Decolonization

25 апреля 1974 года Португалия принюхался к огромному букету гвоздик, который держал в руках. Слабый бодрящий и приятный запах заполнил его носовые пазухи. Слегка отодвинув цветы от лица, он подставил лицо под порывы теплого морского ветра. Воздух был пропитан запахом весны, свежести, перемен и свободы. Он оглянулся вокруг. На улицах уже начали собираться толпами люди, его граждане. Португалия знал, зачем они вышли. Он был с ними полностью солидарен. Это была одна из тех революций, в которых воплощение страны достаточно четко знало, чью сторону ему следует занять. На улицах стали появляться танки и военные. Особое внимание страна обратила на представителей флота и воздушных сил. Некоторые граждане были встревожены. Сам Португалия — нет. Он чувствовал, что военные сегодня на стороне большинства граждан. Португалия улыбнулся и начал доставать гвоздики из своего букета по одной и раздавать гражданам на улице. Люди активно разбирали цветы и поднимали их в воздух, как символ. Толпа на улице всё прибывала. Кажется, как будто весь Лиссабон не остался равнодушным. Вскоре масса протестующих просто перекрыли путь движению танков. Португалия услышал в одном из ближайших к нему танков голос одного из генералов по рации. Он требовал прекратить протест и открыть огонь по толпе. На секунду сердце воплощения страны сжалось. Нет. Бояться нечего. Это не произойдет. Танки остались стоять на месте. Ни один выстрел не был произведен. Военные не будут сегодня стрелять по людям. Он знал это. Но всё равно, увидев воочию подтверждение тому, что так оно и есть, Португалия не смог сдержать восторга. Он подбежал к одному из танков и засунул ему в дуло цветок¹. Гражданам вокруг эта мысль понравилась. Они стали разбирать у него оставшиеся цветы и повторять это действие со всеми другими танками. — Мы подняли восстание, чтобы покончить с войной в колониях и свергнуть фашизм²! — Португалия услышал крик в мегафон от одного из капитанов со стороны сопротивления. Португалия чувствовал как его былая военная решимость относительно подчинения себе бунтующих колоний тает под апрельским солнцем даже быстрее, чем власть его никчемного правительства, против которого восстали даже его собственные вооруженные силы. ***** Америка с Англией сидели на палубе военного корабля и смотрели, как на горизонте уже показывался португальский берег. — Слушай, мне кажется, мы не самое лучшее время для учений³ выбрали! — воскликнул Артур. — У него тут революция! Мы не помешаем? — Да, слушай, мне кажется, учения всё-таки придется отложить. Но я всё равно буду раз зайти его поздравить, раз уж приехали, — предложил Америка. — Ты дурак? Не помнишь, как он о тебе отзывался⁴ последнее десятилетие? Так я могу рассказать, — скептично заметил Англия, — что он был крайне зол на тебя, когда узнал, что ты поддерживаешь войны за независимость в его колониях. — Я уверен, что это было всё влияние диктатуры, которая у него сложилась в последние десятилетия. Колониальная война ввергла его в разруху. Раз уж он сегодня протестует, значит он понял это! — уверенность Америки была непоколебима. — Ой, об этом я ему говорил несколько лет назад. Что вот так все и будет, если он продолжит воевать с колониями. — Что я слышу? — Альфред просиял своей фирменной улыбкой. — Ты и уговариваешь кого-то пройти деколонизацию? — Ну раз уж мне пришлось через это пройти, то логично предположить, что я буду рад, если все остальные сделают то же самое. Я бы не хотел, чтобы у остальных остались империи, когда я свою потерял! — Артур сделал максимально холодное отстранëнное лицо. — Врешь! Португалия — твой лучший друг! Ты бы не стал ему советовать то, что навредит ему. А значит, ты наконец признал, что деколонизация вам всем только на пользу! — Альфред торжествовал. — Ну теперь-то конечно уже да! Это как цепная реакция — одна успешная война за независимость влечет за собой еще несколько попыток в других колониях. А вести войны весьма изнурительно. Но если бы ты не разворошил этот улей тогда после Второй Мировой, могло бы и по-другому всё быть, — Англия закатил глаза. — Я разворошил этот улей в восемнадцатом веке, Артур! И по-другому быть не могло! — Америка с опаской взглянул на Англию и с удовольствием заметил, что он уже давно не реагирует на подобные шутки негативно. После чего притянул его к себе и чмокнул в щечку. — Да ну тебя с такими разговорами! — по-доброму сказал Артур. — Пойдем лучше вещи из каюты заберем. Корабль вот-вот причалит! ***** Звонкий стук трёх бокалов с вином. — За мою победу над диктатурой! — улыбаясь, произнёс тост Португалия. Из-за уха у него торчала гвоздика — последняя из тех, которые он сегодня раздавал горожанам на протесте и вместе с ними вкладывал в дула танков и прочего оружия. — Всегда говорил, что твоё вино гораздо вкуснее, чем у лягушки! — заметил Англия, отхлебнув из бокала. — Рад видеть, что ты снова готов сидеть со мной за одним столом, вместо того чтобы хотеть вцепиться в меня за то, что я не поддержал твои колониальные войны! — Америка улыбнулся своей фирменной сияющей улыбкой во все зубы. — Ох, Альфред. Диктаторы сильно морочат мозг. Вы не представляете как сильно. Вам очень повезло с этим не столкнуться, — вздохнул Португалия. — Но вы распрощались со стариной Салазаром несколько лет назад! Почему революция только сейчас? — Америка, не все вещи делаются быстро. У него был приемник, который уверял меня, что не позволит мне погаснуть моему величие и что только с ним у меня есть возможность не утратить мои колонии. Ну и он был лучше предыдущего — я на какое-то время правда поверил, что их диктаторская хватка на моём горле ослабнет, — вздохнул Португалия. — А это правда, что ты запер Салазара⁵ в его доме и последние годы жизни убеждал его, что он управляет страной, когда на самом деле всем рулил его приемник? — живо поинтересовался Америка. — О да, я даже выпускал ему отдельную газету, чтобы не рушить иллюзий. Я даже не сказал ему о твоём полёте на Луну. — Но почему? — Ох, после инсульта он был совершенно не в состоянии управлять мной. На тот момент я был ещё готов мириться с диктатором, но не с сумасшедшим диктатором точно. — Я имел в виду про полёты. — Ох, ну он хотел видеть меня одной из великих колониальных империй. Салазар бы сильно расстроился, если бы узнал об очередном аспекте, в котором вы превзошли нас, европейцев. Я думал, что для вас не секрет, что большинство европейских лидеров недолюбливает вашего чрезмерного влияния. Франсиска вон вообще в прошлом десятилетии заставили выйти из НАТО, — напомнил Португалия. — Черт, но вы же все мои союзники. Я думал, у нас хватает врагов на стороне Брагинского, разве нет? Зачем нам ссориться ещё и между собой? Мои успехи — это в том числе защита вас от фокусов России, разве нет? — Черт, Америка. Это мы как раз понимаем. И мы, и наши лидеры. Но неужели ты думаешь, что бывшие колониальные империи, которые веками делили мир в жестоких войнах и никого об этом не спрашивали, будут в принципе в восторге от идеи, что им нужно просить чьей-то защиты. И от того, что они находятся между молотом и наковальней, пока два новичка теперь делят мир между собой? — Россия не новичок. Он был империей, — возразил Америка. — Да, но он никогда не был так силён. — К сожалению, — вздохнул Альфред. Страны немного помолчали. — Я думал, что вы наконец поняли, что колониализм — это плохо. В ваших странах теперь полно движений, осуждающих это. Да и вы сами постепенно отказываетесь от колониальных войн, не так ли? Ты был последним, кто верил, что в итоге это не закончится провозглашением их независимости, но похоже сейчас уже тоже вполне готов дать её им. — Готов. И я уже почти даже не сержусь на вас, Америка, — улыбнулся Португалия. — Почти? — Альфред недоуменно вскинулся. — Я думал, мы помирились! — Мы помирились. Но это не значит, что меня перестала раздражать твоя слепота к тому, что ты САМ ведëшь колониальные войны, в то время как строишь из себя защитника всего мира от колониализма и коммунизма, — Португалия усмехнулся. — Я... Колониальные войны? О чем ты, черт возьми? Англия и Португалия синхронно вздохнули. — Война во Вьетнаме, например. Черт, по длительности, жестокости, бессмысленности и списку военных преступлений она была хуже многих наших завоеваний колоний. Разве тебе Англия не сказал? Я думал, вы тогда даже серьёзно поссорились, когда он отказался в ней участвовать на пару с тобой, — Португалия взялся разжевать очевидное. — Не говоря уже о том, что Вьетнам буквально бывшая колония Франсиска и война тянется со времён, когда он ещё не терял попыток сохранить там своё влияние. Он смог остановиться. Ты же втянулся в это с удвоенной силой и боюсь, что это ещё не предел. Америка смотрел на Португалию несколько шокированно, а затем резко перевёл взгляд на Англию. — Ты считаешь, что я вёл колониальную войну? — Ну конечно. Я тебе сто раз говорил об этом, но видать ты не запомнил, потому что пелена в твоих глазах гласила только о желании воткнуть ядерную боеголовку в сердце Брагинского, а также уничтожить всё и всех, кто когда-либо был с ним связан или выступил в его поддержку. — Но... я не планировал ЗАХВАТИТЬ Вьетнам, так как вы это делали. — Ну да, ты не хотел брать на себя заботу и ответственность о колонии. Ты просто хотел запугать и заставить сделать как ты сказал, не беря на себя лишних трудностей. В какой-то степени это ещё хуже, — вздохнул Англия. — Но ты перестал меня осуждать публично! В отличие от всех остальных! — пылко сказал Америка. — Да, потому что я люблю тебя. Ну и потому что мне в определённой степени понятна та жажда власти, которая лишает рассудка великую державу. Я был таким же, так что не мне тебя судить. Тем более, что я догадываюсь, от кого ты мог этого понабраться. — Но... — Альфред, ты сам сказал в том диалоге про Гавайи, что хотел тогда меня впечатлить. Я хочу сказать, что давно вижу, какой большой и сильной страной ты вырос. Тебе не обязательно для этого ещё и становится таким же злым и разрушительным, каким я был когда-то. Америка отвёл взгляд. — Мы смогли остановиться и отпустить завоёванные нами страны в свободное плавание. Возможно, стоит остановиться и тебе, — мягко сказал Англия. — Ты говорил, что тебя однажды шокировали следы шрамов на спине Индии и то, что ты узнал об обращении империй со своими колониями. Я могу тебе сказать, что Вьетнам в разгар той войны приходил на международные собрания в гораздо худшем виде. Все это видели, Альфред. Репутация нашего альянса изрядно подпортилась, как ты мне однажды сказал, отговаривая подавить очередную войну за независимость. — Но я же в конце концов закончил эту войну! — Америка был в растерянности. — Ты молодец. Главное сделать правильные выводы из того, что уже случилось, — Англия улыбнулся. — Искренне надеюсь, что в отличие от меня, ты проведешь меньше времени своей золотой эпохи в бесконечных выматывающих войнах! — Это запросто. Надо только, чтобы Россия поскорее пришёл в себя и мы покончили с холодной войной, — усмехнулся Америка. — Давайте выпьем за то, чтобы это произошло как можно скорее! Португалия без лишних слов наполнил бокалы одним из своих лучших вин и вскоре снова раздался дружный звон стекла. ***** Исторические справки и прочие примечания: 1. Как гвоздики стали символом революции? Центральным местом сбора протестующих был цветочный рынок Лиссабона, тогда богатый гвоздиками (которые были в сезон). Некоторые повстанцы втыкали гвоздики в стволы оружия военных, которые перешли на сторону протестующих (а часть из них, как то же "Движение капитанов", были и вовсе инициаторами переворота) изображение, транслировавшийся по телевидению всего мира, которое дало название революции. 2. Реальная цитата одного из протестовавших представителей "движения капитанов". Вообще, прекращение войн в Африке было одним из требований этой революции. До апреля 1974 года неразрешимая португальская колониальная война в Африке поглощала до 40 процентов португальского бюджета. От войны в стране все устали. После победы революции деколонизация Португалии и раздача независимости колониям завершилась в ускоренном темпе всего за несколько лет. 3. 25 апреля 1974 года было намечено начало военных учений в рамках Североатлантического альянса. Утром военные корабли стран НАТО вошли в территориальные воды Португалии. Я подумала, что было бы логично, если бы Америка с Англией приехали именно на них. 4. Гармоничные отношения между Португалией и США были натянутыми в 60-70-е годы в связи с тем, что Соединенные Штаты заявляли о своей поддержке движений за независимость в португальских колониях в Африке. 5. Португальский диктатор Салазар действительно провел последние годы своей жизни в изоляции, где для него специально печатались новости в одном экземпляре и события пересказывались в том варианте, в каком он хотел видеть. Он считал, что продолжает управлять страной, но по факту управление перешло к другим людям. Тем не менее, сама диктатура была свергнута только через несколько лет.