Ведьм у нас сжигают

Земли Гуннхильдров, Фрейвинд

      Ранним утром в корчме немноголюдно. Хозяина заведения тоже ещё не было на месте. За стойкой стояла незнакомая женщина и протирала посуду, но с радостью приняла их заказ и сразу же скрылась на кухне.       Усевшись за стол, часть рыцарей продолжает вести спор, за которым молча наблюдает Джинн, попивая весьма пресный чай с булочкой с ягодной начинкой. Завтрак был весьма скуден на вкус и количество, но чуть больше чем за последние пару дней. Но генералу всё равно приходится запихнуть в себя не очень приятное на вкус хлебобулочное изделие, над котором явно больше старались чем над другими. Но приятней от этого оно всё равно не стало.       Гуннхильдр с интересом следит за дискуссией. Ей кажется, что рыцари могли вечно вести её, упрямо приводя с каждым разом всё больше и больше аргументов. Были ли те все правдивы или нет останется тайной, которую никто не выдаст. Джинн кажется это забавным, потому что это противостояние академий длится не одно столетие.       Единственными кто не участвовали в споре были Вират, Бернхард, Герта и Эрс, так как не были выходцами из академии. Поэтому рыцари наслаждаются завтраком вместе с генералом, говоря о будничных темах и не понимая причину такого ажиотажа насчёт этой темы. Всё потому что они попали в армию, лишь из-за призыва, после чего решили остаться из-за хороших денег, другие же были лично приглашены матерью Джинн на службу Империи Мондштадт. А кого-то взяли к себе в оруженосцы и обучили всему лично. Но из-за этого в гвардию Императора или герцогского дома им не было пути, как и возможность получить более высокое звание. Всего этого могли достичь только те, кто отучился.        В Империи существует всего три академии. Обучение в них стоит дорого, ведь всё же они предназначались для детей аристократов. Но пару десятков лет назад по указу прошлого Императора, дедушки нынешнего Солнца Империи, что был очень благосклонен к простому народу, в классах появилось пять бесплатных мест для крестьян. Поэтому каждый год тысячи бедняков пытаются впихнуть своего ребёнка туда. Но не всем удаётся сдать проходной экзамен, а у кого получается, того ждали восемь лет бесконечных издевательств от аристократии. Но те, кто выдерживали, получали отличное образование и хорошее будущее, ведь в академии обучали не только рыцарским навыкам, но и этикету, наукам, грамоте. Это позволяло пойти либо в армию, либо в министерство. То и то обеспечивало безбедную жизнь с хорошей оплатой для себя и своей семьи.        Самой престижной считается восточная. Её покровителем является семья Гуннхильдров, что сотни лет назад и основала первую в Империи академию по инициативе Гуннхильдры — родоначальницы их дома. Учебное заведение находится в Дэрвинде, вблизи Шепчущего леса. Джинн до сих пор помнит тренировки там. По коже пробегают мурашки от воспоминаний о проведённых ночах в том месте во время учебных походов.       Другие же две были образованы от восточной академии, взяв один из её аспектов и возведя в абсолют. Одна была императорская и располагалась в столице, а вторая находилась на западе во Фелстауне. Покровителем первой является сама Императорская семья Имунлаукр, а для второй — герцогский дом Рагнвиндров.       Гуннхильдр не знает когда и почему появилось это соревнование между академиями, но оно продолжается уже не одно столетие. Каждая хочет доказать, что её стиль фехтования лучше и эффективней, а методы обучения гибче и универсальней. И единственным местом, где можно было доказать это был турнир перед праздником освобождения Империи от прошлого Архонта — Декарабиана. И пока что лидерство по победам держит восточная, обгоняя центральную на два очка.       От спора генерала отвлекают громкие неприятные звуки. На полу валялось пару пьянчуг, которые всё же осмелились вернуться вчера за очередной кружкой водки. Страх перед рыцарями и герцогской дочерью проиграл желанию залить в себя ещё пару литров отвратительного пойла до потери сознания. От этих пьянчуг и был шум, когда они начали потихоньку пробуждаться.       Джинн с жалостью смотрит на ребёнка, который пытается поднять своего нерадивого отца, чтобы отвезти домой. Тот что-то непонятное бормочет, но всё же встаёт, опираясь на хрупкие плечи дочери, которая едва выдерживает такой вес. Арн подскакивает, чтобы помочь, но Исаак останавливает, говоря, что это ничего не изменит и вмешиваться нет смысла. Рыцарь прижимает серые кошачьи уши к голове и с грустью смотрит на ребёнка за окном, который только что упал, поскользнувшись на льду.       После этого у всех потух интерес к спору. Рыцари молча разбредаются по комнатам после завтрака, чтобы подготовиться к пути, а Джинн с Хоффманом остаются одни, чтобы обсудить дорогу. Генерал настороженно смотрит в окно, когда ветер неожиданно бьёт по стёклам. Важной целью было быстро добраться до Фрейвинда и на данный момент у них было два пути: ехать по главной дороге или через объезд, чтобы сократить. Во втором случае не факт, что было где идти. Поэтому они всё же останавливаются на первом.       Снег быстро падает на землю, потихоньку скрывая следы идущих. Гуннхильдр напряжённо смотрит в даль, стараясь сосредоточится на предстоящем пути, а в голове туман. Выдыхая клубы пара и кутаясь в меховой плащ, Джинн надеется успеть доехать до того, как начнётся метель. Конечно, её может и не быть, но ледяной ветер становится сильнее с каждым порывом. Вират вспоминает слова Гайя, когда слышит крик воробьёв на улице, что было приметой на западе и обозначало приход метели.       Позади Гуннхильдр рыцари быстро собирают коней, пока Рэймонд ушёл за ведьмой, которая до сих пор сидела в подвале. Желания видеть её не было совсем. В голове у генерала всё ещё продолжает прокручиваться тот момент, из-за которого она вчера так долго просидела возле камина и смотрела на кочергу, вспоминая тот испуганный взгляд зелёных глаз. Покачав головой, герцогская дочь тяжело выдыхает и направляется к своей лошади.       Оседлав кобылу, девушка гладит мощную шею животного, которое уже было готово выдвигаться и переступало с ноги на ногу. Гуннхильдр улыбается, понимая её желание и усаживается поудобнее в седле, ожидая последнего члена своего отряда. Дверь корчмы хлопает и Джинн рефлекторно поворачивается на звук.        Рэймонд не спеша тащит ведьму по снегу, пока та равнодушно смотрит под ноги, плетясь за ним. Генерал на мгновение задерживает свой взгляд на ней и быстро отворачивается обратно к воротам. Улыбка пропадает и лицо становится вновь серьёзным. Она слышит, как звенят цепи, как возмущается Рэймонд, пытаясь усадить ту на коня. Гуннхильдр оборачивается, только для того, чтобы сказать, что ведьма идёт пешком. Исаак с Виратом довольно усмехаются такому раскладу, пока Бернхард с Адалриком удивлённо переглядываются. Рэймонд лишь кивает и запрыгивает в седло.       Снег хрустит под копытами лошадей, пока они идут по дороге. Холодный ветер режет щёки, пока снежинки летят прямо в глаза. Здесь не было деревьев, которые могли бы защитить от резких порывов, поэтому Джинн приходится прятать лицо.       Пронзительный вой проносится по всей округе сквозь метель, заставляя кожу покрыться мурашками спустя пару часов езды верхом. Они не останавливаются, хотя девушка чувствует, как её лошадь напряглась. Но им нечего бояться, это предупреждение было не для них и Гуннхильдр молча сочувствует тем беднягам, кому тот предназначен.       Не собачий вой вновь проносится по долине. Слишком грустный и слишком опасный одновременно. Его ни с чем не спутать. — Это волк? — слышится позади голос Герты. — В этой долине никогда не было волков, — отвечает спокойно Хоффман, что ехал справа от генерала, — Это грим. — Грим? — непонимающе спрашивает девушка, — Что это такое? Никогда не слышала о подобном в столице. — Кладбищенский чёрный пёс или же грим. Его вой на пороге твоего дома означает лишь одно — смерть. Если коротко, то несчастливое знамение. И я не припомню, чтобы кто-то смог избежать его, — пожимает плечами капитан, оборачиваясь к напуганной девушке, — Но это знамение не нам, так что не волнуйся, ничего тебе не грозит. — А как же те, кому он предназначен? Разве мы не можем их спасти? — Это не наша работа, — подключается к разговору Исаак, — К тому же, проку от этого не будет. Только зря время потратим. На ком стоит знак смерти, не избежит его никак. От смерти не убежишь, как бы ты не старался.       Герта больше ничего не говорит всю оставшуюся дорогу до города. Весь путь проходит спокойно и без происшествий. Они проезжают пару жилых домов и ветряных мельниц. По пути им никто не встречается из живых. Никому не охота идти в такую погоду.       Примерно где-то после обеда отряд добирается до белых городских стен, солдаты загораживают путь на въезде, прося предъявить документы. Гуннхильдр хватает просто снять капюшон, чтобы увидеть испуг на лицах подчинённых. Те сразу же начинают извиняться и поспешно убирают копья, открывая им путь. Генерал ничего не говорит, лишь пришпоривает кобылу и заезжает в город. Там её встречают пустые заметённые улицы. Лишь пару стражников проходит, лениво осматриваясь по сторонам. Они не обращают на них никакого внимания, заворачивая меж домов. Непривычно было видеть вечно шумный город таким пустым.       Отряд едет по центральной улице в сторону площади, после которой начинаются земли дворян. Но для начала им приходится проехать бедные районы, где вели своё жалкое существование отбросы этого города. Джинн не видит этого, но знает, что в тёмных переулках стоят дешёвые проститутки, которые готовы отдаться любому за деньги, хоть прямо на земле. Где-то возле них проходят торговцы наркотой, которых рыцари пытаются ловить уже не первый год и не очень успешно. И там, в тех дальних домах, которые не видно с главных улиц и которые едва стоят, спасая от ледяного ветра, существуют те, кто живёт попрошайничеством с детства. Сейчас их не видно из-за плохой погоды, но будь сегодня хороший день, их можно было обнаружить сидящих на углах улиц или подбегающих к прохожим и умоляющих об одной море. Генералу не жалко их, потому что она знает, что та монета, которую девушка даст, пойдёт не на пропитание, а на дешёвую водку в корчме или очередную дозу.       После этого брошенного Архонтом места, идут простые районы с торговыми улочками или площадями. На них вечно огромное столпотворение из жителей города, торговцев и приезжих. А на самой центральной площади, на южной её стороне, стоит собор Архонта Барбатоса. Белоснежное здание выполненное в готическом стиле возвышалось над ними, а бирюзовые шпили тянулись к небу. Невероятная работа архитекторов. Но его красота была ничем по сравнению с главным собором в столице. То величие мог показать только он и огромная статуя Барбатоса перед ним.       Предупреждённый за пару минут до этого городской стражей дворецкий встречает возле дверей особняка. Средних лет мужчина представляется Вилфридом, и именно он следил за домом всё это время. Джинн приказывает ему отвести рыцарей в казарму, а ведьму кинуть в темницу под особняком. Дворецкий отдаёт указание одному из солдат, а сам кланяется и уводит отряд в сторону тренировочной площадки.        Девушка заходит внутрь, где её встречает экономка с личными горничными. Старая женщина спрашивает о том, что герцогская дочь желает из еды на поздний обед, а также предлагает посетить ванную, которую служанки подготовили для неё. Генерал просит рагу из кролика, а также после ванны отправить к ней доктора, и направляется на второй этаж. За ней идут горничные, которых она просит сопроводить её до туда.       Гуннхильдр давно не была здесь, поэтому не очень хорошо помнит особняк. Он поражает своими масштабами, хоть и был намного меньше столичного или резиденции во Фрайнсберге. Огромное количество разнообразных картин и статуй заполняли пустое пространство, а различные изделия из редкого тёмного дуба с западных земель удивляли своей красотой. Стены были оформлены в светло голубых оттенках, а дорогие светло-бежевые сумерские ковры скрывали мраморные полы.       Горничные неожиданно останавливаются и открывают дверь в ванную, пропуская генерала вперёд. Там её встречает небольшое помещение, выполненное вновь в светлых оттенках. Рядом на стуле уже лежал приготовленный белый халат, а в ванне из мрамора остывала горячая вода. На небольшом столике стояла куча всяких склянок с маслами.       После стольких месяцев Джинн непривычно, когда её раздевают. Девушки быстрыми ловкими движениями стягивают лёгкую броню с одеждой и складывают в тазик, после чего другая служанка уносит его в прачечную. Горничные на мгновение замирают, когда снимают повязку и видят рану, но ничего не говорят. Они лишь переглядываются и уходят за маслами с шампунем, отправляя Джинн в ванну.       Тёплая вода окутывает тело и кажется самой приятной вещью за прошедшие полгода. Сладкий аромат масел заставляет расслабиться и позабыть обо всех делах. Тяжело выдохнув, Джинн закрывает глаза и наконец-то расслабляется. Нежные руки горничных аккуратно моют её волосы, промывая чистой водой. После чего переходят к телу. Генерал уже успела позабыть насколько это приятно.       Стоя в халате, Гуннхильдр внимательно разглядывает пышное платье, которое ей подали горничные. Оно точно сейчас было в писке моды и о нём мечтала каждая дворянка, в этом она не сомневалась. Платье было красивым, но в нём было ужасно неудобно. Джинн тяжело вздыхает и поворачивается к горничным. Девушки молча с испугом смотрели в пол, не понимая негодования. В дверь стучат, заставляя их вздрогнуть. — Идите посмотрите кто там и уберите это с моих глаз. В этом доме должен быть запасной костюм. — Как скажете, Ваша Светлость, — одновременно говорят заикающиеся девушки. Одна бегом уносит платье, пока вторая подходит к двери, — Это доктор Дитфрид, мне впустить его, Ваша Светлость? — Да, пусть заходит.       Дитфрид внимательно осматривает почти зажившую рану, удивляясь происхождению, пока горничные возятся в гардеробной. Достав из кожаной сумки мазь, что неприятно пахнет, мужчина накладывает её и говорит снять повязку во время сна, чтобы кожа смогла подышать. После чего уходит из комнаты.       В этот раз горничные принесли её один из немногих парадных костюмов. Джинн говорит, что сама оденется и отправляет тех ожидать за дверь. Те дрожащими руками отдают одежду и выходят. Возможно, не надо было так делать, но Гуннхильдр не нравится, когда её одевают как ребёнка, ведь ей уже давно за двадцать.       Чёрная лёгкая хлопковая рубашка идеально села на тело и была намного приятней той, что Джинн носила до этого. Она не была тёплой, но в комнате и так было комфортно. Брёвна в камине приятно щёлкают за спиной, пока генерал надевает белые штаны, на ремне которых крепит ножны. После чего шли чёрные кожаные сапоги без металлических вставок и всего подобного. Встав перед зеркалом, она поправляет все складки на рубашке, застёгивает золотые пуговицы на рукавах и накидывает пиджак. Тот был почти весь белый с узорами, что были вышиты серыми нитями искусными портными. Местами на пиджаке были бирюзовые вставки, а на плечах прикреплены эполеты. На правой части груди Гуннхильдр поправляет аксельбант, пока на другой красуется брошь со львом. Образ заканчивали обязательные черные перчатки. Слишком парадно для обычного дня, но другой комфортной одежды у неё не было сейчас.       Гуннхильдр чувствует непривычную лёгкость в этом костюме. Хоть и броня не была тяжёлой, но какую-то нагрузку давала всё равно. Без этого казалось, что чего-то не хватает. Осмотрев себя ещё раз и поправив ножны, девушка зовёт горничных назад, чтобы те завязали ей хвост.        После плотного обеда, Джинн направляется в библиотеку. Там её застаёт дворецкий, который передаёт письмо, а также говорит, что граф Кастели ожидает с ней встречи в приёмной комнате. Девушка хмурится, отпивая уже слегка подостывший чай и убирает книгу в сторону на столик. Такая наглость с его стороны — прийти без предупреждения —злит. Гуннхильдр хочется отказать ему, но она всё же соглашается.        Перед входом в комнату для встреч генерал просит Вилфрида привести к ней Хоффмана в библиотеку. Мужчина кланяется и удаляется. Тяжело вздохнув, девушка открывает дверь. Весьма толстый мужчина сидел на диване и попивал чай в ожидании хозяйки особняка. В глаза сразу бросается огромное количество различных золотых украшений на нём. Как только Джинн заходит, он тут же вскакивает и криво кланяется, абсолютно в наглую разглядывая её. Гуннхильдр старается сделать вид, что не замечает этого и не спеша проходит ко второму дивану напротив него. — Ваша Светлость, для меня большая честь встретиться с Вами. Простите за столь внезапный визит. Надеюсь, вы пребываете в добром здравии? — граф натягивает улыбку, смотря на неё, — Вы, наверное, очень устали после столь долгой дороги. Всё же женщинам столь тяжек путь верхом на лошади, а не в удобной карете. И этот поход так сильно затянулся, что наверняка принёс кучу неудобств. — Граф Кастели, благодарю Вас за Вашу заботу, но силы у меня предостаточно на небольшую беседу. Дорога не была столь долгой и утомительной, — Джинн садится и горничная сразу же наливает ей кружечку чая. Мужчина тоже возвращается на место, вальяжно рассевшись перед ней, — Так что же Вас привело в такой день? Что случилось столь важного, что Вам пришлось потревожить герцогскую семью? — Ох, Ваша Светлость, ничего такого. Я просто хотел рассказать, что завтра будет проходить праздник Сошествия и так как спустя столько лет наш город посетил кто-то из герцогского дома, нам бы очень хотелось, чтобы Вы открыли праздник, — девушка хмурится, смотря на него, но ничего не говорит, лишь кивает, ожидая продолжения, — В городе будет проходить огромная ярмарка, которую обычно открывает мой дом, но раз в этому году Фрейвинд посетило такое высокопоставленное лицо, то я не мог не прийти с этим предложение к вам, миледи. Народ будет рад наконец-то увидеть их героиню — Рыцаря Одуванчиков. — Мне приятно, что Вы предоставляете мне такую честь — открыть праздник, но я вынуждена отказать, милорд, — она едва натягивает улыбку, стараясь из-за всех сил не выкинуть его из особняка прямо сейчас, — По указу Императора Ландеберта Ин Дер Имунлаукра мне надо явится как можно скорее в столицу с ведьмой. Я же не могу разочаровать Его Величество и потратить день на такую мелочь, верно, граф Кастели? — Ох, конечно нет, я даже и не смел думать о таком. Но до послезавтра все дороги явно не будут очищены, что усложнит Вам путь до Стромира. Вы нечастый гость на родных землях и, возможно, не знаете насколько сильно заметает дороги. Я лишь беспокоюсь о Вас и Ваших людях. — Хм, возможно, Вы правы, — эти слова вызывают наглую самодовольную улыбку на лице графа, которая так раздражает генерала. Сжимая крепко руки в замок, Джинн продолжает фальшиво улыбаться, — Я подумаю над этим до вечера и пришлю письмо с окончательным ответом. — Замечательно, буду с нетерпением ждать Вашего решения, — мужчина перед ней выглядит довольно расслабленно, продолжая вести себя так, словно не говорил с аристократкой, что выше него, — Если у Вас возникнут какие-то проблемы и сложности, мой сын с радостью поможет Вам. Ричард умный и понимающий юноша, так что можете положиться на него. Женщины часто не разбираются в документах и написании речей, ведь это совсем не женская работа, так что можете не беспокоиться и обращайтесь за помощью к нему. Мой дом всегда рад помочь Вашему. — Благодарю за такое чудесное предложение, но мне не нужна чья-либо помощь, граф Кастели. На этом я откланяюсь. Проводить вас, к сожалению, не смогу, так как за время моего отсутствия появилось множество дел, которые требует немедленного моего решения. Охрана, сопроводите графа до двери. Хорошего вечера.       Джинн, так и не притронувшись к чаю, уходит обратно в библиотеку. Упав на мягкое кресло возле камина, девушка устало вздыхает, оперевшись лбом на левую руку. Ей не хочется задерживаться тут, но граф был в одном прав — заметёт сильно и дорог явно не будет. Идя в библиотеку, Гуннхильдр видела, что за окном всё ещё бушевала метель и не обещала закончиться в ближайшее время. Но генералу не очень хочется заниматься всем этим. Она здесь не для этого. — Ваша Светлость, прошу меня простить за то, что отвлекаю Вас, я привёл капитана, как вы и просили, — возле двери вновь стоял дворецкий. — А, да, спасибо, Вилфрид. Оставьте нас с ним. — Как прикажете, — мужчина удаляется, впуская Хоффмана внутрь, что всё также был в лёгкой броне. — Ваша Светлость, простите меня за мою грубость, но что-то случилось? — капитан внимательно смотрит на госпожу, после чего переводит взгляд на книгу на столе. На мгновение нахмурившись, тот вновь обращается к Гуннхильдр, — Вы выглядите весьма раздражённой. — Так и есть, — Джинн вновь тяжело выдыхает и предлагает Хоффману присесть напротив. Тот неловко садится на кресло, — Этот чёртов графский ублюдок, у него явно нет уважения ко мне. Считает себя лучше просто потому что мужчина и предлагает мне помощь своего сынишки. Он напомнил мне почему я так не люблю столицу. Но граф был прав в одном — завтра мы не сможем выехать. До этого я хотела обсудить с тобой как раз этот вопрос, но сейчас ответ уже и так найден. — Ясно. Значит мне сообщить всем, что мы остаёмся до послезавтра? — Верно. Завтра у вас будет что-то вроде выходного дня. Можете сходить на ярмарку, которая будет проходить в честь праздника. Ну, или чем вы там хотите заняться. — Благодарю Вас, Ваша Светлость. Надо бы обрадовать Эрса, но он ещё не вернулся из дому. Наверняка допоздна будет с семьёй там. Надеюсь, я не усну к тому моменту, как он вернётся. — Не за что благодарить, всё равно на завтра у меня нет для вас какой-то работы. Как и для самой себя, если конечно не соглашусь открыть праздник. Этот графский ублюдок, — генерал хмурится, отводя взгляд к камину, — Он явно будет считать меня дурой, если откажусь. А сделав, посчитает, что кто-то помог. — Но и делать Вам этого не хочется. — Верно, но придётся. В этом положении лучше уж сделать что-то, чем совсем ничего. Да и как никак это моя обязанность, как будущей герцогини востока. Хоть мать сейчас и взяла на себя все политические интриги и выступления, но когда-то мне придётся заменить её на этом посту. И ролью генерала Рыцаря Одуванчиков я уже не закроюсь. — Чтож, тогда я откланяюсь и не буду отвлекать Вас от столь важного дела. Пойду лучше обрадую отряд хорошей новостью, — Хоффман встаёт и кланяется, ожидая разрешения уйти. — Иди, и скажи дворецкому, чтобы принёс листок с бумагой. И отправь горничных, мой чай давно остыл. — Как прикажете, Ваша Светлость.       До позднего вечера Джинн работает над речью. Практики в этом у неё давно не было, но генерал старается изо всех сил. Не один раз за этот день заваривается новая порция крепкого чая, которая хоть чуточку придаёт сил.       После плотного раннего завтрака, Гуннхильдр парадно одевается и выходит на улицу, где её ожидает экипаж. Большая пурпурного цвета карета с гербом её дома на дверях. Такую сложно не заметить. По пути к центральной площади из своего окна Джинн видит, как оборачиваются люди, с удивлением смотря на неё. Экипаж с огромным трудом пробирается через горожан, которые заполонили все дороги, стекаясь только к одному месту.        Куча ларьков со сладостями и развлечениями стояли прямо на площади, ожидая начала. Торговцы долго готовились к этому дню. Именно они, после детей, ждали этого праздника больше всего, ведь именно сегодня на этой ярмарке они смогут либо хорошо окупить свой товар и купаться в море, либо остаться ни с чем. Рэймонд, который был сыном богатого торговца, говорил, что у них есть такой поверье, что чем больше продашь на празднике Сошествия, тем удачней будет этот год. Поэтому каждый пытается в этот день работать на максимум до самого позднего часа.       Основная масса людей находится возле сцены, которую временно возвели напротив храма. Там Святой Отец Трогот уже ожидает герцогскую дочь, ведь им обоим придётся выступить перед народом. Мужчина приветствует её, после чего они практически сразу выходят на сцену. Весь гомон стихает и все замирают в ожидании слов. Святой Отец зачитывает молитву, которая посвящена Архонту и просит его и в этом году о его защите и благословении. И как всегда, как и многие другие разы, лишь тишина и едва свистящий ветер. Джинн слышит как ветряные колокольчики звенят на домах. Кажется, пора перестать ждать чуда, что когда-то ОН явится.       Приходит очередь Гуннхильдр произносить речь. Небольшое волнение проходит, как только Джинн поднимается на сцену. Она видит, как люди переглядываются и перешёптываются между собой, когда генерал идёт к центру. Поданные с удивлением смотрят на неё. Но в первых рядах, где сидит знать, Джинн ловит недовольные взгляды. И одна из причин была ей понятна — костюм. Аристократка должна носить элегантные платья, что подчёркивают её статус, но не брюки с пиджаком, даже если ты генерал армии. Это мужской наряд, но ей всё равно.        В своей речи Джинн затрагивает важные события за этот год: удачные и нет, благодарит всех тех, кто продолжает работать и трудится на благо Империи. Почитается память погибших из-за плохого урожая в этому году и также тех, кто пожертвовал свои жизни во имя Императора на границах, либо в ловле ведьм. Вспоминаются достижения алхимиков. Генерал не могла не упомянуть удачную поимку Пурпурной Ведьмы. Эти слова больше всего будоражат народ. — Да укажет нам путь Барбатос, а Солнце Империи продолжит править всё также мудро и справедливо. Объявляю ярмарку в честь праздника Сошествия открытой!       Колокола бьют, обозная начало. Радостный возгласы народа и аплодисменты. Все потихоньку начинают расходиться. В толпе слышатся крики торговцев, что приступили к завлеканию покупателей. Возле сцены становится гораздо свободнее.       Её охрана помогает добраться до экипажа без всяких проблем. Сев в карету, девушка приказывает отправляться домой. Здесь ей делать нечего. К тому же вся эта ярмарка только для простолюдинов. Для аристократии сегодня вечером у графа Кастели в особняке будет проходить роскошный бал в честь праздника и, конечно, Гуннхильдр была приглашена туда. Но она была вынуждена отказать в визите, ведь завтра рано утром ей уже надо будет выдвигаться в путь. И в этот раз у графа не было аргументов, чему Джинн была невероятно рада. Пока что генерал как можно сильнее хочет оттянуть своё появление на таких званых вечерах и встречи с огромным количество дворян.       В особняке было как и всегда тихо. В коридорах работают горничные, протирая всё от пыли, солдаты скучающе переговариваются, стоя на своих постах. Джинн тоже особо нечем было заняться. Лишь книги по истории из библиотеки скрашивают день, но вскоре и их наскучивает читать. Ничего нового про ведьм в них не пишется, только весь тот материал, что когда-то давался ей в академии. И больше ничего, что весьма удивляет Гуннхильдр.        В книгах затрагивается начало охоты сто четырнадцать лет назад и прошлое нахождение шабаша, который первым делом и был атакован. Также описываются масштабные сражения с ведьмами, которых было совсем немного и количество сожжённых девушек церковной инквизицией на площади в столице. Огромное число жертв и причины начала охоты. Но больше Джинн удивляет то, что до этого момента в истории больше нигде не упоминает шабаш. Словно ведьмы взялись из ниоткуда и сразу же сделались врагами всей Империи Свободы. Как будто кто-то вырезал часть истории затрагивающую их.        Девушка перечитала несколько книг по истории разных авторов, но у всех у них ведьмин шабаш появляется слишком резко. Раньше во время учёбы в академии Джинн не обращала на это внимание, а потом это уже и позабылось со временем в череде событий. Но сейчас это кажется подозрительным, сея зерно сомнения.       Откладывая очередную книгу, генерал замечает письмо, о котором уже совсем забыла. На нём не было написано имя отправителя, но девушка уже понимала от кого это. Распечатав его ножиком, который был предусмотрительно положен дворецким, Джинн достаёт письмо. Она оказывается права, оно было от Фредерики — её матери, герцогини востока. Оно гласило следующее: «Джинн,       Если ты читаешь это письмо, то значит ты сейчас во Фрейвинде. Я была в очередной раз очень разочарована, узнав о твоём ранении в плечо и потери огромного количества людей из отряда. Если ты допускаешь такие ошибки, Джинн, мне сложно верить в то, что ты готова к принятию титула и такой ответственности. Я очень недовольна тобой, даже если ты поймала ту тварь.       Мои люди также уже казнили того корчмаря, что без уважения отнёсся к тебе, а плебеи, что застали это, также будут молчать.        Джинн, ты должна быть более строга к такому роду вещам. Если кто-то из знати узнает о таком, то наш дом будет высмеян. Слухи идут быстро. А понять, кто эта блондинка с отрядом рыцарей легко. Больше не допускай таких ошибок, которые могут опозорить меня и нашу семью. Подумай о Барбаре, из-за таких просчётов, твоя сестра может никогда не найти выгодную партию, как и ты тоже. Пора уже задумываться о создании семьи и отпустить Рыцаря Одуванчиков.       Жду твоего возвращения в столицу с подробным отчётом, Фредерика»       Джинн сминает письмо и кидает в камин. Настроение портится мгновенно, хотя девушка уже должна была привыкнуть к тому, что мама всегда была ею недовольна. Даже когда она отразила атаку пустынников на восточных границах, Фредерика всё равно нашла к чему придраться. И даже если генерал уже давно не была ребёнком, мать продолжает это делать. Это ужасно злит, но и аргументов против её слов, что доказывали неправоту герцогини, Гуннхильдр не может найти. Это злит ещё сильнее. Ей хочется оттянуть возвращение в столицу, но, к сожалению, это было невозможно.