Ведьм у нас сжигают

Земли Гуннхильдров, Фрейвинд

       Доктор Дитфрид вздрагивает, когда дверь его кабинета неожиданно открывается поздним вечером. Поправив очки, мужчина внимательно выслушивает просьбу, после чего встаёт и даёт то, о чём его попросили без лишних вопросов. Лишь перед уходом Дитфрид аккуратно интересуется о том, не понадобится ли его помощь, на что ему лишь вежливо отказывают.       Неприятный запах сырости ударяет прямо в нос, как только она открывает дверь. В темнице было весьма холодно и темно, лишь редкие факела становятся единственным источником света в мрачном коридоре. Под одним из них стояли два стражника, охраняя заключённую. Их басистые голоса отскакивают от каменных стен и замолкают, как только они замечают Гуннхильдр. Стражники сразу же кланяются, удивляясь приходу генерала. Джинн просит оставить её наедине с ведьмой на некоторое время. Один из мужчин собирается возразить, но холодный взгляд глаз и неуверенные пихания в бок от товарища заставляют замолчать.       Генерал смотрит им вслед, пока дверь в конце помещения громко не захлопывается. Звук тлеющих факелов остаётся одним из немногих шумов. Тёплый плащ слегка слышимо колыхается, а звук каблуков отскакивает от стен и замолкает, когда герцогская дочь останавливается напротив решётки. Левая рука на эфесе, пока Джинн задумчиво смотрит в едва освещённую камеру. Нахождение здесь всё ещё кажется вздором. Всё это лишь глупый порыв рыцарского благородства.       Звон цепи привлекает внимание. Ведьма сидела на сене всё в том же платье и ужасно сделанных башмаках с их встречи в таверне. Трава под ней была единственной вещью разделявшей её от ледяного пола. Лиза кутается в тонкий плащ и настороженно смотрит на человека по ту сторону решётки. В до сих пор завораживающих зелёных глазах недоверие.       Дверь неприятно скрепит, впуская «гостя» с факелом, что был взят с противоположной стены. Ведьма отсаживается подальше, пока генерал устанавливает единственный источник света в этой камере. На пару секунд взгляд Лизы приковывается к мечу на поясе генерала, из-за чего Гуннхильдр убирает его за плащ. — Что привело тебя в мою уютную темницу? Неужели соскучились, генерал? — не так уверенно как раньше говорит Минчи, когда молчание затягивается, а Джинн продолжает стоять на месте и смотреть на неё. — Дай мне свои руки, — присев на корточки, девушка ставит рядом с собой на пол баночку и бинты. Лиза с непониманием переводит взгляд с них на Гуннхильдр и назад, — Ну, ты так и продолжишь просто смотреть или всё же протянешь их? Времени у нас не так много. — Зачем тебе они? Отрубить их собираетесь, чтобы я колдовать не могла? Радикальное решение даже для Вас. — Что за ересь выливается из твоего поганого рта, ведьма? Просто дай мне свои руки и всё. Не заставляй меня жалеть об этом решении.       Минчи пару секунд задумчиво смотрит на неё и всё же неуверенно протягивает их, потому что выбора всё равно не было. Гуннхильдр небрежно притягивает к себе за левую руку и поворачивает её, чтобы открыть замок на браслете. Тихое шипение и металл со звоном падает, освобождая одно запястье. Браслет оставляет алые следы на нежной светлой коже. Джинн едва заметно хмурится, смотря на них. Она не впервые видит такое, но на руках Лизы это выглядит так ужасно, что даже смотреть неприятно.       Девушке приходится отпустить руку, чтобы открыть баночку. Приятный запах трав едва чувствуется в сырой камере. Сняв перчатки, Джинн берёт мазь и вновь дотрагивается до руки Лизы. Грубые пальцы нежно касаются ледяной кожи, вызывая мурашки. Минчи морщится от неприятных ощущений, но ничего не говорит, лишь наблюдает. Без помощи ножниц бинт с лёгкостью делится на две половины. Одной из них Гуннхильдр аккуратно обматывает запястье, после чего возвращает браслет на место. — С чего такая неожиданная псевдозабота, генерал? Думаете от неё я растаю и всё расскажу? А вы весьма забавная. — Не неси ерунды. Просто не хочу, чтобы ты умерла по пути от какого-нибудь заражения или потеряла руки. Ты мне нужна живая, ведьма, с целыми руками, ведь, кто знает, вдруг Кэйя отрежет твой лживый язык и ты должна же будешь как-то отвечать, — пожимает плечами Джинн, — Хотя откуда простолюдинке знать грамоту? — Разочарую тебя, но мой отец обучил меня грамоте, — подняв глаза на ведьму, генерал пару секунд смотрит на Минчи, словно пытаясь понять врёт та или нет, после чего возвращается к перевязке, бросая фразу о том, что впечатлена, — Но это кажется не работёнка для дочери герцогини. Разве для этого надо лично приходить и заниматься этим? Неужели генерал не смогла просто послать доктора или какого-нибудь из своих псов? Слишком рискуете. — Они не должны знать об этом, — Джинн слегка давит на запястья, заставляя ведьму зашипеть от боли. Голубые глаза с холодом смотрят на Лизу. Девушка отводит взгляд, опуская голову, — Это будет нашей тайной, поняла меня, ведьма? — Как мило, общая тайна с одним из важнейших людей Империи. Большая честь для меня, Ваша Светлость, — язвительно шепчет Пурпурная Ведьма. — Хочешь лишиться языка прямо сейчас? Могу устроить это. — Молчу, — произносит ведьма, бросая взгляд на клинок, — И, конечно, сохраню наш секрет.        Перчатки вновь прячут руки от холода. Встав, генерал смотрит на ведьму, которая дышит на свои ладони не отводя глаз от пола. Ловким движением пальцы развязывают завязки и стягивают плащ украшенный вокруг шеи соболиным мехом. Взяв его двумя руками, Гуннхильдр накидывает его на плечи Лизы, от чего та вздрагивает и поднимает взгляд на герцогскую дочь. Вновь присев на корточки, она завязывает плащ на недоумевающей Минчи. На мгновение Джинн кажется, что ведьма не дышит: от страха или чего ещё. — Подарок на День Сошествия, а то в этих лохмотьях ты не протянешь до столицы. Надеюсь, я не пожалею об этом вечере потом, — покачав головой, генерал встаёт и направляется к решётке, — Готовься, завтра выдвигаемся. — Спасибо, — неожиданно произносит Лиза.       Замерев возле двери и сжимая прутья, Гуннхильдр бросает короткое «пожалуйста» и выходит. Замок скрипит, вновь разделяя их. Каблуки стучат по каменному полу, а девушка не оборачивается, когда звенит цепь. На выходе генерал отправляет стражников обратно на пост.       Новый плащ ведьмы привлекает внимание всех, вызывая недоумение в глазах отряда, когда стражники выводят Минчи из темницы на улицу. Джинн молчит, когда Адалрик поворачивается к ней с немым вопросом. Никто не смеет спросить, лишь прожигают взглядом Лизу, которая вновь сидела на коне Рэймонда. Гуннхильдр видит, как Вират с Арном перешёптываются, смотря на Минчи, пока рядом стоявший с ними Исаак слишком враждебно поглядывает на подарок от герцогской дочери. Другие же, спустя некоторое время, уже не обращали на это внимание, продолжая поправлять сёдла и сумки.       Едва тёплое солнце светит в спину, когда они не спеша выезжают из западных ворот. Город спит, а стражники на посту лениво провожают их взглядом, ожидая смены караула. Рыцари проезжают близ стоящие к городу небольших поселений, после чего наконец-то пришпоривают коней. Сейчас им нужно было поторопиться, потому что нельзя больше заставлять Императора ждать. Солнце Империи слишком нетерпелив.       В голову приходит одна дурная мысль, когда они скачут вдоль заснеженных полей. Глубоко вдохнув морозный воздух, Джинн подъезжает ближе к Хоффману и предупреждает капитана о том, что собирается немного уйти вперёд. Рыцарь неуверенно кивает и всё же предлагает поехать с ней или отправить кого-нибудь рядом, на что Гуннхильдр лишь отрицательно отвечает ему. Джинн хотелось развеяться в одиночку, потому что было ощущение, что именно этого ей сейчас не хватало. В последнее время слишком много ненужных мыслей в её голове, которые мешают здраво думать.       Ледяной ветер бьёт в лицо, собранные в хвост волосы развеваются, а отряд остаётся далеко позади. Щёки колет от холода, но девушка не обращает внимания, продолжая гнать свою кобылу всё быстрее и быстрее по дороге. Вдалеке мелькают мельницы и деревни, а впереди скоро начинает виднеться лес западных земель по ту сторону реки. Отсюда он казался таким маленьким, но когда они подъедут к нему ближе, могучие деревья будут смотреть на них сверху вниз, устрашая своей величиной.       Остановив кобылу, девушка оборачивается, чтобы дождаться остальных. Лошадь тяжело дышит, но Джинн знает, что той это так же нравится, как и ей. Этот минутный порыв помогает освежить голову хоть немного.        Генерал наслаждается приятным зимним утром в одиночестве, вдыхая полной грудью свежий воздух без привкуса соли и дыма. Равнина Четырёх Ветров была прекрасна в любое время года, но летние дни всегда останутся в её сердце.       В подростковые годы Гуннхильдр часто выбиралась на своей лошади в поле, чтобы отвлечься от учёбы дома, которая была даже во время каникул в академии. Там она просто скакала в никуда по родным дорогам или незасеянным полям, наслаждаясь прекрасной погодой и минутной свободой. А сидеть под Великим Тысячелетним Дубом, слыша как шелестят ветви, пока кобыла ходит где-то рядом и жуёт траву. Приятный запах виноградников и свежий ветерок, когда-то всё это казалось вечным. Но вскоре пришёл совсем другой аромат, а воздух стал со вкусом железа.        Джинн давно уже не выезжает за стены города просто так. Да и она давно уже не была во Фрайнсберге и не видела того дуба. Приходит ли туда сестра как в детстве, чтобы прочесть молитву? Гуннхильдр не знает, потому что Барбара не пишет об этом.        Спустя пару дней они добираются до Стро́мира. Один из крупнейших и старейших городов Империи Мондштадта встречает их огромной толпой народа на улицах и сотнями торговцев почти со всех земель. Он как и всегда впечатляет своими масштабами. Иногда казалось из-за количества улочек, что Стромир был больше самой столицы. Да и огромное число живущих здесь людей, поставило этот город на второе место по количеству жителей. Всё же эти стены стоят со времён Великой Битвы Архонтов и разрастаются с каждым столетием всё больше, отделяя бедняков от знати всё дальше и дальше.       Им с трудом получается добраться до гостиницы. Там владелец приветствует Гуннхильдр на входе, с отвращением смотря на некоторую часть людей в её отряде, особенно на ведьму, и представляет сразу же лучший номер для генерала. Конечно, хозяин советует хорошие комнаты и Адалрику, Хоффману, Роланду с Арном, которые были выходцами из знатных семей. Остальным же было предложено отправиться в рыцарскую казарму, которая находилась чуть поодаль в неприметном месте. Краем глаза генерал замечает, что Вират словно пытается возразить этому делению, но Рэймонд молча уводит товарища за собой, при этом почтительно поклонившись.       В Стромире они не скрываются, как в Кейвинде, поэтому Гуннхильдр приходится ужинать в кругу аристократов. Изысканные блюда заполняют все столы, а огромное число знати сбивает с толку, потому что накидываются на неё словно стервятники, но генерал быстро приходит в себя. Джинн перекидывается парочкой вежливых фраз с ними, после чего направляется за небольшой столик к дамам из знатных домов. Там среди глупых разговоров о замужестве и коллекций новых платьев, генерал узнаёт о предстоящем бале в честь первого дебюта единственной принцессы Империи Кейтрин. На него съедется весь свет аристократии от юга до севера, и Джинн тоже будет обязана на нём присутствовать. К тому же ровно через год будет дебют её сестры, поэтому генерал обязана присутствовать дома и быть рядом с Барбарой в такой важный день. Потому что, возможно, Фредерика не удосужится появиться в поместье до бала.       Стромир они покидают поздно и ближе к обеду отряд наконец-то пересекает западный мост. Равнина оказывается позади, а величавый лес не встречает их с распростёртыми объятиями. Он нависает над ними, смотря сверху вниз. В его кронах тихо каркают вороны, а сами верхушки тихо шумят от малейшего ветра. Где-то в глубинах прячутся лешие или ещё какие злобные твари, которыми пугают детишек в детстве. Хотя и у самих взрослых они вызывают мурашки, особенно при виде их или слыша неизвестный человеку рык, который не принадлежит медведю или волку.       Краем глаза Джинн замечает, как ладонь Адалрика невольно падает на эфес меча, когда вороны неожиданно взмывают вверх, а вдалеке слышится ужасающий рёв. Тело покрывается мурашками, а руки сильнее сжимают поводья. Хоффман командует успокоиться и быть наготове, пока генерал вслушивается, как шелестят деревья, надеясь не услышать что-то иное. В этот раз им везёт.       Дверь неприятно скрипит, когда они заходят в почти пустую корчму. Это место было весьма популярно, так как стоит на одной из самых оживлённых дорог, но в помещении почему-то было так мало людей. Это удивляет, но Джинн ничего не говорит, лишь подходит к знакомому корчмарю, что дружелюбно улыбается ей, узнавая. Мужчина протирает уже давно чистую кружку и интересуется куда они держат путь. Гуннхильдр кратко и без подробностей говорит о пути в столицу и удивляется пустой дороге здесь. Хозяин печально пожимает плечами и рассказывает о появившемся волколаке или же оборотне. Это чудовище уже несколько недель терроризирует эту дорогу, из-за чего число людей, проходящих по ней, уменьшилось, а значит и число посетителей корчмы. Конечно, Рагнвиндр отправил рыцарей на поимку волколака, но пока что солдаты просто носятся по лесу и убирают трупы жертв.       Генерал благодарит за сведения и отсыпает парочку лишних серебряных. Мужчина довольно улыбается и говорит, что всегда рад помочь хорошим людям.       За вкусным обедом Джинн делится полученной информацией с отрядом. Старшие рыцари предлагают вернуться ради безопасности и поехать по другой дороге, на что девушка отрицательно качает головой. Дорога назад и так займёт много времени, но и тот путь будет длиннее, чем этот. Им остаётся лишь надеяться на удачу, и что Барбатос благословит их на этом пути, потому что им предстояло организовать небольшой привал в лесу. До ночи они вряд ли успеют добраться до ближайшей деревни, поэтому им остаётся ночевать на улице и надеяться, что не повезёт кому-то другому.       Лес словно не заканчивается, продолжая тянутся вдоль дороги. Но теперь каждый шум и крик птиц заставляет напрячься сильнее, особенно когда начинает темнеть. Но Джинн продолжает вести отряд всё вперёд, потому что отступать нельзя. Какой-то оборотень не проблема для них.       Огромный голый ясень на закате привлекает внимание всех. Одну из главных «достопримечательностей» этих земель сложно было не заметить. Он немного ужасает, особенно на словно кровавом закате. Берн говорит, что это не к добру, и Джинн тоже так кажется.       Сложно было не заметить это дерево, а ещё сложнее было не заметить трупы с табличками, висящие на нём. Их тела были полураздеты, а лица были скрыты мешками, даже в последний миг они не имели права взглянуть на этот мир. Они висели настолько высоко, чтобы трупоеды или дикие животные не смогли их достать. Следы когтей на коре и лап на снегу свидетельствовали, что те захаживали в надежде лёгкой еды, но всё было безуспешно. Неприятная картина, поэтому Джинн отворачивается, обращая взор на поля по ту сторону реки.        Иногда герцогской дочери казалось, что Солнце Империи считает висельные деревья своей гордостью, потому что девушка не понимает такое возросшее количество их на южных землях. На территории Гуннхильдров, да и на западных с северными, таких было всего парочку, да и висели там трупы только особо провинившихся, а на Императорской были десятки. Генерал бы не удивилась, если часть людей оказались на этих ветвях через самосуд.       Ей не нравятся эти деревья, хотя кому-то они кажутся верным наказанием для еретиков, которым не суждено упокоиться с миром на земле, где похоронены и их отцы. Для Джинн они были свидетельством того, что не должно вообще быть на их землях. Барбатос не был бы рад такому, генерал уверена в этом, но церковь говорит, что это верный способ избавить человека от его грехов. Но последние пару лет Гуннхильдр кажется это полнейшим бредом. В детстве Барбара читала ей Святую Книгу и там Архонт Свободы не был так жесток к провинившимся, он прощает и даёт шанс. Разве тогда церковь может говорить о таком? Хотя и она не даёт этого шанса врагам и ведьмам, тогда чем Гуннхильдр лучше церкви. Генерал просто обязана выполнять волю Солнца Империи и священнослужителей во имя Мондштадта — её Империи Свободы.       Солнце садится где-то за лесом, так что им не удаётся насладиться его последними лучами. Лагерь отряд решает не разбивать, продолжая путь. Оставаться на месте — значит дать волколаку больше шансов напасть на них. Лес скроет его в своей пугающей темноте. Хотя шанс не встретить его по пути не уменьшается, но и не возрастает, пока они продолжают вести коней вперёд. Животные сопротивляются, словно чуя опасность, но продолжают идти. Они прислушиваются к каждому шороху. Их подвижные уши вертятся туда сюда, пытаясь понять, откуда может появиться опасность. Рыцари тоже не отстают от них, оглядываясь по сторонам.       Чаща, словно бездна, затягивает и пугает своей пустотой и тишиной. Как будто с темнотой весь лес умер. Не слышно даже ворон. Джинн старается долго не вглядываться в неё, как будто если генерал продолжит, то те невиданные существа смогут напасть, или же она затянет её в свои мрачные глубины, в которых словно нет выхода среди бесконечных одинаковых огромных деревьев.       Так проходит несколько часов. Дорога кажется бесконечной, а отряд не перестаёт надеяться заметить яркие огни вдали, что могли предвещать спасение. Огонь не убережёт от когтей, но вот деревянный забор и стены дадут мнимое чувство защиты для всех. Там они не на открытой ладони для оборотня, а значит шанс выжить и победить больше. — Впереди что-то не так, — неожиданно говорит Арн, обращая на себя внимания. Его кошачьи уши быстро двигаются, словно пытаясь вновь уловить что-то, — Кажется, кому-то нужна помощь впереди, если, конечно, мы успеем. Хотя тот человек навряд ли жилец. — Ваша Светлость, что будем делать? — обращается рядом едущий Хоффман. — У нас особо нет выбора, — пожимает плечами Джинн, смотря на рыцарей, которые уже держали руки на эфисе, — Если это волколак, то мы должны напасть первыми, пока это не сделал он. Сейчас у нас преимущество, поэтому мы должны грамотно его разыграть. — Как прикажете, Ваша Светлость. Будьте осторожны, вы не должны привлечь его внимание.       Рыцари молча кивают. Ускорив коней, они поднимаются на небольшой склон и замечают хату, в которой горела одна единственная свеча. Спрыгнув с коней, они оставляют Герту и Хоффмана с ведьмой. Они слишком неуверенно держат меч, а им понадобится твёрдая рука.        Достав мечи, отряд неспеша двигается к избе. Когда они подходят ближе, Джинн замечает перекошенную дверь и едва слышимое рычание. Берн аккуратно заглядывает в окно и сообщает о цели, что пожирает кого-то. Монстр был здесь, но в замкнутом пространстве ни у кого из них не было возможности сражаться. Когти и клыки быстрее достанут до них, чем они успеют нанести удар в небольшом пространстве избы. К тому же, оборотень может сбежать и через окно, чего Гуннхильдр не хотелось. Было бы неплохо разобраться с ним здесь и сейчас.       Заглядывая через другое окно, девушка пытается оценить размер зверя, чтобы понять с чем предстоит дело. Спирает дыхание, когда она видит его в едва освещённой хате. Мощное, но тощее тело с непропорционально огромными передними когтистыми лапами. Волколак стоял в луже крови, с жадностью поедая беднягу. Неужели он не смог насытиться за всё это количество жертв?       Огромная окровавленная пасть с лёгкостью отрывает куски мяса от тела человека, который, кажется, был жив и что-то едва слышимо хрипел. Генерал видит, как прижимает уши Арн, и отворачивается. Неужели при таких ранах вообще можно ещё жить? Но хриплые и тихие слова о помощи, которые почти не слышимы из-за рычания, говорят что могут. Но больше человек никак не пытается сопротивляться, видимо смирившись с участью.       Джинн приказывает жестом обойти Адалрику и Роланду хату на случай, если монстр решит сбежать те окна. Они не смогут убить его, но, возможно, задержат, хотя идея весьма рисковая. Остальным Гуннхильдр не успевает что-либо сказать, как дверь с шумом выбивается, привлекая внимание монстра и других рыцарей. Тот отрывается от трапезы, поворачиваясь к тому, кто по ту сторону. — Эй, урод! — слышится голос Вирата, а Джинн едва слышимо выругивается на юношу с желанием врезать за самовольничество, — Не хочешь позабавиться с тем, кто сильнее тебя, тварь? Давай, нападай, чего ждёшь!       Обычный снежок летит в волколака, попадая прямо в окровавленную морду. Снег впитывает кровь и падает на алый пол. Монстр срывается с места, а Джинн выбегает из-за угла дома.       Удар принимает Бернхард, который с огромным трудом удерживается на ногах, поставив меч в блок. Мощные клыки останавливаются в паре сантиметров от него, а слюни с кровью текут по рукам старого рыцаря. Его тело едва заметно дрожит от тяжести монстра, который даже при такой худобе был тяжёлым. Бернхард выкрикивает ругательство на Вирата, смотря прямо на монстра, что был намного выше его.       В этот момент Арн, с только что поднявшимся Виратом, пытается пронзить чудище клинком, но тот лишь тупо давит на твёрдую кожу монстра. Оборотень даже не обращает внимания на них, ведь обычная сталь не причинит ему вреда. Джинн приказывает им отступить и не действовать без приказов, пока приближается через сугробы к ним. Юноши отходят по сторонам, а у Берна наконец-то получается оттолкнуть монстра от себя подальше. Тот рычит и встаёт на задние лапы. Его когти касаются земли, пока он сгорбленный смотрит на них, отступая назад. Всё летит в Бездну, потому что помочь сейчас им может только удача. В лоб идти сродни самоубийству.       Монстр взвывает, когда меч Адалрика неожиданно режет его задние сухожилия лап, заставляя опереться на передние лапы. Мужчина стоит позади него со своим стальным мечом с примесью серебра, что вызывает невероятную боль у оборотня. Старый рыцарь пинает его, заставляя упасть и вонзает клинок в область рёбер, пока тот пытается обернуться и напасть. Но меч из чёрного металла режет его шею, застревая где-то на середине. Гуннхильдр не хватает сил, чтобы разрубить прочные кости, но этого удара достаточно, чтобы тело бездыханно обмякло. Нет никаких других звуков, кроме как биения собственного сердца, отдававшего в уши.       Окровавленный клинок с небольшим затруднением получается вытащить из тела монстра. Джинн тяжело дышит, смотря на чудовище перед собой. Им повезло, невероятно повезло, что Адалрик смог напасть незаметно сзади, и никто не пострадал. Мужчина наверняка с огромным трудом влез через окно позади, но это того стоило.       Капли крови стекают по мечу. Быстрым движением она стряхивает их, после чего садится на корточки, чтобы тяжело выдохнуть. Генера борется не с монстрами, а с людьми, поэтому такое впервые. Оперевшись на меч, девушка пытается успокоить сердце. Джинн не имеет права показывать сейчас слабость. Набрав снега в руку, она начинает чистить металл. Это помогает собраться.       Всё происходит так быстро, что Гуннхидьдр не успевает никак отреагировать. Вечно спокойный Рэймонд подлетает к Вирату, бьёт товарища прямо в лицо кулаком, от чего тот падает на землю. Рыцарь удивлённо смотрит на друга, который стоит над ним, прижимая ладонь к щеке. Все вокруг замолкают, оборачиваясь на них. — Идиот! — непривычно громко говорит Рэймонд. — Рэймонд, я… — пытается что-то промямлить Вират, но это едва у него получается. — Прибереги оправдания для генерала. Я не собираюсь слушать идиота, который подвёрг всех опасности своей самовольной выходкой. Из-за тебя могли пострадать, но тебе ужасно повезло, что все остались целы, — отвернувшись от товарища, рыцарь подходит к Джинн и кланяется, — Извините меня, Ваша Светлость, за эту выходку. — Ничего, Рэймонд, я думаю это было хорошим наказанием для него пока что. По прибытии в столицу Хоффман найдёт ему что получше в качестве урока. Идите лучше с Роландом и Исааком и приведите Герту с лошадьми. — Слушаюсь, Ваша Светлость.       Рыцари уходят, пока Берн с Адалриком пытаются отрезать голову волколака для доказательства того, что монстр мёртв. Мужчины оттащили оборотня подальше от дома, пока Арн помогал Вирату встать. Парни о чём-то переговаривались, пока Джинн молча наблюдала за всем. Возможно, это место стало бы неплохим ночлегом, когда опасность миновала. Убрать всё и можно было бы передохнуть. Лошадей привязать к заборчику, а костёр развести на месте стола, который стоял возле дома.       Неприятный запах крови бьёт в нос. В хате огромное количество трав висят на стенах, намекая о работе её бывшего хозяина, который лежал на полу. Кровь замёрзла, поэтому никуда уже не растекалась. Джинн аккуратно подходит к трупу, чтобы посмотреть масштаб работы и есть ли смысл оставаться внутри.       Вспоротый живот, из которого торчали кишки, был не лучшей картиной, как и виднеющиеся кости. От тела оторваны куски плоти так, что в нём было едва можно узнать мужчину пожилых лет. Бедняга наверняка чувствовал ужасную агонию перед смертью, видя морду своего убийцы. Джинн жаль, потому что они не успели спасти его и хоть как-то облегчить страдания. Девушка подбирает плащ, чтобы не запачкать ткань, и присаживается на корточки. Мужчина больше не смотрит бездонными мёртвыми глазами в пустоту, теперь казалось, что он словно спит. Генерал молча читает молитву, после чего просит вернувшихся Исаака с Роландом помочь убрать беднягу.       Они закутывают его в простынь с кровати, чтобы скрыть обезображенное тело от посторонних глаз. После чего рыцари относят его к реке, чтобы на берегу сжечь. До деревни далеко, а захоронить в земле у них нет возможности. А так до его тела не доберутся трупоеды или те, кто ещё не против поживиться человечиной.       Когда они возвращаются, то большой костёр уже горит в ожидании. Вират сидел чуть поодаль ото всех с Арном и Гертой. Девушка эмоционально всплескивала руками, периодически слегка постукивая по голове друга. Остальные же что-то бурно обсуждали, пока Рэймонд молча стоял и сторожил ведьму. Рыцарь задумчиво смотрел в сторону трупа волколака, пока ведьма сидела на снегу, облокотившись на забор. — Иди отдохни и погрейся возле огня, Рэймонд. — А как же Вы, Ваша Светлость? Я могу тут сколько угодно простоять, так что можете не беспокоиться. Вам нужно это больше чем мне. — Я уже погрелась возле другого костра, а тебе следует чуть расслабиться. Волколак не восстанет из мёртвых, не волнуйся, а ведьма не убежит, если ты немного отдохнёшь. И позови лучше Вирата на пост, он явно не заслужил там находится. — Если такова Ваша воля, то я не смею противоречить, — рыцарь кланяется и оставляет их наедине.       Роланд приветливо машет ему, предлагая присесть рядом с ним. Джинн пару минут смотрит них, после чего обращает своё внимание на ведьму, пока Вират не спеша идёт на пост. — Ужасное чудище, — неожиданно говорит Лиза, отрывая наконец-то взгляд от тела оборотня, — Сколько же боли принёс. А ведь когда-то и он был человеком, но что же с ним случилось, что он стал этим? — Не знаю, но это уже не так важно. Сейчас главное, что он не принесёт больше проблем. — Иногда рыцари всё же и вправду делают хорошие вещи, но жаль, что чаще всего, они несут за собой лишь кровавый след, чем благие дела.       Гуннхильдр молчит, смотря на ведьму, которая куталась в подаренный ею плащ. Покачав головой, герцогская дочь разворачивается к костру, потому что Вират всё же добирается до них. Юноша недовольно встаёт рядом, бросая косые взгляды на Минчи.       Возле костра очень уютно. Отряд радушно принимает генерала, которая садится возле Берна и Адалрика. Старые рыцари протягивают флягу с вином, но Джинн отказывается. Сейчас не хочется этого, поэтому они просто сидят какое-то время возле костра, пока Арн не начинает клевать носом.        Генерал остаётся первая на посту с Адалриком. Кто-то всё же уходит в дом, игнорируя запах крови, другая же часть засыпает возле огня, облокотившись на стену дома. Но сна у неё ни в одном глазу. Девушка ковыряет угли, смотря на костёр, который едва слышимо щёлкает в ночной тишине. — Вас что-то беспокоит, Ваша Светлость? — А это так заметно, Адалрик? И с какого момента? — С самого начала пути от Фрейвинда. Я давно Вас знаю, так что такое заметить было не трудно. Так что Вас беспокоит? Вы знаете, я всегда готов Вас выслушать, генерал, и оставить в секрете между нами. — Что ты знаешь о нападении на шабаш? — шепчет Гуннхильдр. — Всё то, что написано в учёбниках по истории, — пожимает плечами мужчина, отвечая так же тихо, — Дедушка нынешнего Императора напал на еретичек сто четырнадцать лет назад, после чего началась охота на ведьм, которая ведётся до сих пор. Говорят, что эти твари задумали свержение власти и нападение на столицу. — Но как жили ведьмы до этого нападения? Адалрик, я перечитала несколько учебников по истории и нигде не описывается существование ведьм до того года. Они словно возникли из ниоткуда. Так откуда они взялись? — Джинн видит, как задумался мужчина над этим вопросом, явно не зная ответа, — Вот и я не знаю. Я не сомневаюсь в действиях Императора, но вот эта дыра в истории меня волнует. Словно что-то упускаю. — Возможно, Вы и правы, Ваша Светлость. Я тоже замечал эти пробелы в истории в юности, но особо как-то не задумывался о них, потому что кто я такой, чтобы поднимать этот вопрос? Четвёртый сын графа без возможности получить что-то в наследство, — по-доброму улыбается старый рыцарь, но в его глазах мелькает грусть, — Попробуйте найти ответ в библиотеке своего дома. Там должны были остаться старые книги, возможно в них Вы найдёте ответ. Но об этих мыслях больше никому не говорите. Если о них узнают дурные умы, то даже Ваша репутация не сможет Вас спасти. А теперь идите отдохните и разбудите Берна. Вам отдых нужен побольше нашего. — Спасибо, Адалрик. — Всегда к Вашим услугам. Всё, нечего тут сидеть, скоро рассвет, а Вам нужно хоть немного отдохнуть. Завтра сложный день, как и всегда.