Ты просто болен.

Запах сырости и дождя ударил в нос, и заполнил лёгкие как только бедный студент, измотанный и уставший, опустошенный, вышел на улицу. Стоя на крыльце, юноша глядит на лужи, в которых отражалось серое небо. "Как так... Неужели это всё? Правда свободен? Так просто...? Нет... Не может быть. В чем подвох? " Родион закусил и так покоцанные губы, поднимая взгляд на прохожих. "Это ловушка. Нельзя расслабляться слишком рано. " Сунув ладони в карманы старого пальто, Раскольников оглядывается, и быстрыми шагами спускается с крыльца, выходит на тратуар, как вдруг сталкивается на повороте с широкой фигурой. Неловко ударившись в чужую грудь, Раскольников пошатнулся, издав тихий вздох, быстро поднял глаза, и уже было хотел обойти незнакомца, да только тот схватил того за плечи. Подняв глаза выше, он увидел знакомую, как всегда сияющую улыбку старого друга. – Родька!.– завопил старый приятель, чуть потряхивая худощавое тельце, будто бы пробуждая того от сна. – отпустили тебя? А я говорил им что ты не виноват! Ну как ты можешь быть убивцем? Ты ж больной всё время ходишь. Тяжелее ложки ничего в руках и не держал, какой уж там топор! – усмехнулся он. – Они опять допрашивали тебя? Ну это была последняя капля. Уже раз сотню доказали твою неповинность, что ж им всё никак не имеется! Щас разберемся. Подмигнув, он похлопал того по плечу, и приобняв за другое, стремительно повёл Родиона обратно к участку, как тот упёрся в сырую землю ногами, поднимая уставшие глаза на защитника. – нет, стой. Не нужно. Уже не нужно... Разумихин остановился, опешил, и обернулся на юношу, оглядывая веснушчатое лицо. – что такое? Давай, ты ж знаешь, мне не трудно. Пару слов перекинем, больше они тебя в жизнь не вызовут. – усмехнулся брюнет. – больше не вызовут... С меня сняли обвинения. – тихо и, слегка сухо проговорил Раскольников. В горле действительно пересохло, после долгого и тяжёлого разговора, что изрядно потрепали юноше нервы, ужасно хочется пить. Руки до сих пор ходят лёгкой дрожью, а неприятная тяжесть в животе его не покидает с самого утра. Дмитрий в удивлении поднял густые брови, и усмехнулся вновь. – так это замечательно! Да только они уже несколько раз тебя посылали, с словами что не подозревают. И сегодня ты снова у них. Как так, Родь? Может мне действительно поговорить с ними? Раскольников отводит взгляд, вздыхая, кладёт руку тому на плечо, поднимает голову. – идём домой. Я устал... – уведя глаза, парень убрал ладонь, снова убирая руки в карманы, обходит высокую фигуру, неспеша идёт по улице, потупив глаза в лужи, мелькающие под ногами. "И всё же... Дима прав. Вызывали до этого... И ещё вызовут. Этот визит был... Крайне рискованный. Нужно быть начеку. Он почти сломал меня. Но без боя я не сдамся. " Разумихин догнал парня, с улыбкой подхватывая того под руку. – слушай, не хочешь сегодня заглянуть ко мне? Я тут одно издание прочёл недавно, такой бред, не поверишь! Мне обязательно нужно знать твоё мнение. Ты же знаешь как мне это важно! – Раскольников смотрит под ноги задумчиво, и кажется друга совсем не слушает. Но нет. Родион всегда его слушал. Всегда, когда на это были силы. – слышишь? Вот ты опять меня не слушаешь! Об чем я говорил тебе? Дмитрий встал пред товарищем, вновь с силой хватая его за плечи, смотрит на того как ребёнок на родителя, который кажется не слушает его рассказы о сказочных существах. Раскольников поднимает глаза, улыбается. – прийду, Дим. Обязательно приду. Почитаем вместе. Как ты любишь. Только вечером. Я... До смерти устал. Он похлопал его по плечу, и обойдя направился дальше. Разумихин растянулся в улыбке, услышав положительный ответ, обернулся на уходящего друга, смотрит тому в спину. – Смотри! Не придешь - я неделю выходить не стану! Слышишь? Раскольников тихо смеётся, не оборачиваясь поднимает ладонь, машет, в знак того что понял и услышал юношу. Тот улыбнулся, и свернул. Раз сегодня к нему зайдёт его любимый друг, нужно купить что нибудь. Выпивка, закуска. Всё как они любят...