Лунный свет в наших венах

      Вот уже которую ночь подряд Рия и Рори встречаются здесь, на скале для завываний. Рия слишком занята телескопом, чтобы назвать точное число своих побегов, а Рори (восьмой с учётом первого) всякий раз гадает, лёжа рядом на траве, как же засуетится Община, если узнает хоть об одном. Даже Джейкобу стало известно только позавчера, когда он прочёсывал ночной лес, обновляя метки, и случайно застал Рори, выпрыгнувшую из окна с Рией на руках. Позже, днём, им удалось поговорить об этом, но бедный Джейкоб не получил и малейшего повода или даже шанса для шуток и подначек: Рия была слишком одержима звёздным небом и этими найденными заметками о луне, чтобы подолгу болтать о чём-то кроме них.       В остальном Рори, как и всегда, могла полностью положиться на брата. Он сохранит секрет. Как и своё сочувствующее выражение лица. Видимо, ещё очень надолго.       Этой ночью Рори снова смотрит на звёзды со своего места на траве, пока Рия таращится на них в телескоп. Снова слушает её бормотание и стрекот сверчков в кустах. Снова вздыхает.       — Знаешь, котёнок, — звёзды смотрят с тенью укоризны, но взгляда она не отводит, — когда ты попросила меня заходить за тобой каждую ночь — мне казалось, нас будет ждать чуть больше приключений.       У треноги телескопа теперь натянут, словно гамак, импровизированный лоток из брезента, куда Рия складывает оптические фильтры, инструменты, и прочие свои сокровища. Включая и чужие заметки о луне.       — Они и происходят, Рори. Прямо здесь! — Рия едва отвлекается от оптики, чтобы взмахнуть в воздухе листами, по которым сверяется со своими наблюдениями. На уставший и откровенно скучающий стон Рори она отвечает цоканьем. — Здесь, между прочим, настоящий кладезь исследований и теорий времён лунных чародеев. Поуважительнее к собственному наследию, мисс оборотень!       — Эта мисс оборотень предпочитает писать свою историю, а не копаться в старой. Ты это знаешь.       Рия переступает на другую сторону, справа от телескопа, и возится с кронштейном, чтобы перенастроить искатель. Пока откручивает хлипкий ржавый винтик — смотрит на Рори.       — Прошлое многому учит. Даже если оно не твоё лично. — в ответ она получает очередной вздох. Конечно, сейчас Рори, должно быть, скучно. Но это лишь до тех пор, пока её блестящий ум не окажется вовлечён. — Это ведь не просто кучка старых бумаг, а заметки самой-       — Самой Авелины Лунвик, той самой, что открыла планету Сиксим, да-да. Ты не перестаёшь пищать об этом всю неделю.       — Потому что мне никто не говорил, что ваша Авелина — та самая Авелина! — Рия усмехается. — В университете те немногие, кто был на курсе астрономии, легенды о ней слагали. Теперь я понимаю, почему.       В последний раз взглянув в окуляр и что-то отметив в блокноте, Рия со всеми своими находками в руках проходит к притихшей Рори и садится рядом. Становится как-то не по себе, когда эта взрывная волчица подолгу молчит и не двигается. В такие моменты что-то в душе поднимается и требует срочно это исправить. Но даже при этом отвлечься от исследований — всё равно, что прыгнуть в сугроб прямиком из тёплой постели.       К счастью, Рори реагирует на её приближение благосклонным смешком, и показывает, что всё ещё слушает её «пищание»:       — Могу представить, — кривая усмешка на её губах так и лучится гордостью. — Вряд ли кто-либо предполагал, что она была волшебницей и оборотнем.       Рия хихикает вместе с ней. Что бы ни говорила Рори — достижения оборотней прошлого значат для неё не меньше, чем для всего Мунвуд Милл. Что-что, а гордиться ими она точно способна за десятерых.       — Удивительная женщина. Хотелось бы мне поработать с ней в команде, — вздыхает Рия, глядя на растущую луну. — По крайней мере её заметки, хоть и могут показаться беспорядочными, написаны на понятном языке. В отличие от этого… — она вынимает из шуршащих древностью листов тонкую ветхую книжицу в твёрдом переплёте.       Рори тут же морщит нос — из-за запаха, как догадывается Рия — но почти сразу скалится: дерзко и почти по-преступному озорно.       — Признайся, после моего маленького подарочка ты решила просто обокрасть Грега подчистую? Если так — мы с Лу в деле. Уверена, этот беглый воришка будет в восторге от идеи, как только поправится.       От мыслей о Лу вблизи от убежища Грега Рию прошибает дрожь. Нет уж, этому бестолковому хватит и двух неудачных столкновений с ним. На всю жизнь хватит.       — Я не горжусь тем, что стащила его личные вещи. Но кто знает, может его дневник, как и исследования Авелины, помогут нам понять, что происходит с Лу, — она вертит дневник Греггориуса Лунвика, гипнотизируя обложку своей надеждой на пользу загадочного содержимого, — и предотвратить подобные случаи в будущем. Ты ведь не думаешь, что Лу просто так стало плохо сразу после укуса Грега?       — Не думаю, — кивает совершенно здоровая Рори, которую клыки Грега не коснулись. — Но помочь с его каракулями тоже не могу. Кто бы знал, что он станет писать так старомодно.       Насколько бы древним ни был Грег — Авелина, в отличие от него, в своё время таки перешла на близкий к современному симлиш, что можно понять по её работам. Быть может, Грег нарочно продолжал вести личный дневник на старом диалекте, опасаясь, что он может попасть в чужие руки. Если бы Рия с той же незавидной регулярностью буйствовала в беспамятстве где-то вдали от дома и спрятанных в нём секретов — наверняка поступила бы так же. Хотя, его неразборчивый почерк, на самом деле, уже сам по себе являлся отменной защитой от посягательств на содержимое текста.       — Может, Вольфганг или Кристофер смогут помочь, — глядя на то, как Рия снова задумчиво жуёт нижнюю губу, Рори переворачивается набок и щёлкает пальцами, чтобы отвлечь её, пока та снова не прокусила кожу до крови.       — Точно, — кивает Рия, и в её замутнённые чужими пыльными тайнами глаза возвращается жизнь. — Но изучить мунвудскую сторону луны я обязана сама. Систематизация заметок Авелины займёт какое-то время…       — Хватит говорить по-задротски, — кряхтит Рори, подпрыгивая с места; её натренированное тело после такой вялой недели явно требует выпуска накопленной энергии, — и поднимайся. Я знаю, что поможет ускорить твой движ с «мунвудской стороной луны».              Библиотечная обсерватория давно звала Рию по имени, и лишь теперь, дождавшись, пока Рори раскидает остатки строительного мусора за дверью, она наконец может откликнуться на зов. Внутри, пускай и под солидным слоем пыли, есть всё, вплоть до картриджей с новой плёнкой и пробковой доски на стене. Как только они оказываются на смотровой площадке — Рия безвозвратно теряет голову.       Прости, Рори, но похоже эта ночь обречена на «задротские разговоры».       Оборудование не ново — даже едва ли современно — но здесь Рия видит больше, чем в любой переносной телескоп. На остатки непроявленной плёнки она запечатлевает недавно открытые созвездия и поверхность луны, а заодно предсказывает лунное затмение: уже в конце этого месяца, точно в канун Хэллоуина. Рори, до этого старательно прячущая зевки, оживляется при одном лишь упоминании этого явления. Кровавая луна. Как выражается Рори: «очень лютое время для оборотней». Не всё из того, что в детстве говорил ей Кристофер, она запомнила, но мощное и неоспоримое воздействие кровавой луны ощущают на себе все, вплоть до щенят и новообращённых.       Обе опасаются не только за грегово буйство, но и за состояние Лу. Проклятье, он так хотел устроить вечеринку на Хэллоуин…              На следующий день астрономическое предсказание подтверждено пересчётами, а плёнка, благодаря опыту и помощи Кристофера, проявлена. Дневник Грега к вечеру отправляется прямиком в лапы Вольфганга, заступающего на смену в библиотеке. После всех объяснений он благодарит её за находку и обещает приносить ей страницы по мере их перевода.       Наедине с Джейкобом в разделяемом безделье после домашних дел выясняется, что сотовая связь почти восстановлена, а его школьные проекты закономерно сошли с горизонта их занятости. Рию уже давно мучает вопрос, как старшеклассник вообще добирается до школы, если к ним в Мунвуд даже не ходит школьный автобус, и теперь у неё наконец есть время его задать. Джейкоб рассказывает, что каждого оборотня луна наделяет своим темпераментом и талантами, которые они могут развивать. Джейкоб, как очень юный оборотень, пока владеет не всеми, но уже развил в себе самый, на его вкус, полезный — волчью скорость. С её помощью он каждое утро добирается до соседнего населённого пункта, где и садится на школьный автобус.       Беседа с Джейкобом без буфера сеанса кулинарии или занятия астрономией — это настоящая адаптация. Впервые их внимание сосредоточено в первую очередь друг на друге, и на сей раз не обременённая мелкой работой и вычислениями Рия подмечает кое-что, на что не обращала много внимания раньше; мелочи в его жестах и мимике, так сильно роднящие его с Рори. Весь остаток вечера она прокручивает это в своей голове, наслаждаясь компанией подростка, но не избавившись от мыслей о синевласой бунтарке до самого сна (и лишившись доброй его половины ровно по той же причине). Интересно, какие способности есть у неё?       Днём, как только закончит с помощью в саду Кристофера, Рия без точного предлога и единой связной мысли помчится к прицепу Клыков. Их альфа, впрочем, встретится ей раньше, чем она успеет закончить путь и хоть на чём-то сосредоточиться.       — А, привет, котёнок. Решила прогуляться? — Рори только поворачивает к ней голову, бросая взгляд через плечо. Она стоит у лунного календаря спиной к дороге, откуда пришла Рия: в позе как всегда непринуждённой, но движения выдают некую тревожность. Как-то торопливо она поправляет волосы и отряхивает футболку. — Думала, мы только ночью увидимся. — только когда Рия подходит к механизму Рори прочищает горло и приосанивается, чтобы полностью обратить на неё внимание.       — Хотела навестить вас с Лу, — что ж, она ведь всё равно зачем-то сюда шла. — А ты тут что делаешь в такой час?       — Да так. Подумала рассмотреть поближе эту штуку. Лу говорил, что ты ею сильно увлеклась в первый же свой день здесь. Прямо-таки залипла.       Рия усмехается воспоминаниям.       — О да. Наше с ним знакомство не забудешь, — она обходит лунный календарь: в точности так же, как делала это в тот раз. Теперь — с печалящей уверенностью в том, что никакой долговязый шутник не выпрыгнет прямо перед носом. — Этот механизм напоминает аналог аммилярной сферы, но за всё это время я так толком и не разобралась, откуда он здесь взялся и как работает. Кто-то раз в пару дней вручную меняет отображаемую лунную фазу, или.?       Рори задумчиво мычит и барабанит пальцем по подбородку. Рия знает этот взгляд.       — Как знать? Быть может то призраки лесорубов, которых закошмарил Грег…       Рия закатывает глаза, хоть улыбки сдержать и не выходит:       — Обхохочешься.       — Можешь, — Рори вскидывает подбородок. — Было бы славно.       Смешок, короткий и непрошенный, всё же вырывается против всякой воли, поощряя Рори лениво спародировать привидение и предположить, что Грег набросился на Рию не из-за своего старческого маразма, а из-за её рубашки-триггера. Дескать, в Мунвуде, ещё при лесопилке, среди дровосеков проводились конкурсы на самую клетчатую.       — Ладно, а по правде говоря — никто об этой штуке понятия не имеет, — Рори встаёт рядом с Рией, внимательно смотрит на обманчиво-замершие части механизма и складывает руки на груди. — Даже Кристофер.       — Даже он? Неужели его мама ничего не рассказывала про календарь?       — Похоже на то. Возможно, его сами лунные чародеи и сваяли. А если так, то кто ж знает? — Рори пожимает плечами, — может, всё до сих пор на магии и работает.       Выпуская застоявшийся воздух из лёгких Рия разглядывает руновязь на медных дугах. Примерно то же самое она уже слышала от Селены. Магия насквозь пронизывает всю историю городка и зарождения в нём оборотней. Она же и является объяснением всего, что здесь происходило и происходит: самым простым и самым верным. Но отчего-то одного этого факта недостаточно, сколько ни повторяй. Даже Рори видит это по её лицу; хотя, с таким пытливым умом, как у этой волчицы, ей, вероятно, и самой любопытно всё разузнать.       — Если хочешь выяснить наверняка — я знаю одно место, где можно найти ответы.

***

      Стоя на дне сырого бетонного канала у канализационной решётки Рия пытается понять, каким образом тропа судьбы умудрилась свернуть сюда, и что вообще не так с её чокнутой жизнью.       — Тут недавно был потоп после дождей, так что не обращай внимания на запах, — буднично роняет Рори, словно каждый день через эту яму за хлебом ходит. — Планировала тебя ночью сюда приволочь, но раз уж так удачно звёзды сошлись…       Ночью?!       — Рори… Это канализация, — уточняет Рия, просто чтобы прояснить своё — их — положение. А положение, как ни глянь, завидными перспективами не блещет. Как не блещет и намёком на санитарные нормы.       — А ещё, просто к слову, вход в древние подземелья Мунвуд Милл, спасибо большое, — важно заявляет Рори и подходит к решётке, чтобы одним махом сорвать замок с цепей. — Сеть тоннелей под городом сыздавна так зовётся. Помню, Джейк был одержим ими в детстве.       Что ж, раз это сеть, тогда…       — …может, есть другой вход?..       — На нашем берегу — только этот, котёнок, — Рори с силой отпирает дверь: та грозно скрипит ржавыми петлями, но поддаётся. Хотя один только вид рориных рук наводит на мысль, что было бы странно, сложись иначе. По крайней мере она не выдрала её с корнем прямо из бетона. — Поэтому — добро пожаловать!       Рия проходит вперёд мимо её протянутой в зловонную чёрную бездну руки, утешаясь мыслью, что Рори, судя по всему, бывала здесь уже не раз. Все логические связи и цепочки прямо сейчас пытаются проложить кратчайший путь к панике. Но настоящий страх, как ни странно, так и не наступает.       — Спасибо, наверное… — бормочет Рия, осматриваясь на входе в последней попытке заставить себя испугаться. Вокруг темень, но её телефон полностью готов истратить весь заряд аккумулятора на фонарик.       Рори закрывает за собой дверь, чей скрип эхом проносится внутри тоннеля, и шагает вперёд: уверенно, но неторопливо, чтобы дать Рие свыкнуться с мыслью о продолжении пути.       — Не обращай внимания на запах, он скоро пропадёт. И держись рядом. Ну, по крайней мере последнее предложение не вызывает никакого отторжения. Пока с ней Рори — переживать за свою сохранность не придётся. Пускай сама идея этой авантюристки и не внушает доверия.       Рия делает последний жадный вдох свежего воздуха и решительно следует за ней.       Как и предугадывала Рия — сырость тоннелей с лихвой компенсируется теплом, исходящим от Рори: она не отходит далеко, держится почти вплотную, хоть проход и не назовёшь узким. Никто из них, впрочем, не жалуется на такое положение дел.       — Что конкретно мы ищем? — спрашивает Рия, нарушая симфонию эха их шагов и капающей не пойми откуда воды. Фонариком на одолженном смартфоне Рори освещает поочерёдно их путь и блестящие от влаги стены. Кажется, что-то конкретное она ищет уже давно.       — Старьё. Первобытное старьё. И, возможно, ключ к разгадке того, что происходит с Лу.       Рия едва не подпрыгивает:       — Я думала мы расследуем происхождение и принцип работы лунного календаря. — Рия внимательно смотрит на Рори, пока та лишь пожимает плечами и издаёт короткое неопределённое мычание. — Думаешь, здесь спрятано то, что ему поможет?       — Грег живёт здесь не одно столетие, — Рори перешагивает трещину в полу и берёт Рию за руку, чтобы та отвлеклась и сделала то же самое. — Не верю, что случай с Лу — первый и единственный. Должно быть хоть что-то.       Даже Вольфганг и Кристофер не смогли сказать точно, что происходит с Лу, и предположили, что спустя какое-то время он просто восстановит силы и вернётся к прежней жизни. Но Рори — точно не из тех, кто будет ждать и бездействовать, чтобы это проверить.       И она права.       — Ты раньше ничего не находила?       — Я не всё целиком исследовала. Есть… трудности с расшифровкой символов. Это мне мешает продвинуться дальше.       Рия заметно сдувается:       — Раз даже у тебя проблемы — я тут точно не помощник…       — Ты одержима всеми этими астро-штучками, и знаешь, что к чему. А мы с Лу на ночном небе разве что луну способны распознать. Так что…       Ночь самого первого их побега и наблюдение за звёздами с высоты скалы для завываний: воспоминания о том, как Рия учила Рори искать Полярную звезду и различать связанные с нею созвездия, приятно греют трепещущее сердце. А вот память о задолго предшествующей просьбе Рори обучить этому получше шаркает по нему наждачкой, отчего Рия хмурится и смотрит под ноги.       — Загадки связаны с созвездиями?       — Всё поймёшь, когда увидишь.       И хорошо, если так. В конце концов, Рия сама желала быть полезной. «Никто не станет терпеть тебя просто так» — простая истина, вынесенная из мёртвых земель старого мира, из руин добровольного забвения, работает везде, где она ни окажется. Значит, забывать её не следует. Кто бы что ни говорил, а безусловная любовь — миф, сказка, которой под час не в силах подыграть даже родные. Любовь быстро проходит, когда её объект перестаёт соответствовать ожиданиям. Рори, раз она сейчас здесь, вполне способна это подтвердить. И нет в этом ничего плохого, если просто смириться и принять этот факт, как данность. Просто так обстоят дела. Просто люди — везде всего лишь люди.       А Рие лучше бы не разочаровывать тех, кто впервые за черт знает сколько лет умудрился ей понравиться, и демонстрирует симпатию взамен.       Дальнейшие мысли на эту тему никогда не приводили и не приведут ни к чему хорошему, поэтому решение от них избавиться — неумолимое и безоговорочное. Без тени неудобства набрав полную грудь затхлого сырого воздуха, Рия расправляет плечи и прибавляет шагу.       — Тогда нам лучше поспешить до сумерек, — она легко и уверенно обгоняет Рори по освещённому ею пути. — Мисс Чжу тоже пригодится моя помощь сегодня вечером.       Она не видит, как Рори вопросительно склоняет голову и щурится ей вслед, и не оставляет волчице никакого выбора, кроме как следовать за ней.

***

      Спёртый воздух всё тяжелее, стены подземелья — всё уже. Насколько может рассудить Рия — сейчас они, должно быть, очень глубоко под Мунвуд Милл. Дышать становится труднее, и от недостатка кислорода кружится голова; но стоит ей впустить в голову забавную мысль о том, что Лу, ради которого они затеяли этот поход, может сейчас топтать землю прямо над их головами и даже не подозревать об этом — как лёгкие тут же щекочет дурацкий смех. Достойный способ истратить последний кислород, ничего не скажешь.       Когда их встречает тупик — кажется, что путь окончен. Но Рори по памяти освещает очертания выступа. Ей приходится убрать фонарик, чтобы занять руки Рией: без труда (даже ни разу не закряхтев) она подсаживает её до ближайшего удобного камня, быстро забирается сама и уже с вершины подтягивает её за собой. Из-за резкой смены освещения и в попытке побороть стыд за свои слабые ручонки Рия щурится, из-за чего при неловко перенесённом весе сталкивается с Рори лбами. Та, охнув, со смехом включает фонарик и осматривает лицо Рии на предмет ушиба. Рия тоже получает шанс вновь поглазеть на Рори. Облегчение приносит мысль, что если на лбу у волчицы остался красный след — чёлка запросто его скроет, однако Рия не перестаёт таращиться даже после этого. Рори, закончив осмотр, щёлкает её по носу и помогает твёрже встать на ноги.       Свет телефонного фонарика указывает им на развилку из трёх путей. Рори, хоть и была здесь раньше, на всякий случай принюхивается, а потом берёт Рию за руку и ведёт в левый туннель. Изнутри тянет ржавчиной и окисленным металлом, стены сужаются по мере продвижения, которому норовят помешать торчащие палки и остатки лома под ногами: Рори говорит, что раньше было куда хуже, и проход был доверху завален хламом; им с Лу пришлось расчищать всё собственными руками, чтобы хоть немного продвинуться дальше. Рассказывая об этом в подробностях она то и дело велит смотреть под ноги и всё так же крепко держит Рию за руку: наверное, чтобы предотвратить её неуклюжее падение и ранение о ржавую железяку. У простых людей от такого, как известно, не шибко приятные последствия, а второй слёгший помощник Рори точно не нужен. Лучше подключить всю имеющуюся осторожность.       Ловко лавируя между торчащим ломом, в то время как Рори просто распинывала его в разные стороны, Рия наконец выходит на более-менее свободный от мусора участок, и тогда её внимание вновь привлекают стены. Она останавливается и светит фонариком на одну из них, прищуриваясь, и тогда Рори врезается в её спину.       — Котёнок, какого ч…       — Глянь, — Рия машет рукой, не отрывая взгляда от стены. — Тут те же самые руны, которые выгравированы на лунном календаре!       Рори фыркает.       — Да ты гонишь.       Теперь Рия смотрит на неё скептически прикрытыми глазами, и делает пару движений, чтобы открыть на телефоне нужную фотографию и показать ей. Сравнив символы Рори издаёт короткое «О», чего достаточно, чтобы Рия усмехнулась через нос и продолжила идти, придерживаясь стены со знакомыми рунами. Это даёт плоды, когда путь приводит их в крохотный промежуточный зал на перепутье. Округлая стена с высоким потолком здесь сплошь испещрена схемами созвездий, письменами и рисунками, похожими на те, что были на глиняных черепках, хранящихся в баре у Селены.       — Охренеть. — присвистнула Рори.       «Воистину охренеть», — согласилась про себя Рия.       Они подходят ближе, чтобы изучить стену подробнее.       — Центральный мотив здесь — явно созвездие Волка.       — Э-э, какого именно?       — Ну, оригинального, я полагаю, — Рия сдвигается чуть левее, прокладывая воображаемые линии между точками. — Мунвуд находится под северным небесным полушарием, поэтому здесь этого созвездия не видно. У него довольно мрачная история, полная противоположность вашим волкам-фамильярам.       — Вот как? — Рори медленно двигается за ней. — Звучит интригующе и отталкивающе одновременно.       Фонарик Рии освещает стену, позволя её ищущему взгляду скользить от рисунка к рисунку, цепляясь за редкие, повреждённые временем фрагменты надписей. Не отвлекаясь от дела она решает дать Рори быстрое объяснение.       — По легенде, один сбрендивший чувак по имени Ликаон устраивал в своём дворце тусовки с поеданием человеческой плоти. Кажется, Смотрящий, потрясённый его выходками, испепелил его дворец, а самого каннибала превратил в волка и оставил его на небе в виде созвездия.       — Святое дерьмо… — ругается Рори себе под нос, смотря на изображение созвездия новым взглядом. — Хорошо, что кроме этого волка в нашем небе появились четыре новых.       — Точно, — соглашается Рия. — Правда я не понимаю, почему ему уделено такое большое внимание здесь. Почему ему, а не вашим четырём волкам?       Рори щиплет себя за подбородок и мычит.       — Может потому, то про них и без того уже много где упоминается? Знаешь, от всей этой истории веет…       — …Грегом?       — В точку.       — Но он не ел людей… — Рия хмурится на полуслове. — Верно?       Заметив её явное напряжение Рори хихикает, но серьёзного настроя всё же не теряет.       — Насколько я знаю — нет, хотя и очень старался, — она ещё раз осматривает схему созвездия на стене. — Но… эта легенда больше о «нападении на своих», верно? В этом Грег чертовски преуспел; не думай, что он не откусил бы кусок от задницы Лу, если бы я не вмешалась.       Согласно легенде, Ликаон был изначально человеком, и будучи им ударился в каннибализм. В словах Рори присутствовал смысл. Рия хмыкнула.       — Выходит… Это могли оставить здесь в назидание оборотням? — предполагает она. Путь к крайней звезде ведёт её также к новому блоку надписей.       — Узнаю почерк бабули Волковой. — (почти сентиментально) усмехается Рори, подтверждая догадку.       — А я узнаю почерк Авелины. — Рия проводит пальцами по контуру надписей, а затем оборачивается к Рори и смущённо прочищает горло. — Буквально. Я не взяла с собой её записи сегодня, но поверь, я пялилась в них достаточно, чтобы суметь распознать её руку, — она вглядывается снова, когда Рори подходит ближе. — Тут… что-то про шифры на пути к…       — К чему?       Рия прикусывает губу и шипит.       — Надписи поистёрлись, не разобрать. — она зачем-то скребёт ногтем краешек ветхой надписи, только чтобы отскоблить её ещё больше вместе со слоем пыли, и неловко ойкает.       — Итого: криповый волк на пол стены и что-то про путь. Не густо, но есть ли какие-то соображения, мисс крутая учёная?       Рия хихикает и отмахивается от брошенного вскользь комплимента, уделяя ему больше внимания, чем, пожалуй, следует, но поймав невпечатлённый и ожидающий взгляд Рори смущённо прочищает горло и вытягивается по струнке; отвернувшись обратно к стене она молит вселенную о сосредоточении и о том, чтобы в темноте Рори не обратила внимания на её растущий румянец.       — Здесь, рядом… Я не уверена, но это похоже на следы от когтей. Возможно здесь было ещё одно созвездие или какая-то подсказка. Посмотри.       Подзывающим жестом Рия агитирует Рори изучить стену повнимательней. Что, конечно же, в большей степени означает принюхаться. Стоит ей это сделать, как её нос тут же морщится.       — Что ж, тот, кто поработал с этой стеной после Марии и Авелины, явно не хотел, чтобы кто-то ими воспользовался. Но… — Рори принюхивается снова, в этот раз отдаляясь от стены и втягивая носом больше воздуха. — Эй, думаю, я нашла то, куда нам пытались указать.       Рори самодовольно хмыкает и ставит руки на бёдра, когда кивает куда-то в темноту, где Рия, прищурившись, вскоре различает неровные очертания дыры в стене и блеск струек воды, стекающих оттуда на пол.       — Спасибо ливням! Теперь вместо того, чтобы ломать головы, мы можем просто доломать стену.       Не теряя времени Рори выдёргивает из ближайшей кучи раскрошенного бетона кусок арматуры и хватается покрепче за его конец, решительно шагая вперёд. Она не обращает никакого внимания на заикания позади себя, когда наносит первый удар.       — Ээ, Р-Рори, стой, это может- Рори!!       В момент, когда последний удар всё-таки нанесён, Рие остаётся только отпрыгнуть в сторону от хлынувшего из разлома потока воды. Чего, к несчастью, не успевает сделать Рори.       Вид её, замершей с куском железа в руках и насквозь вымокшей, вызывает у Рии одновременно жалость и смех. Она прыскает в кулак, осторожно подходя к ней. Зная, как эта волчица не любила воду, было тяжело выбрать между сочувствием и подтруниванием.       — Спасибо ливням, ты сказала?       За свой выбор Рия поплатилась незамедлительно, когда в ответ на саркастичный комментарий Рори энергично отряхнулась от воды и обдала её шквалом неприятных резких брызг. Свирепый, но принимающий поражение взгляд альфы Клыков сразу после этого заставляет Рию поднять руки с повторяющимся бормотанием «хорошо» и «ладно», и молча повиноваться, когда Рори заявляет, что на сегодня приключений достаточно, и с недовольным ворчанием шлёпает мокрыми ботинками к выходу из подземелья. Выброшенная по дороге арматура попадает в ту стену, где Рия видела царапины, и последующий грохот заставляет её притормозить и посмотреть туда снова. Царапин теперь стало меньше, а на их месте появилась дыра куда внушительнее, чем мог оставить случайный бросок. Рия подходит ближе и светит фонариком под ноги, где видит пару камней, и размытую водой кирпичную кладку сразу выше, на уровне человеческого роста. Из открывшейся ниши выползает несколько мокриц и ещё каких-то насекомых, напоминающих сороконожек, и скривившись от отвращения Рия решает разогнать их брошенным куском металла, прежде чем заглянуть дальше внутрь.              — Где ты там копаешься?       Рори ждала её у неудобного спуска как могла терпеливо, что немного тронуло Рию. Пропустив вопрос, она поспешила принять помощь в виде сильных рук, безопасно спустивших её на землю, и всю дорогу до выхода слушала причитания Рори о том, что ей в жизни не найти в их прицепе достаточно полотенец, чтобы просушиться, а костёр наверняка не разожжётся в такой-то сырости. Она не забывала сочувствующе кивать, однако её мысли, говоря по правде, были далеко.              Будучи под крышей дома Общины, в бывшей комнате альфы Клыков, Рия достаёт из-под рубашки слегка замоченный дневник и кладёт на секретер. Руки остаются на обложке, пальцы обводят очертания, но не смотря на жгучее желание, что-то в её сердце сжимается и мешает его открыть. Из открытого окна Рия смотрит на неумолимо растущую луну. Это случится не сегодня. И, вероятно, даже не завтра. Хотя время было не на её стороне, что-то велело ей распорядиться им именно так и отложить изучение этой части. Вероятно, здравый смысл, который даёт трезвую оценку её нынешнему состоянию и уровню сосредоточенности.       Сейчас она больше всего на свете хочет увидеть Лу. И принять долгую, долгую ванну.