О пиратах Западного побережья
https://i.imgur.com/1r1yKrP.jpg Как уже говорилось ранее, Западное побережье зебрских равнин было настоящим рассадником пиратства. Морской разбой процветал в этих водах, где во множестве ходили торговые корабли единорожек. Участвовали в этом предосудительном бизнесе и зебры. Раньше всех “освобождать от плохих моджо” рогатых торговиц начали “дорожные братья”, которых теперь часто называли сухопутными пиратами. Методика их разбоя была предельно проста: заметив торговца, они начинали преследовать его по земле, дожидаясь, когда единорожки пристанут к берегу для отдыха. Выносливость зебр и тренированность бывалых разбойников были таковы, что “дорожные братья” имели вполне неплохие шансы взять рогатых торговиц измором. Ну, а когда валящиеся с копыт от усталости единорожки все-таки приставали к берегу, полосатые бандиты атаковали их, присваивая себе товар и его владелиц. Как это ни печально, единорожки-работорговки не брезговали скупать у полосатых и рогатый товар. Причем, отнюдь не для освобождения. Очень быстро масштаб сухопутного пиратства стал таков, что Мист и Эквы, а также отдельные торговицы и сами зебры начали регулярно собирать карательные экспедиции против “дорожных братьев” и прочих подозреваемых в нем личностей. Впрочем, эффективность этих действий была довольно сомнительна, а неизбирательность карателей, часто просто совершавших налеты на неудачно стоящие поселения зебр с последующим обращением их обитательниц в рабство без какого-либо разбора, вызывали самую настоящую ненависть среди полосатых пони к своим рогатым сородичам и полосатым чужачкам из торговых городов. Собственно, именно подобные налеты единорогов на берега зебр и привели к совершенно отвратительному поведению полосатых пони по отношению к своим рогатым кузинам, волею судеб оказавшихся в их власти: единорожкам-рабыням состригали хвост и гриву, что не только было для них крайне унизительным, но и служило поводом к нескончаемому потоку острот, пошлых шуточек и неприкрытых издевок со стороны полосатых. Впрочем, самих охотниц за рабынями, угораздивших попасть в копыта к своему несостоявшемуся товару, ждало и кое-что похуже: уж чего-чего, а фантазии и желания поиздеваться над “рогатыми гадинами” у разозленных полосатых кобылок хватало. От профессиональных “пропащих поней” не сильно отставали и вполне респектабельные поселенки-прибрежницы (так что, вышеупомянутые карательные налеты рогатых были не так уж и необоснованы). С налаживанием торговицами-единорожками практики платы зебрам-береговушкам за разжигание сигнальных костров на сложных для судоходства участках торговых путей часть полосатых табунов, те, которые были побезбашенней и побессовестнее, начинали использовать сигнальные костры отнюдь не для помощи мореплавательницам. Так называемые “костровые разбойницы” заманивали ложными сигналами корабли на мели. После чего, под видом оказания помощи, грабили их. Само собой, эта практика давала натуральную индульгенцию охотницам за рабынями, которые шерстили прибрежные зебрские поселения без малейшего угрызения совести, оправдывая себя в собственных глазах борьбой с пиратством. В общем, улучшению взаимоотношений полосатых и рогатых “костровой разбой” также не способствовал. Известно зебрам было и морское пиратство. Правда, в силу более слабого, чем у отрожиц развития судостроения у зебр и относительно небольшого финансового и политического веса торговых городов Западного побережья, морской разбой полосатых имел некоторые особенности. Первой из которых было самостоятельное ведение своих темных делишек полосатыми пиратами. Дело в том, что класс торговцев среди зебр был развит не так чтобы сильно. Вернее, с развалом караванного пути через Картохский Вечносвободный лес, он практически исчез, теплясь лишь в виде отдельных неорганизованных торговцев, ведущих дела без какой-либо поддержки со стороны. А потому, нанимать корсаров на Западном побережье было попросту некому. Следовательно, пираты либо действовали в частном порядке (в том числе, так, на свой страх и риск, пиратствовали “торговые дома” “речных братьев”), либо шли за грамотой привент в Мист и Эквы. Но последних считать пиратками Западного побережье уже не получается, и приходится проводить по графе “отрожские привенты”. Второй особенностью была тактика пиратов-зебр. В силу слабости зебрского судостроения (в первую очередь, обусловленной дороговизной корабельного леса) и стихийного характера организации пиратских банд (государства полосатых не выказывали заинтересованности в развитии пиратства, в отличии от единорожьих Миста и Экв) пиратство на Западном побережье было двухуровневым. Первый уровень, наиболее многочисленный, был представлен, скажем так, простыми пиратами, использовавшими на своих тростниковых лодченках ту же тактику, что применяли единорожки-привенты. Но вот если пиратам тем или иным способом удавалось разжиться крупным кораблем (чаще всего единорожьей постройки), то они переходили уже на другой уровень. На котором их тактика становилось совсем другой: подкрадываться к торговцам, выдавая себя за другого торгаша, и внезапно брать его на абордаж или совершать наглые рейды на прибрежные поселения. Впрочем, наличие хорошего судна открывала полосатому пиратству и путь к торговле, которой они также с удовольствием занимались. Сторонясь, правда, портов Миста и Экв — единорожки безрогих конкурентов не жаловали. Впрочем, находились и ушлые полосатые, которые оставляли (или не оставляли…) свой противозаконный промысел, и нанимались к торговым семьям Миста или Экв в качестве вполне рядового торговца. Но речь не о них, а о пиратах. Кстати, у полосатых пиратов в те времена был довольно интересный обычай на случай захвата пригодного под их нужды корабля. Прибрав к копытам судно, морские разбойники обращали в рабство всю его команду и всех его пассажиров, кто не мог заплатить за себя выкуп. Кроме капитана. Капитан становилась трофеем главаря шайки, его движимой собственностью и наложницей (если главарем была кобыла, то она передавала пленницу наиболее доверенному из своих подельников). Делалось это из довольно прагматических побуждений: начинающие морские пираты, как правило, испытывали затруднения в управлении новым для них кораблем и в не менее новом искусстве навигации вдали от видимых берегов. Тоогда как капитан разбиралась в этих вещах прекрасно. При этом, сколько бы ни были трусоваты поньки, но пленница вполне могла найти в себе силы отказать пиратам в помощи или, что еще неприятнее, попытаться сбежать. При обоих вариантах полосатым разбойником светило остаться без только что приобретенного корабля: какой в нем прок, если не умеешь на нем плавать? А вот если поставить капитана в интересное положение, то она сто раз подумает, прежде чем попытаться сбежать или выкинуть какую-либо еще глупость. Ведь, теперь ей надо заботиться не только о себе, но и о своем будущем жеребенке. То, что отец жеребенка был прекрасно известен поняшке, как и то, что она формально ему принадлежала, отнюдь не облегчало пленнице борьбу с пиратами. Даже, наоборот. Впрочем, если полосатый жеребец не оказывался отъявленной свиньей, то жизнь бывшей капитана в плену была достаточно сносной: пираты отнюдь не были заинтересованы понапрасну обижать такую ценную и редкую рабыню. Иногда же (далеко не так часто, как любят описывать романисты) пленница и пленитель потихоньку сживались, сдруживались и, даже, влюблялись друг в друга. Впрочем, пленница при этом, все равно, оставалась рабыней — любовь любовью, а дела свои пиратам как-то обтяпывать надо было. И, да, в противоречие устоявшемуся мнению: рабыни в табунах зебр древности обычным явлением не были. Так что, такая пленница, даже если жила со своим пленителем душа в душу, все-равно, очень сильно выделялась в обществе полосатых. А потому, окружающие зебры относились к ней, как и ко всему странному, с насторожееностью и любопытством. Что нормальным фоном жизни пони назвать сложно.Небольшое отступление: О пиратах Западного побережья
17 июня 2023 г. в 10:04