Лондон. Дом Себастьяна Мэллоса. Наше время.
Огонь тихо потрескивал в камине, отбрасывая на близлежащие предметы причудливые тени. Пламя было единственным источником света в комнате. В креслах друг напротив друга сидели двое мужчин. На лице первого пламя выделяло острые скулы и напряженный взгляд, волосы второго будто сами по себе были продолжением пламени, которое подсвечивало взлохмаченные кудри мужчины. Каждый был погружен в свои мысли. — Баш, ты уверен? Ты же знаешь, что можешь рассчитывать на меня, я всегда рядом. Ведь мы же как братья, — нарушил тишину брюнет. — Братья, — рыжий усмехнулся, тепло улыбаясь. — То есть, ты мне поможешь? — Конечно помогу, о другом не может быть и речи. — А ты изменился, Рамон, раньше ты бы минут пятнадцать подумал перед тем, как согласиться на мое предложение. Колдуны рассмеялись, погружаясь в воспоминания.***
Мексика. Монтеррей. 1742 год.
Четыре года скитаний и путешествий не прошли для юного мага даром. Он упорно трудился, изучая магию, и сейчас превосходно владел защитной магией. Только вот целебная все никак не желала ему поддаваться, из-за чего рыжеволосый очень часто злился и утопал в алкоголе и удовольствиях. В Мексику он прибыл на обучение боевой магии, хоть он и не был сторонником насилия, предпочитая решать все переговорами, необходимо было знать хотя бы толику атакующих заклинаний. Мага, к которому он прибыл, все уважали, к нему прислушивались и ему доверяли, а еще, Баш был в этом уверен, его побаивались. К тому же он был Верховным магом Мексики. Мэллос подошел к дому мага и пару раз стукнул дверным молотком в виде летучей мыши. Дверь ему открыл средних лет мужчина с копной черных кучерявых, совсем как у самого Баша, волос. Он оценивающе оглядел гостя, а затем, когда его взгляд остановился на змеиных глазах пришедшего, расплылся в улыбке. — Вы должно быть, сеньор Мэллос? Я Матео Герреро, правая рука Дона Морроне. Он вас ожидает, прошу за мной. Не дожидаясь ответа рыжего, Герреро развернулся и побрел вглубь дома. «Дон Морроне… Чувствую, будет весело», — размышлял Себастьян, проходя через гостиную, в которой расположились три милые феечки, к массивной двери из красного дерева. Брюнет постучал и, получив разрешение, отворил дверь, пропуская мага вперед. Себастьян вошел в просторный кабинет, в центре стоял кофейный столик и массивный диван, вдоль западной стены расположились шкафы с книгами, Мэллос заметил пару древних фолиантов на ктонианском, а у окна стоял большой стол из красного дерева, за которым сидел Верховный маг. «А он привлекательный», — это была первая мысль колдуна, когда он увидел Дона Рамона Морроне. — Принеси нам выпить, Матео, — бросил Верховный маг, не отводя взгляда от змеиных глаз. — Конечно, Дон, сию минуту, — дверь за брюнетом закрылась. Колдуны осматривали друг друга явно с удовольствием. Мэллос заметил большие кожистые крылья за спиной Морроне, а тот, в свою очередь, не мог оторвать взгляда от змеиных глаз и еле заметных в кудрях рожек. Они молчали, выжидая, изучая. От Верховного колдуна Мексики прямо так и веяло силой, но почему-то рыжему не было страшно. Ему было интересно, его манил этот взгляд темных, почти черных, глаз. Приглядевшись внимательней, он отметил, что глаза у него не черные, а темно-карие, как горький шоколад, но с золотыми крапинками. Знакомый до боли укол в сердце заставил мага отвести глаза. Вскоре раздался стук, а затем открылась дверь. Это вернулся сеньор Герреро с подносом в руках. Он поставил на кофейный столик два стакана и бутылку скотча, а затем, откланявшись Дону, покинул кабинет. — Присаживайтесь, сеньор Мэллос, — Дон указал на диван, поднимаясь из-за своего стола. — Вы очень вовремя приехали, сегодня вечером у нас вечеринка. — А некоторые гости перепутали время и пришли раньше? — Баш опустился на диван, откинувшись на спинку, и ухмыльнулся. — Вы про Никси, Дикси и Ликси? — Рамон засмеялся, садясь рядом на диван, крылья ему, похоже, вообще не мешали. — А они никуда и не уходили, сидят там еще с прошлой вечеринки. Они тройняшки, очень игривые феи, благо, у них крылья разные, а то уж очень они злятся, когда их путают. Сам знаешь, фэйри народ обидчивый, они могут веками таить обиду. — И как давно была прошлая вечеринка? — решил осведомиться Мэллос. — Две недели назад. — Видимо, они не давали вам скучать эти две недели, — ухмыльнулся рыжий. — Это уж точно, не хотите составить компанию? — Рамон улыбнулся, выжидающе глядя на своего гостя. — Разве я могу отказаться?***
Ему отвели спальню на третьем этаже дома, из окон открывался потрясающий вид на гору Серро-де-ла-Силья. В народе эту гору называли «Седло», так как ее хребты образуют форму, очень похожую на седло. Даже сейчас Баш стоял у окна и глядел на гору: она будто поджидала невидимого всадника, готовая в любой момент подставить спину, как самый верный скакун. К вечеру в доме Дона стало намного шумнее. Себастьян надел легкую белую рубашку, не потрудившись завязать ее, и хлопковые брюки, которые были достаточно свободными и не сковывали движений. Присев на край кровати, маг спрятал лицо в ладонях, плечи его слегка подрагивали. Прошло уже четыре года после смерти Гарриет. Он старался забыться, пытаясь найти хоть одну женщину, похожую на нее. Но нет… Гарри была исключительной, ее никто никогда не сможет заменить. А он не сможет больше любить, он может спать с разными женщинами, флиртовать с прекрасными мужчинами, но сердце Себастьяна Мэллоса закрылось 8 ноября 1738 года. Собравшись с мыслями, он мотнул головой и, послав в небо воздушный поцелуй, надел уже привычную жизнерадостную маску. С улыбкой Дориан спустился вниз к гостям, схватив с подноса бокал с виски и осушив его одним глотком. Как только колдун вошел в просторную гостиную, его окружили феи-тройняшки. Первым поучительным уроком Рамона Морроне стали имена этих трех сестричек: с розовыми крыльями — Дикси, с голубыми — Ликси, а с зелеными — Никси. Рыжий обнял сестричек, шепча им на ухо комплименты, от чего девочки весело затрепетали крылышками. Ликси уже обвивала шею мага, а Никси терлась об него своей попкой. Дикси тем временем играла с волосами колдуна, целуя и облизывая тому шею. — Вижу, ты понравился девочкам, — ухмыльнулся Морроне, подходя к своему гостю. — Берегись, они могут и ухо тебе оттяпать. Феечки весело захихикали, а Баш не сводил пристального взгляда с Дона. Он чувствовал заинтересованность брюнета, видел вожделение в его глазах. Рыжий ехидно улыбнулся, облизывая губы. Он знал, что Рамон следит за каждым его движением. — Не хотите присоединиться к нам, Дон Морроне? — пропела Никси. — Возможно, позже, — ответил брюнет, не отводя взгляда от рыжего.***
На протяжении всего вечера тройняшки не отходили от него ни на шаг. Признаться, Мэллосу это даже слегка надоело. Ему было интересно, куда запропастился Дон. После их прошлого разговора прошло не менее трех часов, но Баш его так больше и не увидел. Неужели он заперся в своем кабинете? Вход в кабинет охранял улыбающийся Матео. Заметив взгляд колдуна, он улыбнулся ему еще шире. В улыбке Матео не было ничего лишнего, ни злости, ни угрозы, лишь простая доброта и радость. Наконец отлипнув от фей, Мэллос подхватил бутылку виски и направился к себе в комнату. Он мог бы потащить их с собой и вдоволь поразвлечься, но почему-то ему не хотелось этого именно сейчас. В пролете между вторым и третьим этажом его схватила чья-то рука, увлекая в тень. Это оказался Дон. Он прижимал мага к стене, уперев колено меж ног Баша. Его темные глаза смотрели в змеиные глаза Себастьяна, дыхание было урывистым, рука, которая держала Мэллоса за рубашку, была в крови. Взгляд Дориана стал настороженным. — Что сл… — договорить ему не дали губы Рамона, накрывшие его губы. Верховный маг целовал его так неистово, даже не стараясь сдерживаться, он выплескивал на него все свое желание, которое в конечном итоге передалось и рыжему. Его руки блуждали по телу Себастьяна, притягивая к себе ближе. Они добрались до комнаты Баша, когда тот был уже без рубашки, она благополучно валялась у входа в комнату. Рамон обхватил юного мага за талию и поднял над землей, Себастьян даже не сразу понял, что только что полетал, пока Дон не опустил его на кровать, нависая сверху. Брюнет укусил шею парня, крепко держа его за подбородок. — Дон Морроне, неужели надо быть таким грубым? — усмехнулся Баш. — Можно подумать, тебе это не нравится, — прорычал Верховный маг в губы рыжего. Следом полетели брюки сначала Мэллоса, а потом и Морроне. Дон властным движением перевернул Себастьяна на живот, ставя на колени. Обхватив шею своего гостя, колдун начал кусать его плечи и спину, а затем резко вошел, отчего рыжий закатил глаза и рыкнул. Толчки раздавались все неистовей, наполняя комнату сдавленным хрипом Рамона и рычанием Себастьяна, перемешанными с шлепками бедер об ягодицы колдуна. Он не давал передышки ни себе, ни ему, доводя до исступления обоих. Глухо зарычав, Дон так же резко вышел, переворачивая мага на спину и, подняв тому ноги, вновь вошел. Кровать предательски заскрипела, грозясь обвалиться в любую минуту, но им было все равно. Змеиные глаза Дориана закатились от наслаждения, а Рамон смотрел на него и все с тем же неистовством долбил рыжего в зад. Через некоторое время оба мужчины застонали, Рамон, тяжело дыша, упал рядом с Мэллосом на кровать. Пока оба пытались восстановить дыхание, они смотрели в потолок на витраж из цветных камешков. — Вы удивили меня, Дон Морроне, но все же, откуда у вас кровь? — запыхавшись, произнес рыжий. — Один из моих людей опозорил меня, пришлось преподать ему урок. И прошу, зови меня просто Рамон, думаю, мы стали достаточно близки, — улыбнулся маг. Оба колдуна рассмеялись, все еще приходя в себя, когда в дверях комнаты Мэллоса появились три сестрички. — Мальчики, готовы на еще один раунд? — пропели в один голос Никси, Дикси и Ликси.***
После вечеринки Морроне прошло уже четыре дня. Эти дни шли по определенному сценарию: до обеда он сидел в кабинете Дона и изучал древние фолианты, после обеда пытался применить полученные знания на практике, удавалось не всегда хорошо, а вечера он проводил в обществе Рамона и тройняшек. К удивлению Баша, девочки оказались очень интересными собеседницами, и он даже дал им почитать свои стихи. (Как выяснится через пару десятков лет, Никси, Ликси и Дикси распространят стихи Себастьяна Мэллоса по всему Нижнему миру, а в дальнейшем и в мире примитивных). Сейчас рыжеволосый как раз сидел и читал заклинание «Тиски»: ему показалось оно достаточно интересным и самым безобидным, но Морроне считал иначе. — Это достаточно сложное заклинание, одно неверное движение или чуть больший захват может убить. Овладеть им можно, отключившись от сторонних эмоций, сосредоточившись лишь на одной, будь то злость, боль или радость, — говорил Дон, положив подбородок на сложенные руки. — Не хочешь его опробовать? Пойдем. Рамон встал, расправив крылья, и вышел из кабинета, направляясь к площадке для тренировок. Себастьян направился за ним. Ему хотелось еще немного почитать, чтобы понять, как именно произносить это заклинание. Но брюнет был его временным наставником, а значит, он обязан был его слушать. Они вышли во внутренний двор, на тренировочной площадке было пусто, солнце безжалостно светило, согревая воздух, с реки тянуло приятным бризом, но его прохлады все равно не хватало. Мэллос понял, что взмок, как только вышел на улицу. Морроне остановился в пяти шагах от него. — Чтобы использовать это заклинание, надо отключиться от посторонних эмоций, выбери что-нибудь одно, — кареглазый взглянул на гостя. — Ты ведь уже знаешь, что выберешь, верно? — О чем ты? — глаза Баша сузились, став похожими на готовящуюся к броску кобру. — Я читал твои стихи, Баш. В них одна сплошная боль. Боль — это все, что тебя окружает. Это ведь из-за девушки, да? Как ее звали? — Гарриет, — прошептал колдун, чувствуя, как глаза покрывает пелена. — Сосредоточься на этой боли, возьми над ней контроль, как она берет контроль над тобой. Произнеси заклинание, со временем ты научишься колдовать без помощи слов, но не сейчас. И, пожалуйста, не сломай мне крылья, это больно, — ухмыльнулся Морроне, глядя в стеклянные глаза рыжего. Себастьян поднял взгляд, глядя на Дона, он вспомнил прекрасные моменты счастья рядом с Гарриет, вспомнил, как держал ее на руках, как стремительно ее сорочка пропитывалась кровью. Вспомнил, как она шептала слова любви, как просила его не закрывать свое сердце перед миром, вспомнил, как ее глаза закрылись навсегда, оставляя в его груди дыру глубиной в десятки тысяч километров. — Collatis catenis, compede cum eo… — прошептал маг, смотря на мексиканца, слегка сжимая пальцы. Рамон вздрогнул и стиснул зубы, ухмыляясь. Он был горд своим учеником, а еще ему хотелось искоренить ту печаль в его глазах. Кем бы ни была эта Гарриет, она явно не хотела бы, чтобы Мэллос страдал. Через пару мгновений рыжий сжал пальцы сильнее, а брюнет зарычал. — Баш, ты перестарался. Отпусти меня, — но тот лишь еще сильнее сжимал его. — Себастьян! Очнувшись от оцепенения, Мэллос разжал пальцы, позволяя Морроне сделать вдох. Он еще долго стоял, глядя в землю на пожелтевшую от солнца траву, когда на его плечо опустилась тяжелая ладонь Рамона. — Завтра потренируемся еще, сегодня с тебя хватит. Запомни, ты контролируешь свою боль, а не она контролирует тебя.***
Прошло три недели. На протяжении каждого дня Морроне заставлял Себастьяна тренировать одно единственное заклинание, каждый раз заканчивавшееся тем, что Дону не чем было дышать. Мэллос хотел было бросить его и перейти к другому, но Верховный маг настоял на своем. При том, что его методы убеждения Башу очень нравились. Сегодня будет очередная вечеринка. Никси, Ликси и Дикси, казалось бы, поселились в доме Верховного мага. Они были тут всегда, готовые выслушать, поддержать или утешить своим особенным образом. К удивлению колдуна, его боль постепенно становилась тише. Или это только затишье перед бурей? Он расположился на мягком диване, обнимая сестричек и попивая скотч. Никси и Дикси гладили его по бедрам и шептали на ухо всяческие непристойности. В то время как, обычно неунывающая, Ликси сидела в стороне, погруженная в свои мысли. Себастьян хотел было узнать, в чем дело, но ее сестры сказали, что голубокрылую просто бросила подружка из Благого Двора. Розовокрылая феечка впилась зубками в шею чародея, от чего тот утробно рыкнул, хватая ее за волосы и оттягивая назад, чтобы заглянуть ей в глаза. Подобная реакция, видимо, ей очень понравилось, Дикси лишь улыбнулась, посасывая свою нижнюю губу. Баш впился своими губами в ее, Никси, не желавшая оставаться в стороне, принялась целовать шею рыжего, поглаживая его тело. Феи застонали от удовольствия, Дикси распустила ручки и принялась расстегивать рубашку Мэллоса, оторвавшись от его губ, она стала целовать его ключицы и грудь. Никси опустила руки на бедра мужчины, поглаживая выпирающий из брюк бугорок. Колдун закусил губу и посмотрел вперед. Прямо перед ним на противоположном конце зала стоял Рамон, перед ним на коленях стояла вампирша, обхаживая хозяина дома как полагается. Но взгляд брюнета был устремлен на Себастьяна. Мэллос заметил, как напряженно Дон сжимает волосы белокурой вампирши, насаживая ее голову глубже, заметил, как он закусил губу от удовольствия и скрытого желания. Но желание это предназначалось не вампирше, а ему, Башу. Почему он так на него действует? После Гарриет, с кем бы он не спал, они не имели никакого значения, они даже не заглушали боль, которая била его ежесекундно. С появлением Рамона Себастьян начал вновь улыбаться настоящей искренней улыбкой, пускай и не часто. Ему было интересно с Доном, он понимал, что колдун делает это специально, вытягивая Дориана из темноты. Чувствовал ли он что-либо к Морроне? Нет. Это была скорее благодарность и доверие. Они просто хорошо проводили время. А чувства — это не для него, они теперь под запретом для англичанина. А этому мексиканцу они вообще не нужны. «Интересно, появиться ли в жизни Морроне тот, кто сможет расшевелить в нем настоящие чувства? Или он так и продолжит дарить свою любовь каждому пожелавшему, утопая в плотских утехах?», — подумал Себастьян, не отводя взгляда от Дона. Рамон рыкнул, закатив глаза. Вампирша встала с колен, широко улыбаясь, из уголка рта у нее стекала капля семени Дона, и направилась к бару. Морроне вновь посмотрел на диван, на котором сидели Никси, Дикси и Себастьян, и направился к ним, даже не потрудившись застегнуть брюки. Он подмигнул другу, и тот встал на ноги. Рамон протянул руку Дикси, а Себастьян тянул руку к Никси. — Присоединитесь к нам, девочки? — усмехнулся Верховный маг. Девочки радостно приняли руки мужчин и вспорхнули с дивана. Прижавшись к колдунам феи бесстыдно гладили их промеж ног и целовали. Дикси целовала Баша, Никси целовала Рамона, Дикси целовала Рамона, Рамон целовал Баша, Дикси целовала Никси. В целующимся вихре они добрались до спальни Мэллоса и ввалились в нее, стягивая друг с друга одежду. Оказавшись на кровати, Себастьян посмотрел на оседлавшую его зеленокрылую фею и на парящих в воздухе Рамона и Дикси. — Так нечестно! Тут у всех, кроме меня, есть крылья! Я тоже хочу летать! — простонал Себастьян, после чего Никси заткнула ему рот поцелуем, двигая бедрами. Рамон уже во всю жестко долбил розовоокрылую, от чего та, похоже, была на седьмом небе от радости. Девушка стонала под ним, ее крылышки трепетали, она высунула язычок, закатив глаза. Дона такое поведение только сильней раззадоривало, хотя, судя по всему, фее было об этом известно. Фея, что сидела сверху на Баше, медленно и нежно двигалась. Мэллос наслаждался, глядя на нее. Она выглядела не старше пятнадцати, но на самом деле тройняшкам было более трех ста лет. Себастьян обнял девушку одной рукой и перевернул ее на кровать, нависая сверху. Он медленно вошел в нее, кусая фарфоровую грудь, он почувствовал, как сзади подошел Рамон, прижимаясь. Дикси склонилась над сестрой, запустив свой язычок ей в рот. Девушки стонали, Себастьян двигался медленно, проникая все глубже, а Дон вошел в него, так же грубо и неистово, как всегда. Слившись в едином смерче, две феи и два мага утопали в удовольствиях. Стоны девушек, утробное рычание Рамона, тяжелое дыхание Себастьяна.***
На следующее утро Себастьян еле выбрался из кипы рук и ног, накинул шелковый халат и отправился на кухню. Спускаясь по лестнице, он почувствовал чарующий аромат выпечки. На просторной кухне, стены которой были цвета красного дерева, хлопотала Ликси. Голубокрылая подняла голову и весело помахала рукой в прихватке. — Доброе утро, Баш! Будешь блинчики? Есть с мясом, с сыром и травами и с малиной. Тебе какие? — Меня учили не есть блюда из рук фейри, — усмехнулся рыжий, а потом увидел, как девушка опустила голову от досады. — Но тебе я доверяю, Ликс. Мне с малиной, пожалуйста. Блондинка подняла голову, ее глаза загорелись теплом и благодарностью. Она положила ему на тарелку три блинчика и протянула дымящуюся кружку кофе. О да, она уже привыкла к тому, что Баш не может с утра ни о чем думать, кроме как о кофе. Маг тепло улыбнулся. — Спасибо, Ликс, ты чудо, — он поднял взгляд на фею. — Кстати, что с тобой вчера случилось? Девочки сказали, тебя бросила девушка? Не знал, что она у тебя была. Ликси отмахнулась, садясь на стул напротив него. — Не бери в голову, я это уже пережила. Она слишком требовательная, не люблю таких. — Как ее звали? Девушка долго смотрела на него, водя пальчиком по горлышку кружки. Она явно размышляла, стоит ли ему рассказывать об этом, да и зачем вообще колдуну эта информация? Наконец, блондинка вздохнула и заговорила. — Причину моих многократных оргазмов, и, теперь, одиночества звали Селена. Селена Оливейра. Она похожа на ангела, но зубки у нее поострее моих будут. Ее мать — фрейлина моей госпожи, — голубокрылая закатила глазки. — Она многое потеряла, расставшись с тобой, — улыбнулся маг, хрустя блинчиком. Еда была просто божественной. — Не думаю, насколько мне известно, она уже сошлась с какой-то русалкой.***
Мексика. Монтеррей. 1745 год.
После приезда Мэллоса в Мексику прошло три года. Его магия становилась все сильнее, это он чувствовал отчетливо. За это время он выучил и отточил на ура множество заклинаний, а некоторые из них даже уже умел творить безмолвно. Но, к огромному сожалению Себастьяна, заклинание «Тиски» до сих пор оставалось ему недоступным. Он перепробовал уже все, пытался обращаться не только к своей боли, но и к злости, и к угасшей любви. Но все было без толку. Обращаясь к любви, он не смог даже на секунду сжать Дона, а тот стоял со скучающим видом и взглядом, в котором читалось: «Я же говорил». Обращаясь к злости, Баш сломал Морроне крыло, отчего, разозлив Верховного колдуна, отлетел в стену, ударившись затылком. Оставалась только боль, она была стабилизатором Себастьяна. Не слишком слабая и не слишком сильная. Но боль была кинжалом, пронзающим его сердце, она контролировала его, а рыжий сдавался под ее натиском. Сзади подошел Рамон, положив руки на плечи друга. Их безудержная страсть немного поутихла, теперь большую часть ночей они проводили порознь. Но это лишь сблизило их. Рамон узнал об истории Гарриет. А Баш узнал историю Рамона. Как оказалось, он был однажды влюблен, но все оказалось умелой игрой. Бывший соперник Дона Морроне подослал к нему свою сестру, чтобы та вскружила ему голову и отвлекала от дел, происходящих в городе. Все шло идеально, пока в кабинет к Дону не пришел дедушка Матео. Как оказалось, его семья на протяжении уже полутора веков служит Морроне. Хосе открыл глаза на правду, а разъяренная девушка достала кинжал и воткнула его в сердце слуги. После этого Рамон убил свою возлюбленную, а после ее братца и всю их семейку. Вот с тех пор Рамон Морроне и не верит в любовь, она ему просто напросто не нужна, он просто не хочет обжечься вновь. — Мы отправляемся в путешествие, настал черед крайних мер. Сегодня ты освоишь заклинание. С этими словами мексиканец направился к западной стене и принялся чертить портал. Себастьян ощутил на своем лице знакомые вихры портала и увидел переливчатые всполохи. — Куда мы отправляемся? Надолго? В портале уже были видно горные вершины и зелень, подул освежающий ветерок. Оттуда веяло неимоверной силой, спокойствием и тишиной. Себастьян недоверчиво посмотрел на Морроне, но все же, вздохнув, шагнул следом за ним в портал.***
Гималаи. Тибет. 1745 год.
Они оказались на горной равнине. Вокруг простиралось широкое горное плато, усеянное шапочками из снега. Воздух здесь был необычайно чистый. Себастьян вдохнул и почувствовал шевеление магии на кончиках пальцев. Это место пробуждало его магию, пробуждало его силу. Оглядевшись вокруг, Мэллос вдруг осознал, где он находится. — Ты решил продать меня монахам? Думаешь, это поможет мне искупить все мои грехи? Очень в этом сомневаюсь, — усмехнулся рыжий. — Тебя в любом случае не приняли бы в братство, ты слишком шумный для них. Эти тибетские монахи любят тишину. А нарушителей их спокойствия они терпеть не могут, поэтому мы не пойдем в храм, — спокойно ответил Верховный маг. — Ты ведь чувствуешь это, да? Тибет является одним из величайших мест Силы. Это одно из мест пересечения лей-линий. Англичанин пошевелил пальцами, всполохи красной магии объяли его ладонь, словно змеи, подстерегающие свою добычу. Да, он чувствовал. Магия в нем приумножилась в два, а то и в три раза. Это было ощущение, которое невозможно передать словами. Ему словно открылись тайны первозданного мира, он ощущал будто может объять весь мир. — Вспомни свою боль, эмоции питают твою магию. Начинай. Мэллос прикрыл глаза и вспомнил все те события, которые зародили в нем эту боль. «Ты контролируешь свою боль, а не она контролирует тебя», — когда-то сказал ему Морроне. Этот мужчина стал для него любовником, а главное хорошим другом. Он вспомнил о матери, вспомнил о Гарриет и ее залитой кровью сорочке, об окровавленном ноже в руке Джамие Бьюкинен, после того, как тот пронзил им свою дочь. Он все помнил: по ночам, в особенно плохие для него дни, маг просыпался от кошмаров, переживая тот день заново. Он открыл глаза и посмотрел на Морроне, сжал пальцы. Красные потоки магии обволокли тело Верховного мага, сжимая достаточно сильно, но не настолько, чтобы навредить другу. Он продержал его в тисках несколько минут, после чего спокойно отпустил. Рамон довольно улыбнулся. — Еще раз, но сейчас я попробую выбраться, постарайся меня удержать и не сломать, пожалуйста. Мэллос вздохнул, сосредоточился на своих эмоциях и начал творить заклинание, магия окутала мексиканца и сжала. Все было идеально, пока Рамон не начал дергаться, разжимая магию, пытаясь освободиться. Баш напрягся, сжав руку чуть сильнее, сопротивляясь, но рыжий все выдержал. Затем спустя еще пару беспомощных попыток брюнета, рыжий его отпустил. — Горжусь, — улыбнулся его друг, подходя ближе и хлопая по плечу. — Спасибо тебе, Рамон. Не думал я, что у меня появится друг. — В тебе есть величайшая сила, Себастьян Мэллос. Когда-нибудь ты обязательно станешь Верховным колдуном своего города. Тебе стоит лишь поверить в свои силы, а я всегда буду рядом, чтобы помочь. Отныне и во веки веков, ты, Себастьян, можешь в любой момент обратиться ко мне, и я не посмею тебе отказать, — колдун замолчал, а потом продолжил уже с улыбкой: — Даже если тебе просто захочется поразвлечься, особенно, если тебе захочется поразвлечься. Я не прощу тебе, если ты устроишь вечеринку и не позовешь меня, помни об этом.***
Себастьян провел в обществе Рамона сорок лет своей жизни. Дон обучал его, был его верным другом. Время, проведенное в Мексике, помогло боли Мэллоса немного приутихнуть, но, когда его вызвали в Лондон, рыжий вновь ощутил эту тяжесть боли и потерь, опустившуюся ему на плечи. Когда они прощались, его верный друг вновь прошептал ему слова, которые стали для него мантрой: «Ты контролируешь свою боль, а не она контролирует тебя».***
Лондон. Дом Себастьяна Мэллоса. Наше время.
Себастьян опустошил бокал виски и посмотрел на своего давнего друга. Сколько бы веков не прошло, он всегда будет благодарен Морроне за все наставления и уроки, за те немногие моменты, когда он вновь ощущал счастье. Он понимал и знал, что может ему доверять, и даже не сомневался в этом. — Спасибо тебе, Рамон.