***
На прохладный хлопок постельного белья капает бледно-голубая капля оттенка, похожего на распускающиеся колокольчики. Ткань простыни впитывает её, однако не даёт забрать этот ценный дар настойчивый палец и цоканье. Тэхён ещё раз облизывает палец и трёт пятно усерднее, да только то, как влитое, и не думает исчезать или хотя бы бледнеть. А нечего рисовать на кровати — для такого есть рабочий стол или пол, найди других мучеников, мысленно сообщают ему все те предметы, которые омега запятнал и ругал оттого, что не мог очистить. С кисти падает ещё одна капля, на этот раз поменьше, а за ней ещё одна, совсем крохотная, едва ли больше точки. Акварельная семья на простыне подле его подушек теперь на ближайшую вечность. Начало лёгкого бриджа в наушниках проносится мурашками по рукам и сопровождается беззвучным подпеванием под «Blue Foundation» — трек, который по первым нотам узнает любой фанат экранизации «Сумерек». Густыми мазками масляных красок омега вычерчивает костяшки на своём творении и качает головой, получая наслаждение от мелодичного голоса в своей голове. От долго нахождения в одном положении спина уже какое-то время болит, и даже хруст позвонков не спасает ситуацию. Омежьи щиколотки, замерзшие донельзя, не согревает даже слой носков, натянутых скорее с психу от холода, чем от заботы о своём здоровье. Погода за окном оставляет желать лучшего: дождь льёт уже третьи сутки, и все его ботинки насквозь вымокли, сопровождаемые закатыванием материнских глаз. «Тэхён, лужи не пробовал обходить? Не маленький уже, а воды как будто нарочно черпал.» Стоящий рядом со стаканом воды чай уже давно остыл, и даже ниточки пара над ним уже не было, только соблазнительный вид, подкрепленный сливками и ложечкой в виде лапки кота. В комнате бардак — стоит прибраться хотя бы для того, чтобы отыскать пачку «чапмана» где-то в недрах горы вещей. Если Ённэ найдёт её раньше, ему не поздоровится. Начнётся очередная шарманка о здоровье и о том, что она непременно нажалуется отцу. Тэхён может и готов навести порядок, чтобы не выслушивать тонну нравоучений, но вот пугать отцом его не надо — не действует уже давно. Это имело эффект, когда ему было тринадцать и он был глупым, отчаянно ждавшим поддержки ото всех. Мазок не туда, и настроение с тяжёлым вздохом запирается в банке с кистями, которые Тэхён убирает в шкаф, непременно разлив воду на пол и пройдясь по луже чистым носком. В тишине комнаты раздаются мысленные маты, и мебель снова шушукается между собой, называя его сквернословным. Тэхён это слышит. Совсем не по-омежьи то, как он запихивает кучу шмоток в полки, даже не удосужившись их свернуть, от чего они сыпятся опять на пол, но лезут обратно благодаря настойчивой пятке. Находится потерянный берет, который Тэхён откладывает на подушку, чтобы не забыть почистить его от прилипших волос Гаргульи — кошки, которая держит в страхе все вещи этого дома. Именно поэтому омега и не пускает её в свою комнату, лишний раз выставляя пушистую задницу за дверь. Пачка презервативов выпадает из кармана кожанки, и Тэхён, не удивленный найденным, суёт в кармашек рюкзака. Как так получилось, что в двух генетических линиях, в роду которых не было немых людей, вдруг родился Тэхён, не закричавший в день своего рождения и не произнесший ни слова с момента открытия своих глаз. Природа наделила его омежьим рецессивным телом и слабым здоровьем, явно рассчитывая, что подобное недоразумение не протянет ещё в младенчестве. Вот незадача, к своим семнадцати Тэхён вполне себе жив, цветёт и пахнет. Пахнет, кстати, по большей части таблетками, чем своим собственным запахом манго, который учуять можно только если очень постараться. Чуют его только близкие, а их крайне мало. «Омеги, принимающие большое количество таблеток, всегда пахнут слабее. Такое происходит в связи с составом таблеток — вперемешку они ослабляют феромоны», — так говорил врач пару лет назад, когда Ённэ не могла понять, почему Тэхён во вторую свою течку совсем не испускает яркого запаха, не тёчет и толком не чувствует боли в сравнение с первой. Витаминки-то, конечно, помогают, но запах так и остался где-то на уровне «принюхайся получше». — Не уж-то порядок навести решил? — мама хмыкает, протягивает корзину для белья и упирает руки в тонкую талию, подчеркнутую чёрными свободными брюками. Она выглядит молодо несмотря на свой возраст, и возможно, это то, что отца в ней так держит. Она следит за всем, что происходит в жизни, контролирует каждый шаг, даже Реджина, пусть тот и мотается по разным городам день ото дня. Омеге такая позиция крайне непонятна. На месте женщины он бы не связывал жизнь с таким мужчиной. Никакой стабильности, просто уходящий и приходящий альфа, живущий на две чёртовы семьи. — Что опять с лицом? Скидывая грязные вещи в корзину, Тэхён поднимает мельком на неё взгляд и также быстро возвращает к одежде. — Не смотри на меня так, будто я убила твою любимую собаку, а труп закинула прямо под подушку, — Ённэ вздыхает, — я всего лишь пытаюсь сохранять порядок в доме. Позабавившись этим словам, Тэхён достаёт из кармана телефон и в мгновение ока набирает в заметках слова, которые произнести не может. «засосы спрячь» Омега в лице не меняется, только уголки губ слегка напрягаются и ворот свитера задирается чуть выше. Отец приезжал, но Тэхён об этом даже не знал, даже не увиделся с ним. Реджин приезжал, чтобы хорошо провести время с мамой и дальше свалить по своим важным делам. «что, на меня пары минут не нашлось?» — Ты обидел его в прошлый раз, Тэхён. Обидел? Чем? Может быть, тем, что не пустил в свою палату, потому что отец не навестил его ни разу за все то время, что он там провалялся, а явился только в день выписки? И то на пару часов узнать как самочувствие? Тэхён знает, что не давало Реджину приехать, и это ранило это гораздо сильнее, гораздо глубже и гораздо больнее, чем тот взгляд, которым его одаривал врач, ставя капельницу на «всезнающих» руках, которые омега прятал под длинным воротом свитеров и толстовок. Обиделся? Что ж, так тому и быть. Показав в воздухе пальцами «ok», омега продолжает своё дело, вставая перед кроватью на колени и выгребая из тёмных недр беспарные носки. Может, и вправду стоит быть чуточку аккуратнее. — Он твой отец, Тэхён, ты не можешь оставаться равнодушным и должен понимать, что по щелчку пальцев он не может бросить все дела и прилететь к тебе. «у братца был» И к скобочке в конце омега натягивает и свою улыбку, показывая дисплей матери, сменившейся в лице за считанные секунды. — не зови его братцем, Тэхён, сколько раз тебе повторять. В итоге она не говорит по ситуации, просто дожидается, пока корзинка попадёт к ней в руки, и ретируется, прикрывая белую дверь. Сколько лет прошло, а она до сих пор так реагирует на факт наличия брата. Сухо и будто бы не зная, о чем речь. Не оспорить это никак, как бы она себя не убеждала. Как бы себя не убеждал Тэхён. Хотя сам омега смирился с этим ещё несколько лет назад, когда им не удалось встретиться.***
— Не шикай, волосы вообще-то с бальзамом моют, — Чимин усерднее зачесывает его непослушные волосы наверх и покачивается в такт играющей из зала музыки. «У тебя хорошее настроение», — жестами показывает Тэхён. — Я выспался перед сменой, от того и хорошее, — хмыкает омега, надевая на голову друга две заколки в виде звездочек и заслышав знакомый мотив в музыке, дергает Тэхёна за ухо. — Эй, там твоя любимая песня! Неприятная ткань шорт впивается в бедро, оставляя после себя красный след, и омега решается встать, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Форма пивной забегаловки «kreed» предусмотрена на внимание тех пивнобрюхих дядечек, которые готовы заказать ещё бокальчик нефильтрованного, лишь бы поглазеть на стройненьких официантов в сексуальной форме. И короткие бежевые шорты были главной частью. Верх же закрытый, похожий на форму марширующих, только короче и меньше. Мама, когда увидела эту форму, конечно, присвистнула, но дёрнуть шорты все же потянулась. Она не была против, но главное, чтобы про такой вид заработка не узнал отец. — Уже решил, куда документы будешь подавать? Я всё ещё надеюсь, что ты пойдёшь со мной, — Чимин начинает шнуровать кеды. Дружба завертелась сразу, стоило Тэхёну войти в класс и волнительно познакомиться с классом, перелистывая страницы блокнота. Чимин тогда первый к нему подскочил, а потом старался молчать, ведь считал, что быть немым круто. «я думаю над этим», — жестами показывает омега и, взяв поднос, направляется в зал вместе с Чимином. — Я уж не прошу на мой факультет, просто давай ходить в одну шарагу, пожалуйста, я там один точно не выживу, Тэхён, — старая песня, он слышит её уже месяца два. Исаги тоже какое-то время упрашивал учиться с ним в одном колледже, но сам не знал в каком. В университете Ёнсу в реальности такого нет. Были интересующие Тэхёна факультеты и сама идея поступления туда имела место быть. Была разница лишь в желании мамы и его собственном. Ённэ хотела, чтобы он поступил на юриста, но от одного упоминания юриспруденции у омеги появлялись рвотные позывы. — Малыш, нам по две бутылочки «cass fresh» и орешков каких-нибудь, — альфа с блестящим лысым лбом улыбается и, закинув в рот зубочистку, уперся в маленький экран телевизора, по которому шёл какой-то футбольный матч, а сидящий рядом друг, кажется, уже где-то налакался и плывучим взглядом блуждает по Тэхёну, записывающему заказ в блокнотик. Для достоверности он показывает написанное мужчинам и кивает, когда те подтверждают, а затем быстро удаляется, протискиваясь сквозь радующихся победе мужчин. В такой толпе становится душно, и тело ощущает неприятную липкость дурацкой кофты. Чимин смеётся над шуткой какого-то клиента, и за это ему дают щедрые чаевые, приговаривая «ангельский смех, зайка». Поднос алкоголем и закуской не тяжелый, но Тэхён несёт его аккуратно, ловко обходя людей и с улыбкой возвращаясь к столику. «с вас 3,5 тысячи вон» — Какой ты шустрый, малыш, — пока один забирает с поставленного подноса бутылки, другой лезет в кошелек и вытаскивает деньги. Ровные купюры кладёт в специальную книжку, а слегка помятые складывает и просовывает под резинку шорт, проводя большим пальцем вдоль пупка и с ухмылкой поглаживая на протяжении нескольких секунд, пока Тэхён поклонившись не уходит, забрав поднос с оплатой. Получать так чаевые уже привычно, но всё ещё не до конца, мурашки на руках до сих пор бегают и живот напрягается. Приятные ощущения. Исаги руками тоже ловко владеет, но к его прикосновениям Тэхён слишком привык. Кто-то из зала начинает возмущаться по поводу футбола, и телевизоры просто выключают, оставляя музыку, долбящую в уши. Заходит компания девушек, тут же подзывающих официантов к себе, чтобы заказать абсолютно всё, что есть, а увидев цены, поджать хвосты и скромно сесть за дальним столиком, обслуживаемым Чимином. Вытащив из шорт купюры, омега кладёт их на дно шоппера, быстренько скользнув в подсобку, и тут же возвращается к работе, принимая заказ у новых людей. Работать официантом весело, когда ты подобен зайцу в кругу лис.***
Рука соскальзывает с клавиши ввода, Тэхён задирает подбородок вверх, сжимая зубы, и жмурится. Другая рука крепко сжимает одеяло, из-за подергиваний которого иногда съезжает ноутбук. Плохая идея была вообще делать мониторинговые на кровати. Ещё хуевее была идея позволять пялить себя сзади. Пижамные штаны скрутились где-то возле колен, Исаги тянет их ещё ниже и сжимает чужие колени с обеих сторон крепкими бедрами, натягивая омегу на себя. Тэхён говорил, что не хочет, что мама дома, но аргумент Исаги привёл весьма смешной и на его взгляд резонный: она не услышит. Эта женщина всегда всё слышит и видит, и если Онагава в самом деле думает, что их секс остаётся между ними, то Тэхён знает, что Ённэ вклинится. Пускай намного позже и когда омега останется один. — Закрой ноутбук, — альфа убирает руки с мягких бёдер Тэхёна и упирается ими возле головы лежащего, целуя омегу в затылок. Но отрицательный моток головой его не устраивает, он толкается резче и склоняет голову к шее, где особенно проявляется едва уловимый запах. — Мне насрать на твои мониторинговые. И хоть прошло не так много лет, но изменения коснулись Исаги очень сильные. Альфа обрёл более твёрдый характер и стал намного увереннее в себе и своих действиях. Они не были истинными, но Тэхён принадлежал ему: так хотели родители и так хотело благоприятное будущее. Тот разговор за ужином, когда Ённэ с отцом обсуждали Исаги и расценивали его как будущего мужа для Тэхёна. Хорошо помнятся их размышления о том, что вряд ли омеге удастся найти кого-то лучше, а вернее, кого-то, кто так же относится к подобным Тэхёну. Немой и рецессивный. Так удачно подвернувшийся Исаги слишком хорошо покрывает все изъяны. Еле как сохранив файл и отодвинув ноутбук на самый край кровати, Тэхён окончательно принимает поражение, отдаваясь ощущениям. Чем старше они становились и чем чаще случался секс, тем привычнее это становилось. Сначала только течки под ведомством Ённэ, затем из интереса изучения собственных тел, а потом секс по общей инициативе, когда поцелуи доводят до точки кипения и остудить её можно только одним способом. За этим иногда приезжает к матери отец. Чтобы получить секс. Тэхёну иногда доводится думать об этом, пока собственное тело дрожит от чужого члена. В сексе проявляется любовь. — Думать уже хватит, — Исаги кусает за ухо, тянет на себя и переворачивает его аккуратно, стаскивает штаны окончательно и раздвигает ноги, пока Тэхён дёргает его на себя, чтобы поцеловать. Не было никакого «влюбиться с первого взгляда», не было ощущения трепета от собственных чувств и ожидания первого поцелуя, секса. Всё пришло само и ярлыки навесились автоматически. И об этом Тэхен часто думает. Он любит Исаги. Но эти чувства скорее были заложены в нем, как любовь к родителям или аллергия на изюм. Хотя у истинных, наверное, так же? Чувства уже заложены, ты только найди свою половинку. А почувствовал ли Тэхён что-нибудь, если бы в один прекрасный день его встретил? Наверное, стыд за себя. Альфа сцеловывает шею, гладит кожу и дарит ему любовь, которую действительно испытывает. Тэхёну это нравится, Тэхён это все принимает. Тёплые носки не согревают, приходится прятать их под себя и съеживаться. — Выпей, согреешься, — Ённэ кивает на бутылку вина, в то время как у самой в руке хрустальный наполовину отпитый бокал. По телевизору на минимальной громкости идёт драма, мама расслабленно попивает алкоголь и иногда оглядывается на сына, ютящегося рядом. — Тебе повезло знать уклад жизни в таком возрасте, — она вздыхает, — я вот в твои годы даже и не думала о мужчинах, все считала их за дурацких мальчишек, которые кроме как о рогатках и драках ни о чем другом не думают. Повезло? Навряд ли. — Ну, конечно, до того, как встретила твоего отца, — она улыбается, и по растянутости её улыбки Тэхён понимает степень опьянения, — с его появлением в моей жизни я начала задумываться о том, как покрасивее нарядиться, причесаться. Омега допивают красную жидкость и тянется за новой порцией. — Как соблазнить, — хмыкает она. Дома неимоверно холодно и использовать алкоголь как грелку — такое себе развлечение. «а тебе не противно заниматься с ним этим, зная, что у него есть ещё одна?» Брови подлетают вверх, а губы растягиваются в неверящей улыбке. — ещё одна? «не просто же так он на две семьи живёт» Поняв, о чем толкует сын, Ённэ мягко улыбается и придвигается к нему, протягивая руку к щеке и оглаживая с заботой. — Здесь Реджина ждём я и ты — его любимая женщина и сын, — она делает короткую паузу, — а там только старшая сестра и ещё один сын. Сестра и Юнги? Но как же… — А Сурин дожидается его на том свете. От таких резких слов тело окатывает жаром. То есть как это? Тэхёну с самого детства казалось, что мама является лишь запасной девчонкой, а в итоге запасные — это Тэхён и Юнги, которым приходится ловить отцовское внимание?***
Северный Йоннам. Тэгу. 2017 год. В квартире Реджина никогда не менялась расстановка, да и декор редко переставлялся. Когда Юнги гостил у него, то зачастую их ужин приносила доставка, выучившая путь к этой квартире как мантру. Здесь не пахло омегами и едва ли обитал запах отца, настолько малопосещаема эта обитель. Но альфе всегда было интересно, приезжает ли сюда Тэхён? В квартире отца лишь одна комната и кровать в ней односпальная, выходит, любой гость вынужден спать на широком диване в гостиной. — Я шею ему сверну, как только приеду, так и передай, — после душа отец выходит с трубкой у уха, как будто бы со своей техникой он не расстаётся даже в такие моменты. Откинувшись на спинку дивана, Юнги приподняв брови наблюдает за отцом, совершенно забывшим, что в квартире есть кто-то помимо него и было бы неплохо слегка прикрыться. — Спасибо за генетику, — только выдаёт он с ухмылкой. Реджин вздрагивает, увлеченный разговором, и быстро проскакивает в свою комнату. Частенько это происходит, как привычка того, что прикрываться ему здесь не перед кем. Во рту раскручивается шарик от штанги, и альфа едва успевает его словить и закрутить обратно. Проколотый язык был инфарктом для Реджина и Нин, но ему и друзьям нравилось, а на остальных плевать. — Так почему бы ему вообще голым там не стоять?! — доносится из комнаты громко, и Юнги слышит, как скрипит кровать под весом чужого тела, а затем длинные тяжёлые вздохи и уже более тихое продолжение диалога. В душе высветленные волосы намокают и облепляют лицо, как будто на голову вылили добрую порцию плавленого сыра. Цвет успешно шёл к совсем белому, но пока оставался на уровне пепельного, чтобы не остаться совсем лысым. Сколько скандалов было по поводу его внешности, сколько вызовов к директору и домашних бесед, да только в без толку все это было — ни на минуту Юнги не снимал свой пирсинг. Все эти украшения — его особенность, которую не всем удаётся понять. — А разве не шлюха?! Подбирать выражения?! Он сам что ли не понимает, как унизительно в таких местах работать?! На мгновение Юнги притихает, чтобы подслушать, но отец больше не кричит, только говорит об абсурде и о том, как это унизительного для столь юного создания. Диалог продолжается на повышенных тонах, и на середине ругани альфа теряет к нему интерес. Сейчас в голове есть только мысль о том, что этот диван может послужить почтовым ящиком и доставить его брату письмо. Щель под подушкой не раз теряла в себе телефон любого, кто спал на этой мебели. Проваливалась вещь не слишком глубоко, достать было вполне легко. Пока отец был занят разговорами в своей комнате, Юнги принимается искать то, на чем можно оставить послание Тэхёну. В ящике тумбы находится задрипанная тетрадка с какими-то наспех написанными номерами, вычислениям в столбик и ручка без колпачка. Альфа усаживается обратно на диван, подкладывая под вырванную из тетради бумажку собственный телефон. И как только послание написано и спрятано, из комнаты показывается отец, вздыхающий и разминающий плечи. С его мокрых волос капает на пижамную рубашку, обычно альфа сушит волосы после душа, но, видимо, сил на это не осталось. — И куда только катится этот мир, — вздыхает Реджин, присаживаясь рядом с сыном, — я был не прав про твой пирсинг, бывают идеи и похуже. Сложив руки на груди, Юнги хмыкает. — Кто так изменил твоё виденье мира? — Брат твой, — как на духу выдает Реджин. — А что он сделал? — интерес отстукивает ритм в грудной клетке, и Юнги внимательно смотрит на отца. Мужчина снова включает свой телефон, роется в галерее и поворачивает экран к Юнги. Это оказывается рекламная фотография явно не лучшего качества, на которой стоит четверо человек в откровенной форме и с листами в руках, рекомендующих их заведение к посещению. Юнги пробегается по всем лицам, но вглядеться не получается: отец с вздохом убирает телефон, бормоча о том, что чем меньше человек увидит это, тем лучше. — А что такого? — все-таки не понял альфа. — Потерянное поколение, — вздыхает Реджин, прикрывая глаза.***
Юнг-гу. Тэгу. 1990 год. Сурин всегда к лицу был голубой цвет: девушка частенько носит платья, но на свидания она всегда выбирает что-то особенное. Неброское, но выделяющееся на фоне её обычного гардероба. Реджину нравится любоваться ей и любовно вздыхать. Когда омега берет его за руку, всё внутри превращается в сплетающиеся ниточки, которые затягиваются в узелки на пальцах Сурин, и она умело дергает за них, как будто кукловод, ведь Реджин перед ней и впрямь обычная марионетка. У нее всегда особенная реакция на цветы и даже во время долгих прогулок она прижимает букетик к груди не отпуская, периодически внюхиваясь в него. Любая мелочь, связанная с ней, делает Реджина счастливым. И солнце светит ярче и птицы поют не так надоедливо и сердцу петь хочется, хотя по медицинским показаниям быть такого не должно. Девочка из верующей семьи улыбается ему и обнимает его, исцеляет своим взглядом и дарит надежду на светлое будущее. На их совместное светлое будущее. — За что ты полюбил меня? — медленно болтая ногами в пруду, спрашивает омега, пока Реджин приобнимает ее за плечи и наблюдает за кругами на воде. — Ненавижу такие вопросы, на них же порой ответить невозможно, — усмехается альфа, — не знаю, просто при одном только взгляде на тебя у меня каждый раз внутри всё трепетать начинает, и даже если бы я десять лет подряд твердил тебе о своей любви, это не смогло бы показать и части того, что я чувствую. Мне кажется, что однажды меня просто порвет от чувств. Несмотря на откровения девушка и бровью не ведет, только улыбается и кладет свою голову на плечо парня. — И снова ты отвечаешь не на то, что я спросила. Мальчишки обычно начинают качества перечислять, — от вечернего холода она ёжится и прижимается ближе к Реджину. От её волос пахнет цветочным шампунем, от одежды — порошком, а сама она благоухает ромашками. — Вот видишь, из-за тебя мои мысли путаются. Сурин смеется, прежде чем потянуть альфу на себя и поцеловать.