EDO 2104: сирабеси

Дверца продолжала болтаться на соплях, и изредка Широ захлопывал ее посильнее, затем виновато улыбаясь — мол, его же вина, все поломки начались во время выстрела из противотанкового. Но это было необходимо!.. Как его винить? Уж Некомия точно не собиралась; а если даже самодовольная задница Эйджи молчал, то уж тем более. И вообще, это тот типчик из якудза все доломал! Хорошо, что от них избавились, но, судя по всему, самое веселое их только ждало впереди… Потому что, по какой-то неведомой причине, Эйджи крайне сильно не терпелось узнать, что там с несчастным детским домом! Надо же было додуматься!.. И ладно бы просто какие-то «одокуро», но нет, именитые чистильщики. Вообще с ума посходил. Но, что уж тут жаловаться. Делать нечего — и с этим справятся. Машина внутри выглядела уже… так себе, раздолбанно. А раньше — официальный транспорт именитого айдола!.. Что там снаружи творилось даже думать не хотелось, наверное, тот еще ад. В это же время Эйджи ковырялся со сломанным дробовиком Широ; повертел его, пощелкал, но затем заметил со смешком: — Нет, забей. Он сломан. И вышвырнул в открытую дверцу под громкий вопль Широ. Что-то совершенно не менялось, да? — Да что ты разорался! Я тебе новый куплю, не переживай. — Девяносто тысяч, Эйджи, — Широ убитым взглядом взглянул на менеджера. — Девяносто. Тысяч. — Ой, да пошел ты в пизду!.. Пока мальчики занимались любезностями и копались с противотанковым ружьем, Мей продолжала гнать по прямой. К счастью, у Мио все еще получалось подключаться к светофорам, и красный их нигде не ждал, как и пробки. Неужели ее памяти хватало и на это… Майко столько о ней не знала, а спрашивать теперь, у фрагмента цифрового призрака… Имело ли это смысл вообще? Да и расскажет ли она — если не поведала при жизни. Даже свое настоящее имя… На душе стало противно, словно кошки заскребли, и Некомия отвернулась к окну, моля богов, чтобы «одокуро» заплутали где-то по пути и все же на них не вышли. Ради бога, поскорей бы уже разобраться со всем этим и забыть, как страшный сон. Она подняла голову, когда Эйджи позади бросил: — Сколько нам еще? На лобовом стеле, поврежденном во время перестрелки, высветилось глючащее: «прибытие в течение пятнадцати минут». — У нас еще гости, — донесся до них механический безжизненный голос, и Эйджи издал крайне громкое визгливое «а». Ну конечно, блин! Некомия бросила в него испепеляющий взгляд. — Они игнорируют препятствия, которые я создала. Направляются четко сюда. Да, точно, чистильщики «одокуро». — У тебя есть деньги, чтобы им отдать? — Некомия вновь покосилась на Эйджи, но тот лишь раздраженно дернул плечом. — Им подавай наличку! Где я ее тебе достану?! Я думаю, я думаю… — он застонал, тряся головой, словно и правда где-то прямо сейчас собирался достать деньги налом, и, когда уже издал Звук, а следом: — О! Я придумал!.. Рядом раздался рев мотоциклов; не сравнимый с теми, что были у якудза. О, там были просто игрушки — тут же ревело так, что болела голова. Чистильщики догнали фургон и начали медленно его окружать, и, косясь то туда, то сюда, Эйджи наградил Широ и Некомию крайне Многозначительным Взглядом, после чего кивнул в ту сторону, где ехал Аоидокуро. — Начините с голубого. Его уже немного помяли, — затем обернулся к водительскому креслу. — Мей, это ведро нас довезет? Они все уставились на пронесшийся с ревом мимо мотоцикл — настоящую бандурину, нечто типичное для «одокуро», такое же излишне хромированное и огромное — и, обогнав фургон, начал ехать впереди. О нет, хорошо это не закончится, осознала Майко. Легко было понять: особенно когда Акидокуро отсоединил руку и опустил в один из ящиков, присоединенных к боку мотоцикла, а достал оттуда уже гранатомет. Ой-ой-ой… Он развернулся. Черные провалы глаз в маске-черепе загорелись ярким алым. Синий пристроился позади; вместо рук — две бензопилы. А можно, пожалуйста, вернуть тех якудза?.. Пожалуйста? — Бля, да вот же привязались! Заплачу я вам! А потом Акидокуро выстрелил. То ли стрелком он был крайне хреновым, то ли еще что-то; но граната пусть и ударила в лобовое стекло с такой силой, что то аж треснуло, отрикошетила вверх и где-то там и взорвалась, отчего фургон задрожал. Позади же раздался угрожающий визг цепной бензопилы, и, сразу же, фургон тряхнуло — позади в них врезался мотоцикл Аоидокуро, и, судя по скрежету, зацепился. Вот и все, пронеслась мысль, сейчас он сюда полезет. Да, так и есть, в ужасе осознала Некомия, когда пила прорезала единственную оставшуюся дверь. Она бросилась вперед, на его мотоцикл, выпуская когти. Но куда ее хром такому стальному чудовищу, как это? Он даже не обратил внимание на несколько неглубоких прорезей на себе, лишь отмахнулся; так, что Некомии пришлось отпрыгнуть назад, лишь бы он ее не задел. Чудовище!.. Как с таким драться?! О чем только Эйджи думал, когда их провоцировал?! И сразу же, как она приземлилась, из-за ее спины в него начал стрелять незадачливый переговорщик. — Пират хренов, на абордаж нас взять решил?! Даже стрельба впритык совершенно его не тронула; лишь сорвала несколько пластин с маски, отчего под ней стали видны механизмы, постоянно работающие, и, когда тот было наклонился вперед, сразу же выбрался Широ с (очередным) дробовиком… И выстрелил, почти в упор — так, что в ушах зазвенело, настолько завизжала сталь. Неужели и это не тронуло?! Изо рта Аоидокуро начало что-то течь, смазка, перемешанная с чем-то синим, но он даже не дрогнул, продолжая смотреть на них мертвыми пустыми глазницами хромированного черепа. Где-то спереди раздался оглушительный треск: когда Майко обернулась, то увидела, как следовавший все это время за ними мотоцикл Мио протаранил Акидокуро. Нет… Хуже. Обогнала, а затем — завела под колеса. Не было больше любимой машины Мио; ее бедного стального коня просто смяло под колесами хромового монстра «одокуро». Но у Мио была хорошая тачка — может, не первого класса, но прокаченная, и даже мотоцикл Акидокуро начал глохнуть от того, что забилось ему под колеса. Затем, его повело, так же сильно, как и машину якудза ранее; мотоцикл Акидокуро перевернулся и, вместе с владельцем, покатился по автостраде, оставляя после себя куски хрома и черные пятна. Засмотревшись, она едва не проворонила момент, когда Аоидокуро вновь начал пилить их дверцу, и вздрогнула, стоило Эйджи рявкнуть: — Некомия! Хочешь сдохнуть?! В руках у Эйджи была магнитная мина. Лицо Майко перекосило; но машину из-за столкновения с перемолотым мотоциклом тряхнуло, и мина промахнулась — упала на дорогу, так и не достигнув Аоидокуро; тот лишь странным взглядом проводил ее, чтобы затем впиться им в них вновь. Пила вновь завизжала. — Да ты задрал меня уже! Ладно, действительно, пора бы с этим разобраться. Обгоняя Широ и Эйджи, все еще матерящегося по чем свет зря, Некомия замахнулась и вогнала когти в пилу, продолжавшую уничтожать их фургон; так глубоко, что механизм заскрипел, ломаясь, а потом и вовсе заглох. Под ногами зияла пропасть с то и дело мелькавшим бетоном — машину им попортили знатно. Над ухом что-то просвистело, обжигая кожу, и выстрел Широ заклинил ему и вторую. Так… Так… Фургон вновь повело в сторону; только спустя секунду Некомия поняла, что Мей уходила от груды алого металла, которой когда-то был Акидокуро с его мотоциклом. Мимо по асфальту с громким звоном упала часть его маски с вывернутым глазом и обрывком провода, но почти сразу же они скрылись далеко позади — на такой скорости они работали. Что ж, хотя бы минус один! Теперь бы разобраться с синим уродцем, и можно вздохнуть спокойно, хотя бы на секундочку! Широ схватил Некомию за шкирку и дернул назад; крайне вовремя, потому как Аоидокуро, даже с неработающими руками, начал молотить пилами по задней части автомобиля, превращая ее в хлам, что крышу, что пол. Если сейчас он достанет до колес, то нам крышка, осеклась Майко, надо сделать что-то раньше, чем он успеет это сделать. — К нам еще гости, — раздался безжизненный голос Мио, и Майко задохнулась: ну кто еще?! А затем, когда таинственный гость приблизился, услышала… Музыку. Рок? Погодите, что-то такое она уже слышала, где-то… — Это Сабу! — радостно рявкнул рядом Широ, и Некомия взмолилась всем богам, вознося благодарности за то, что это не очередной противник. Мотоцикл Сабу был еще больше, чем у чистильщиков «одокуро»; буквально разнеся тачки впереди себя, он выехал вперед, оглушая всех вокруг невыносимо громкой музыкой. Да уж, его драндулет с высоким вытянутым бумажным плакатом позади уж точно создан для того, чтобы перемалывать все вокруг; и, увидев знакомый алый помпадур, внутри что-то радостно запищало — боже, ну наконец-то помощь! Сабу выпрямился и встал на ноги, и, пока его мотоцикл продолжал перемалывать асфальт под собой, забрался на «нос»; стоило ему поравняться с Аоидокуро, он сиганул вниз, на его тачку, и, пока тот не успел что-либо сделать, протянул руку и рывком дернул на себя, стискивая глотку двумя руками. Выглядело болюче... Не для хромового торчка, конечно. — Братишки! — захрипел Сабу приветливо-угрожающим тоном. — Я выиграю вам время! Отцепите этого ублюдка! Некомия и Широ мгновенно бросились вперед, отрезая и отрывая всеми подручными средствами те части крыши и пола, за которые продолжал цепляться пилами Аоидокуро. С грохотом задняя часть капота, наконец-то освобожденная, рухнула на асфальт и начала высекать искры, погребая под собой все, что было на ней, включая даже номера; в это время «одокуро» начал молотить пилами уже по Сабу, сдирая синтокожу и куртку, но тот и глазом не моргнул (хотя вряд ли даже мог!). Их мотоцикл начал постепенно тормозить, и все, что успела увидеть Некомия, прежде чем они окончательно оторвались, как то, как сверкнуло что-то в глотке Аоидокуро — кажется, Сабу свернул ему шею. Позади выли полицейские сирены. — Больной ублюдок, — с восхищением протянул Широ. — Надеюсь, он свалит. Чуть подумав, Эйджи буркнул: — Я ему за это платить не буду. Вот так, наверное, сходили с ума. Все это — просто результат ее безумия. Мгновения, когда сознание перешло границу и потеряло связь с реальностью, застряв в мире лихорадочного бреда, где не было никакого смысла. Ну точно. Испытание бардо прошло, все сорок девять дней, но она не прошла ни одного, и сейчас даже сансара отказывалась ее принимать, вынуждая и дальше, словно беспокойному призраку, бродить где-то на грани чужого сознания.. Чужого… Или своего? Чьим было это сознание? Хошино Кагуи, или Кицунэ Двадцать Девять? Взгляни, на свои же воспоминания. Первые блики солнечных лучей, когда мы выбрались из лаборатории… Ах, исчезло. Жаль… То было твоим любимейшим… Надо успокоиться. Надо поговорить с… Мисакой, да! Это всегда так успокаивало! Даже когда родители уехали на Хоккайдо, а она осталась в городе, чтобы учиться, чтобы строить мечту, звонки сестре всегда успокаивали. Мисака-тян… Она ведь… она ведь была жива, да? Так давно не связывались… Может, и вовсе — забыла, как ускользнувшее воспоминание. Мисака… она же любит ее, да? Она любит Кирарин. Любит же… Или она как Эйджи, лишь пользуется выгодой, тем, что ее сестра — айдол? Но она же любила, и до этого… Почему не звонит? Почему вместо искренности лишь формальности: да, привет, пока. Куда оно делось, то, что их связывало, как сестер? Исчезло, ускользнув словно вода сквозь пальцы. Почему она вообще скрыла то, что произошло в том переулке? Что Кирико умерла? Мисаке этого не надо. Всегда… слишком беспокоится. Не надо ее волновать… Она и сама справится. Одна. Волновать, чем? Чем вообще можно напугать человека, что каждый день видит смерти? Что пережил ад в башне Тэнгоку? Но… это же оправданная ложь, да? Чтобы ей было спокойно. Даже если это выроет между ними огромный котлован. Ложь во благо… Но благо чье, Мисаки? Или ее собственное, то кривое нечто, что, словно кровожадное чудовище, все жнет и жнет чужие жизни? Кирико, Мио. Ее шиноби. Куда это тебя завело? Но ей было бы хуже… Да? Она бы… Ты готова пожертвовать собой ради нее? Но ведь… так поступает семья. Отдает все ради друг друга. Разве не так?.. После тяжелых моментов… Мисака ее часто отвлекала. Да, точно. Тащила куда-нибудь, в места, где ничего не будет навевать воспоминания. Что угодно: какой-нибудь семейный ресторанчик, что-то подобное… Сидела напротив и улыбалась, той своей улыбкой, которую сложно было не полюбить, и… Моргнула. И вокруг — то самое место. Та самая… лапшичная, точно, это была она. Сердце пропустило удар, два, пульс замедлялся… Хорошее место. Стабильное. Место, в котором можно было скрыться от всех-всех проблем, закрыть глаза и притвориться; что да, там, вне ресторана, ничего нет. Есть лишь здесь и сейчас. Некоторое время она сидела с закрытыми глазами, слушая только стук сердца. Удар за ударом. Сидеть бы так вечно… Но ведь не выйдет. Там, за пределами лапшичной, тоже есть мир; и все те проблемы никуда не исчезнут. Так и останутся невыносимой ношей. Но как же приятно… всего на секунду притвориться, что ничего этого нет. Лишь это место и сестра, напротив. Мисака сидела рядом. Вновь улыбалась ей. Она распахнула глаза и запрокинула голову. Пустой потолок, лишь лампа мигала. — Я потерялась во времени… Уже не знаю, что из этого сон, а что — реальность. Вижу тех, кого уже давно нет рядом… Иду за призраками все дальше и дальше, но этому нет конца. Потому что они правы. Все, кто стенают о том, что это моя вина. Ах… Нет, погодите. Напротив ведь никого не было. Лишь небольшая коробочка — с пальцем. Телевизор на стойке шептал: группа медиков «Макаи-Мед», отправившаяся в башню Тэнгоку, мертва. Аэрокар сбит. Даже праха не осталось — лишь то, что прислал им оружейный барон. Как наказание, как демонстрацию. Кто-то ошибся… А заплатить за это должна была ее сестра. Ее коллеги. Просто жертвы, кричали СМИ. Не думали о том, кого оставили медики позади. И пока их кости гнили в проклятой земле владений Танэгасимы, виновные продолжали существовать… Не наказанные. Кармы не существовало. Не существовало же, да? Но тогда почему она все это переживала? Это было наказание. Ей. Мисака-тян погибла из-за нее. Словно проклятье, плохие поступки копились, копились, а последствия легли на сестру. Руки потянулись к коробочке. Нет. Теперь это — тоже плохое место. Надо идти. Уйти прочь… куда? Ноги сами несли вперед, сквозь неразборчивые краски улиц, смазанные образы города — лишь вперед, вперед, пока она не замерла, прямо под дверью собственного дома. Так и стояла, минуту, пять, дольше, но потом опустилась вниз, на колени, и сжала коробочку в руках еще сильнее, прямо до хруста. Рядом опустился еще кто-то — Мио — и коснулся пальцами плеча. — Я могу избавить тебя от этой боли. Как? — Люди, что умерли — они живут в нас. Пока мы их помним. Человек умирает два раза… — Но если о них забыть — то исчезнет боль. Время стало таким неясным, размытым… Что она делала, хоть что-то из этого имело смысл? И что вело ее дальше? Лишь грубые мазки, один за другим. Может, она уже давно умерла? Ну да, точно… Ведь все это — лишь путь по ту сторону жизни, за рекой Сандзу. Ведь она давно знала: те дети, что умирают раньше родителей, попадают в ад. И сейчас она была тут. В аду. Мертва. — Ты чувствуешь… А значит, все еще жива. Лишь мертвецы видят таких же. Они покидают живых, уходя далеко на свет, прочь из сансары. — Ты хочешь, чтобы они ушли? Прошлому надо остаться в прошлом. Прошлое… Надо отпустить… Нет, вдруг, зазвенел голос Мисаки в голове, слившийся с эхом, смутно знакомым. Прошлое надо принять. Чтобы научиться на старых ошибках и идти дальше, зная. где не оступаться. С высоко поднятой головой, ведь ты все это пережил, и ты — готов строить будущее, помня старые ошибки. Даже если оно будет причинять жуткую боль. Нет ничего плохого в том, чтобы ошибаться. Ведь впереди — далекое светлое будущее. Которое каждый строит сам. В котором возможно все. Ты слышишь, Кагуя? Прошлое… существует лишь пока мы его помним. Пока… Как ты можешь быть уверена? Что ты — все еще существуешь?.. Нет. Глупости. — Я уверена в этом, потому что я — это я. Машина продолжала мчаться вперед. Задняя часть фургона была выпотрошена начисто; если бы кто-то присмотрелся, то увидел бы весь тот арсенал, что они везли с собой. Но времени останавливаться и прятаться уже не было, силы были на исходе, а им еще много, неимоверно много надо было сделать. И убить целую кучу людей. Впереди ждала неизвестность, впереди ждал Мацусита Тэйсин — нет, Кайтэн… Жалкое существо, порожденное «Накатоми». Им пора было наконец поставить точку во всей этой истории. Пока они еще живы, пока они еще могут сражаться. Ночь входила в свои владения. — У нас есть пять минут. До того, как мы достигнем точки рандеву. Через минуту мы въедем в Мэгуро. С этого момента я не смогу скрывать нас от властей, — вещала мертвым голосом Мио. — Тут очень мощная система охраны. У нас есть лишь один способ, как все это провернуть. Ну давай, Мио. Удиви всех еще раз, что уж там. И так вернулась с того света — чего терять-то? Лицо ее замелькало на еще целых экранах фургона, и, не моргая, не отводя безжизненный взгляд, она неожиданно четко произнесла: — Я нарушу работу сетевых коммуникаций в районе. Нужно будет действовать быстро; блэк аут продлится недолго, а с учетом, что в этом месте жили все сливки общества… Останавливаться будет нельзя. Скорее всего уже через десять минут, нет, даже меньше — в район, как мухи на говно, слетятся охранные службы «Накатоми Дзайбацу». Эйджи лишь вздохнул, надсадно; пальцы отбивали неведомый ритм по коленям. Итак, что их ждало дальше? По информации от Мио, поместье Кайтэна было закрыто противовзрывными воротами, но у них все еще оставалась самая мощная игрушка в арсенале Широ — противотанковое ружье, и, если потребуется, им выбить чертовы двери они смогут на раз-два. Воспользоваться эффектом неожиданности и ворваться внутрь — замечательная идея, но какова вероятность, что именно этого Кайтэн и ждал? Хотя знал ли он, что убитая им Мио вообще ожила? Во-о-от… Пожалуй, да. Ладно, раз уж они подъезжали, пора было связываться. Он по-быстрому набрал номер Момоти Сандаю и бросил ей: — Мы въезжаем с главного входа. Залезь где-нибудь сбоку, по возможности устрой там переполох и устрани тех, кто зазевался, пока все внимание будет на нас. — Прикрывать вас? — голос Момоти звучал настолько энергично, что и не скажешь, что она соглашалась лезть в пасть дракону. — Все поняла! Справлюсь, без проблем! Если что, я всегда на связи! Ждать какого-то сигнала или лезть сейчас? Ух, хороший вопрос. — Когда ворота будут взорваны. — Без проблем! Уважаемый Ивакура Кидо, ответьте, как Вы так надрессировали своих подчиненных, чтобы они действовали без лишних жалоб? Очень надо, спасибо, со всем уважением — Эйджи. Затем, они въехали в Мэгуро — и пейзаж кардинально переменился. Даже издалека было видно, что высоток тут не было, и на фоне привычного Эдо это выглядело поразительно странно. Пусть поместья и стояли впритык друг к другу, но все были огорожены, и земли за забором было так, что можно поедать с двух концов. Жопой жуй, иным словом. Да уж, пронеслась мысль в голове, если это не сердце Эдо, то явно его кошелек. — Три. Два. Один. Мей, жми на газ. И, стоило Мио произнести последнее слово, по району словно прокатила черная волна. Одна иллюминация за другой — выглядело невероятно, совершенно дико; на его памяти раньше такого никогда не случалось, о не только Мэгуро, о, нет — волна прошлась и по ближайшим районам тоже, отключая все ровно на секунду, и лишь в этом месте темнота задержалась. И из нее, непроглядной, начали рождаться звуки: чужие крики, что-то еще… Им было плевать. Фургон продолжал нестись вперед. Ничто их не останавливало; все, что могло — отключилось во время блэк аута. И впереди, словно логово финального босса, возвышалось трехэтажное здание — поместье Мацуситы Тэйсина. Эйджи улыбнулся, опасно, и оглянулся назад, когда Широ начал забираться на крышу через люк. Затем, закрыл уши руками. Даже так, кажется, его к чертовой матери оглушило. Фургон вновь тряхнуло; ворота впереди разнесло в клочья, и они на полной скорости въехали в сад поместья. На шум моментально слетелись коршуны корпоративной охраны «Роккаку», и они рванули вперед… Но для их маленькой машины это было уже слишком; пережившая несколько перестрелок подряд, тачка начала глохнуть на ходу. По пути они отстреливались; Широ вновь отрыл среди своих многочисленных пожитков очередной дробовик, и броня охраны начала лопаться, подобно хитину вареных крабов. Пока машина дрифтовала по грязи, Эйджи бросился вперед, к приборной панели: техника от кучи урона начала жутко тормозить, но он знал, как заставить ее проработать хотя бы немного дольше, чтобы дать им возможность. Проще было бы заложить в нее магнитную мину, конечно, но сейчас было не время так лихо разбрасываться ресурсами. Фургон был электромобилем, стоило лишь пошаманить с парой контактов; двигатель начал визжать, заведенный повторно. В таком состоянии он простоит около десяти секунд, совсем недолго, но достаточно — для них. А потом даст вспышку и устроит красивое представление, волновать которое будет уже совсе-е-ем не его. — Вываливаемся, господа! К ним наперерез бросилось два верзилы, с танто и пистолетом; ненадолго, потому что Широ почти мгновенно снес их выстрелами из дробовика, разбивая попутно стеклянные двери позади. Тенями, они проникли внутрь, распугав попавшуюся на пути безоружную прислугу. План Мио сработал; блэк аута явно никто не ожидал, и это знатно спутало все планы. По пятнам крови на полу, совсем крошечным, они бросились вниз; скорее всего, в этом месте был такой же подвал, как и на вилле, о которой рассказывала Мей. Что ж, их цель стала ясна, так стало проще. Плохо, что пространство там будет ограниченным, но жалобы можно было оставить и на потом. Аварийное освещение беспокойно мигало. Сверху донесся грохот — фургон взорвался. В ту же секунду на оптику вылезло сообщение Момоти: > Я внутри. Отлично, пусть чешет вниз и помогает им делать тут вещи! Скрытые пути сейчас не были даже минимально прикрыты; кто-то явно тоже спешил. Но вот запереть замки успели, и когда Мей уже полезла было в сумку за отмычкой, Эйджи волевым жестом отпихнул ее в сторону, с тем самым вздохом, каким обычно обозначалось, мол, Опять Все На Мне. И когда он уже хотел было достать лучшее решение всех проблем, начинающееся на «М» и заканчивающееся на «ина», где-то на периферии зрения появилась чуть размытая фигура… Эйджи даже отреагировать не успел, как в общий чат прилетело паническое: > Не стреляйте! Это я! Отлично, одним полезным человеком больше. Момоти, больше похожая на размытый силуэт, опустилась перед замком. Эйджи чуть приспустил очки, хмурясь — на ней был подавитель оптики, отчего с техникой ее было не разглядеть. Костюм… словно и не было, настолько обтягивающий, а на лице — маска с единственным красным визором. Поверх был накинут термооптический плащ; пока она творила свою техномагию, в ушах раздался голо Мио: — Мей. Подключи меня к системе дома. Кое-кому тут это явно не понравится. Как это называется? Повстречать последствия своих действий? Прямо как у него с «одокуро», кхе-кхе-кхе, кхм. На оптику вышла карта бункера. Помещение простое до безобразия: прямой широкий коридор, несколько ответвлений для серверов и центральный зал, в котором, наверное, все самое интересное и происходило. Позади с щелчком раскрылась дверь, и Момоти бросила: — Я иду первой. Меня они не заметят. Вы — отвлекаете. Я — атакую. Ого, как карты сместились, а ведь изначально они совсем иначе планировали, нет? Теряешь хватку, Эйджи! Позади зафыркала Некомия, давая понять, что она обо всем этом думала. Момоти донесла, что впереди поджидала группа противников. Четверо, нет, пятеро; вооруженных. Сидели в одном из боковых ответвлений, поджидали; два с одной стороны, два — с другой, и последний — в центральной комнате. Эйджи обменялся быстрыми взглядами с Майко; вдвоем они натянули вороты костюмов-невидимок и двинулись следом за Момоти, скрытые от чужих глаз. Широ и Мей отвлекут внимание, пусть поразвлекут умников, пока они втроем разберутся с ними втихую. Внутри обстановка была получше, чем снаружи; скорее всего подвал питался от отдельного генератора. В коридоре еще стояла хоть какая-то темень, но что бы там не творилось в центральной комнате, вот там была полная иллюминация. Вдвоем с Майко они проникли в одну из комнат, где наготове стояло два солдата «Роккаку»; Некомия выпустила коготочки и быстрым, почти молниеносным движением вспорола им глотки — те даже понять ничего не успели, как следующим ударом она прикончила обоих. Вот! Во-о-от! Вот зачем ты нанимаешь шиноби! На противоположной стороне Момоти кусаригамой отрезала еще одному солдату голову; его коллега стушевался, в полумраке не разбирая, что именно происходило. В следующее мгновение внутрь ворвались Широ с Мей; последняя рванула вперед, сильным пинком распахивая дверь в комнату. Хотела пришибить пятого, кто скрывался за ней? Но, кажется, что-то пошло не так… Этот звук… Дверь не врезалась в стену, как планировалось. Остановилась, ударившись об этого человека. Мей замешкалась; зато понял все Широ, буквально выкатившись рядом, чтобы выстрелом не задеть коллегу — и начал пальбу. Заскрежетало так, что сразу стало ясно: что бы за тварь там не сидела, броня у нее была отменная, едва ли не уровня братьев-чистильщиков, с которыми они разобрались ранее. — Это Шишияма! — раздался голос Мей. Тот мужчина, да? Из охраны «Роккаку»? Который кровью должен был защищать Кагую. Ну и ну, как далеко проникли ручонки Кайтэна в механизм руководства «Роккаку»? Но ладно. Ладно. С этим парнем лучше разбираться толпой на одного, а у них тут остался еще один солдат — к нему Эйджи тенью и двинулся; и там же расстрелял в упор. Момоти, явно готовившаяся прикончить его следом, отшвырнула от себя труп убитого ею солдата и кивнула в сторону Шишиямы, тихо проговорив: — Там их командир. Наемник, Гогозе. Что-то такое Эйджи слышал… Помнится, это имя где-то всплывало, в даркнете уж точно. Ну точно, вспомнилось: тот самый тип, не соблюдавший (невероятно тупой) кодекс шиноби и приканчивавших всех, кто мог ему помешать. Несомненно, отрадная тяга к выполнять собственный долг, только вот тут им это совсем ни к чему было. В коридоре что-то рвануло, и Мей буквально отшвырнуло в сторону; она тяжело упала на пол, захлебываясь собственной кровью. Эйджи выглянул в коридор, и сцепил зубы: Гогозе полоснул Широ раскаленной катаной, а следующим ударом пригвоздил его ею же к полу. Рядом попыталась подняться Мей, но в нее прилетел еще один выстрел — отчего она распласталась на полу. Под ней начала расти лужа крови. Ну вот, теперь минус двое с их стороны. Что ж… Настало время действовать уже им троим. Некомия бросилась к раненной; пока она оттаскивала ее в один из закоулков, Эйджи пришлось выскочить — иначе кое-кто оказался бы на линии огня, а еще один труп им тут нужен не был. Выхватил ПП, пустил две очереди — даже почти в упор и неожиданно, вышло не так эффективно, честно говоря, но внизу закопошился Широ с дробовиком и выстрелил в него упор еще раз; и, все вместе, это вынудило Гогозе пошатнуться, в этот раз — ощутимо. Потом сделал шаг вперед, оставляя Широ позади… Совсем сдурел? Поворачиваться спиной? Говна наверни! Следующий выстрел разнес поврежденные ранее бронепластины; попав внутрь, пуля разорвалась, отчего сквозь зубья маски полилась кровь, обильно, почти что черная. Ха-ха-ха, вот и не надо шутить со взрывными патронами! Экспансивные пули — это вам не шутки! Гогозе тяжело рухнул на пол, едва ли не распадаясь на части — лишь державшаяся на соплях броня сохраняла его в целости. Позади тяжело закашлялась Мей, выходя под руку с Некомией. Сам Эйджи с громким хлюпающим звуком вытащил катану из плеча Широ, повалил пар и запах горелого мяса — тот в ответ лишь громко выругался. Что ж, вот и финал. И ни единого слова. Красота. Последняя дверь в финальные покои, и, наконец… Вот она — принцесса в том самом замке. Первое, что попалось на глаза — странное устройство с множеством проводов, часть из которых шла от…от чего? Кресла? От фигуры на ней — Хошино. Та лежала, недвижимая, пусть и не скованная; на хирургическом столике рядом лежали столь знакомые глаза с яркими звездочками. В прикрытые глаза, в пустые глазницы тянулись провода. Рядом с этой машиной, на этом кресле под блеклым аварийным освещением, она казалось необычайно маленькой и хрупкой. Белой, как полотно. Спиной к ним стоял человек, торопливо набиравший что-то на терминале. Заслышав шум, он обернулся — резко, и Эйджи впервые наконец увидел Кайтэна: сухого молодого юношу с крайне безжизненным выражением лица. Несмотря на неожиданное появление, он, кажется, даже не был шокирован их приходом. Ничего не сказал, странно — со слов Мей казалось, что он начнет тут распинываться. Могло ли быть все дело в хирургической маске у него на лице?.. Да плевать, на самом деле. Зато никаких злодейских монологов. Тоска была бы. А вступать в полемику с тронутыми желания как-то не было, братья-придурки из «одокуро» хоть смешные были, а этот? — Ну привет, — плотоядно улыбнулся Эйджи и выстрелил. Сила выстрела заставила того рухнуть на консоль, загаживая все кровью, съехать вниз. И вновь — ни звука. Лужа крови под ним все росла и росла, а Кайтэн смотрел на него — во все глаза. Явно пытался встать, но сил не хватало, и, поскользнувшись на собственной крови, он рухнул обратно. И протянул руку — к Хошино, почти отчаянно. Позади недовольно цыкнула Некомия. — А говорил, что будем убивать медленно. — Делай что хочешь, — огрызнулся Эйджи. Что будет с Кайтэном его уже мало интересовало; они достигли точки, наступил катарсис, вот это вот все. Честно говоря, он так давно не заебывался, и это даже при том, что его даже не ранило, в отличие от всех остальных. Без особого интереса он пронаблюдал за тем, как Некомия схватила Кайтэна за грудки и рывком подняла, как взглянула в лицо, и как ее собственное исказилось в горечи. Лишь поморщился, когда один удар пробил грудь насквозь, войдя внутрь с отвратительным громким хрустом. В последнюю секунду белая маска окрасилась алым. Он подошел к машине и покривил ртом: ну и что это за дрянь? Что это вообще… Но обернулся, потому как позади с тихим щелчком возник образ Мио. Мио продолжала сидеть рядом, смотря прямо в глаза. Ее пальцы отбивали незнакомый такт, и на ум пришло: как она говорила, что повторяет эту мелодию, перечисляя простые числа. Чтобы успокоиться. Странная привычка. Она огляделась по сторонам, словно только сейчас поняла, где она находится, а потом опустила голову. Сузила глаза, с улыбкой. Сейчас эта улыбка казалась более живой, настоящей. — Ты все же не сдалась, да? Ну и правильно. Настоящая я не сказала бы тебе всю эту чушь. На губах задрожала улыбка, по лицу опять потекло что-то теплое. — Тебя часто тянуло драматизировать. Мио в ответ рассмеялась. Тоже явно вспомнила — ту историю с мотоциклом. Потом она протянула руку и взялась за ладонь, словно действительно — теплая, и кивнула куда-то в сторону с крайне заговорщическим видом. — За тобой пришли, звездочка. Просыпайся. Пора открыть глаза и вернуться в мир, где мертвые остаются мертвыми. Она легонько щелкнула ее по лбу. А затем произошла вспышка. Что бы не сделала Мио, Кагуя дернулась; было заметно по тому, как зашевелились пальцы, а сама она начала водить головой из стороны в сторону. Ох, наверное, жутко неприятно — со всеми этими проводами в глазницах… А может, и хорошо, что сейчас она ничего не видела — зрелище чужого трупа точно добило бы ее психику окончательно, что уж там. Некомия лишь отвернулась, когда Широ постепенно отсоединил все провода, аккуратно, и следом подключил к ее затылочному порту провод от своих умных очков — чтобы дать хоть какое-то зрение. Не самое лучшее, но можно будет дойти. Что бы Кайтэн не делал там со своей странной машинкой перезаписи сознания — так пояснила им Мио — это явно забрало у нее все силы; встать она смогла лишь с чужой помощью. Затем, обвела взглядом команду, дольше всех задержав взгляд на Эйджи… Но отвернулась, опустив голову низко-низко. И медленно, шаг за шагом, с Широ под руку, направилась к выходу, туда, где можно будет спокойно вызвать бригаду «Макаи-Мед», ей и Мей. Хотя, конечно, вряд ли физически она пострадала; а раны душевные никакие технологии излечить были не способны. Но все это заживет. Забудется, когда-нибудь. Эйджи не сказал ничего. Развернулся к Мио и тихо — так, что Некомия лишь краем уха услышала — обронил: — Это все еще Кирарин? — Он успел что-то изменить в ней. Пытался слить наши сознания и создать химеру, что-то среднее между мной и ей, — в эту секунду в голосе Мио словно просквозила горечь, неприязнь, смешанные в одном флаконе. — Но у него получилось крайне плохо. Если изменения и есть, то незначительные. — Но все же есть… Эйджи щелкнул зажигалкой; затянулся. Потом молча направился к выходу, даже не оборачиваясь. Некоторое время они разбирались с оставшимися делами, уничтожая улики собственного присутствия. Попрощались с Момоти — та помахала им на прощение с такой улыбкой, словно только что и не принимала участия в страшной резне. Все было закончено. Все, наконец… Так подумалось Майко. И напоследок, последняя, покидая подвал, она обернулась — в центр комнаты, где до сих пор стояла голограмма Мио. Они взглянули друг другу в глаза. Впервые за все это время. — Прости, Майко, — ее голос звучал как и раньше, полный нежности; но сейчас туда подмешивалось сожаление, грусть. — Но Нику мертва. Ну да. Конечно. Чуть помедлив, Некомия горестно улыбнулась. Кивнула и развернулась, отправляясь наверх, следом за остальными. Только одно сожаление оставалось: то, что за все это время она так и не стала Мио достаточно близкой. Не заслужила знать ее секреты и осталась в тени. Но Мио… Нику… Не зря она назвала сейчас свое настоящее имя. Может, стоило навестить тот детский дом вновь? Теперь-то, когда все закончилось, а она знала все, договориться будет намного проще. Живи полной жизнью, Майко. Оставь призраков позади. Так сказала бы ей Мио, пожалуй. И именно это сейчас не было озвучено — но прозвучало между строк. Но на выходе, подъеме по лестнице, в самый последний момент Майко обернулась. Туда, где в центре комнаты Мио смотрела на труп Кайтэна с застывшим бесстрастным лицом. А затем — с щелчком растворилась.