуировки, клеймение и шрамирование, перенятые единорожками у зебр), а по вооружению их можно было разделить на застрельщиц, мечниц, арбалетчиц, лучниц и наемников-зебр. Теперь вкратце о них всех. Застрельщицы Отрожьего если и отличались от своих равнинных коллег (все-таки, это были одни и те же мерценары), то только большей любовью к коротким копьям, удобным на палубе корабля. Мечницы полуострова, как того и следует ожидать, были те же (во всех смыслах), что и на равнинах. Мечниц, вообще, среди мерцинар было мало, но они были нарасхват. Так что, такие ценные наемницы все время мигрировали между единорожьими землями вслед за самой щедрой платой. Как правило, она обитала на набитом битами Отрожьем: вопрос был лишь в том, в каком именно из двух конкурирующих городов-государств она притаилась на этот раз. Что касается “вольных хвостов” зебр, то по вооружению и тактике они были совершенно идентичны тем ватагам своих коллег, которые нанимались в услужение к полосатым пони. За исключением одного “НО”: долго оставаться на службе у единорожек удавалось только тем отрядам вольной полосатой братии, половой состав которых был более-менее сбалансирован — рогатые пони не намеривались подпускать к себе “полосатых чурбанов”, да и делиться своими жеребцами с двутонными наемницами в планах тоже не держали. А потому, на время службы однотонным нанимательницам полосатым наемников в, хм, интимной сфере приходилось полагаться только на свои силы. Подразделения арбалетчиц набирались способом отдаленно схожим с системой комплектования терций арбалетчиц равнинных городов: богатые городские “ростки” нанимали и содержали бедных гражданок, оплачивали им оружие и тренировки. Правда, арбалетчиц на Отрожьем было немного: нет тяжелой понилерии в рядах противника — нет и большой работы для торсионного арбалета. В основном, арбалетчиц можно было найти на кораблях охотников за пиратами, где они выполняли роль маневренной и в меру дальнобойной артиллерии. Куда интереснее лучницы: в это время единорогами полуострова был изобретен (а потом перенят зебрами Западного побережья) копытный лук — короткий (около 100 сантиметров в длину) монолитный деревянный лук, крепившийся к одному из накопытников для передней ноги, а ко второму приспосабливался небольшой металлический крюк-лопатка с выемкой для черенка стрелы, которым натягивалась тетива лука. Лук использовал короткие оперенные стрелы, имеющие различные наконечники (или не имеющие наконечника вообще). В бою лук, вместе с накопытником, надевался воительницей на одну из передних ног, а накопытник с крюком — на другую (у зебр этот накопытник имел крупные отверстия, которые позволяли полосатым стрелкам пользоваться копытокинезом, не снимая снаряжения для стрельбы). Стрельба из лука велась с неподготовленной (стоя на двух задних ногах) или с подготовленной (полулежа на груди и животе и упираясь задними ногами) позиции следующим образом: понька выставляла выпрямленную ногу с луком перед собой, а второй передней ногой, выставив ее вниз и в сторону, натягивала тетиву, после высвобождения которой происходил выстрел. При стрельбе с задних ног понька была крайне неустойчива и быстро уставала, лук и крюк серьезнейшим образом затрудняли передвижение, как и колчан (у единорожек это были простые седельные сумки со стрелами, которые извлекались телекинезом, а зебры же использовали цилиндрические деревянные или матерчатые футляры, крепившиеся к плечу или надплечью ноги с луком — так было удобнее извлекать стрелы копытокинезом). Так что, неудивительно, что лучницы были родом войск исключительно морским, где на кораблях для них заранее строились лежаки в наиболее удобных для стрелка местах, а необходимость в частом и длительном путешествии на всех четырех копытах отсутствовала. Хотя, стоит отметить, что на море копытный лук активно конкурировал с торсионным арбалетом, существенно выигрывая у него по темпу стрельбы, стоимости и неприхотливости, но с треском продувая по точности, дальности ведения огня, проникающей способности и убойной мощи. Сложности в подготовке арбалетчицы и лучницы были сопоставимы, что было обусловлено несовершенством торсионного арбалета и низкими требованиями к уровню владения луком среди пони. Но относительная дешевизна лука делала его вторым (после “волчьего дротика”) в плане популярности оружием самообороны морячек вообще. Что, учитывая широчайшую занятость понинаселения тех мест в сфере мореплавания, делала владеющую искусством лучницы поньку обыденностью. Так что, лучниц города могли как набирать на регулярной основе, так и нанимать в качестве мерценар. Стоит, правда, отметить, что по уровню владения луком понек ни в коем случае нельзя сравнивать с лучниками прошлого Земли! В лучшем случае, их умения были сопоставимы с уровнем современных земных любителей стрельбы из лука. Небольшое отступление: Изобретение копытного лука. Арфа Хартстрингс. https://ficbook.net/readfic/12819458/34772771#part_content Негосударственные армии https://i.imgur.com/OJEdNwy.jpg Армии двух городов-государств были важны для поддержания порядка и разрешения различных межпоньских трений на полуострове, но отнюдь не они были участниками подавляющего большинства вооруженных столкновений на Отрожьем, Западном побережье и омывающих их водах. Основная военная активность велась при помощи негосударственных армий, каковые были чрезвычайно разномастны: разнообразные пиратки, наемницы и охотницы за рабынями, которые часто с удовольствием совмещали сразу все три эти роли. Что касается пиратства, то в это время оно было постоянным фоном жизни для единорогов Отрожьего, а разнообразие форм, в которых оно практиковалось, не подлежало исчислению: “костровые разбойницы” заманивали суда на мели при помощи ложных сигнальных костров, “дорожные братья” (которых теперь часто называли “сухопутными пиратами”) любили грабить торговок на привалах, когда они сходили с кораблей для ночного отдыха, а так же были классические пираты, нападавшие на корабли в море. Но сейчас речь пойдет только о третьих. Ибо, первые армий не имели и о боевых действиях не помышляли, а о вторых будет сказано позже, когда речь дойдет до описания военного дела зебр Западного побережья. Единорожки-пиратки (впрочем, среди них были отнюдь не только единорожки), промышлявшие разбоем на торговых путях Экв и Миста, в отличие от персонажей романов, отнюдь не были неорганизованным сборищем отъявленных негодяек, романтичных авантюристок и прочих не имеющих отношения к жизни образов. Так называемого “вольного закона” тоже никогда не существовало — это писательская выдумка. Пиратство в регионе было хорошо организованно и структурировано, а пиратки представляли из себя внушительную военную силу, имеющую все признаки самой настоящей армии (хоть, частенько были порядком своевольны). Причем, доля “свободных кобыл”, как окрестили их бумагомараки, была смехотворна. “Костями и плотью” пиратства были привенты Миста и Экв: корсары, в земной терминологии. Привента — 1) частное лицо, получившее от государства право “заблаговременно защищать коммерческую выгоду нанимательницы любыми доступными способами, если они не противоречат вере, совести и поняшности”, 2) все члены команды такого частного лица. Если перевести это на общепонятный, то привентами называли лихих понек, получавших от одного из городов-государств право грабить все, что плавает или стоит на суше, но не является частью этого города-государства, за что сия беззаконная личность получала целый ряд преференций и поощрений от своих покровительниц. Банды привент формировались прямо в портах Миста и Экв разнообразными предприимчивыми и нечистыми на копыта личностями из шатающегося тут понячьего сброда. В бандах пираток можно было встретить кого угодно: от беглых рабынь-зебр до сбежавших от кобыльего гнета бывших “запретных жеребцов”. Но чаще всего основой пиратского отряда были мерценары, готовы за биты делать практически все что угодно, если это “все что угодно” не является синонимом слова “работать”. Соответственно, структура пиратских формирований точь-в-точь повторяла структуру терций мерценар. Хотя, мерценары часто соглашались работать за долю в добыче, но судно стоит денег, которых, как правило, у пошедших по кривой дорожке лошадок не было. Зато, они были у городских торговиц, как и желание облегчить жизнь себе любимым, “подсунув камень под копыто” конкуренткам. Само собой, эти две категории жителей Отрожьего находили между собой общий язык, результатом чего становилось появление новых банд привент на торговых путях. Основным типом кораблей, используемых пиратами, были небольшого размера шустрые плоскодонки, обладавшие, правда, посредственной мореходностью. Подобный, странный, на первый взгляд, подход был обусловлен дешевизной и простотой в эксплуатации этих посудин, а также их малой заметностью и обыденностью, что облегчало пираткам движение вдоль торговых путей и организацию засад. Обычная тактика пираток (особенно распространенная в южной части Отрожьего, изобиловавшей небольшими островками и бухточками) была такова: разбойницы, используя одну из своих лодок как наблюдателя, подготавливали засаду (засады, обычно, готовились не вслепую: пиратки имели свою агентуру в портах), из которой и нападали на торговца сразу целой сворой лодченок. Что позволяло им как не дать более приспособленному к движению в море барыге уйти, так и быстро подавить любое сопротивление (часто, просто его предотвратив — поняшки существа впечатлительные и трусоватые, так что нередко единственной неприятностью на палубе атакованного корабля для разбойниц были кучки “конских яблок”). Захватив товар и пленниц (стоимость которых могла перевешивать стоимость всей остальной добычи), пираты ретировались. Транспортировка же добычи осуществлялась или по суше, или на заранее заготовленном крупном плав.средстве, вместо которого, впрочем, могло служить и судно ограбленных, если оно подходило для подобных целей. Также пиратки любили совмещать свой основной промысел с налетами на небольшие прибрежные поселения, выполнением различных других военных задач для нанимательниц, а также обычной торговлей (под патронажем нанявших их торговиц, конечно же). При необходимости вступать в бой в море привенты действовали по обстоятельствам, беря на абордаж трусливого и слабого противника, но предпочитая избегать ближнего боя с сильным врагом (особенно, с зебрами), держась от него на расстоянии и поливая градом метательных снарядов. Что касается наземного боя, то в нем пиратки представляли из себя классических застрельщиц, не обремененных ничем, кроме короткого копья (излюбленного оружия на тесных палубах), набора дротиков и малого круглого щита. Доспехи привенты носили редко, так как на палубе маленькой лодченки они только мешали, а набеги на береговые поселения явно не стоили таких трат и неудобств (пиратки отнюдь не намеревались вступать в бой с серьезным противником, предпочитая ретироваться при первых признаках начинающегося припекания в области крупа). Конечно же, нередко встречались различные отступления от описанного облика пираток. Но, не смотря на свою немалую частоту, характера системы они не носили и могут быть охарактеризованы как индивидуальные особенности и причуды той или иной пиратки или пиратского экипажа. https://i.imgur.com/QPjYvQk.jpg Работорговля была одной из важнейших составляющих экономики пони Отрожьего. И, соответственно, тому, чтобы поступление рабынь для торга не прекращалось, отрожцы уделяли огромное внимание. Первейшим источником рабынь была их покупка у зебр Западного побережья, которые с удовольствие торговали пленницами, попавшими в неволю во время межплеменных войн, разнообразными преступницами, а также единорожками, которых угораздило стать пленницами полосатых лошадок (правда, такие единорожки часто, отнюдь, не были невинными овечками и в земли зебр их заносила не тяга к путешествиям). Вторым источником была продажа пиратками тех из своих пленниц, которые не могли заплатить за себя выкуп. А третьим источником были военные экспедиции самих отрожиц к берегам зебр, преследовавшие своею целью силой захватить полосатых понек в рабство. Впрочем, все три источника источники подчас было совершенно невозможно различить между собой: кто запретит “честной” пиратско-полосатой морде не дожидаться корабля очередного рогатого торговца, а совершить налет на зебрячье поселение, где оной морде в прошлом году кислого пива налили? И все эти три источника требовали наличия у работорговиц верных помощниц, которые умели бы и обращаться с рабынями, и защитить своих нанимательниц с их добром, и, при необходимости, силой добыть живой товар. Таковыми помощницами становились некоторые мерценары, называвшиеся теперь охотницами за рабынями. Охотницами за рабынями становились некоторые мерценары, которые почему-то имели склонность к этой профессии. В этом нет ничего удивительного, так как, что видно из их названия, охотницы участвовали в военных налетах на земли будущих рабынь. Правда, львиную долю их времени занимало выполнение совсем других функций: они охраняли живой товар, заботились о нем, защищали свою нанимательницу (которую нередко также называли охотницей за рабынями), выполняли функции команды на ее кораблях (зачем отдельно нанимать команду и отдельно охотниц?). То есть, большая часть их работы непосредственно с боевыми действиями связана не была. Но, тем не менее, в них охотницы участвовали регулярно: собственно, ловили рабынь, отбивались от пиратов, популярно разъясняли вожачке зебр и ее молодцам, что пытаться обманывать их работодательницу зело нехорошо и прочее, и прочее. Подробно описывать охотниц за невольницами особенного смысла нет, так как они были теми же мерценарами, о которых говорилось ранее — занимавшимися более узким и специализированным делом. Так что, сейчас остановимся только на особенностях охотниц. Охотницы были весьма уважаемыми и хорошо оплачиваемыми специалистками. К тому же, они практически не участвовали в полномасштабных военных действиях. Это приводило к тому, что среди охотниц за рабынями в принципе отсутствовали молодые терции, а пополнение происходило либо приходом уже опытных, повидавших многое мерценар, либо через взятие охотницами “на воспитание” молодых понек, рвущихся к неспокойной жизни наемницы (за свою ученицу воительница поручалась перед своими товарками и несла перед ними всю ответственность за успехи и проступки своей подопечной). Да и сами терции охотниц за рабынями были невелики, редко превышая численность в три десятка хвостов (одним из ограничений численности был обычный размер единорожьего судна: терции нанимали с таким расчетом, чтобы их члены становились командой одного из кораблей нанимательницы). Что касается боевых действий, то охотницы за рабынями участвовали в набегах за живым товаром и в карательных акциях против обнаглевших пиратов (особенно, против “костровых разбойниц”), каковые нередко совмещались в одной операции. Сами по себе набеги проводились по одной и той же схеме, исключение из которой делалось только ради действительно крупных и хорошо защищенных поселений, каковые целью набега становились редко. Сначала под благовидным предлогом (торговля, путешествие и тд.) проводились сбор информации о том, чем и где можно поживиться, об объекте будущей атаки и о характере местности. Затем следовал налет силами нескольких (реже, одного) кораблей, каковые приставали в удалении от цели набега и высаживали десант. Десантницы на своих четырех преодолевали расстояние до цели (обычно высадка производилась с тем расчетом, чтобы до объекта атаки охотницам пришлось добираться не более 3-4-х часов) и сходу атаковали ее, что обеспечивало им элемент внезапности и с большой вероятностью приводило к возникновению паники среди атакованных. После этого охотницы спешно собирали свою добычу и гнали ее к кораблям. Подобный нажим на скорость был обусловлен не только желанием застать жертву врасплох и тем свести сопротивление к минимуму, но и боязнью перед возмездием, когда подойдет зебрианская дружина или единорожье ополчение (нападения совершались отнюдь не на одних только зебр). https://i.imgur.com/wkC7Q9x.jpg Впрочем, не смотря на такие предосторожности, сопротивление со стороны жертв и подошедшей к ним подмоги охотницы за рабынями встречали регулярно. В связи с этим, сами терции охотниц не были однородны по составу воительниц. Основой любого отряда охотниц за рабынями были застрельщицы, вооруженные достаточно легко для того, чтобы быстро передвигаться и поспевать всюду, но чье вооружение было достаточно действенным для того, чтобы дать по крупу полосатым ополченкам и вселить страх в сердца безоружных понек. Кстати, интересной особенностью всех охотниц была привычка драпировать свое тело тканями или напяливать на себя закрывающие поньку от шеи до копыт платье. Это делалось для того, чтобы избежать поражения отравленной зебрианской стрелкой, которая имела небольшие проникающие способности, а потому легко останавливалась достаточно толстой материей. Но одних только застрельщиц отрядам охотниц было мало: налетчицы могли запросто натолкнуться на банду “дорожных братьев”, местных дружинников или какую-нибудь околачивающуюся в этих местах ватагу авантюристов. А с вооруженным жеребцом кобылке не поспорить, будь она хоть трижды опытной воительницей. К тому же, воитель-зебр на голову выше любого единорога по своим физическим возможностям, а по обученности и опыту не уступает, а, скорее, превосходит охотниц. На такой случай в крупные отряды охотниц за рабынями принимали так называемую заградную терцию, состоящую из копейщиц и мечниц (терция была смешанной, так как большого количества ни тех, ни других не требовалось). Охотницы заградной терции набирались из опытных мерценар, получали большую плату и уважение, но в остальном были наравне со своими коллегами-застрельщицами, так же выполняя всю обычную для охотниц за невольницами работу. Их отличия становились видны только тогда, когда отряд налетчиц встречал более-менее серьезное сопротивление. Когда такое случалось, копейщицы формировали плотный строй, который использовался застрельщицами как укрытие и тактическое препятствие, существенно облегчавшее им ведение боя. Но строй этот был невелик и настоящей полноценной фалангой не являлся (из-за малой численности копейщиц), а потому чрезвычайно нуждался в постоянном прикрытие своих флангов в бою, особенно при маневрах и перестроениях. Застрельщицы такого прикрытия обеспечить не могли: жеребцы-зебры смяли бы их шутя. А потому, эти задачи выполняли мечницы — опытные, ловкие и опасные для неплотных рядов безрогих. Как мы видим, копейщицы и мечницы охотниц действовали в довольно необычных для своих равнинных коллег условиях, что не могло не отразиться на их вооружении. Вооружение охотниц-копейщиц было максимально облегчено и более напоминало вооружение копейщиц лесных королевств пути “из земнопони в единороги”, что было обусловлено характером противника: массированного удара со стороны зебр можно было не опасаться, но от их оружия не спасали никакие доспехи того времени, да и маневренность в бою лишней не будет. Копейщицы вооружались полноценным фалангиальным копьем с шипом для упора в землю (полосатые вполне могли попытаться смять воительниц простым нахрапом) и хорошим запасом “волчьих дротиков”: единорожки полуострова превосходно усвоили, что чем дальше от них безрогие, тем лучше. Защитное снаряжение состояло из большого сердцевидного щита (то ли он был самостоятельно изобретен на полуострове, то ли был занесен с торговцами) и тканевого платья, а также маски и поножей. Доспехов охотницы не носили за ненадобностью (от удара топора или клевца они, все равно, не защитили бы), иногда отказываясь даже от маски. Мечницы также доспехов не носили, довольствуясь лишь поножами и платьем (маски поньки-мечницы не любили, считая, что маска уменьшает внимательность в бою). Их вооружение состояло из малого круглого щита, набора метательных снарядов и меча. Причем, мечей было уже несколько разновидностей. По-прежнему пользовался популярностью полулунный меч, наносивший обширные резаные и рубленные раны и удобный для любимых мечницами подленьких ударов по ногам. Не менее популярен был и “рогатый меч”, позволявший держать безрогих на расстоянии. Но появилась и новинка, так называемый “грифоний клюв” или “малый меч” — 50-60 сантиметровый обоюдоострый клинок, заканчивающийся с одной стороны острием, а с другой — металлической перекладиной или металлическими крюками и зачарованным камнем для более надежного телекинетического заякоревания (держала меч не имел, что не позволяло безрогому в бою его перехватить и направить против владелицы). “Малый меч” произошел от попавшего с торговцами в Эквы грифоньего меча (о чем говорит его второе название: “грифоний клюв”), от которого единорожки, попросту, открутили рукоять (у пони нет хватательных конечностей) и заменили ее на зачарованный камень, чтобы было удобнее заякоревать оружие телекинезом. Гарду же они превратили в инструмент для захвата оружия противника, уменьшающую шанс сломать клинок (со временем она трансформировалась из обычной металлической перекладины в несколько металлических крюков). Как можно понять из описание, “малый меч” подразумевал очень близкий контакт с противником, на каковой отваживались только очень отчаянные единорожки. Зато, взамен он дарил возможность наносить действительно страшные колотые раны, не жертвуя при этом маневренностью клинка, чем страдало все остальное колющее оружие единорогов. Ну что же, вот и подошло время подводить итог. Что же нового было привнесено в военное дело пони Отрожьего? Во-первых, отрожицы стали вести войны. Хотя, они и были представлены лишь грабительскими набегами и пиратством, часто являвшихся частью торговых войн между Эквами и Мистом, ведущихся без прямого столкновения между воюющими. Во-вторых, был изобретен корсарский договор. Это очень оживило торговые войны, которые теперь велись копытами привент. В-третьих, все боевые действия отрожцев были жестко привязаны к морю, но велись довольно небольшими силами. С этим было связано, с одной стороны, создание и достаточно существенное развитие их десантной тактики и тактики морского боя, с другой же, практически полное отсутствие военных усовершенствований в конструкции кораблей: корабль никто не собирался ни поражать, ни использовать как оружие — сражались пони, а не корабли. В-четвертых, отрожцы ввели в обиход “военную науку взаймы”. Практически не ведя военных действий самостоятельно, единорожки Экв и Миста самостоятельно же войсками и не управляли. Что для непосредственного боя, что для управления армией торговицы предпочитали нанимать различных сторонних работников. А это приводило к интересным последствиям: армии единорожек полуострова были превосходно подкованы в военных премудростях, но сами отрожцы были не в состоянии организовать ничего замысловатее “а теперь навалимся всей толпой”, что накрепко привязывало их к услугам наемниц.