***
Резкий вдох словно пощёчиной возвращает её в реальность. Ту реальность, где она снова умудрилась потеряться неизвестно где без навигации, транспорта и какой-никакой компании. И, видимо, уснуть на пороге заправки, как сиротка. Однако самым удручающим сейчас было не всё это, а источник шороха, который её разбудил. Ноги пружинят сами собой, заставляя вскочить ещё до того, как она протрёт глаза, чтобы те ясно увидели чёртовых белок, доедающих початый пакетик орешков — её последние припасы. — Кыш, кыш! — машет руками, отгоняя грызунов с завидным энтузиазмом. Можно подумать она собирается доедать остатки закуски после этих пушистых и, возможно, заразных разбойников. Со скорбным стоном она поднимает истерзанный пакет, чтобы донести его до урны. Что ж, её вина. Опрометчиво было оставлять еду в наружном кармане, находясь посреди леса. Словно в подтверждение её самоуничижительным мыслям желудок предательски взвыл, напоминая о неприятном и уже порядком затянувшемся вакууме в нём. Да, такими темпами недолго остаться совсем без сил… Она быстро оглядывается, оценивая изменения в обстановке. Свет на заправке всё ещё горит, а вокруг и близко не светает. По крайней мере ночь не морозная, и до утра не так уж далеко, а значит ждать хоть каких-то признаков жизни кроме белок осталось недолго. Вероятно. И что они вообще забыли здесь посреди ночи?.. Ещё одна белка, совсем осмелевшая (или обнаглевшая) спрыгивает с елового ствола на траву и перебегает треснутый асфальт под колонками, чтобы остановиться почти под её ногами. Она усаживается прямо и смотрит снизу вверх, выжидающе дёргая куцым хвостом. Это заставляет отвлечься от созерцания пустого горизонта и той части шоссе, с которой её буквально выплюнула сюда ночь. Кажется, пушистая бандитка — единственная её компания на ближайшие пару часов, если не больше. — Ну, что? Белка дёргает ушами и быстро трёт мордочку, только чтобы продолжить дальше таращиться на нового для здешних мест человека. — Боюсь, у меня больше ничего не осталось, малышка. Ни для тебя, ни даже для себя. — путешественница не хочет спугнуть животное и немного колеблется, прежде чем присесть на корточки. — Знала бы ты, до чего людям сложнее добыть что-то съедобное — наверняка не стала бы воровать мои орешки, правда же? Белка неподвижна, всё так же внимательно таращится. Это начинает слегка напрягать, не говоря уже о том, что вызывает некоторые вопросы… — Вон, — рука вяло машет в сторону мусорной урны. — Посмотри, может там ещё чего осталось. Резкими подёргиваниями белка ведёт носом за её рукой и изучает путь до урны, тут же поспешив туда. Рука-указатель резко прижимается к телу, когда её владелица встаёт обратно на ноги чтобы пронаблюдать за животным. — …А ты смышлёная малышка, я права? Вместо ответа она получает знакомый шелест пластиковой упаковки, и вот из урны показывается серая мордашка с остатками солёной закуски в зубах. В последний раз посмотрев прямо на человека она вместе со своей неприглядной добычей уносится обратно в ночной лес. — Смотри не увлекайся, это вредно! — кричит вслед путешественница: голодная, но отчего-то повеселевшая. Она всматривается в стену хвойных деревьев перед заправкой и втягивает носом прохладный воздух. Теперь у её мыслей достаточно простора, чтобы отойти от резкого пробуждения и целиком осознать ситуацию. Телефон на последнем издыхании, и вместо хороших новостей показывает отсутствие связи и 2:32. По обе стороны шоссе никого, ото сна всё ещё знобит, а еды нет. Запасной план: разбить окно заправки и пробраться в магазин за глотком воды и антисептиком. Основной план… Что ж, скорее всего, не допустить затрат на штрафы от последствий исполнения запасного. Всё, что ей остаётся — ждать чьего-либо появления, либо поискать намёки на съезд, тропу, и, если повезёт, город. На этапе «город», будто на кочке, её мысли резко сворачивают на иррациональную дорожку мечтаний о гостинице, неограниченному доступу к горячей воде, койке и таком желанном отдыхе. Почти трое суток она провела в сидячем положении, в дороге. Ноги гудят, волосы в беспорядке, а на одежду вообще лучше не смотреть. Она трясёт больной от недосыпа головой, чтобы не думать обо всём этом слишком долго, и решает вернуться к своим сумкам. Только для того, чтобы обнаружить около них какого-то косматого мужика в халате. Сложно винить себя за вздрагивание и защитную стойку, пока каждая извилина в голове наперебой вопит и спрашивает у пустоты, откуда он здесь взялся, и почему так бесшумно. Благо почти сразу она заставляет себя сообразить и быстро выдыхает. В самом деле, ничто так не бодрит, как внезапные незнакомцы на пустой ночной заправке. — Ох, извините… мистер? — она незамедлительно пробует воду, чтобы не терять больше ни секунды времени. Будь что будет. — Вы здесь работаете? Я ждала, пока кто-нибудь появится, потому что двери закрыты, и… Договорить ей не дают: — Бедняжка, так ты что, всю ночь тут просидела? — он нетерпеливо, но всё же с осторожностью шагает к ней. — Одна? — Н-ну… У меня был водитель, а потом… — неловкая пауза заполняется таким же неловким, даже жалким смешком. — Потом я познакомилась с местными белками. Мужчина оглядывается на лесополосу и чему-то про себя усмехается. — Да, я заметил. Он получает вежливую полуулыбку в ответ, и только после путешественница хмурит брови, со скрипом складывая два и два. Но странно одетый дядька прерывает поток её мыслей прежде, чем они оформятся в хоть сколько-то связный вопрос: — Боюсь, юная леди, так вы никого не дождётесь, — он звучит так расстроенно, будто сам остался без транспорта на незнакомой местности, но каким-то образом его голос всё ещё мягок и необъяснимо успокаивает. — Видите ли, заправка питается напрямую от небольшой ГЭС здесь, неподалёку. Поэтому свет всегда горит. Что касается работников… — мужчина отвёл взгляд и пригладил длинные волосы на затылке. — Насколько я помню, здесь подрабатывал только один парнишка из соседнего частного сектора, — тут же он мотает головой и пожимает плечами. — Хотя скорее он просто приходит сюда, когда хочет, из-за того, как здесь безлюдно. — То есть… — Да, — он слабо кивает, — увы, но ждать бесполезно. Незнакомец подходит на расстояние вытянутой руки, в то время как путешественница обреченно опускает плечи. — Пожалуйста, скажите, что вы шутите… Он начинает медленное движение куда-то к лесу и кладёт большую тёплую ладонь ей на лопатки, чтобы та следовала за ним. От мужчины сильно пахнет сырой землёй и древесиной. Борода подёрнута сединой. А ещё теперь она видит, что он вовсе не в халате, хотя это его лоскутное пальто упорно старается им прикинуться. Остановившись и чуть пригнувшись до уровня её зрения, он указывает свободной рукой куда-то вглубь чащи. — Дай глазам привыкнуть, и увидишь. Вон там есть… — Дорога, о звёзды! — она едва не подпрыгивает, но улыбка до ушей и без того выдаёт её восторг. Густо растущие деревья вкупе с ночной теменью действительно скрывают заросшую грунтовую тропу на славу. Мужчина смеётся: — Отличное у тебя ночное зрение! Я был уверен, что понадобится больше времени. — Там есть город? — Есть, — кивает он. — Зовётся Мунвуд Милл. Бывшая лесопилка. Мы, э-э… решили убрать указатель недавно. Город почти заброшен, не на что смотреть, да и останавливаться приезжим совсем негде. А мы, жители, просто любим покой. Так что всех устраивает то, что случайные путники просто проезжают себе мимо. Случайная путница перед ним замолкает и хмурится. В её случае просто проехать мимо не вышло. Незнакомец, будто услышав её мысли, прочищает горло и ведёт её в другую сторону, обратно к заправке. — Только не подумай: мы тут все народ дружелюбный, — по мере приближения глаза снова слезятся от света. — Просто… смущаемся, когда приезжают люди из цивилизации. Мунвуд сейчас не в самом приглядном состоянии, к сожалению. Непривычно в таком-то захолустье принимать гостей. Добравшись до своих сумок путница искренне заулыбалась. — По мне так всё, что вы сейчас сказали, звучит донельзя уютно, — она закидывает рюкзак и сумку на плечи, как вдруг что-то заставляет её остановиться. — Но… Она искоса смотрит на незнакомца, и тот мигом всё понимает. — Хо-хо, вижу, — он поднимает ладони перед собой в знак капитуляции. — Ты абсолютно права. Негоже юной леди расхаживать в ночи с первыми встречными. А этот мужчина явно не врёт о захолустье, раз до сих пор может изъясняться так старомодно. Он стоит так, не замечая пристальных разглядываний, и гладит пальцами бороду, размышляя. — Давай сделаем вот что, — он негромко хлопает в ладоши, — я пойду и приведу сюда свою знакомую, Лили, а ты жди здесь и за мной не ходи, иначе можешь потеряться в лесу. Лили сможет гарантировать твою безопасность, и тогда мы все втроём отправимся в Мунвуд. Ну как? Звучит неплохо? — Звучит… — от повторения в знак согласия её прерывает несдерживаемый зевок, в уголках глаз собирается влага, а плечи вздрагивают от холодного ветерка. Зрелище достаточно жалкое, чтобы вызвать растроганное оханье. — Жди здесь! — он машет руками, торопясь выйти на тропу. — И проверь, что ничего не забыла. Я скоро вернусь! С этими словами он проворно сворачивает с шоссе и исчезает среди деревьев. Путешественница напрягает зрение изо всех сил и внимательно следит за этим, подсчитывает деревья, после чего не глядя подхватывает сумку с асфальта и тоже бежит к тропе. Ох, но она определённо ничего не забыла, старик. Это касается и спасительной установки «не доверяй мужчинам». Если подождать достаточно — он уйдёт дальше и не заметит преследования. А она тем временем попадёт в город. В целости и сохранности. На всякий случай стоит сразу приметить полицейский участок.***
Едва не заблудившись из-за потери заросшей травой тропы ей всё же удаётся выйти на открытую местность. Елей всё ещё много, но теперь они не закрывают обзор: отсюда она может различить какие-никакие очертания цивилизации. Окружения в темноте почти не видно, поэтому она сосредотачивается на главном: не потерять дорогу. Вскоре усталые глаза цепляются за блеск впереди, и она спешит к нему. Добравшись до места она видит перед собой городскую доску объявлений и глобусообразный механизм прямо за ней. Решив изучить их по очереди, она тратит последний заряд батареи на фонарик и принимается за чтение, но успевает пробежаться лишь по названию города и наличию в нём некой «общины»; фонарик гаснет, и телефон, мигнув экраном на прощанье, отключается. — Зараза… По крайней мере второй интересный объект полностью металлический и отполирован достаточно, чтобы отразить от себя немного лунного света. Большой причудливый механизм напоминает ей те, что она видела в обсерваториях; правда, по сравнению с теми, устаревший. Сильно устаревший. Обойдя его со всех сторон она заключает, что сооружение — ничто иное, как лунный календарь; очень своеобразное (и не менее стильное) его подобие. В увлечённом сознании вспыхивает потребность немедленно запечатлеть это чудо, и горе-туристка с разинутым ртом выхватывает телефон — лишь для того, чтобы убедиться: всё ещё мёртв. С другой стороны это служит напоминанием — сейчас ей важнее добраться до электричества и крыши над головой, а не глазеть на местные достопримечательности. Она вернётся сюда, как только обеспечит свою безопасность, а так же поест, выспится и зарядит телефон. По дороге назад, к продолжению своего долгого пути. И всё же… Вопреки всем приоритетам и рациональным выводам что-то заставляет её замедлить шаг. Остановиться. Посмотреть вокруг. Ветер — прохладный, но ласковый — обдувает подставленное ему лицо, и она, смыкая тяжёлые веки, вдыхает его как можно глубже, насколько хватает лёгких. Невозможно не отметить, какой невесомой после этого становится накопленная днями усталость. Сквозь дрожащие ресницы пробивается лунный блик от механизма, и отчего-то этот слабый свет ощущается почти как магия, отзывается в её душе чем-то глубоким, непознанным, умиротворяющим своей таинственностью. Из всех мест, куда её только успело занести, ни одно не вызывало настолько потрясающего своей искренностью отклика. Чувства, будто ты наконец дома. Сливаясь с этим ощущением и полностью передавая ему бразды управления телом, она поддаётся своим инстинктам. Необъяснимое притяжение ведёт её по размытой грунтовой дороге мимо обветшалых указателей и зданий, кажущихся давно заброшенными. Но вместо рукотворного окружения её внимание сосредоточено на шелесте хвои, запахе мокрой земли и светлячках. Проследив за одним из тех, что подлетают слишком близко, её глаза сужаются от яркого света: там, дальше по дороге, виднеются всполохи костра. Секунда на облегченный вздох радости и она тут же спешит к нему. — Привет? — подаёт голос, но из-за сухости в горле выходит недостаточно громко, чтобы привлечь чьё-бы то ни было внимание. Тогда она просто приближается ещё на пару шагов, прикрывая глаза рукой в попытке приспособиться к свету. Обстановка всё ещё едва различима, но в тени за костром она улавливает движение и какой-то хруст. — Здравствуйте? — она прочищает горло и вглядывается ещё раз, чтобы убедиться. Очередной облегченный вздох слетает с губ, когда тень за костром действительно приобретает людские очертания. — Хвала звёздам, я уже подумала, что никого здесь не встречу так поздно, — она делает ещё один шаг навстречу приятному теплу от огня в надежде разглядеть незнакомца. — Я… Ноги прирастают к земле, как только тень снова начинает движение. Только в этот раз она не копошится с чем-то, согнувшись, а выпрямляется в полный рост. Медленно, но верно… пока рост перестаёт сопоставляться с человеческим. Рост, а так же размер ладоней, ширина плеч, странной формы голова… Недолго думая путешественница пятится назад к дороге, по которой пришла к костру; только для того, чтобы заметить ещё один похожий силуэт у соседнего здания. — Потерялась, котёнок? Этого вкрадчивого рокота хватает, чтобы тело вышло из оцепенения и бросилось наутёк. Убегая прочь от костра она может поклясться, что слышит смешки себе вслед. Так или иначе — обернуться и проверить это точно не входит в её планы. На перекрёстке у лунного календаря она сворачивает направо, к очертаниям незнакомой дороги, в конце которой её встречает широкий мост через реку. Она не замедляется, вечно оглядываясь на бегу, и достигнув его середины со всей силы влетает в препятствие. Повезло, что препятствие оказалось устойчивым, и у него нашлась пара рук, чтобы перехватить её и удержать от падения. — Тише, тише, хей! Она хватает ртом выбитый из груди воздух, лёгкие начинает неприятно жечь от резкой нагрузки. Заговорить не получается. Костенеющие пальцы цепляются за чужую одежду, и только тогда она понимает, что сжимает между ними знакомую лоскутную накидку. Её обладатель, кажется, тоже получает шанс приглядеться. — Девочка с заправки? Ты что здесь делаешь?! — придерживая её за плечи он заглядывает ей в лицо, но тут же резко выпрямляется, вытягивает шею и вертит головой, всматриваясь вдаль. — Я же велел никуда не ходить и ждать меня там… Не отвлекаясь от проверки горизонта он успокаивающе гладит её по спине, пока она продолжает цепляться за его одежду, подобно утопающей за спасательный круг. Закончив и, по видимому, оставшись довольным обстановкой, мужчина расслабляет плечи и шумно выдыхает: где-то в его груди слышен сдерживаемый смешок. — Должен был догадаться, что ты не доверишься незнакомцу. Моя вина, — здесь он перестаёт себя сдерживать и добродушно смеётся. — Святой лунный свет, я ведь даже не представился! Прости мою грубость, дитя, — мужчина отпускает её плечи, чтобы встать перед ней, и протягивает руку для знакомства. — Я Кристофер Волков. Старейшина Мунвуд Милл, если хочешь, — он слабо пожимает её холодную руку, но даже не встретив никакого ответного давления не спешит её отпускать. — А как зовут тебя? Путешественница пялится на свою бледную тонкую руку в его — такой тёплой и большой. Она всё ещё не знает, можно ли ему доверять, но каким-то образом в его присутствии потрясённое и настороженное воображение не развивает ни одного из худших сценариев. Возможно она просто устала, и на это больше нет никаких сил. Возможно, ей на самом деле никогда не было много дела до того, что с ней случится в очередном незнакомом городишке и в каком из них закончится её история, написанная дорогами вместо строк. Только теперь её прошибает осознание — резко и пугающе. Она просто хочет наконец остановиться. Ненадолго, может, хотя бы на пару недель. И каким-то образом, возможно, снова привыкнуть к звуку своего имени. Блуждающие нити всё ещё потрясённого разума сводят концы с концами, и в точке соприкосновения она вылавливает ответ на его вопрос: — Моё имя… — она сухо сглатывает. Одним звёздам известно, как давно она произносила его в последний раз. — Рия. Рия Фрост.