Изменить прошлое

Если у Дороти спросить, что такое счастье, она ответит, что это люди рядом. Те, кто сейчас смеются с ничего, и те, с кем она завтра утром навсегда выйдет за пределы Хогвартса. Выпускной в Хогвартсе — вот он. Пышные платья, строгие костюмы, всюду разговоры и смех. Здесь, среди войны, страха за жизнь своих близких, они простые выпускники 1978 года. Самый большой курс Гриффиндора за последние 50 лет: 7 девушек и 7 парней. Лучшие из лучших, гордость профессора Макгонагалл и ее головная боль. Ее дети. Дороти отошла к из столик и взяла бокал пунша. Она осмотрела яркий и нарядный Большой зал и поочереди взглянула на танцующие пары. Лили и Джеймс, которые танцевали почти в центре, — самая неожиданная и такая долгожданная пара. Прилежная девушка с предельной стойкостью и силой, которая рвалась в бой в Хогсмиде в первое нападение Пожирателей и успокаивала маленьких детишек, которые слишком давно не получали писем от родителей. Лохматый сорванец, готовый умереть за близких. За нее и за друзей. Желающий отомстить за смерть родителей своих и Лили. Но сейчас они все ещё дети, которые влюблены друг в друга по уши и не желают отходить ни на секунду. Он, приобнимающий ее за талию, и она, теребящая колечко на безымянном пальце, как напоминание, что он всю жизнь будет рядом. Марлин и Сириус стояли чуть поодаль от них. Ураган, судьбоносный рок, сбивающий все на своем пути. Он, идущий против семьи, против предрассудков, против стереотипов, и она, лёгкая грация и сводящее с ума безумие. Не жалеющие себя, яркие, быстрые, опасные. С влюблёнными взглядами в серые и синие глаза, с тёплыми объятиями и поглаживаниями по светлым и черным, как смоль, волосам. Они ночь и утро, сплетающиеся воедино языками любви и страсти. Ремус и Доркас просто стояли около входа, такие светлые, теплые и уютные. Словно сошедшие с обложек романтических книг, в которых сами утопают с головой. Он, неестественно бледный, строгий, сильный и бесконечно счастливый, и она, вечно загорелая, с теплом и вселенской любовью ко всему. Они стойкие, сражающиеся против всех и против самих себя, преодолевающие страхи и делающие невозможное возможным. Мэри и Питер танцевали в другом углу зала. Маленькие, беззащитные, но храбрые и сильные. Светлые лучики, две ромашки, как младшие брат и сестра для всех. А друг для друга — опора, поддержка, любовь и уверенность. Она всегда уверена в нем, а он, кажется, тоже всегда уверен в ней и своих близких. Алиса и Фрэнк, которые тоже вышли на танцпол, — самые крепкие, самые любящие, самые стойкие, самые. Алиса борется, она обрезает свои темные длинные волосы по плечи, забывает про усталость, и борется. Она рвется вперед, в бой, а Фрэнк идёт рядом. Стоит с ней плечом к плечу, готовый всегда встать чуть вперёд и заслонить. Просто потому что любит. Потому что на его руке, такое же кольцо, как и у Алисы. Потому что скоро они навсегда будут скреплены и ничто не встанет на его пути. Они одна сплошная любовь и сила. Сильная любовь и любящая сила. Эммелина и Фабиан, стоящие у того же столика, — противоположности, сплетённые одной судьбой. Она сплошная строгость и правильность, а он неусидчивый ураган. И только рядом друг с другом она становится мягче и легче, а он проще и спокойней. Рядом друг с другом как будто нет трудностей, нет ничего, короче них. Она любит его рыжие волосы, серо-зеленые глаза и шрам на подбородке, а он любит ее русые волосы с лёгкой рыжиной, карие глаза и смех. Она любит его, а он любит ее. И им так хорошо. И они. Дороти и Гидеон — зима и лето. Снег и солнце. Холод и жара. Нотт не верит в любовь с первого взгляда, но почему-то на шестом курсе, когда она только появилась в Хогвартсе, Гидеон сразу оказался рядом. Стал первым, на кого она посмотрела, стал первым, с кем она заговорила, стал первым взглядом и первым поцелуем. Он, вечно взбалмошный, не умевший останавливаться, в отличие от брата, и она, также не умеющая останавливаться, идущая напролом, ломающая стены и знающая наперед: когда-нибудь все точно будет хорошо. Когда-нибудь все точно будет хорошо. А сейчас у них выпускной, они стоят своей большой компанией рядом с профессором Макгонагал и обещают навещать. Знают, у них еще все будет, а сейчас пора прощаться с детством. За воротами Хогвартса ждёт схватка не на жизнь, а на смерть, ждёт взрослая жизнь, не терпящая ошибок. Ждёт война и любовь, которая спасет этот мир — по крайней мере, они в это верят. В теплой тишине ночи сейчас они сидят прямо на берегу Черного озера. Слышно лишь тихое напевание Сириуса: — Oh we're not gonna take it (О, мы не будем терпеть это)/ No, we ain't gonna take it (Нет, мы не будем это терпеть)/ Oh we're not gonna take it anymore! (О, мы больше не будем терпеть это!) — Хорошо спели всё-таки, — рассуждает Джеймс совсем тихо, поглаживая коленку Лили. — Видеть со сцены недовольные лица слизняков — лучшее, что я мог увидеть за сегодняшний вечер, — смеётся Гидеон. В целом, как и полагается, вечер выпускного медленно перетекает в вечер ностальгии. Первое «а помните» относится к Ремусу, и после всех историй нельзя сдержать ни смех, ни слезы. *** — Ставлю десять сиклей на то, что Лили опять его пошлет, — говорит Ремус Питеру, пока Джеймс в семи метрах от них снова предлагает Лили сходить на выходных в Хогсмид. — А я думаю, что в этот раз она согласится. У нее и настроение сегодня вроде хорошее было. Они стоят в тишине ещё минуту, пытаясь угадать, какие эпитеты в этот раз придумал Поттер, чтобы вырвать у Эванс долгожданное согласие. Сразу после его тирады и обворожительной улыбки, на которую молилась женская половина Хогвартса, на весь коридор раздалось громкое: — Катись к чертям, Поттер! Ещё раз подойдёшь ко мне — видит Мерлин — прокляну тебя! Глядя, как Джеймс разочарованно свернул в Большой Зал, Ремус протянул руку Питеру: — Жду свои деньжата. В книжном магазине меня уже заждался один экземплярчик. — И всё-таки, — запыхтел Питер, выискивая монеты в сумке, — я думаю, что однажды она согласится на его предложение. Ставлю галлеон, что они начнут встречаться на пятом курсе. — Всего через год? — Ремус усмехнулся и положил честный выигрыш к себе в карман.— Не, я ставлю галлеон на начало седьмого курса. Либо середину. В общем, на седьмой курс. *** — К слову, все мы, кроме Питера, поставили на седьмой курс, — вспоминает Фабиан.— А с других факультетов многие ставили, что вы так и не начнёте встречаться. — Подождите, а нашу долю так и не отдали, — как бы вскользь вспомнила Лили.— Вы вроде нам 50 процентов должны были. — Эм…— почесал затылок Сириус.— Не помню такого. Ай! — еле увернулся от камушка, который кинул Джеймс.— Понял, на свадьбе отдам. Лили улыбнулась и снова покрутила колечко на пальце. — Ха, я сейчас вспомнила твою реакцию, Лили, когда ты узнала, что Джим — анимаг, — засмеялась Дороти. *** Обычная вечерняя посиделка в гостиной превратилась в балаган, когда с отработки вернулись братья Пруэтты и Джеймс. — Отработка за плохие отметки! Кто и когда в последний раз такое видел? — возмущался Поттер, пока не упал в кресло прямо около камина. — Зато какая честь! Мы, всего лишь подрыватели школьных унитазов, и ты. Мистер троль, — так и сиял Гидеон, как начищенный им самим пятнадцать минут назад кубок. — Знала бы она, что мы сами стали анимагами в пятнадцать лет — сразу бы все Т исправила на П, — тихо для гостиной проговорил Питер. На Петтигрю устремилась пара глаз, раскрытых от ужаса. Джеймс перевел взгляд с Питера на Лили, которая до этого читала учебник по ЗоТИ, а сейчас смотрела прямо на Джеймса. — Вы в пятнадцать — что? — Попей водички, Лилс, — Марлин протянула ей бокал с водой, не отрываясь от журнала. — Ты ей все ещё не сказал? — прошептал почти на ухо Джеймсу Сириус. — Как-то не было подходящего момента, и я… — Зато сейчас момент самый подходящий, — сказал Сириус уже больше в пустоту, чем Джеймсу, потому что теперь его внимание атаковала Лили. — Вы втроём стали анимагами? В пятнадцать? Куда смотрело Министерство, а Ремус? Это опасно, безответственно и вообще… — Все происходило под четким присмотром Лунатика, — попытался оправдаться Джеймс в тот момент, когда Ремус зашёл в гостиную после вечернего дежурства. — Ты знал? — Лили обернулась на Люпина.— Поверить не могу! И вы все знали? И ничего мне не сказали! Мерлин, это безумие! — Лили, ну не сердись, — подала слово Эммелина.— Парни — молодцы, всего в пятнадцать овладели сложнейшей магией трансфигурации, без последствий. Ты же принимаешь Джеймса любым, верно? Вокруг все хохотнули, Джеймс виновато улыбнулся, и Лили растаяла. Пытаясь сохранить лицо, она деланно обиженно сказала: — Надеюсь, ты превращаешься в барана или козла. — Оленя, если быть точнее, — поправил ее Ремус, садясь на соседний диван. — Вот оно, твое истинное лицо, Джеймс Поттер. *** — Согласится выйти замуж за оленя, кто бы мог подумать, Эванс, да? — подшучивал Сириус. — Ой, а что это за пёсик подал голосок, смотрите-ка, — вступила Алиса в защиту подруги. — Ой, а это что, Стоун что ли? Или уже миссис Лонгботтом? — Если бы не я, — выкрикнул Гидеон, — ни о какой миссис Лонгботтом и речи не было бы. *** — Фрэнк, чего грустишь? — Гидеон зашёл в комнату, чтобы закинуть сумку и отправиться вслед за Фабианом в пустое крыло, чтобы устроить розыгрыш над слизеринцами.— Такой напряжённый сидишь. До СОВ ещё два года, а ты уже переживаешь? — Свтчныйбл, — пролепетал Фрэнк, уткнувшись взглядом в пол, но, заметив на себе непонимающим взгляд, повторил.— Святочный Бал. — О, нашего прилежного друга захлестнули чувства? — обречённый кивок.— Эта прекрасная дама с нашего курса, да? — ещё один.— У нее такие длинные темные волосы и она нападающий в квиддиче? — активные кивки с лёгкой улыбкой на его лице.— Великолепная Алиса Стоун? — Она самая, — Фрэнк упал на кровать лицом вниз.— Я обречён. Я слышал, как ее хотел пригласить Карадок Дибборн, а я, по сравнению с ним, букашка. Он ведь староста Когтеврана. Пятый курс, лучший ученик. Я обречён. — А я слышал, что Карадок сохнет по Нарциссе Блэк, так и что? Верить теперь всем слухам, которые гуляют по Хогвартсу, — Гид на минуту замолк, собираясь уже выходить за дверь, но уже на пороге заговорил вновь.— Я вот сейчас видел Сириуса с их картой. Алиса, кажется, уже 15 минут разговаривает с Кэтрин Бут со второго курса Пуффендуя. Прямо около нашей гостиной. А сейчас уйдет опять в свою библиотеку или на стадион, и ищи ее потом по всему замку. Может подойдёшь к ней и хотя бы попробуешь пригласить? — Ты думаешь, что она согласится? — Фрэнк наконец оторвал лицо от подушки и с надеждой посмотрел на друга. — Ну, знаешь, дружище… Ведь не попробуешь — не попробуешь, верно? — Да, да, думаю, да, — Фрэнк вскочил с кровати, поправил около зеркала торчащие во все стороны каштановые волосы и выбежал из комнаты, уже на середине лестницы крикнув Гидеону «спасибо». — Все, Стоун, я свою часть сделки выполнил, теперь с тебя два эссе по ЗоТИ и Зельям. *** — Я написала твои эссе, и ты получил за них П, поэтому не смей возмущаться! — Алиса с улыбкой прижалась к плечу Фрэнка, который перебирал ее волосы пальцами. — О, да, а я, как всегда, остался ни с чем. А договоривалась она с нами обоими, — возмутился было Фабиан, но тут же был прерван братом. — Да ну. У тебя все всегда виноваты. Вот кто виноват, что в начале этого курса ты на весь коридор пел матерные частушки, а мы просто не успели сказать, что к нам подходит МакГи? — Но моя месть была легендарной. *** — Love is for dreamers (Любовь для мечтателей), love is for believers (любовь для верующих)! Love is for losers (Любовь для неудачников)! Love is for suckers (Любовь для лохов)! — громким и хриплым голосом фальшиво пел Фабиан так, чтобы слышали обе комнаты парней. Он переходил из одной в другую, как обычно, в поиске своих вещей и постоянно пел. — Что, Мерлин тебя за ногу, происходит? — сонно поднялся Сириус с кровати.— Луни, это твой будильник? — Мне дороги мои уши и мое психическое состояние, — протянул Ремус из-под одеяла.— Фабиан, это ты? — Кто?! Где?! — подскочил с кровати и схватил палочку Джеймс, когда Фабиан запел вновь чересчур громко. Поднялись и Фрэнк с Гидеоном и пришли в комнату к Мародерам, у которых сейчас собирал свои пергаменты чудо-певец. — Силенцио, — направил Фрэнк палочку на друга. На миг комната опустилась в тишину, где пятеро парней смотрели на одного, размахивающего руками и ярко жестикулирующего певца. — Может это из-за его отработок, которая назначила МакГи за то, что он пел эти магловские матерные частушки в коридоре? — сонно предположил Гидеон. — Точно, — протянул из-под одеяла и подушки Питер. Фабиан кивнул, затем направил палочку и снял с себя заклятие. — Фините. Lo-o-ove is for dreamers, lo-o-ove is for belivers! Наслаждайтесь. *** — В тот день благодаря тебе мы не опоздали на Трансфигурацию. Хоть какой-то плюс от твоего концерта, — сказал Джеймс. — Даже мы у себя слышали твои завывания о любви. Я, честно говоря, подумала, что вы с Линой расстались, потому что такие словечки звучали, — закивала Дороти. В эту ночь звучало много воспоминаний о первых свиданиях и прогулках, о вечерних посиделках и ночных вылазках, об утренних стычках и постоянных розыгрышах. Пока солнце не поднялось над горизонтом, они сидели там, около озера, стараясь ещё хотя бы на мгновение сохранить эту частичку детства. Настало утро, они вернулись с Большой Зал, где был накрыт их последний завтрак в Хогвартсе. Чемоданы были собраны, поезд уже стоял на станции и оповещал об ожидании громкими гудками. Ставшие за 7 лет родными коридоры не хотели отпускать. Здесь остались их первая любовь и первые поцелуи, их слезы и смех. Здесь оставалось их детство. Сидя в поезде в большом купе почему-то совсем не хотелось смеяться. Они снова о чем-то разговаривали, но никто не смел задевать тему поступления в академии, войны и взрослой жизни. Кончиками пальцев они хватались за беспечность. Лондон встретил выпускников серым небом, страхом и запахом неизвестности. Едва положив вещи дома, они встретились снова, по адресу, который им дал профессор Дамблдор. На пороге большого дома, спрятанного защитным заклинанием, их встретил Грозный Глаз Грюм. — Ну что, птенцы, добро пожаловать в Орден Феникса. Готовы бороться с ПСами? Переглянувшись, они вошли в дом на их первое собрание. Дороти, заходя, оглянулась и среди плотных сплошных темных туч, покрывших небо Лондона, увидела тонкий луч солнца. Когда-нибудь у них всё будет, и будет хорошо, а сейчас нужно бороться.