Ведьм у нас сжигают

Земли Гуннхильдров, Стромир

      Кто-то дотрагивается до плеча генерала, от чего та резко открывает глаза и хватается за рукоять меча. Металл звенит, а лезвие выглядывает из ножен, пока Гуннхильдр отходит ото сна, пытаясь сфокусировать взгляд. Дилюк перед ней с доброжелательной улыбкой говорит успокоиться, после чего садится в соседнее кресло возле камина. Выдохнув, девушка отпускает ладонь с эфеса и принимает более удобное положение, потирая глаза. Сон ещё не хочет отпускать после такого резкого подъёма. Зевнув, она вопросительно смотрит на друга, который разбудил её. — Ты так напряжена в последнее время, что даже носишь меч в собственном доме, — констатирует факт герцог, наблюдая за огнём в камине, — Уже несколько дней прошло, Джинн, можно было и снять меч с пояса. Ничего не случится, если ты уберёшь его, это не война, чтобы носить его всегда с собой. — Сколько времени? — игнорирует слова друга Гуннхильдр, с удивлением смотря на плед, которого на ней не было перед тем, как она уснула в комнате Альбериха, — Ужин ещё не подали? — Пока нет, так что можем ещё немного посидеть тут, — герцог бросает быстрый взгляд в сторону когда-то брата, что всё также безмолвно и тяжело дыша, лежал на кровати, — Без изменений? —Да, всё такое же спокойное дыхание и ничего более, но доктор сказал, что рана заживает хорошо, но, когда очнётся Кэйя, он не знает, — облокотившись на подлокотник, Джинн кладёт голову на ладонь, задумчиво наблюдая за пляшущим огнём, — Так, когда ты планируешь вернуться на свои земли? — Неужели прогоняешь меня? — с небольшой насмешкой произносит Рагнвиндр, от чего генерал с удивлением поворачивается к нему, — Не нравится, что герцог запада находится на твоих землях? — Конечно нет, что за грубости, господин Рагнвиндр? — девушка едва сдерживает улыбку, смотря на всё такое же невозмутимое лицо друга, что поглядывает краем глаза на Альбериха, — Но всё же, Дилюк, ты ведь волнуешься о нём, поэтому всё ещё находишься здесь, я ведь права?       Герцог запада задумчиво отводит взгляд обратно к огню, пока Гуннхильдр ожидает ответа на свой вопрос. Дрова щёлкают в камине, пока пламя медленно поедает их, словно танцуя. Сейчас в гостевой комнате оно было ещё одним источником света, который играет с тенями на лице друга, чьи брови сведены к переносице. Оперевшись на руку, мужчина в сомнениях сидит возле неё, периодически бросая взгляд на Альбериха. Когда Джинн собирается перевести тему разговора, то Рагнвиндр неожиданно продолжает их диалог: — Он был причастен к смерти отца, — хмурясь, Дилюк стучит пальцем по мягкой обивке, пока генерал неверяще смотрит на друга, не зная, что даже сказать. Сложно поверить в то, что уважающий своего приёмного отца Кэйя мог просто убить, — Тогда он всё ещё служил в той организации, и в один день, когда мы с отцом возвращались домой, на нас напали. Я всё ещё помню умирающего отца на своих руках, упавшего на колени рядом Кэйю и слова от одного убийцы: «Не высовывайся и будешь жить». Тогда я ещё не знал чьих это рук дело и за что, но спустя много лет мне удалось выяснить всё, — довольно хмыкает тот, чуть качая головой. — Кэйя не мог так поступить… — бормочет Джинн, чувствуя пересохшее горло, — Да не может же такого быть, чтобы он так поступил… — Может и не своими руками, но Кэйя был там, убивал людей, которые когда-то и его храбро защищали, считая товарищем и другом, — продолжает Дилюк, сжимая с силой подлокотник, пока его голос становится ещё более низким, — Он мог предупредить, мог догадаться, но ничего не сделал, лишь молча наблюдал, как в тело отца вонзают кинжал прямо в сердце. Кэйя просто стоял в стороне, вытаскивая клинок из рыцаря моего дома. — Но почему? — с тяжестью на душе, едва выдавливает из себя слова Джинн, смотря на Рагнвиндра, — Почему на вас напали? — Моя мать была ведьмой, да и отец поддерживал шабаш втайне, покрывая тех, помогая прятаться на своих землях, — замерев чуть с приоткрытым ртом, генерал с удивлением смотрит на Дилюка, пока тот лишь грустно усмехается, наблюдая, как брови девушки поднимаются вверх, — Не мы начали этот путь первыми, Джинн, просто те немногие первопроходцы давно уже в земле, но именно мы сейчас должны продолжить их дело, чтобы поставить в нём точку. И, к сожалению, даже нам приходится в нём нести тяжесть потерь. — Дилюк… — Возможно, частью себя я и вправду волнуюсь о нём, поэтому не могу покинуть твой дом, — сжав руки в крепкий замок и ссутулившись, мужчина задумчиво смотрит на Альбериха, — Но вот сам я ещё не готов простить его, понимаешь, Джинн? Такое сложно простить, слишком сложно, как бы я не дорожил нашей с ним дружбой. — Я понимаю, — чуть потянувшись, генерал касается ладоней герцога. Она чувствует, как напряжён тот, как дрожат руки, пока его взгляд бесцельно мечется по ковру, — Мне очень жаль, но знай, если тебе захочется поговорить об этом, то двери моего дома всегда открыты для тебя, — сочувственно улыбнувшись, Джинн сжимает его руку, привлекая внимание друга к себе. Алые глаза с болью смотрят на неё, пока она пытается подобрать слова. — Спасибо, — искренняя улыбка мелькает на лице Рагнвиндра.       Они молча сидят так ещё некоторое время, пока огонь медленно тлеет в камине, а Джинн продолжает сжимать руку друга, словно показывая, что она здесь и рядом. Мужчина тихо шепчет слова благодарности, впервые поделившись с кем-то своей болью за столько лет. Джинн понимает его, может не настолько сильно как может, но понимает. А ещё она винит себя в том, что не могла быть рядом тогда, когда была так необходима ему. Из-за войны генерал слишком много упустила: трагедию друга, взросление сестры и ещё многое, чего Джинн пока что не знает. Уйдя на фронт и принося победы, словно героиня легенд, девушка потеряла более ценное, чем получила.       Ужин проходит в уютной обстановке, где, уже привыкшая ко всем, Софи весело болтает с Барбарой, пытаясь понять, как правильно использовать тот или иной прибор. Сестра терпеливо рассказывает обо всём, пока ребёнок внимательно слушает её и повторяет движения. Джинн, сидящая напротив них, молча наблюдает со стороны, как младшая словно невзначай стучит по нужной десертной ложке, от чего девочка, чуть задумавшись, всё же выбирает нужный прибор. Барбара хвалит ту, пока Софи наслаждается поданным десертом, который они купили во время сегодняшней прогулки с Дилюком. Всё это навевает воспоминания о тех временах, когда Джинн сама помогала Барбаре правильно выбирать столовый прибор, чтобы мать не отругала ту за незнание этикета. Это кажется таким далёким, от чего на душе генерала становится тоскливо, а на лице появляется грустная улыбка. Барбара вопросительно смотрит на неё, но девушка лишь покачивает головой, говоря, что всё в порядке. — Джинн, ты завтра не занята? — подходит к ней сестра после ужина, когда они расходятся по комнатам, — Просто ты вечно пропадаешь то в кабинете, то на тренировочной площадке с рыцарями, хотя доктор тебе запретил на ней появляться. — Я не тренируюсь там, а просто наблюдаю за остальными в стороне, — тяжело вздохнув и покачав головой, Барбара с беспокойством смотрит на Джинн, которая сегодня, как и вчера, едва притронулась к ужину, — Так что-то случилось? — Нет-нет, — махая руками перед собой, отрицает сестра перед ней, — Просто хочу прогуляться с тобой, пока есть возможность. Всё же мы потом ещё не скоро встретимся, сестра. — Тогда я с удовольствием освобожу день ради этого, — улыбнувшись, Джинн получает улыбку от сестры в ответ, которая словно светилась от счастья. Жестом предлагая пройтись, девушка открывает дверь, пропуская ту вперёд, — Куда хочешь пойти, Барбара? — Даже не знаю куда, — задумчиво протягивает девушка, приложив палец к подбородку и подняв глаза к потолку, пока они вместе шагают по коридору, — А куда бы тебе хотелось пойти, Джинн? — Хм, я и сама не знаю, — пожимает плечами генерал, идя едва заметно хромая, — Может для начала сходим в какую-нибудь кондитерскую? Думаю, что поесть каких-нибудь сладостей и поговорить в приятной атмосфере звучит неплохо. — Тогда я попрошу заранее разузнать о лучших местах в этом городе с утра, перед тем как поедем. — Хорошо, — протягивая руку к голове сестры, произносит генерал, после чего резко отводит назад, сжимая в кулак, — Прости, вновь забыла, что ты уже не маленькая. — Ничего, — бормочет сестра, — Ну, на завтраке решим, когда поедем.       Перед дверью в комнату Джинн, произносит Барбара, бросая быстрый взгляд на её руку и вновь обращая его к старшей. Они прощаются, желая друг другу спокойной ночи, после чего девушка уходит к себе, уводя с собой Ноэлль, которая что-то шепчет на ухо своей госпоже, от чего та неожиданно прибавляет шаг. Это вызывает мимолётную улыбку у Джинн, которая чуть задержалась у двери.       Осторожно сев в кресло, чтобы прочитать небольшой отчёт недавно вернувшегося Вирата, который чуть задержался из-за того, что решил проследить за тем, как крестьяне выполняют работу. Юноша тщательно проследил, чтобы нападавших похоронили с уважением в чаще леса, пока их товарищей на ближайшем кладбище по всем традициям их страны. Также он договорился о могильной плите для Адалрика за свой счёт, которую установят только летом.       Недолгая улыбка мелькает на лице Джинн, которая откладывает отчёт на стол и берёт в руки письмо из Сумеру, которое дворецкий лично сегодня принял от посыльного. В нём академия запрашивает разрешения на прохождение границ и пользования дорогой, проходящей возле главного города восточных земель, чтобы возобновить торговлю между их странами, но пока что только на территории Гуннхильдров. Хоть конфликт уже поутих, но Джинн всё ещё не отдала приказа открыть ворота, которые тщательно охранялись.       Девушка задумчиво смотрит на слова некого Аль-Хайтама, который учтиво обращается к ней, понимая причину, если им откажут. Пустынников уже давно не было видно, но Джинн всё ещё помнит горящие деревни, горы трупов, реки крови и сколько бед они принесли, чтобы захватить хоть часть плодородных земель. Четырёхлетняя война с ними, которую сложно вычеркнуть из памяти генерала, принесла столько смертей и боли, но возобновление торговых путей было и вправду хорошим делом для налаживания отношений между странами. К тому же, недавно по слухам, там произошёл какой-то переворот, который изменил политику страны, позволяя пустынникам более свободно находиться и жить в лесной части Сумеру и в городах. Так что, возможно, сейчас им уже нет смысла вновь продолжать войну за территории.       Тяжело вздохнув, Гуннхильдр через какое-то время откладывает обращение с написанным письмом, которое завтра же отправится адресату. После чего Джинн приступает к следующему документу, что поступило сегодня так же, как и все остальные. Хоть они с сестрой и поделили их, но работы оставалось ещё много, ведь наступала весна, а там посевы, расходы и один из главных праздников Империи. Хотя всё не заканчивалось только на этом, из-за чего Гуннхильдр засиживается за бумагами до поздней ночи, чтобы точно освободить завтрашний день.       Утром придя на осмотр раны, Джинн долго слушает возмущения от доктора, который осматривает процесс заживания. Мужчина отчитывает Гуннхильдр, прося как можно меньше беспокоить ногу, пока девушка неловко отводит взгляд в сторону, выслушивая его. Генерал, конечно, была согласна с ним, но она и так первые два дня провалялась в кровати под чутким наблюдением сестры, пока доктор не разрешил ей наконец-то хоть немного ходить. Но это сидение на месте кажется невероятной мукой для Джинн, ведь тяжёлые мысли о смерти Адалрика всё ещё не отпускают, продолжая давить со всех сторон и преследовать, когда девушка остаётся наедине с собой. Даже работа с документами не помогает ей отвлечься надолго, поэтому, чтобы хоть немного развеяться, генерал ходила пару раз на тренировочную площадку, где просто наблюдала со стороны за всеми. Но, видимо, именно само хождение туда вызывает у доктора возмущения, пока он аккуратно забинтовывает рану. — Ваша Светлость, прошу Вас ещё раз, ходите как можно меньше, даже в Вашей сегодняшней поездке, — недовольно причитает мужчина, убирая вещи на место, пока Джинн сидит в его кабинете, — Я понимаю, что для Вас это тяжело, но подумайте о родных. Госпожа Барбара очень беспокоится о Вас. — Я поняла, — укол вины бьёт прямо в сердце, заставляя опустить взгляд в пол, — А что насчёт капитана Альбериха? Когда он очнётся? — Я не знаю, Ваша Светлость, но если господин не проснётся в ближайшее время, то, боюсь, он может никогда не проснуться. — Так придумайте что-нибудь, чтобы он очнулся, — подходя к двери, Джинн с силой сжимает ручку, с холодом смотря на доктора. — Слушаюсь, госпожа, — в небольшом поклоне произносит мужчина, — Хорошей Вам прогулки.       Дверь громко хлопает, а рыцари верно следуют за ней, сообщая о том, что Барбара ожидает её некоторое время внизу. Генерал кивает, не спеша спускаясь по лестнице. Возле дверей она замечает сестру, которая о чём-то беседует с Ноэлль, что будет сопровождать их вместе с другими рыцарями. Поздоровавшись ещё раз, они вместе направляются в сторону кареты, которая уже ожидает их. Лошади топчутся на месте, желая наконец-то выдвинуться в путь, пока Джинн пропускает сестру вперёд, после чего сама не так ловко забирается внутрь, садясь на мягкую обивку.       По пути в кондитерскую, Барбара расспрашивает Джинн о том, что сказал доктор, и, услышав, что беспокоиться не о чем, спокойно выдыхает. Смотря через окна кареты на прохожих, они обсуждают план их маршрута на сегодня. Он был невелик, к тому же составлен так, что чаще всего девушки будут где-то сидеть, чем ходить. Но на первом месте в этом списке, конечно же была кондитерская, о которой Барбара увлечённо рассказывает часть поездки, пока генерал задумчиво смотрит в окно, на едущих рядом с каретой рыцарей. Что сейчас, что на рыцарской площадке девушка продолжает искать его взглядом, понимая, что так и не найдёт. Сжимая ткань одежды и кусая губы, Джинн отворачивается от окна не в силах больше смотреть туда.        Слуги распахивают дверь, пропуская их внутрь. Огромный зал встречает их приятным ароматом чаёв и сладостей, которые привлекает сразу внимание, как и сами сёстры Гуннхильдр. Аристократы с интересом наблюдают за ними, пока Джинн старается не так заметно хромать на одну ногу, проходя за слугой, который предложил им сразу лучшую уединённую комнату, где девушки смогут спокойно отведать самые вкусные пирожные в этом городе. Но знакомые волосы цвета инея и красный бантик привлекают внимание генерала в случайно приоткрытом проёме двери, когда они проходят мимо комнат. Остановившись, Гуннхильдр с интересом наблюдает за неожиданной картиной, происходящей перед её глазами.       Девушки о чём-то увлечённо болтают, пока на лице Лоуренс сияет доселе незнакомая Джинн улыбка. Всегда с холодом смотрящая на всех, Эола выглядит сейчас столь расслабленно, что это не могло не привлечь внимания Гуннхильдр. Генерал с удивлением наблюдает, как девушка с теплотой смотрит на подругу, угощая пироженным из своей тарелки, после чего слишком нежно вытирает крем с чуть покрасневшего лица Эмбер. Внучка барона неотрывно смотрит на Лоуренс, как на что-то незабвенное, так пристально, что генералу даже кажется, что та не дышит. — Джинн? — обернувшись, Барбара вопросительно смотрит на замеревшую на месте старшую сестру, — Что-то не так? — Нет, просто увидела знакомые лица. Ты не против, если мы поприветствуем таких важных гостей? Всё же столь редко Лоуренсов можно увидеть вдали от севера. — Лоуренсов? — удивлённо переспрашивает девушка, подходя к двери, напротив которой остановилась Джинн, — Не может быть, городская стража сразу бы доложила нам, если бы они появились в этом городе. Может тебе показалось? — Прошу прощения, госпожа Барбара, но госпожа Джинн права, Эола Лоуренс и вправду посетила сегодня наше заведение вместе со своей спутницей, — стоя чуть в стороне, произносит юноша.       Неожиданно открывающаяся дверь привлекает внимание наследницы севера, на чьём лице сразу появляется настороженность, как только она замечает гостей. Нерешительно идущая рядом Барбара, держится чуть позади Джинн, которая с доброжелательной улыбкой направляется к гостям её земель. — Джинн Гуннхильдр, — нахмурившись, произносит Лоуренс, пока Эмбер в небольшом поклоне приветствует их. — Приветствую Вас, Эола Лоуренс, на своих землях, — приложив ладонь к груди, генерал приветственно кланяется, смотря на девушку, — Надеюсь Вам оказались по нраву наши пирожные. — Недурно, но на севере они более изысканные, эти едва дотягивают до них, — в ответном поклоне произносит Эола, не сводя ледяного взгляда с Джинн, — Так что я весьма разочарована. — Прошу прощения, что кондитеры не смогли угодить Вашим столь утончённым вкусам. Так что Вас привело в Стромир? Бал давно закончился, так что я весьма удивилась, встретив Вас здесь вдали от северных границ. — Мы с моей дорогой подругой Эмбер решили немного задержаться, чтобы отведать знаменитые пирожные в этом городе, но, увы, они не оказались столь прекрасны, как о них говорят в газетах и леди в светских кругах. К тому же, в ближайшее время я не собираюсь возвращаться на север. — Может тогда как-нибудь Вы посетите наше поместье здесь на обед по старой дружбе? — дружелюбно произносит Джинн, поглядывая на Эмбер, которая переводит взгляд от одной девушки к другой, — Всё же мы давно не общались с Вами вне светских мероприятий. — Вынуждена отказаться, — скрестив руки на груди, Лоуренс продолжает, с присуще ей семье гордостью во взгляде, смотреть на неё, — Послезавтра мы уже покинем город, отправившись на запад, а до этого времени у нас ещё есть некоторые дела здесь. К тому же, не будьте так наглы, мы с Вами едва друзья, знакомые – не более. — Ваша Светлость, не хотите ли тогда сейчас присоединиться к нам? — внезапно заявляет Эмбер, заставляя удивиться всех находящихся в комнате. — Эмбер! — чуть пристав, слишком громко произносит Эола, после чего на бледных щеках появляется едва заметный румянец, — То есть, леди Эмбер, нельзя же столь неожиданно предлагать самой Джинн Гуннхильдр и её сестре присоединиться к нам, к тому же, у них явно уже есть планы на сегодня поважнее, чем чаепитие с Лоуренс. Ведь не престало нам сидеть за одним столом, кроме как на светском мероприятии подле Императора. — Но… — К сожалению, я вынуждена отказаться от столь щедрого предложения, — стараясь скрыть улыбку, произносит Джинн, смотря на Эолу, которая пытается вновь придать себе холодный вид, после столь бурной реакции, — Ведь леди Лоуренс права, так что я откланяюсь. Приятного Вам дня, надеюсь Вы всё же найдёте то, что будет Вам по вкусу здесь. — Вам того же, леди Гуннхильдр.       Джинн чувствует прожигающий взгляд, пока идёт к двери, и даже когда она закрывается за её спиной. Вся эта встреча генералу кажется весьма интересной, как и увиденная картина. Всегда холодная Эола выглядела совсем иначе, находясь с Эмбер наедине. Нет, генерал знает, что они друзья детства, но разве так ведут себя подруги? Эти жесты и взгляды, прикосновения и улыбки, всё это напоминало чем-то общение между Алисой и Рейндоттир, когда маленькая Джинн с матерью приезжали в их поместье. Тогда Фредерика всегда дурно отзывалась об их… тесном общении, говоря дочери, что это мерзко и неправильно каждый раз, когда Алиса слишком близко обнимала подругу или же когда те танцевали вальс, смотря друг на друга так, как обычно это описывалось между мужчиной и женщиной в любовных романах, которые Джинн в тайне читала по ночам. Может ли быть что…       Тяжело вздохнув, Гуннхильдр качает головой, садясь напротив Барбары, которая интересуется всё ли в порядке. Девушка говорит, что всё хорошо, читая предложенное меню и делая заказ, пока образ Лизы почему-то так неожиданно возникает в мыслях Джинн, заставив сердце пропустить удар. Это кажется чем-то странным и неправильным, от чего та старается переключится на диалог с сестрой, обещая себе вернуться к этому потом. Потому что все эти мысли пугают, потому что это просто не укладывается в голове, заставляя замереть на месте, потому что Гуннхильдр сложно признать себе, что ей хочется увидеть Минчи, прикоснуться и угостить ароматным чаем здесь, чтобы заметить ту искру в завораживающих зелёных глазах.       Как бы Лоуренс тогда не говорила, но пирожные здесь оказываются весьма нежными и не приторно сладкими, от чего их с Барбарой беседа проходит в приятной обстановке. Сёстры делятся планами на будущее, где младшая интересуется о том, как Джинн планирует отметить свой день рождения, о котором сама генерал уже позабыла. До него остаётся не так уж и много, а девушке уже надо в срочном порядке что-то придумать, ведь наверняка мать не позволит проигнорировать этот день. Гуннхильдр и так не отмечала его, как подобает аристократке, уже столько лет, хотя и сейчас девушка с радостью бы проигнорировала этот праздник. Слишком много всего происходит, что ей просто не до него.       Следующим пунктом их назначения неожиданно для Джинн становится детский приют в не самом благоприятном районе, который младшая сестра стала до недавнего времени спонсировать. Генерал с удивлением смотрит на детей, которые с радостью подбегают к Барбаре, рассказывая о чём-то, пока старшая неуверенно стоит в дверях, наблюдая за происходящим. Здание не выглядело новым, но было заметно, что в него была вложена некоторая сумма, да и сироты были одеты в весьма хорошую одежду и не казались голодными. На полу местами были разбросаны игрушки, которые они бросили, заметив гостей. А в огромной комнате горели дрова в камине, возле которого валялись подушки с книжками. Джинн не уверена, что дети умели читать, так что возможно те просто листали яркие картинки, разглядывая их.        Хозяйка приюта о чём-то докладывает сестре, удаляясь в соседнюю комнату, пока вокруг генерала собирается толпа ребятишек, с интересом разглядывая меч и ножны. Аккуратно присев на корточки, Джинн чуть морщится от боли, но всё же показывает рукоять меча и само лезвие, которое вызывает уйму восторга у детей, ведь оно отличается по цвету от обычных стальных клинков. Они расспрашивают о ней, но Гуннхильдр не раскрывает всей правды, ведь Барбара попросила об этом ещё в карете. Джинн понимает причину этой конфиденциальности, поэтому умалчивает о их статусе и называет лишь своё имя. — Джинн, а ты много чудовищ убила этим мечом? — спрашивает один мальчишка, пока часть ребят потихоньку начинает возвращаться к своим делам, потеряв интерес к персоне генерала. — Ох, многих, ведь я рыцарь и нам часто приходится сталкиваться с ними, даже в городах, так что всегда гуляйте осторожно. — Мы всегда осторожны! — отвечает кто-то из толпы, пока тот мальчишка неожиданно приближается к ней, шепча на ухо. — А может ли твой меч убить плохих людей? — этот вопрос застаёт Гуннхильдр врасплох, которая не знает, как правильно ответить на такой вопрос, пока ребёнок ожидающе смотрит на неё с какой-то детской серьёзностью, — Тех людей, которые убили моих родителей, он может наказать? — дрожащим голосом шепчет тот, громко шмыгая носом. — Конечно, ведь это обязанность рыцарей наказывать плохих людей, — притягивая ребёнка к себе и нежно гладя его по голове, шепчет Джинн, понимая, что едва исполнит своё обещание, — Они обязательно будут наказаны за свои деяния. — Спасибо.       Мальчик прижимается к ней, пока меч падает с грохотом на пол. Гуннхильдр с тяжёлым сердцем говорит ободряющие слова, в которые сама едва верит. Девушка чувствует, как сильно ребёнок сжимает ткань одежды, пока обнимает его дрожащее тело, ощущая себя ужасной лгуньей, ведь едва сможет найти убийцу. Руки Джинн подрагивают, когда она нежно вытирает слёзы с щёк мальчика, чьи заплаканные глаза полные надежды смотрят на неё, а она отводит взгляд. Генерал кусает губы, наблюдая, как тот неуверенно возвращается к друзьям, которые сразу пытаются увлечь его какой-то игрой.       Подняв меч, Гуннхильдр какое-то время молча ожидает Барбару, смотря на сирот разных возрастов, которых было здесь так много. У них нет практически ничего, но они выглядят такими счастливыми, играя едва целыми общими игрушками. Сейчас им ничего не нужно большего для счастья, но куда они денутся после того, как им исполнится шестнадцать и их выгонят отсюда? Куда эти дети пойдут? Возможно, некоторым повезёт и их усыновят, но остальные? Что будет с ними? Кто-то может и найдёт себе хорошую работу, но большинство попадут в неизвестный им жестокий мир. Через пару лет Гуннхильдр обнаружит этих когда-то улыбающихся детей в закоулках борделей, где девушки пытаются хоть как-то заработать себе на жизни, других же найдёт в камерах, где содержат воришек. Нет! Джинн не хочет такого мира для них, а значит ей придётся сделать для этого всё, что есть в её силах.        Барбара прощается с сиротами, поглядывая краем глаза на Джинн, что сжимает до боли эфес меча, ожидая её. Старшая сестра задумчиво наблюдает за всеми, пока в голове рождается небольшая идея. Возможно, она не понравится многим аристократам, но сейчас, смотря на этих детей полных надежд и мечтаний, генерал просто не может поступить иначе. Её долг рыцаря не заканчивается на одних сражениях на поле боя, которыми Джинн жила так долго, нет, он продолжается в битве за светлое будущее этих и многих других детей. Именно такой путь сейчас выбирает Гуннхильдр, смотря на сирот, именно такой мир она хочет для них: без охоты на ведьм, с будущим, где у каждого будет шанс на что-то светлое в своей жизни, что и есть свобода, о которой им говорил Барбатос. Сейчас она не сможет стать истинной свободой, но когда-нибудь ею станет, если сделать хотя бы первые шаги к ней.       Карета неспешно движется вперёд, приближаясь к одной из площадей, когда они направляются домой. Неожиданная многолюдность на ней привлекает внимание сестёр, от чего генерал просит остановить экипаж, чтобы узнать причину. Выйдя из транспорта, девушка слышит довольные возгласы горожан, которые кричат только об одном: «Сжечь ведьму!», «Сжечь тварь!». Осмотревшись, Джинн замечает виновницу «торжества». Бледная девушка, на которой нет и капли живого места, смирившись смотрит на сено под собой, пока рыцарь несёт зажжённый факел. Генерал делает шаг в сторону всего происходящего, но Барбара останавливает её, шепча дрожащим голосом, что уже поздно. Обернувшись обратно к месту казни, Гуннхильдр наблюдает, как мужчина без капли сомнения бросает факел в сено, и то вспыхивает ярким пламенем, вызывая бурю оваций от горожан. А внутри Джинн словно что-то обрывается и холодеет, когда она наблюдает за людьми вокруг, которые радовались смерти невинного человека, словно это обычный пустяк. Отшатываясь, генерал переводит взгляд на сестру, которая прикрывает рот рукой, стараясь сдержать слёзы, пока Ноэлль нерешительно стоит в стороне, не зная, как поступить. Джинн аккуратно сжимает плечо Барбары, прося вернуться в карету, но та словно не слышит, продолжая смотреть в одну точку, пока влажные солёные дорожки медленно стекают по её холодным щекам. Спустя мгновение Ноэлль всё же подходит к девушке, аккуратно закрывая ей глаза и шепча о том, что госпоже не нужно этого видеть, осторожно вытирая слёзы другой рукой.       Обернувшись назад к ведьме, генерал видит, как огонь быстро поглощает всё на своём пути, приближаясь к невинной девушке. Люди вокруг свистят, радостно наблюдая за страданиями невинной, словно смотря на какое-то представление, а не казнь. Кто-то из толпы что-то кидает в ведьму, но та даже никак не реагирует, пока огонь становится всё ближе и ближе. Она поднимает глаза к небу, и Джинн кажется, что девушка даже рада, что всем её мучениям наконец-то наступает конец, даже если и таким образом.        Барбара закрывает уши, когда слышатся крики агонии ведьмы, которую поедает пламя, пока генерал сжимает эфес меча, сдерживая порыв сделать хоть что-то. Джинн бьёт кулаком карету, не в силах больше смотреть на происходящее. Она просит Ноэлль увести Барбару, пока сама всё ещё остаётся снаружи, тяжело и прерывисто дыша. Генерал сжимает кулаки, пытаясь успокоить бурлящую злость с разочарованием в груди, прикрыв глаза. Девушка привыкла видеть смерть, но эта бесчеловечность и жестокость обычных людей, в которых нет и капли сочувствия к невинному человеку… Даже на поле боя рыцари имеют уважение, хороня солдат даже чужой страны и не радуясь их смерти, читая молитву о покое.        Империя свободы… Джинн нервно смеётся, вспоминая сколько раз слышала это словосочетание, которое ей кажется теперь наглой ложью, когда она видит детей без будущего, когда наблюдает, как казнят очередную девушку просто из-за своего происхождения, а люди радуются этому, словно какому-то цирковому представлению. Качая головой, генерал приказывает выдвигаться дальше, не в силах больше видеть и слышать этого, чувствуя свою бесполезность здесь и сейчас. А ещё ощущая сковывающий страх, страх того, что это может произойти с Лизой, пока Гуннхильдр здесь, а не в столице. Нервно стуча ногой по полу, Джинн задумчиво смотрит в окно, пытаясь подавить этот порыв бросить всё и отправиться к Минчи. Это желание пугает, и генерал не может найти себе место в просторной карете. Она не знает, что сейчас с ведьмой и как обращаются с той, от того тугой узел беспокойства скручивается где-то в животе, но девушка не может бросить друга, от того продолжает оставаться здесь. А страх продолжает расцветать в сердце, пока головой Джинн всё ещё не понимает, почему она настолько сильно беспокоится о Лизе.