Диспозиция — это второй структурный элемент нормы права, который описывает само правило поведения в сложившейся правовой ситуации.
* * *
Симпатичная мордашка, молодое красивое тело, один многозначительный взгляд в кафе неподалёку от адвокатской конторы, и вот мы здесь. — Тебя зовут… — Уён, — ответил брюнет, заметив, как я жду подсказки и совершенно того не скрываю. — Да, точно, Уён. Расстёгивая золотые часы, я подошла к юноше и встала напротив. Он с предвкушением и мало скрываемым вожделением смотрел на меня и, судя по всему, хотел поскорее переключить картинку на следующий слайд. Но я не торопилась и рассматривала свой товар на наличие всех комплектующих, прежде чем начать пользоваться. Что ж, этот юнец правда был хорош собой, а я переживала, что из-за мешковатой толстовки мало что увидела тогда в кафе. Он попытался наклониться ко мне, чтобы поцеловать, но не тут-то было. Здесь я решаю, когда и что начнётся и во сколько закончится. Поэтому в наказание его жалкие нетерпеливые попытки близости были пресечены толчком ладонью в грудь, отчего парень пошатнулся назад. Такого «прикольчика» он явно не понял и немного растерялся, но, не долго об этом думая, вновь полез ко мне руками и губами. Теперь я отшвырнула его уже сильнее, из-за чего он повалился на кровать, находившуюся прямо позади. По его лицу отчётливо было видно, что сбивала я его не только с ног, но и с толку. Но, кажется, он начинал заводиться от моих действий. Наступая на него, как кошка, я оказалась сверху. Не знаю, как он относился к женскому доминированию и БДСМ, честно, мне было как-то плевать, потому что всё это сегодня запланировано в программе у моих демонов. — Я хочу тебя, — шептал мне парень, параллельно посыпая кожу мокрыми поцелуями. Перед глазами возникал силуэт того психопата с топором, говорящего те же самые слова. Почему я вообще о нём думаю в такой момент? Ким Тэхён не выходил из головы, растягивал свою окровавленную улыбку у меня в воображении и раздевал глазами. «Мы похожи…» Последняя капля мыслей, и теперь приятно от поцелуев уже не было совсем. А было ли с самого начала? В любом случае, этот Уён мне как-то не сильно импонировал своей тормознутостью, поэтому я оторвала его губёшки от своих ключиц и без лишних слов начала застёгивать блузку обратно. — Как это всё понимать? — негодовал полуголый парень, чувствуя себя облапошенным. Ещё бы. Когда думал, что будет секс, а секс начал одеваться и уходить. Уён непонимающе смотрел на то, как я собираюсь, поправляю одежду и проверяю сумочку на наличие всех вещей. Так, на всякий случай. Аж жалко этого взъерошенного накачанного щеночка стало. Дабы парень не сильно расстраивался, что заряд тестостерона этой ночью толком выплеснуть не удалось, напоследок я всё же положила ему на стол полную сумму, которую собиралась отдать за ночь. Таким, как он, я обычно плачу, потому что могу себе позволить. Мне не нужны чужие подачки, да и чувствовать себя использованной не очень нравится. Пускай лучше они чувствуют, что я их использую. — Я тебя чем-то не устроил? Что-то сделал не так? — не унимался юноша, в голосе которого послышалась истеричка. Хотелось, конечно, поправить его на «Вас», (потому что в лучшем случае он только закончил школу), но я воздержалась. Задержав на нём взгляд на секунду и поразившись подобной наглости, я положила ещё одну купюру, которой он, откровенно говоря, не заслуживал, а после уже окончательно и бесцеремонно покинула номер. — Да я не это имел в виду вообще. Айщ! — Уён взлохматил себе волосы, а затем взглядом щеночка уставился на дверь и заскулил. — За кого она меня принимает? Краем уха услышав эти его последние слова, я слегка улыбнулась. Забавно смотреть, как парни чувствуют себя шлюшками. Ну а что? Пускай привыкают к равенству полов.* * *
На следующий день устроить допрос в тюрьме в ночное время суток не составило труда. Бредни о том, что «в мою гениальную головушку в два часа ночи пришли гениальные догадки», подкреплённые ста тысячами вон, не вызвали у охранника никаких подозрений. Он без лишних вопросов впустил меня внутрь и сопроводил до нужной камеры. Заключённый 3037 сидел спиной к решётке, лицом к стене, сгруппировавшись в комочек. Закрытый, дикий и очень одинокий. Злобный волк или загнанный в угол щеночек? Спорно. — Пришла, — сказал он, словно спиной почувствовал, что это была именно я. Удары моих каблуков по кафелю затихли. — Выходите, господин Ким, — я была настроена решительно, залив в тон своего голоса побольше стали, чтобы не получилось, как в прошлый раз. Отныне никаких манипуляций с его стороны. — Зачем? — дерзко кинул он. — Вопросы тут буду задавать я, — не менее дерзко отвечала я. Тэхён усмехнулся, но всё же встал. Он подошёл к решётке и посмотрел на меня, как тогда, ныряя на самое чёрное дно моих карих глаз, пока охранник оковывал его запястья в наручники. Что он мог сделать, когда мы находимся по разные стороны решётки? Ничего. Что я могла сделать, когда мы находимся по разные стороны закона? Ничего.…кроме безумия, за которым и пришли мои демоны.
Поэтому я решительно смотрела в ответ. Не могла вырваться из омута его гнилых чертей, ненароком пляшущих вокруг него. А ведь я даже не курила ничего — вот что делал со мной этот убийца. Он убивал во мне остатки способности здраво мыслить и видеть. Открыв камеру, охранник вывел Кима наружу, и я велела им следовать за мной в допросную. Посадив преступника перед собой, я попросила охранника удалиться и ждать за дверью. Так он и сделал. Зрители нам с Тэхёном точно были не нужны. Также и камеры в углах были выключены. Чем я вообще думала, садясь со зверем в одну клетку без какой-либо подстраховки? Уж точно не мозгом, а, видимо, «подругой» этажом пониже. Но и большего адреналина, чем сейчас, мне давненько не удавалось испытывать. В такие моменты чувствую себя хоть немного живой. — В прошлый раз вы сказали, что мы с вами похожи, — начала я, параллельно раскладывая перед собой бумаги по делу, которые взяла, признаться честно, исключительно для вида. — Даже если это так, и в вопросе измен мы совпадаем, то в другом однозначно нет, — я перевела взгляд ему в глаза, которые с ожидающим похотливым интересом всё это время смотрели на меня. — Я никого никогда не убивала, и совершенно не понимаю, как до такого докатились вы, — я наклонила на бок голову и «дружелюбно» улыбнулась. — Расскажете? Его взгляд скользнул ниже на мои губы, которые я рефлекторно прикусила. Как бы я ни пыталась произвести впечатление сильной и грозной, тело предательски демонстрировало страх. — Ты правда думаешь, что никого не убивала? — повёл бровью мужчина. — Ты такая же убийца, как и я. Я не понимала, о чём он говорил, но его слова почему-то задели меня. — Почему? На каком основании я убийца? — Когда поймёшь, приди ко мне и отчитайся, — брюнет встал и, обогнув стол между нами, присел прямо на бумаги по делу. Он нависал надо мной своей страшной, пускающей мурашки по коже безумной улыбкой. — А про себя я могу тебе кое-что рассказать. Но сначала… Тэхён наклонился, гипнотизируя меня своими глазами, от которых я, словно рабыня в кандалах, не могла никуда сбежать. Он вытащил из грудного кармана моей рубашки ключи от наручников и спокойно освободил руки, явно имея в этом деле богатый опыт. Железяки упали на пол, разрезая тишину звонким ударом. А я не могла, да и совершенно не хотела ему препятствовать. Ким притянул ко мне руку и большим пальцем прошёлся по приоткрытой нижней губе, смазывая помаду. Между нами нарастало напряжение, словно тонкую струну натягивали до предела. — … Но сначала тебя надо наказать и забрать твои грехи себе, — сиплым голосом пригрозил он, а затем накрыл своими губами мои, бесцеремонно вошёл внутрь языком, проползая через лёгкие прямо в душу. Весь мир вокруг меня перестал существовать в это мгновение, тело трепетало, а сердце то ли от удовольствия, то от ужаса пробивало своими ударами рёбра насквозь. Его сухие губы царапали мои, всецело сминая, уничтожая остатки помады и моего здравого смысла. Его руки властно поднимали и усаживали на стол, стягивая брюки, раздвигая ноги и разрывая белую блузку так, что пуговицы летали по всей допросной. Грубые движения оставляли горячие красные полосы на обнажённой коже. Он — профессиональный убийца и мошенник, а я профессиональный юрист, стоящий на стороне нерушимого закона. Тогда почему сейчас я нахожусь здесь и позволяю его рукам лапать мои «моральные принципы»? Дженни Ким — прямое доказательство тому, что в нашем обществе мораль далеко не всегда поёт в одной тональности с законом. Я сидела перед Тэхёном на столе в одном нижнем белье и расстёгнутой рубашке, а он рассматривал меня как какой-то экспонат в музее или драгоценность в ювелирном. Это безумно возбуждало. Мне нравилось видеть в его глазах и жестах увлеченность мной и моим телом. Хотелось, чтобы этот убийца изнасиловал меня с такой страстью и желанием, будто я его последняя в жизни жертва. Будто я очень важна ему. Ким специально растягивал и смаковал момент. Он спускался пальцами по моему телу, рисуя понятные только ему одному линии на ключицах, груди, животе и ногах, залезая под ткань чёрного кружевного белья. Губы его были чуть приоткрыты, а взгляд не спеша, заворожённо и даже как-то влюблённо исследовал всю меня до последнего сантиметра. Пряди его чёлки сплетались с ресницами, падали на щёки. Моментами он напоминал ребёнка. Взрослого безумного ребёнка. Но в следующую же секунду этот штиль сменился ураганом. Преступник разорвал резинку моих трусов, от шлепка по бёдрам которой я вскрикнула. Он стянул и отбросил в сторону рубашку, а потом сорвал лифчик. Я была совершенно голая, но не пыталась прикрываться. Мне хотелось, чтобы он видел абсолютно всё. И я видела, что он получал от этого не меньшее удовольствие. Тэхён перевернул меня на столе одним движением руки. Грудь и живот теперь лежали на холодной поверхности. Я слышала, как он, стоя сзади, расстёгивает форму, вытаскивает и массирует свой половой орган. А потом я совершенно перестала что-либо слышать, когда ощутила его смоченные слюной пальцы во мне. Сначала два, потом три. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, что из меня начали вылетать стоны, а руки сжимались в кулаки. Грубо и нежно, глубоко и пульсирующе. Когда он вынул пальцы, я смогла сделать вздох, но недолго. Он властно обхватил мои бёдра ладонями, больно шлёпая, а затем вошёл в меня и начал откровенно трахать. Из меня теперь вырывались крики, а не стоны, но толчки не прекращались ещё долго. Мне было страшно, но я не останавливалась. Мне было совестно, но я до одури хотела его. И так по кругу. А ему словно всего было мало. Как будто делая до боли приятно мне, он искупал свои грехи. Ким резко развернул меня, опустил ладонь на мою шею и сжал со всей силы. Я закашлялась и пыталась своими жалким попытками оторвать от себя его руку, но всё безуспешно. Тэхён зашагал спиной назад, сел на кресло и, потащив меня за собой за шею, усадил сверху. Я словно летала на американских горках, закручиваясь в мёртвой петле, не иначе. Освободив меня от тугой хватки, он ударил обеими руками по ягодицам и начал насаживать на свой член. Даже мне, КМС по грубому сексу, захотелось плакать, но тело не по моей воле двигалось в такт с ним, послушно подбрасывало себя вверх-вниз и кричало от блаженства. Я увлекалась с каждым взглядом и вздохом сильнее, забывая обо всём на свете, пока наши тела сливались в единое целое. Моей главной наградой было видеть, как Тэхён слегка прикусывает свою губу, откидывает голову на спинку кресла с закрытыми глазами и сипло дышит. Его лицо морщилось из-за настигающего оргазма, и, в конце концов, мышца сократилась одновременно с моими. Я обняла его за шею, глубоко дыша. Ким обнимал меня в ответ, сцепляя в кольцо руки вокруг моей талии, и нежно целовал грудь. — Я изменил жене с двенадцатью грязными шлюхами, которых потом убивал, — прошептал он мне, со всей силы скрутив мои набухшие соски. — «Почему» спросишь ты? — я запрокинула голову, издав немой стон от боли. — Я отмывал наши с ними грехи их кровью. Но, увы, их мёртвые тела не помогали мне полностью очиститься. Тэхён резко встал со стула, спихнув меня с себя, развернул и грубо наклонил. Вытянутыми руками я вцепилась в стену передо мной и прогнула спину, чтобы хоть как-то устоять. Он начал трахать меня ещё жёстче, ещё быстрее и агрессивнее. Периодически бил рукой по заднице, по грудям и царапал талию, оставляя длинные тонкие, но множественные алые отметины. Мне было до такой степени хорошо и одновременно больно, что я рефлекторно когтями царапала металлические стены, в которые упиралась, словно кошка. — Несмотря на убитых шлюх, я всё равно чувствовал себя виноватым перед женой. И что я сделал, чтобы всё исправить? — спрашивал он, явно ожидая мой ответ. — М-м-м, — я отрицательно промычала, якобы не знаю, потому что чисто физически была не способна выстраивать членораздельную речь. — … убил её, — на этой фразе Тэхён сильно потянул меня за волосы назад, а я чувствовала, как по моим ногам начали стекать струйки наслаждения, пожалуй, самые умопомрачительные за мою жизнь, но столь неуместные в данный момент. Меня окатила волна расслабления до самых кончиков пальцев ног, затупившая волну страха от откровений этого психопата. — Если бы я не убил её, то убил бы себя, — снова перейдя на шёпот, он щекотал мне своими словами ушко, горячо дыша в шею и оставляя на ней болезненные до посинения засосы своими губами. В конце концов, он продолжил яростные толчки, что были прекращены лишь на считанные секунды. — Я просто не мог оставаться рядом с ней. Кто-то из нас не должен был выжить. Выбор считалочки пал на неё, — он резко вышел из меня и повернул к себе лицом, задрал руки над головой, ловко сцепив мои запястья одной своей ладонью. Прижал к стене. Я висела, как грязная разорванная тряпочка, известная часом ранее как властная и сильная Дженни Ким. Даже смешно. А он смотрел на меня, точно умалишённый, широко распахнутыми глазами, однако я видела в его слегка промокших густых ресницах всю ту боль, что он испытывал каждый день. И я её понимала, пускай не в полной мере. Что же я чувствовала в данный момент? Точнее всего назвать это.…испуг.
Дженни Ким впервые испугалась за много лет. Но не от неизвестности того, что он собирался делать со мной дальше. Мне стало страшно стать такой же, как он, и скатиться с крутого склона чувства вины прямиком в серию убийств, а затем без пересадки в Ад. Когда я практически была готова умереть от угрызений совести, переполняющей меня похоти, страха, грязи и сладкой боли, Ким успокоился. Мы оба тяжело дышали, поднимая температуру в помещении поминутно. Теперь я могла рассмотреть, как по голому торсу Тэхёна расстилались татуировки: какие-то цифры, цепи, цветы с шипами и голые женщины. Я сама не заметила, как стала разглядывать эти рисунки. Когда я дотронулась до татуировки волка в огне, изображённого на его сердце, то подняла на него взгляд, словно прося разрешение стать ему ближе, узнать его глубже, спросить у него больше и согреть теплотой, которой ему не хватает. Он нежно убрал запутавшиеся, как и я сама, волосы с моего лица и положил ладонь на щёку, глядя мне в глаза с той родной заботой, которую мне никто не дарил уже много лет. — Ты же знаешь, что нам не станет легче, — Тэхён положил вторую ладонь на другую мою щёку. — Мы с тобой лишь временная иллюзия, — он прислонил свой лоб к моему и закрыл глаза. — Беги отсюда, ведь у тебя ещё есть шанс стать хорошей девочкой… Сердце разрывалось на куски. Этот безумец игрался с моими эмоциями, как с мячиком, подбрасывая верх, вниз, со всей силы кидая об стену и поглаживая в руках. Словно в нём боролось несколько личностей. Женщина во мне становилась физически зависима от его тёмной стороны, а моя внутренняя маленькая девочка пыталась дотянуться до светлой и вместе поплакать, обнимая друг друга. — А как же ты?.. — рвано слетело с моих уст, ведь я совсем не могла спокойно дышать. В этом был весь смысл. Этот мужчина говорил уходить, но не отпускал. Хотел мне лучшего, но пытался забрать с собой, чтобы его демонам было не одиноко сидеть в тюремной камере. И я чувствовала абсолютно то же самое. А ещё я была уверена, что эти глаза были добрыми и любящими когда-то, но сейчас просто сошли с ума. Тэхён не только проникал в меня, грязно сплетая наши судьбы языками, он проползал куда глубже, как змея, доставал до того живого, что во мне осталось. Но была в нашем голодном сексе также какая-то нежность, понимание, связь… Очень своеобразная и, возможно, понятная только нам двоим. Но я это чувствовала, и почему-то была уверена, что он чувствует тоже.* * *
Мы живём в таком мире, где людьми равно правят оба варианта: любовь без секса и секс без любви. Слышала, что есть ещё третий вариант, где, кажется, секс подаётся с любовью. Но, признаться честно, я в этом не разбираюсь — не моя сфера деятельности. А вот по первым двум специальностям заканчивала магистратуру. Что считается изменой? Секс? Поцелуй? Прикосновения «невзначай»? Фантазия об этом человеке перед сном? Измена начинается тогда, когда ты просто задумываешься о ней. Одна мысль — не приговор. Несколько мыслей — серия убийств отношений, в которых состоит подсудимый. В моём случае брачных. Будучи замужем, я спасалась в мыслях о ком-то другом. Это стало моим воздухом, моим развлечением и моей иллюзией. Казалось бы, потребовать развод и освободиться было логичным выходом из данной ситуации, однако я безумно боялась потерять то, что имею, боялась не встретить предназначенного мне судьбой человека и умереть в полном одиночестве. Глубоко внутри я была слаба и зависима, как любой живой человек. Это был обычный вечер четверга. С произошедшего в тюрьме той ночью прошло несколько дней. Муж по обыкновению поздно пришёл с работы, но, как всегда, не забыл заглянуть ко мне в комнату и обнять со спины, целуя в шею. Если так подумать, поцелуй Тэхёна был дикий, жадный и вкусный, а его член горячий и сильный. Губы Чонина, напротив, давно потеряли какой-то оттенок, а уж его эрекцию я последний раз видела году в 2016. Поцелуи мужа были спокойны, бесстрастны и чисто символичны. Вот только зачем он отдавал их мне по сей день? Изредка, но всё же. Этого не требовалось ни ему, ни мне. Его навыки поцелуя оставались на прежнем уровне. Средне. В то время как мои совершенствовались с каждой новой изменой. Но Ким, право, не задавался вопросом, какова тому причина. А он вообще чувствовал, что что-то меняется во мне? Навряд ли. «Я изменял жене, а потом убил её. Если бы я не убил её, то убил бы себя. Я просто не мог оставаться рядом с ней», — слова убийцы повторились в моей голове, и сразу стало холодно, страшно и мерзко от самой себя. Неужели и мне суждено дойти до такого? Кажется, я резковато вышла из объятий мужа. Поворачиваться к нему лицом не хотелось, поэтому спиной отрезала сухое: — Я устала после работы. Пойду в душ. Ванная комната — то единственное место на планете, где мне было действительно хорошо. Тут я зачастую пряталась от навалившегося барахла поножовщины в моей повседневности. Вода имеет волшебное свойство смывать тревоги и проблемы. Свойство успокаивать. Тело и душа очищаются от липкости. Наверное, поэтому в душе я могла проводить по несколько часов, чтобы смыть с себя всю грязь целиком. Керамика всё ещё не прогревшейся ванны обжигала холодом ступни. Капли неравномерно стекали по телу: какие-то не хотели трогать меня и быстро скатываясь, а какие-то медленно спускались, точно гладили и говорили такое лживое, но необходимое «всё будет хорошо». Возможно, наша отстранённость с Чонином зародилась из-за работы, которая в моменты наибольшего карьерного роста отнимала слишком много времени, или всё началось из-за одного первого «ладно, не важно» — кто знает. Но чем глубже в лес, тем сложнее вернуться из него. Так и мы блуждали между деревьев собственных характеров в молчании уже который год. Я знаю, что это всё не оправдание, и не оправдываюсь за себя — только за подопечных. Причин «почему» бывает миллион, и некоторые из них трудно поддаются адекватным объяснениям. Например, измена, хотя муж хорош собой по всем показателям, довольно странна. Никто никогда не углубляется в обстоятельства. Для всех людей вывод лишь один: он верный муж, а я неверная жена. Сколько бы я ни думала, всё время прихожу к одному выводу, что мы с самого начала были с Чонином не теми людьми друг для друга. Возможно, мне не следовало соглашаться на примирительную чашечку кофе после того слушанья, на котором мы познакомились в качестве противоборствующих сторон. Наверное, не стоило цепляться за его положение, материальный достаток и внешность — надо было продолжить искать того человека, рядом с которым мне было бы всё равно на деньги, статус и пол. Такого, с которым бы хотелось быть рядом чаще, а не соглашаться встретиться из-под палки. Такой ведь существует? Или я всё сделала правильно, «по-взрослому» и подобрала себе наиболее «удобный вариант»? Не знаю. Но если это «правильно», то я уже сто букетов роз назад пожалела, что не поступила «безрассудно».* * *
И вот он, тот день. День слушания по делу убийцы, с которым у меня был секс прямо в тюрьме. Причём, как бы то ни было символично, защищать придётся его перед Ким Чонином, который выступает прокурором по данному делу. Я, мой муж и мужчина, с которым я ему изменила, прямо в зале суда. Чувство, что приговорить на тюремное заключение хотят меня, а не кого-либо ещё. Начало заседания было положено, и время дальше тянулось невыносимо долго. Первый час слушания щекотал нервы, второй же проходил слишком душно. Ледяной тон и беспощадные аргументы Ким Чонина в мой адрес и адрес подсудимого не давали усомниться, что работе он был предан больше, чем мне. Впрочем, не мне судить о верности. А Ким Тэхён, видимо, пытался развлечься напоследок и игрался с огнём. Однако делал он это, должна признаться, профессионально. Он то подстраивал обстоятельства, чтобы я каким-либо образом придвинулась к нему ближе и как-то повзаимодействовала; то говорил перед судьёй двусмысленными фразочками, в которые был вложен возбуждающий меня сексуальный подтекст; то просто смотрел своим раздевающим волчьим взглядом, от которого я уже рефлекторно была готова растечься прямо по стулу. Если бы не наручники на его запястьях, на моих стрингах вообще не осталось ни одного сухого места — в этом я была я уверена. Словом, я считала минуты до окончания этого безумия. — Итак, подсудимый Ким Тэхён приговаривается к пожизненному тюремному заключению в колонии особо строгого режима… — зачитывал вердикт судья. Я с облегчением выдохнула. Факт пожизненной изоляции моего любовника позволял вылезти из очередного преступления сухой из воды. Вот только счастливой я всё равно себя не чувствовала. Я понимала, что всему дерьму моей жизни в любом случае не настанет конец одновременно с окончанием этого треклятого слушания. «Беги отсюда, ведь у тебя ещё есть шанс стать хорошей девочкой…» — повторились слова Тэхёна в голове. Я посмотрела на него, а он на меня в ответ. Казалось, этот человек без слов понимал, о чём я сейчас думала, поэтому кивнул и слегка улыбнулся, наверное, впервые спокойно, искренне и без психологического давления. И я не знаю, как решилась в итоге на это. Наверное, впервые захотелось пойти по дороге совести и соблюсти диспозицию, прописанную в законе об изменах, если бы таковой, конечно, существовал. К слову, давно пора бы его внести. Я поднялась с места и повернулась лицом к судье, обращая на себя внимание аудитории. — Ваша честь, мне есть, что сказать. — Что-то ещё, адвокат Ким? — Да, я бы хотела признаться в совершении ряда преступлений. Аудитория заохала и зашепталась. На лице каждого читалось непонимание. Я же спокойно перевела взгляд прямо на мужа, который, в свою очередь, озадаченно наблюдал за моими действиями. — На протяжении четырёх лет я изменяю своему мужу. Последний раз я изменила ему неделю назад с преступником, что сейчас сидит рядом со мной.