Им угодно, чтобы сердце моё билось справа, Но я взгляд опускаю – Оно бьётся слева! Links 234 — Rammstein
Машинка визжала над ухом как резанная, заставляя Данте психовать. Сегодня утром один из лечащих врачей заметил, что у нефилима непозволительно длинные волосы для такого места да ещё и крашенные в белый цвет. Данте только усмехнулся в ответ: спорить и что-то доказывать желания не было, ко всему Кэт приказала держаться её плана и вести себя тихо. Поэтому, когда врачи попросили пройти с ними, Данте молча согласился. И вот сейчас он сидел в смирительной рубашке и смотрел, как тёмные у основания белые волосы падают на кафель, прикидывая, что шуткануть, дабы Кэт не хватил удар от его нового воплощения. С одной стороны Данте оказывали услугу — у самого руки бы не дошли в ближайшее время отрезать светлые волосы, выбеленные последним демоническим триггером. Он помнил, как отшатнулся от зеркала после битвы с братом, не сразу признав себя. Нефилиму ещё долго казалось, что на него из отражения взирает Вергилий, что очень раздражало, скорее даже — бесило. И Данте был искренне рад, когда увидел отрастающие тёмные корни — с братом впредь не хотелось иметь ничего общего. — Не дёргайтесь, — произнёс санитар, когда нефилим наклонил голову, разминая затёкшую шею. Машинка прошлась вдоль виска, и Данте позволили подняться и подойти к зеркалу. Он видел себя таким не единожды: подобное раньше творили каждый раз, как он попадал в руки стражей правопорядка. Последним, кажется, была «Геенна», где ему прилично досталось от демонов, и куда нефилим больше планировал не попадать. Пожилой санитар расстегнул ремни на смирительной рубашке и потребовал Данте удалиться. Просить дважды его было не нужно, нефилим, громко хлопнув дверью, направился к общей комнате по опустевшему коридору. Когда он проходил около тамбура, ведущего на лестничную клетку к пожарному выходу, в нос ударил запах сигаретного дыма, расшевеливая воспоминания обо всех прелестях жизни до встречи с Кэт и Вергилием. Боком к Данте в тамбуре стояла Анна, выдыхая дым в раскрытое окно через металлические прутья решётки. Она повернулась к нему и приветливо улыбнулась, поправив сползающий с плеч халат. Нефилим сел на широкий подоконник и похлопал по месту рядом, приглашая Анну составить ему компанию. — Не поделишься сигаретой? — спросил он. Температура в тамбуре близилась к нулю, поэтому руки у медсестры были холодные, а пальцы плохо слушались, и дабы не мучиться, она протянула Данте всю пачку. Нефилим откинулся назад, навалившись на стекло, и прикурил сигарету — никакой зависимости, никакого удовлетворения от этой привычки он не получал, только горьковатый привкус во рту и запах табака, который окружал его мутной стеной. Анна села рядом, закинув ногу на ногу, и одёрнула чёрное платье. — С вашим дружком я промучилась полных пять часов, — фыркнула она, — от резких судорог его сбрасывало с кровати. С горем пополам я, конечно, зафиксировала конечности и вколола успокоительного, но его продолжало бить. Ко всему у него оказалось вывихнуто плечо. — На нас свалился кусок потолка, — пожал плечами Данте. — И да, я не знаю, как он там оказался. — Скоро ли закончится моя смена. Поперёк горла уже все эти проблемы. Анна зажала зубами сигарету и потёрла уставшие глаза. Сумасшедший день и ночь вымотали её: истощённый организм был готов упасть и уснуть при первой возможности, но медсестра всячески этому противилась, выпивая кофе литрами и съедая горсти таблеток. Анна запустила руку в волосы, взъерошила их и устало вздохнула. — И чем ты будешь заниматься дома? — спросил Данте, чиркнув зажигалкой. — Спать. — А что делала в прошлый раз? — Нефилим взглянул исподлобья и усмехнулся. Анна нахмурила лоб и закусила губу, пытаясь выудить из убитой отсутствием сна памяти события двухдневной давности, но та была пуста. Ко всему внезапно заболела голова: в висках застучала кровь, а к горлу подступила тошнота. Анна зажмурилась и медленно сосчитала до десяти. — Не можешь вспомнить? — прервал её насмешливый голос. — Можешь и не пытаться, потому что ты не покидаешь стен этого здания. Никто их не покидает. Данте поднялся на ноги и выкинул окурок в окно, ловя на себе удивлённый взгляд Анны. Кэт вчера вечером поделилась с ним тысяча и одной теорией ситуации, в которой они находились. Она не скупилась на слова, и под конец разговора в голове нефилима образовалась каша, из-за чего медиуму пришлось терпеливо всё повторять. Кэт предполагала, что они оторваны от внешнего мира некой силой, что прочно заковала всех присутствующих людей в иллюзию свободы, что на самом деле место это никто не покидает. Она кружила по комнате, пытаясь вспомнить когда-то прочитанную книгу о высших демонах, но все её попытки провалились. Кэт тихо ругала себя, а Данте, подперев щёку ладонью, смотрел, как медиум хмурит брови, злясь. — Пойду, найду Кэт, — произнёс нефилим, обращаясь к находящейся в ступоре Анне.* * *
Игла вошла в вену — Кэт поджала губы, пытаясь ускользнуть от чёрного взгляда Мозгоправа. Сердце колотилось как сумасшедшее, ко всему от страха тряслись ноги, да и вся она дрожала, впиваясь короткими ногтями в обивку кресла. Больше всего на свете сейчас медиум желала, чтобы Данте вошёл в игровую комнату и закончил весь этот кошмар. Она привыкла к тому, что препараты, которыми её травили, разрушали клетки мозга, привыкла к постоянному предательству, даже к боли, но до сих пор боялась своего прошлого — особенно, когда то попадало в руки к Психиатру. Оно часто возвращалось к Кэт во снах и душило, отнимало силы и волю к жизни. Медиум просыпалась в холодном поту посередине ночи, сворачивалась клубком и кусала одеяло, пытаясь сдержать рвущиеся наружу крик и слёзы. Вергилий спас её тело, но вот только не душу. Душа осталась гнить в прошлом. Кэт тихо застонала от бессилия, когда от вколотого препарата начало клонить в сон, но она держалась, сжимая зубы так, что сводило челюсть. Она будет бороться — сейчас есть кому защищать её. Мягкая обивка кресла будто втягивала тело в себя, высасывая силы. Медиум попыталась подняться, но свет резко погас, и Кэт провалилась в прошлое. В ту же секунду в комнату ворвался Данте. Мозгоправ, до этого сидящий сцепив руки в замок напротив медиума, поднялся, расправив плечи, — стёкла его очков отразили свет лампы, скрывая чёрные глаза. — Сука, — прошипел нефилим и уже было бросился с кулаками на Психиатра, но заметил в кресле обмякшую Кэт. Руки сами собой опустились; Данте замешкался — это и было нужно Мозгоправу, который растянулся в улыбке и сделал пять шагов назад. Нефилим аккуратно выдернул иглу из светлой кожи Кэт и в ярости сбил капельницу, со звоном рухнувшую на пол. — Хей, Кэт, давай же, — он потряс её за плечи, — очнись. Но медиум будто тряпичная кукла завалилась набок, не реагируя. Данте прижал два пальца к её шее, нащупав пульс, и шумно выдохнул — Кэт просто была без сознания, но вот отчего-то дрожала и морщила нос. Психиатр за спиной Данте мерзко захихикал, поправляя очки на носу, и хлопнул в ладоши. Стены с грохотом двинулись вперёд, оставляя на полу глубокие борозды, с потолка посыпалась бетонная крошка, а стёкла в окнах смялись, как бумага. Нефилим пригнул голову: лампы лопнули, осыпая пол осколками — помещение утонуло в полутьме. Данте хотел взять Кэт на руки и бежать, но медиума в кресле не оказалось. Мир тряхнуло — нефилима подбросило и, крутанув в воздухе, ударило о потолок; из лёгких вышибло воздух. Мебель — стулья, кресла, диваны — покатилась в сторону Данте, который воткнул Мятежник в бетонную стену, чтобы вновь не свалиться с пола на потолок, когда комната крутанулась. — В Лимбо? — проорал Данте стоявшему вниз головой Мозгоправу. — Ты затащил меня в Лимбо, говнюк? Стены резко дёрнулись и сошлись — перед нефилимом образовался длинный тёмный коридор. Фигура Психиатра растворилась, но голос, звучавший отовсюду, ответил: — Нет, в чужую голову. Данте чертыхнулся и поднялся на ноги, отправив Мятежника за спину. Серые стены мелко вибрировали, когда нефилим проходил рядом, он пальцами касался тёплого камня, и помещение отзывалось на его прикосновения. Свет впереди пути стал ярче, полосы тянулись к его ногам, извиваясь змеями. — Данте... Нефилим обернулся на голос Кэт, который звенел в тишине коридора, но медиума нигде не было. Темнота за его спиной сгущалась, уплотнялась, превращаясь в твёрдую стену. Из света впереди послышался приглушённый детский плач, потом крик о помощи и глухой удар. Стены заискрились, по ним поползла сетка голубой паутины, которая обволокла коридор, зловеще поблескивая. — Повысьте показатель, — раздалось где-то рядом. Данте сорвался с места, бросившись к свету, но мощный разряд тока сбил его с ног, повалив на спину, — голубая паутина стремилась забраться под кожу, выворотив внутренности, но нефилим, стиснув зубы, нашёл в себе силы подняться и двинуться вперёд. Данте протянул трясущуюся руку к холодному свету — и мир вспыхнул, а затем на секунду погас. Краски потускнели, вокруг койки в кабинете электрошоковой терапии бегали санитары и врачи; нефилим заметил двух демонов: один, с разбитым кукольным лицом и тонким телом, крутил костлявыми пальцами генератор подачи тока, а другой, похожий на первого, прижимал электроды к вискам девочки лет десяти. Она билась в конвульсии, сминала простыни пальцами рук с разодранными ремнями запястьями. Данте не слышал её крика, только сдавленное мычание — зубами девочка зажимала резиновый кляп. Из зелёных глаз градом лились слёзы. Нефилим попытался оттолкнуть людей от койки, но его рука прошла насквозь. Десятилетняя Кэт, не мигая, смотрела в сторону Данте. Краски помещения становились всё прозрачнее — комната растворилась, снова превращаясь в длинный коридор. Данте размял плечи, покачал головой и направился бегом к новому источнику света. — Что за хуйня? Его голос троился и ударялся о стены, создавая эхо. Свет не приближался. Нефилим сделал три шага назад, но создавалось ощущение, что он стоит на месте — нечто не пускало его дальше. Мозгоправ затащил Данте в ловушку, в этот коридор: Кэт прятала от него мысли, то, что он не должен увидеть. Нефилим сжал рукоять Мятежника: он знал, как выбраться, но расцарапывать медиума изнутри — жестоко. Будь кто другой на её месте, Данте бы, не задумываясь, рубил стены, что окружали его чернотой. — Кэт! — проорал он в пустоту. — Ты слышишь меня, Кэт?! Не сдерживай. — Нет… Коридор завибрировал и свет, находящийся в пятнадцати ярдах, начал приближаться; Данте прикрыл руками глаза, чуть не задев лезвием нос, — раздался звук битого стекла. Он стоял в тёмной комнате: краски глушились коричневым цветом, по детским цветочным обоям бежала ржавчина, воздух пропитался потом, кровью и страхом. Нервы нефилима сдавали от происходящей несуразицы, он злился. В центре комнаты мужчина вжимал в кровать четырнадцатилетнюю худенькую девушку, которая безучастно смотрела в потолок. Он рывками входил в её тело. Данте попытался схватить насильника за волосы, но рука вновь прошла насквозь. Кожа на теле мужчины натянулась и начала рваться, лохмотья, отпадывая, превращались в пепел, на лбу проступили огромные рога, а тело пошло буграми, вздуваясь, — перед нефилимом предстал истинный образ демона... — Сука. — Данте рассёк воздух на месте головы твари. — Не смей. Хватит! Смех Мозгоправа с мелкого хихиканья разразился до дикого хохота. Нефилим скалился, ударяя кулаками в пол, — его свалила раздирающая боль в висках и венах рук. Он кричал в пустоту. Фигура демона на кровати задрожала, уменьшаясь в объёме, на спине твари проступили мышцы, и загорелся красным шрам нефилима. Данте встретился взглядом с самим собой. — Чей страх сильнее? — прогремело в тишине. И Данте очнулся. Он схватился за обивку кресла, в котором лежала Кэт, и поднялся на ноги. Мозгоправа нигде не было, но в трёх шагах от него стояла Лесли. Её раздувшееся бумажное тело исходило трупным запахом недавно переваренных пациентов, она сверлила чёрными глазами нефилима, вступившего на черту Лимбо. Кафельный пол под ногами затрещал, раскалываясь, стремясь превратиться в острые шипы. Данте вытащил Арбитр, казавшийся неестественно тяжёлым, и замахнулся, отправляя ударную волну. Он видел по лицу демона, что тот этого не ожидал: тварь надеялась на полное бессилие соперника, но Данте умел сражаться до последнего. Лесли разлетелась в стороны фейерверком, когда удар достиг цели: на стены брызнула зелёная жижа. За спиной послышалось шуршание — Эриксы вспыхнули ярким пламенем, нефилим, замахиваясь, развернулся. — Данте! И он остановил горящий кулак в паре дюймов от лица человека, от медсестры. Злость и ненависть погасли, утаскивая за собой Лимбо. Нефилим посмотрел на испуганную Кэт и стоявшего рядом с ней Мозгоправа. — Повысьте дозу экспериментальных успокоительных, — произнёс он, сжимая раненное плечо медиума. — Кажется, организм пациента привык к старой дозе.